Римская кантата

      В редакции газеты шумно, как и положено. Леви нервно стучит пальцами по столу, ожидая окончания телефонного разговора Зоэ с одним из информаторов. Девушка кладет трубку и переводит усталый взгляд на шефа.       — Как мы и предполагали, Леви. Мафия.       — Странно, не находишь? Это не район Дона Брауна. Они вообще редко суются в ту часть города. То ли слишком переживают за сохранность исторического облика, то ли не имеют там покровителей в лице местных полицейских. Попахивает провокацией.       — Не уверена, что нам стоит зацикливаться на причинах. Наша цель — «Призраки».       Аккерман фыркает и отхлебывает заботливо приготовленный ассистенткой чай из большой кружки. Они занимаются расследованием дел «Призраков» уже три года, пытаясь разобраться в связях каждого из участников организации с высокопоставленными политиками и дипломатами после одного дела. Аккерман уверен, что опергруппа — вовсе не добропорядочные граждане, работающие на государство во благо общества, а самые настоящие бандиты, уровень власти и опасности которых в состоянии переплюнуть даже мощь самого Дона.       В один из жарких летних дней три года назад диспетчерам службы экстренной помощи поступил вызов. Захлебывающаяся рыданиями девушка сообщила о том, что в ее дом ворвались вооруженные люди в масках и угрожают пистолетами ее отцу. Ей самой удалось остаться незамеченной и спрятаться в шкафу с телефоном. На место незамедлительно был вызван отряд «Призраков» для освобождения заложника и ликвидации банды захватчиков. При налете один из членов команды погиб при невыясненных до конца обстоятельствах. Никто четко не смог объяснить, как настолько опытная и подготовленная группа спецагентов не предотвратила смерть связующего звена команды — переговорщика.       Жертвой оказался известный политик, не замеченный, однако, ни в одном скандале. Захватчики — преданные шестерки Брауна, босса не сдали и причин нападения на представителя власти, впрочем, тоже. Погибшего агента похоронили в неизвестном месте, но команду не распустили, хотя должны были из-за соображений безопасности и действующих в ГБР протоколов. А уже на следующей операции вся команда явилась на место действия в полном составе — у них появился новый переговорщик.       Леви заинтересовался этим делом отчасти потому, что ГБР яростно охраняла спецгруппу от посягательств на их неприкосновенность со всех сторон. Преступники, коими Аккерман всегда считал агентов, были неподвластны никому, кроме своего капитана, имеющего связи не только в МВД, ГБР и независимых структурах, но и в нескольких организациях, подчиняющихся мафии напрямую.       Однако триггером послужила вовсе не борьба за справедливость со стороны работников правды и пера, а то, что Глок был единственным человеком, которого Леви знал лично. Он узнал бы его в маске, да даже в мусорном мешке. Узнал бы его сбоку, со спины, с закрытыми глазами по запаху. Потому что с этим человеком он прожил большую часть своей жизни под одной крышей. Капитан был его родным дядькой: сомнений в этом не было никогда.       Дядя исчез с радаров больше десяти лет назад. Леви пользовался своими связями в журналистской среде и в полицейском управлении, чтобы отыскать родственника или хотя бы выяснить, жив ли он. Дядька был военным, а это означало только одно — бесконечный и ежесекундный риск для жизни. Он работал на правительство с самого выпуска из военной академии, но его деятельность была настолько засекречена, что ни жена, ни близкие родственники, ни сам Леви Аккерман никогда не знали, чем точно мужчина занимается. Когда дядька перестал выходить на связь, семья потеряла сцепку с реальностью и счет времени. А потом на одной из операций по освобождению заложников из банка Леви увидел среди агентов знакомые глаза. Это стало триггером, тем, что запустило определенный механизм в его голове. Он должен был понять, почему брат матери ничего не сказал ему о том, что собирается фактически исчезнуть с лица земли.       Однако тот раз остался единственным, когда родственник попал в его поле зрения. Начав копать информацию на «Призраков» по своим каналам, Леви выяснил, что группа состоит из семи человек. На месте же действия всегда было только пятеро. Он упустил дядю, потому что не успел: мужчина стал в команде агентов главным и теперь может руководить действиями своих подчиненных, сидя где-то в безопасном месте, и не появляться на поле боя физически.       Связи с полицией, прокуратурой и мафией представляли собой как защиту, так и невероятную опасность. Аккерман никогда не мог примириться с потерей члена семьи. Увидев его вновь, он преисполнился желанием добиться истины во что бы то ни стало. Дело политика и странная смерть участника группы подтолкнули его начать собственное журналистское расследование.       Охота на «Призраков» стала манией. Леви не мог думать ни о чем другом, занимался непосредственной работой без интереса и энтузиазма, предоставляя своей помощнице полную свободу действий. То, что они с Ханджи жили вместе, значительно упрощало дело. Девушка поддерживала возлюбленного, как могла, разделяла его страсть к раскопкам этого нелегкого дела и мечтала наравне с ним разгадать тайну и вывести преступный, по их мнению, синдикат на чистую воду.       Журналистская среда по степени влияния вполне себе могла соперничать с полицией и всеми другими органами власти. У сотрудников газеты были информаторы в прокуратуре, в ГБР, в органах местного самоуправления, среди наркобаронов и владельцев самых крупных сетей торговли людьми в городе. Зоэ прекрасно понимала, что они сами, по сути, мало чем отличаются от тех, за кем охотятся — на войне хороши любые средства. Однако у девушки было то, чего Аккерман напрочь был лишен — инстинкт самосохранения и страх за собственную жизнь.       — Когда приедет Смит?       — Должен с минуты на минуту. Только я не очень понимаю, чего ты от него хочешь? Насколько мне известно, дело у полиции забрало ГБР.       — Хочу узнать причины. Они должны быть.       — Мафия, Леви… эм… ты же все понимаешь.       — У Брауна есть свои люди в ГБР, это и младенцу понятно. Но ведь его бойцов ранили при проведении операции, а это уже прямое дело полиции. Как минимум, на место происшествия должны приехать криминалисты, чтобы дать свою оценку ситуации. И судить шестерок должны по всем правилам. Смотреть на это все сквозь пальцы не может даже ГРБ, это не их компетенция.       — Я сделала несколько фото, пока Эрвин не видит. Но лиц по-прежнему не разобрать…       — А переговорщик?       Ханджи протягивает Леви свой телефон, чтобы он сам смог оценить получившиеся кадры.       Аккерман внимательно разглядывает снимки. Маленькая и хрупкая блондинка в очках. Девчонка явно та, кто отвечает за аппаратуру и техническое оснащение операции. Ничем не примечательна, кроме роста, однако расслаблена, похоже, больше, чем все остальные. Прыгучий и не стоящий на месте стройный юноша с какой-то слишком женской прической. Чем именно занимается — понять сложно, потому что кроме небольшой сумки через плечо и оружия в кобуре у него с собой ничего нет. Громила с пепельными волосами и винтовкой. Снайпер, однозначно. Судя по выправке — из военных. Дядька может знать его лично по учебе или каким-то совместным операциям в прошлом. Высоченный сапер с нелепым ирокезом на голове, вышедший из здания церкви с самодельным взрывным устройством в руках. Яркий и запоминающийся, но похожих типов в Риме и без этого хватает — свобода самовыражения в их городе приветствовалась всегда. Когда вокруг одни барельефы и древние статуи хочется хотя бы глоток свежего воздуха в виде современности. Однако самым неприятным и странным становится то, что переговорщик не попал ни на один снимок. Он всегда был закрыт либо широкой спиной снайпера, либо терялся в толпе других участников группы. Леви яростно швыряет телефон на стол.       — У нас снова ничего.       — Почему ты так уцепился за него? Переговорщика.       — Мне все еще кажется странным, что из-за смерти предыдущего связного не распустили команду. И на следующее же дело уже пришел этот новенький. Что мы о нем знаем?       — Ничего, как и обо всех остальных. Он редко попадает в кадр даже со спины.       — Вот именно! Они охраняют его. Это не может ничего не значить!       — У меня есть один снимок, где видно его лицо, но он довольно мутный и разобрать что-то практически невозможно.       — Покажи!       Зоэ сосредоточенно роется в компьютере. Через несколько минут на развернутом к Леви мониторе вспыхивает изображение.       На фото высокий спортивного телосложения мужчина. Здоровый, но меньше по габаритам, чем снайпер. Виски и затылок выбриты, прямые темно-каштановые волосы стянуты на макушке в короткий хвост, ярко голубые глаза смотрят прямо в камеру. Взгляд колкий, оценивающий, дерзкий и очень цепляющий. Если бы Леви встретил такого типа на улице, то обязательно обратил бы на него внимание. Зачем брать в команду настолько примечательного человека?       — Покажи этот снимок нашим людям в ГБР. Они должны его знать. Все «Призраки» попали в команду неслучайно — кто-то за выдающиеся успехи в своем деле, кто-то по протекции высоких чинов. Такого франта невозможно не заметить даже с учетом того, что нам недоступна нижняя половина его лица. И… на всякий случай скинь фото информатору из мафии.       — Подозреваешь, что он может быть с ними связан? Но как?       — Прямо. Либо он один из них, либо — вербовщик. Шестерку бы на такое дело не послали, кого-то из приближенных к Дону — тоже. Он слишком сильно оберегает задницы своих людей, ценит, так сказать, кадры. Это либо второй эшелон, какой-нибудь босс средней руки, либо тот, кто перетягивает лучшие умы правоохранительных органов на свою сторону. Пожалуй, этот связной — наша главная цель. И, если подумать, телка.       — Эта блондинка? Леви, ты серьезно? Почему?       — Слишком спокойна. Посмотри, как стоит… как будто она на светской вечеринке. На текущий момент, девчонка интересует меня даже больше, чем переговорщик. Но проблема в том, что ее не пасут так, как связного.       — Предлагаешь за ней следить?       — У нас не остается другого выбора.       — Но мы ведь пробовали. Не раз ездили за их машиной, но всегда ее теряли. Мы не знаем, где расположен их штаб, даже примерно не представляем, как они попали в группу, не догадываемся, чем они занимаются, когда не задействованы в заданиях. Это тупик!       — Нет, если все продумать. Если успеть попасть на какую-нибудь вечеринку, где эти утырки будут в группе поддержки под прикрытием. Они проворачивают такие дела регулярно.       — Для этого тебе нужен Смит?       — Да. Он сообщит, пусть и неосознанно, когда намечается маскарад. «Призраки» никогда не покидают такие места все вместе, они всегда замаскированы по полной программе. Но ты никуда не денешь рост и осанку. Снайпер слишком приметный — его обычно на такие тусовки не пускают, вынуждая сидеть в засаде со своей винтовкой. У сапера другая задача — он должен проверить здание на наличие взрывчатки, ведь если что-то пойдет не так — мафия без сомнения уничтожит все доказательства своего присутствия, просто взорвав парочку бомб. Переговорщика берегут, как, мать его, золотой слиток. Остается блондинка и вот этот красавчик с челкой. Мы проследим за ними и найдем брата моей матери.       — Ты же не собираешься их пытать, Леви?!       — Я собираюсь их разговорить. Поверь, иногда сдается даже самая молчаливая скала.       В этот момент дверь кабинета приоткрывается и в проеме появляется голова одного из их редакторов. Лохматая темная макушка и два больших зеленых глаза.       — Привет, Энни. Что-то срочное?       Энни Леонхарт работала в их газете уже шесть лет. Начинала с самых низов, таская кофе и булочки по всем отделам, однако хватка и незаурядный ум позволили ей быстро доползти до кресла редактора колонки о спорте. К тому же, Энни была неплохим фотографом, что позволяло ей украшать статьи подчиненных журналистов отличными снимками, делая спортивную колонку газеты невероятно популярной.       — Нет, просто документы на подпись. Хожу, собираю мнения по поводу установки нового кофейного аппарата в фойе. Вы участвуете? За или против?       — Ты за, очкастая?       — Мне все равно. Могу подписать.       — Давай быстрее, Энни, у нас много работы.       Леонхарт протискивается в кабинет и легкой походкой подплывает к столу, протягивает парочке документы и меланхолично произносит:       — Кстати, там Эрвин внизу. Видимо ждет аудиенции с тобой. Позвать?       — Да. По возможности побыстрее.       Девушка исчезает в дверном проеме и уже через несколько минут в кабинет заходит по обыкновению раздраженный Смит.       — Чего ты хотел? И почему это нельзя было обговорить по телефону? У меня дел до задницы из-за последних событий, — спрашивает Эрвин, усевшись в гостевое кресло.       — Дело падре Шадиса передали в ГБР?       — Ага.       — И ты не стал бодаться?       — Не вижу смысла, Леви. Если начальство решает не вмешивать меня в процесс — мне же лучше. Больше времени на нормальную еду, сон и детей.       — И тебе не показалось это странным?       — Меня уже ничего не удивляет. Кроме, пожалуй, тебя. Ты настолько вцепился в «Призраков», что забыл о том, что вокруг течет и изменяется жизнь. Я бы тебе посоветовал обращать больше внимания на другие вещи.       — Именно этим я и занимаюсь, друг мой.       Эрвин тяжело вздыхает. Он прекрасно знает об одержимости Леви братом матери, но не никогда не видел практического смысла в том, что он делает изо дня в день. Если бы капитан группы агентов захотел связаться с семьей, то нашел бы способ сделать это самостоятельно. Его исчезновение было для чего-то нужно. Возможно, чтобы обезопасить членов семьи. Почему Аккерман не осознает этого, Смит понять не может, даже глядя в практически бесцветные глаза друга прямо и без прикрас.       — Есть что-то интересное для нас на ближайшее время?       — Ты снова за свое?!       — Пока я не выясню, чем на самом деле занимаются «Призраки», я не оставлю это дело, Эрвин. Обещаю не публиковать никаких материалов о них до конца своего расследования.       — Они занимаются обезвреживанием террористов и обеспечением безопасности мирных граждан, Леви! Все тем же самым, чем и всегда!       — Ты все еще веришь в это?       — Я ухожу.       — Эрвин!       Смит сдается. Решает для себя, что это точно в последний раз. Никакая дружба и привязанность к Леви не должны уничтожать оставшиеся зерна здравого смысла в голове.       — Мафия готовит какую-то операцию в одном из клубов в центре. По данным информаторов, Дон ждет важные документы от своих людей из Неаполя. Их должен передать через шестерок курьер. Детали операции мы не знаем, данными обладают только сотрудники ГБР, курирующие район. Призывают нас к сотрудничеству, но я пока еще думаю, стоит ли пускать на это дело своих людей. «Призраки», естественно, участвуют.       — Возьми меня в качестве независимого лица! Я могу работать под прикрытием!       — Нет… Леви!       Ханджи мгновенно бледнеет и лишается присущего ей практически постоянно азарта. Они еще ни разу сами не выступали активными участниками ни в одном из дел полиции в связке с группой агентов просто потому, что никто и никогда не допустит журналистов в такую близость к «Призракам».       — Все будет хорошо, очкастая, я обещаю! И…       — Нет, Леви! Ты переходишь уже всякие границы в своей одержимости! Займись делами газеты и не лезь на рожон, я тебя умоляю! Ждешь, когда мафиози постучат в вашу дверь? Поверь, ничем хорошим это не закончится!       — Эрвин… хотя бы название клуба!       — Твой дядя все равно не приедет лично участвовать в операции. Он всего лишь координатор, пойми ты это!       — Название, Эрвин. Я обещаю не вмешиваться. Мне нужны только их лица. Только это, — угрюмо произносит Аккерман, не глядя другу в глаза.       — Стриптиз-клуб «Vespa Nera», пятница. Операция назначена на девять часов вечера. К клубу не приближаться, разрешаю наблюдать за главным и черным входами. Нарушишь договоренность — это будет последняя наша коммуникация. Я, как и ты, безумно хочу узнать, что заставило его исчезнуть с радаров и чем это нам всем грозит, но подставлять под удар тебя, Ханджи, себя и членов моей команды, да даже «Призраков», я не собираюсь.       — Спасибо…       — Надеюсь, ты найдешь, что ищешь…       Смит уходит. Леви выдерживает полный ужаса взгляд своей бесстрашной девушки. У него остается единственная возможность прижать «Призраков» к ногтю.