Ты станешь моей славной кончиной

А затем Танедд. Бунт. Вильгефорц. У Тиссаи уже нет сил бороться, она просто надеется, что гром Альзура, который она вызывает, убьет ее раньше, чем это сделает какой-то эльф или шальное заклинание своих же. Или, на худой конец, она не хочет умирать от сладко пахнущих цветений у себя в легких. — Тиссая? Йеннифэр. Конечно, это Йеннифэр. Это всегда была она, появляясь в самый последний момент. Тиссая практически с сожалением чувствует, как связь с заклинанием пропадает, и ее слабое тело находит опору в бывшей ученице. Она не помнит, как оказывается за пределами Аретузы, не помнит, как Йеннифэр убивала каждого, кто смел приблизиться к ним, но она помнит, с каким сожалением и горем наблюдала за тем, как ее дом, ее убежище разрушалось. Запах сирени и крыжовника она также чувствовала на протяжении всего своего пути. Ей претило одно лишь упоминание об этом. И она действительно хочет избавиться от этого запаха, пусть это и означало уход Йеннифэр. Она пишет письмо. Последнее и единственное в ее начинании уйти из этого мира. Она придирчиво осматривает кусок бумаги, складывая его пополам, а затем еще раз — чтобы ее дрожащего почерка не было видно вот так сразу. Тиссая снова закашливается и поспешно убирает лишнее в сторону: ей не хотелось запачкать вещи кровью. Тем не менее, предательский кашель и не собирался прекращаться; пришлось налить себе холодной воды. Йеннифэр пришла чуть позднее, Тиссая как раз убирала свой стол, наслаждаясь минутным спокойствием между приступами. Многочисленные договоры, приказы и переписки с королями — Тиссая готова была рассмеяться, вспоминая, какую важность они представляли для нее всего некоторое время назад. — Ты молчишь, — говорит Тиссая, и хрипотца в ее голосе намного громче, чем она ожидала. — Я думала, ты расскажешь мне, что с тобой происходит, — отвечает Йеннифэр, с придирчивостью осматривая беспорядок, который учинила Тиссая, пытаясь привести все в норму: — ты ведешь себя странно последние несколько лет, а после того, что случилось на Таннеде, все еще больше усугубилось. Возможно, Тиссая действительно вела себя странно. Она не могла так просто заявить Йеннифэр это, рассказать, что влюблена, или поведать о том, что уже не первый десяток мучается от глупой болезни, лекарства от которой все еще нет. Она просто не могла сказать Йеннифэр, смотря прямо в ее фиалковые глаза, что уже умерла. Тиссая тяжело вздыхает. — Йеннифэр, все в п… — Даже не смей говорить, что все в порядке, — перебивает Йеннифэр: — я вижу, что что-то не так. Прошу, не отталкивая меня, я могу тебе помочь. Тиссая кусает губы. Ее идеальный, собранный образ рушится с каждым вздохом, с каждой волной боли, разливающейся по потрескавшимся губам. Тиссая смотрит на Йеннифэр с немой мольбой в глазах. «Не нужно ничего спрашивать» «Оставь меня» «Не покидай меня» Она поспешно отворачивается, желая скрыть факт еще одной слабости, которую уже ненавидела. Йеннифэр останавливается в дверях, силясь с желанием остаться. Тиссая не уговаривает ее, когда смотрела ей в спину.