Помоги мне

На улице весенний ливень барабанил по железным крышам и смывал все на своем пути. Лило уже несколько часов. Погода как чувствовала мое настроение и тоже оплакивала ситуацию. Старалась помочь, но мне было только хуже. Я весь промок, и одежда неприятно прилипала к телу, но я старался игнорировать. Верным решением было бы остаться дома, выпить успокоительное и постараться заснуть, но в одиночестве я не смогу даже вдохнуть полной грудью, не то чтобы функционировать. Стены давили, и я сбежал от них. Несомненно, на улице стало легче, но картину портил сильный ливень с ветром. Хотел было зайти в бар и напиться да забыться, так забыл деньги дома. Да и Хозяин не оценил бы этот поступок. Кстати о Нем. Я сам не заметил, как оказался у Его дома. Шел бездумно, как в тумане, и все равно оказался у родного порога. Была ночь, точного времени я не знал, ведь телефон давно вырубился, но свет в комнате Господина ещё не погас. Что мной правило — я не знал, но без раздумий нажал на звонок. И ещё. Пока не послышались шаги. Я никогда себе такого не позволял, но тогда я, видимо, был слишком одурманен горем. Дверь открылась, и на пороге стоял Он. В черной широкой футболке и спортивных штанах, волосы были растрёпанные и я никогда Его таким не видел. Я бы даже улыбнулся, если бы мог. — Ивлиан! Какого черта? Ты время вообще видел? — я осмелился поднять взгляд. Как раз мигнула молния, и осветило мое лицо, тогда и тон Господина смягчился. Он не пропускал меня в дом, но я сам нагло упал на четвереньки, — Господи. Что было дальше — я снова не помню. Я ничего не говорил, а слышать не позволял шум в ушах. «Очнулся» я лишь в сухой одежде, вытертыми волосами и укутанным в милый плед с гномиками. Не знал, что у Него такой есть. Губ коснулось что-то теплое, и я покорно сделал глоток из чашки. Мятный чай. «Опьянение» ушло и мне стало до жути стыдно. Колин не настаивал на разговоре, лишь поил меня приятной жидкостью. Я услышал стук пустой чашки о стол, но по прежнему не смог найти в себе силы вымолвить хоть слова. Теплые пальцы коснулись моего подбородка, а я случайно отпрянул. Вот дурак. Я ушел от Его прикосновений. Стыд сменился страхом, и я быстро поднял взгляд. Голубые глаза меня изучали, прожигали насквозь, взгляд был как никогда серьезен и, кажется, даже напуган. — Простите, сэр, простите, пожалуйста. Мне так стыдно. Уже ночь, а я зава… — палец коснулся моих губ и я замолк. После он переместился на подбородок и снова предпринял попытку поднять его. — Уже не отстраняешься, хорошо, — Я опустил глаза, ведь мне было максимально неловко и я уже успел пожалеть, что приперся сюда, — не знаю, что произошло, но, как я вижу, успокоительное подействовало и мы можем поговорить. Расскажешь? Я закрыл глаза и тяжело вздохнул. Телефонный разговор снова вспыхнул в памяти, а тело пробило судорогой. — Это скорее просьба, чем приказ, но я буду благодарен, если поделишься, — я закивал головой, но по-прежнему не смог выдавить из себя слова. Сильные руки притянули меня к себе и обняли, а я положил голову на его грудь, готовым разрыдаться прямо сейчас, — помнишь же, ты обещал всегда говорить мне правду, особенно касательно своего состояния? Когда мы созванивались, все было хорошо или ты соврал? Голос был мягкий, но настороженный, но, тем не менее, я пошел на контакт: — Все было хорошо, сэр, я бы вам никогда… — конец предложения утонул в очередном тяжёлом вздохе. Его руки гладили мое спину и перебирали влажные волосы, а я смог чуть-чуть расслабиться, — сестра. Она… Она в коме. Больше я не смог ничего выдавить, ведь почувствовал подступающие слезы. А ещё Колин дернулся. — Ив, мальчик мой, что случилось? — Хозяин провел носом по моим волосам и поцеловал в макушку. — Авария. И вот она в больнице. — Я бы хотел рассказать все: и про ее подработку после университета, от которой все отговаривали; и про то, что она берет мамину машину, если не хочет ехать общественным транспортом; и про фуру, которая выехала на встречку, не справившись с управлением; и про подавленный голос мамы, когда она звонила мне сообщить эту новость. И про собственное бессилие в этой ситуации, но я лишь заплакал, ещё сильнее прижимаясь к телу. — Ив, я, конечно, видел твою сестру только на фотографиях, но она выглядит крепкой и сильной девушкой и она обязательно выкарабкается. Какие прогнозы ставят врачи? — Я не знаю. Мама что-то говорила, но я уже не помню. Мне страшно. Слезы лились ручьем, а я ничего не мог сделать. Я просто лежал на Нем и рыдал, как сука, не в силах остановиться. Я даже после самой сильной порки так не ревел, как сейчас. Да и в целом, душевнаяя боль не сравнится с физической. Мне было хреново, и только Он меня спасал. — Мальчик, все будет хорошо, слышишь? — а теплые руки так и гладили все мое тело, и от этого мне становилось ещё паршивее, ведь без меня Он бы уже спал. — Лучше бы там был я. От меня и так одни проблемы. — Не говори глупостей, мальчик, — Колин прижал ещё сильнее, целуя мои щеки и впитывая соленые дорожки, — А про своего Хозяина подумал? Чтобы я без тебя делал, м? — в его тоне чувствовался намек на улыбку, и я тоже начал немного успокаиваться, — Кто бы самыми изощрёнными способами нарывался на наказания? А кто бы приходил ко мне в полвторого ночи в дождь? Кот, даже не смей думать о таком. Ты нужен и очень важен. Я вырвался из крепкого плена и опустился на колени перед Ним. — Простите, Хозяин, я не заслужил Вас, — я положил голову ему на колени и снова всхлипнул. — Ив, я не просил тебя опускаться на колени. — Ещё раз извините, сэр, но мне так будет легче. Можно? Ответом послужили тяжёлый вздох и руки, которые продолжили перебираться мои волосы. Я оттаял под ласками и склонился ещё ниже, пряча голову в Его коленях и обнимая Его за ноги. — Кот, доверься мне и послушай. Все будет хорошо. Твоя сестра выйдет из комы, и вы с ней снова увидитесь и поговорите. Завтра мы с тобой позвоним матери и поедем к ней. Если нужно будет, я оплачу лекарства и больницу. Пожалуйста, не возражай. Я хочу помочь. — Хозяин… Мне показалось, даже дождь за окном утих, гроза перестала бить, а ветер шуметь. Я прикрыл глаза, ведь веки стали тяжелыми и совсем отказывались сотрудничать. Я хотел бы возразить, сказать, что не стоит, но я уже проваливался в сон. Колин был моим личным успокоительным. Проснулся я уже на диване все в той же комнате и по-прежнему укутанным в плед. За окном светало, а часы показывали шесть утра. Дождь утих полностью. Колин спал сидя, обнимая меня. Его поза даже казалась неудобной и я уверен, что на утро у него будет болеть шея и спина. Я поджал губы и поцеловал его в щетинистую щеку. Хотелось провести пальцами по волосам, перебрать, как делал Он ночью, но даже во сне я не мог нарушить Его личные границы. Я снова чмокнул его в щеку, якобы извиняясь за все предоставленные неудобства, но я был чрезмерно благодарен Ему за все. Он был моим Домом. Во всех смыслах этого слова.