Наш девиз четыре слова

Здесь было душно и скучно. Горячее солнце беспощадно палило в глаза бедокурым школьникам, заставляя вопить от отчаяния, а монотонное дребезжание директора где-то над ухом только больше утомляло, ввергая в уныние. Но мастер то — не унывал! Потому что вообще не находился тут. Как его величество может так долго находится в этом жарком, пронырливом пространстве, так до того же ужасно скучном и душном? Это не стильно. Мастер — стильный, он таких тусовок не посещает. Школьная линейка — сброд непонятных и потерянных чудиков. Мастер — хоть и чудик, но не непонятный и не потерянный. Мастер четко знает свою цель и четко ей следует. Мастер… Мастер в подвале. Четкая цель мастера — хоть немного избавиться от этой душной, проникающей под кожу скуки, цель мастера — хоть немного развлечься. Цель мастера четкая и он четко ей следует. Правда, свою цель выполнить ему это не помогло — в подвале не менее душно, чем под сжирающим взглядом солнца. – Тц! Единичку прокинул! — ударяется об какую-то непонятную твердую поверхность, потирая голову. — Теперь у меня будет дебафф на внимательность. Какая скука. Дайс из карманов выпал и неспешно покатился вдаль, не взирая ни на какие препятствия. Дайс, как мастер — четко знает свою цель и четко ей следует. Дайс… Легкий тупый стук об поверхность привлекает внимание мастера. “Двадцать” — гласила верхушка на многогранном кубике. Двадцать — прекрасное и самое красивое число. Мастер присаживается, чтобы разглядеть эту красоту как можно ближе. – Я кританул. Неужели дайсы сжалились надо мной? — незатейливо хмыкает мастер, наполненный всей энергией мира. — Хм? Это… Побитая слот-машина, еле работающая и мыслящая, отчетливо отзеркаливала на своей поверхности три семерки — заданную комбинацию в параметре. Ранее гладкая и отполированная поверхность сейчас скрежетала от собственного веса, а ржавчина где-то в уголку автомата не прибавляла эстетического удовольствия. Не ржавчина и не скрежет интересовал мастера. Три семерки — та самая комбинация, что указана в параметрах. Та самая комбинация, на которую была сделана ставка. И этот дайс, так красиво показывающий “двадцать”. – Нет, никаких единичек. Похоже, только криты, — и хитро улыбается, незамысловатым движением подхватывая и бросая кубик. “Двадцать” — гласит чистая поверхность многогранного куба. *** – Ну и какой арматуры ты здесь устроил? — придирчиво сказала девятиклассница, осматривая открывшийся вид. Еще никогда затхлый подвал не выглядел так свежо. Для того, чтобы выманить Мелнару в подвал, много не понадобилось: всего-то отпросить девочку с ненавистного урока русского языка. – Казино! — расставив руки по бокам, торжественно объявляет мастер. Легко дергает занавесу из шторы, украденной из далекого и позабытого кабинета технологий, Пред глазами предстало казино: явно не чистое, но в чистом своем виде. Ненавязчиво одолженные автоматы со свалки воссияли новыми красками, воспиршествовали в новом облике. Красные (цвет крови) и черные (цвет боли) оттенки разблуждали в пустом затухлом подвале, и Мастер разделял эту торжественность в свете своей новой идеи. Мелнара его энтузиазма не разделяла. – И че? — задает свой четкий нерушимый вопрос, легким шагом арматуры подвинув какую-то еле работающую слот-машину – Эй, повредишь — будешь возмещать ущерб, — по заядло умному произносит мастер и расставляет руки в стороны. – Говоришь так, будто не спиздил это все со свалки. Я спала там и видела автоматы с такими же… — она тыкает арматурой по оборудованию. — …трещинами. В следующий раз постарайся получше. Так нахуя ты меня сюда привел? Мастер недоверчиво хмыкает. – Ты очень шумная… – Не наговаривай! – А ты не перебивай меня, как с старшими разговариваешь? — выхватывает ее же арматуру и стукает ее по голове. — В общем, ты очень шумная и своим шумом продвинешь мое казино в массы. И тогда я разбогатею и стану богатым. – Звучит, как самый хуевый план в моей жизни, — кивает Мел. — Дай сюда эти твои автоматы, проверка на качество, — и начинает безостановочно шпынять по всему вокруг. Противный скрежет метала об метал наполнил помещение. Незамедлительно вскоре, шум, ожидаемо, воссоздался нехилый. Девятиклассница бесконтрольно ударяла каждую игру, где вообще проигрывала, простым языком — ударила каждое оборудование, которое под руку попадалось, а иногда и то, что находилось рядом (мастер, например). Прозвучал звонок: за ним ожидаемо помчала и орава школьников, что спешно сбегалась посмотреть на шум в подвале. Школьники надумали уже сотню баек о том, какие призраки могут водиться в школьном подвале. Никто не ожидал, что эти призраки — два ебанутых школьника. Без тормозов, зато с ебанцой. – Вот и сработал мой гениальный план! — величаво торжественно произносит мастер, без лишних усилия отодвигая в сторону и Мелнару, и три ее верных арматуры. Одним незамысловатым движением он усиленно пишет череду цифр на туалетной бумаге неподалеку, молчаливо приклеивая листочек прямо Мелнаре на лоб. “Три миллиарда восемьсот тридцать три миллиона девятьсот девяносто пять тысяч сто” — молчаливо утверждал листочек, ставя перед фактом и обескураживая сознание. – Я, конечно, физмат, но таких цифр не зачитаю, — многомысленно произносит Мелнара, на что мастер лишь отодвигает ее в бок. – Хреновый из тебя, Мелнарочка, физмат. Хреновый. *** – Что это вы здесь устроили? – Казино! — в своей привычной манере заявляет мастер, торжественно расставляя руки. Как вдруг вспоминает, что азартные игры в школе, как бы… запрещены. Казино набирало популярности стремительно. Десятки школьников собирались в школьном подвале на короткочасных переменах, иногда опаздывая уроки, а то и вовсе не появляясь на них. Самой популярной игрой стали “кубики”. Несчастные школьники даже не подозревали, что сама судьба подкручивает мастеру в кубиках. Никто и никогда не мог победить его в этой игре за собственную жизнь, а это только больше подогревало интерес, разогревало азарт. Азарт разогрелся, когда за собственным заработком его застал его собственный классный руководитель. Впрочем, на собственном уроке, на котором мастер должен был бы появиться. – Неудовлетворительный ответ. Сейчас урок, — изгибая собственную бровь, строго произносит Мистле. – Вот именно! Сейчас урок — как вы можете прогуливать собственную работу? Ну и ну, как безотвественно! Идите же на урок — и учите своих спиногрызов, чего пристали к мирно работающему работяге, а? – Очень смешно, мастер. Только вот ты причисляешься к моим спиногрызам. И у тебя сейчас урок, на который ты должен явиться. Тебя не появлялось на моих уроках ровно две недели, ты одинадцитиклассник, ты должен… — дальше мастер уже не выдержал. Все слова проносились в голове “бла-бла-бла”, а уши скрутились трубочкой. Душный подвал подушнел как никогда ранее. В итоге, мастер закидывает ногу на ногу, показывая кто тут — самый авторитетный и красивый. – Сыграем в кубики? — произносит фирменную фразу и фирменно улыбается. – Кубики? – Да! Кубики! — победнически поднимает он сжатую руку, в которой уже красовались те самые заветные кубики. — Если выиграю я — то вы отстаете и идете учить своих спиногрызов. Выиграете вы — я иду на урок. И… сдаю свои долги. – И? Мастер неумолимо закатывает глаза, произнося с неотличимым отвращением. – И начинаю готовиться к ЕГЭ. – Глупости какие-то детские, — но, в противоречие собственным словам, протягивает руку для так званного кубика. Одним легким движением большого пальца кубик взметает в воздух, оказываясь прямо на руке учителя. Два шестигранных кубика взмывают в воздух новым пиршеством. Потрескивающий садизм проносится комом в горле мастера. Кубик мастера, как и сам мастер — не медлит. Ни на минуту не останавливается, оказывается на холодной поверхности изломанной парты незамедительно и утверждает окончательный вердикт. “Четыре” — воссияет незатейливая циферка на кубе. Кажется, число смерти в Азии? – Неплохо, но могло бы быть и лучше, — лишь равнодушно произносит он, пожимая другие кубики в своем кулаке. Подведут ли его дайсы? Ни за что и никогда. Мастер непобедим в кубиках — никто и никогда его не победит. Он непобедим. Он величествен. Кубик Миса чуть более затейлив — истерически прокручивается из стороны в сторону и не планирует останавливаться. С каждым прокрутом изначально спокойный Мистле вдавливает плечи пониже, и понимает, что как-то это действительно увлекает. Будто на кону — чья-то жизнь, а не всего-то многочисленный прогул одного шутника. Кубик и далее крутится в немой истерии. Прокручивался, с глухим агрессивным стуком отбиваясь от поверхности, набивая незатейливый абсолютный ритм. Мастер тихо посмеивается — стук в стук этому ритму. Круг, круг, круг. Прокрут, прокрут, прокрут. Шестигранный кубик оглашает свой вердикт. “Три”. И тут уже мастер не выдерживает. Абсолютно не выдерживает, вдоль и поперек наполняясь хохотом. – Троечка! Ха-ха, всего единичку не хватило, ну и ну! Хаа, ну как это все таки забавно. — слегка отбивает мастер свой безучастный смех по и без того избитой парте. Кубики в кулаках рассыпаются по деревяшке — везде шестерки. Это даже немного напрягает. – А теперь пятдесять рублей — на продвижение казино, пожалуйста, — и изгибается в безмолвном жесте “дай денег”, склоняя ладошки крестом. На самом деле, это не на продвижение казино. Мастер просто хочет булочку из столовки — в конце концов, он не ел уже четыре урока. – Обойдешься, — отвечает он, но все же насыпает в протянутые руки немалую сумму. Пять рублей. — На следующем уроке опять зайду. Мастеру остается лишь обиженно и надуто супится, пересчитывая добытые деньги. Ничего, ничего. Он еще обязательно станет миллионером. Например, когда выбьет долг с Мелнары. *** Когда один из боссов был пройден — классный руководитель собственной персоной — и не заявлялся в подвал более, мастер легко выдохнул. Наконец, ничего не будет мешать ему в развитии казино. Какова роскошь, каков приятный сюрприз. Приятные сюрпризы объявились после — игры в выживание еще не закончились. Когда он завидел красную копну волос, удивления не последовало. В конце концов, после выходок красноволосых они прославились на всю школу. Десятки школьников побежало краситься в красный, следуя своим “кумирам”. Когда в красной копне волос завиделся черный, это начало интересовать. Кто решил замиксовать красный с черным? Кто этот герой? – Ну и хули прогуливаем? Высокий голос с легкой хрипотцой проносится над ушами, заставляя вздрогнуть. Мастер переворачивает излюбленно избитую парту, на которой сидел, и сам переворачивается вместе с партой, и мир перед его глазами переворачивается с ног на голову. Глаза осуждающе хмурятся и засекают нарушителя порядка. Саналэ — староста его класса, собственной персоной. От девушки была настоящая атмосфера тех самых старшеклассниц, она стояла пафосно и статно, а улыбалась по-доброму и по-злому в единочасье. – Не прогуливаю. Я ж не гуляю. На одном месте сижу, никому не мешаю, честно-честно. – Верю, — сухо произносит Саналэ и приподнимает бровь, усаживаясь на парту неподалеку. — Я подслушала завуча. Директор ставит вопрос о твоем отчислении. – Точно директор? Ему вроде на всех и на всё похуй, — скептически приподнимает бровь мастер. – Ну не директор, так завуч. В общем, у тебя нулевая посещаемость. – Я знаю. – И тебя хотят отчислить. – Я знаю. – И тебе совершенно плевать? Мастер в раздумье щекочет кубики. – Ой, мне так не похуй! Так совершенно не похуй! — артистически всплескивает руками, прикладывая одну из них к груди. — Да, мне похуй. – Но ведь найти другую школу посреди учебного года будет сложно? Мастер кидает кубик и выкидывает неоднозначное “три”. Когда-то ранее по такой причине его и отчислили из школы — в пятом классе — и судьба тогда нехило так помотала его по городу в поисках нового учебного заведения. И вот, выбор пал на эту залупу, в которой он находится сейчас — последний выбор из вообще возможных. Потому что это невозможно. – И к чему ты клонишь? – Хочу на халяву поиграть в твоем казино, — произносит она изначальную версию фразы, после чего произнося более официально и торжественно. — Я буду отмечать тебя как присутствующего, если ты будешь давать мне играть в своем казино. Выглядит, как… Выглядит, как легкая добыча. Мастер обязательно станет миллионером. – Валяй, — и легко взмахивает рукой, как бы отпуская в добрый путь. Девушка в миг подпрыгивает с места, уже не выглядит такой пафосной и статной, но к автоматам шагает уверенно и достойно. Мастер лишь хмыкает, с места не сдвигается, ножку на ножку закидывая и вдалеке посматривая за гостьей его казино. Ловкие пальцы в тот же момент достают листок и ручку: листок — явно не огрызок бумаги, спизженный у младшеклассника; ручка — явно не карандаш. Подождите… почему ручка — карандаш? Когда Саналэ, сыгравшая уже во все автоматы, подходит к нему и терпеливо пялит взглядом, мастер поглядывает в свой листочек, и… Неудовлетворенно хмыкает. На листе красуется лишь несколько хаотичных нулей. – Хорошо, — на самом деле, всё не хорошо, но у мастера всегда припасен козырь в рукаве. — Тогда… не хочешь сыграть в кубики? – Кубики? – Да. У кого больше число, тот и победил. – Хорошо. Давай, — и непонятливо для мастера ухмыляется. Ухмылки пропадают совсем вскоре — когда Саналэ выпадает на одну точечку меньше, чем у мастера. Его фирменная фишка. Саналэ как-то слишком озадаченно хмурит брови, а мастер не понимает, почему. Разве это не очевидно, что он выиграет? Разве он не всегда выигрывает? – На продвижение казино — руки легко складываются в жесте “дай-денег”. Саналэ вздыхает, что-то бухтит в стиле “мы так не договаривались…”, но купюру в руки вкладывает и мастер быстро щурит глаза в попытке разглядеть полученное. Мамкин бизнесмен — пятьдесят рублей заработал. Малые, но доходы. Он еще обязательно станет миллионером. Саналэ поворачивается, говорит, что пропуски исправит лишь некоторые (и так исправила бы, но это уже — совершенно другая история), и спешно, успешно уходит в закат (пускай сейчас и раннее утро). – Подожди. – Мгм? – Как ты выиграла во всех автоматах? Саналэ поворачивается и слегка улыбается. – Меня Нара мухлевать научила. Вот тут то всё и стало ясно. К счастью или сожалению, на дайсах все решает лишь судьба. *** Юки — пай-мальчик (в глазах некоторых — девочка), тихоня и просто душка. В большинстве своем все воспринимают его просто как милого и добренького мальчишку, который всегда поможет. И никогда не откажет. И не скажет “нет”. Мастер не воспринимает Юки как мальчика или девочку. Доброго или злого, хорошего или плохого. Мастер бизнесмен, и Юки для него — неподдельный заработок. Инвестиция в будущее. В конце концов, Юки, попавший в подвал совершенно случайно и явно не по причине яркого казино, явно не откажет ему в небольшому похождении по нему. Ведь так? Ведь так. – Не хочешь поиграть в моем казино? — знак вопроса излишний. Юки не хочет — а придется. – Э-э-э… — неловко заламывает он пальцы, явно не изгорая желанием. В холодном подвальном освещении этого не развидеть, но Юки легко и натяжно закатывает глаза. Увертывает своими синими глазками по помещению туда-сюда, немного оглядывается по сторонкам и по сторонкам же планирует убежать. На все четыре стороны разворачивается, и предпринимает попытку неоднозначного побега. Побег не свершится — мастер уже тут как тут. Мастера не зовут, он сам приходит. Мастер быстр как молния и вездесущ как воздух, но главный посыл — от мастера не сбежать. Он везде, он тут и там, он в ваших ночных кошмарах и в наших дневных суровых реалиях. Не сбежишь, только если в окно верхнего этажа прыгать, и как птичка — улететь. В подвальном помещении окон нету. – Хорошо, — в конце концов слышится тихое и немного неуверенное в своем высказывании, но мастер лишь мило улыбается. Сомневался ли он в своих способностях? Аж нисколько. Перед этим он прокинул дайс, а сами дайсы подкручивают мастеру в дайсах. Так может ли кто-то его вообще обыграть в этом? Хорошо — явно не хорошо и немного начало конца, но есть ли концу конец? Аж нисколько. Мастер взялся за это дело, берегись, страна — скоро это казино станет самым раскрученным казино в мире. Мастер не только вездесущ, как воздух, он также разрушителен, как огонь. – У-у-у, пойдем, я тебе все покажу! — конец твоим денежным сбережениям, Юки. Конец твоей ментальной системе. Они проходятся по игровым автоматам и Юки испытывает свою удачу в каждом. В каждом — провал. Не то неудачная комбинация в том или ином автомате, так и вообще Юки то споткнется, упадет. Наблюдая за мальчишкой, мастер неосознанно задавался вопросом, а не прокинули ли при рождении ребенка единичку, ибо это как-то даже… печально. Печали отставить, это не печально, это — прибыльно. А прибыльно, значит хорошо. Чтобы стать миллионером, мастеру даже не пришлось выбивать долг из упрямой девочки. Вот, казалось бы, как просто — вместо умрямой девочки найти неупрямого мальчика. – Иии, напоследок этой развлекательной программы… — оглашает мастер о программе, что развлекала только его. — …сыграем в кубики? — и произносит фирменную фразу с фирменной улыбкой. После этой фразы в казино начинался сущий кошмар. – Э-э-э, н… — мычит неоднозначные звуки, которые сложно как-то воспринять, но подразумевали они явно “нет, умри”. Умирать мастеру рано. Мастер видит то, что хочет. И воплощает свои желания в реальность. – Ну да, так да, чего мычать об этом! Понятное дело, кто бы отказался от игры в кубики? — и создает целую куча шума, на которую Юки лишь кидает несколько неоднозначных взглядов. Было бы тут чуть светлее, было бы понятно — очень даже осуждающих взглядов. Можно даже сказать, пассивно агрессивных (главное, чтобы пассивная агрессия не перетекла в активную). В конце концов, неактивного Юки приходится вести к славноизвестной парте едва ли не за ручку. Но мастер четко знает свои цели и четко следует им — и вот, перед ними распласталась избитая неудачами парта (в прямом, а не переносном смысле), а несколько кубиков засияли в руках своего правомерного владельца. А вскоре взмыли в гору — летят в своем неистовом свободном полете и неизбежно приземляются на плоскую поверхность. Результат не более однозначен, чем обычно, но мастер не перестает посмеиваться от ехидности собственных кубиков. “Один” — безмолвно рыдал кубик Юки, синенький такой. Кубик мастера — красный — неизменно же показывал двадцатку, не боясь хвастаться своими хорошими результатами и делая это напрямую. Мастер всегда знал, что выиграет. И мастер всегда выигрывает. Но в этот раз он решает сделать свое первое и последнее исключение в правилах своей любимейшей игры. – Переиграем? – Давай, — и выдает первое за это утро, нечто похожее на согласие, а не крик отчаяния. Крики отчаяния следуют после — пусто отражаются в синих глазах. Результаты остаются неизменными — синий кубик показывает лишь единицу, а его красный, неизменно, только криты. Мастер даже давал мальчику зеленые кубики, и даже красные, такие же, как у него. Результаты неизменные — мастер всегда выигрывал, но он еще не видел настолько неудачливого человека. Взгляд мастера переключается с тридцать пятой единички Юки на листочек в своих руках. Два листочка. Три… стоп, подождите, насколько у Юки вообще большие долги? Вместо того, чтобы высчитывать тяжёлые цифры, мастер взвешивает новую травму на своего ровесника — нагло всучивает перечень листков. Юки листает, пересматривает. – Я химбио, а не физмат, — подмечает он, но мастер лишь скептически затыкает его. – Одна физмат мне как-то также говорила, — поучающе произносит он и поучающе похлопывает по плечу. Юки лишь уворачивается от лишнего тактильного контакта, разворачивая карманы. В карманах, кажется, только обертки от мятных конфет, которые обычно всегда находятся в вазочке в кабинете у медсестры. – У меня всего пятьдесят рублей, — говорит он, осматривая свои скромные денежные сбережения, состоящие из каких-то странных монеток и изредка мелкими денежными купюрами. И в этот момент мастер делает действительно последнее исключение для игрока своего казино. – Хорошо, просто купи мне поесть, — мастер не стал миллионером, зато он хотя бы не будет голодать. Ну, ничего, миллионером он еще обязательно станет. Например, когда выбьет долг с Мелнары. Раздумывая о мальчике позже, мастер приходит к вердикту, что это не Юки жалкий неудачник. Это просто мастер — крутой, классный, непревзойденный. Самый везучий мастер из ныне существующих. Никто никогда не победит мастера ни в кубиках, ни в жизни. *** Когда двери в подвал выбили, мастер даже не повел бровью. В конце концов, чего только не вытворят голодные старшеклассники? Мастер вот больше себя к голодным старшеклассникам не причислял — сидел мнимый невозмутимый, да лишь садистки посмеивался, наслаждаясь вкусом явно не предназначенных ему булочек. Мастеру ничего судьбой не предназначено, он сам себе судьба, сам себе Бог. А булочки то впрочем, очень вкусные. Две булочки. Когда из ниоткуда — буквально из воздуха — появился чехол от гитары, упивающийся взглядом прямо в него, это начало смущать. Его будто раздевали догола одним лишь только взглядом — взглядом этого вездесущего чехла от гитары. Куда бы он не отводил взгляд — там тут же оказывался этот злосчастный чехол. Эй, казино закрыто на обеденный перерыв, это не может подождать? Похоже, все таки не может. Все в мире крутится против него в этот и момент — и эта несчастно выбитая дверь, и этот взмывающий следом в полет листочек со списком людей, которым строго настрого воспрещается вход в казино. И этот чехол от гитары, раздевающий его одним только своим взглядом, тоже чертовски смущал. А почему дайсы в его карманах крутятся по часовой стрелке, а не против, как обычно? Кто-нибудь ему объяснит, что за чертовщина здесь происходит? Когда по подвалу проносится землетрясение, становится уже не смешно. Когда из-за землетрясения он едва ли не роняет свою булочку, не смешно становится вдвойне. Булочка с песком, знаете ли, не такая вкусная, как кажется на первый взгляд. За что ему все это? Он никого не хочет обокрасть, он никого не убил и не пытал в этом чертовом подвале: он просто ест эту чертову булочку! Почему всё вокруг ведет себя так, будто он совершил самое большое зло в мире? Он… просто кушает! – Вы дадите мне спокойно поесть?!.. — и поворачивается, возмущенно вскрикивая и упиваясь осуждающим взглядом в потенциального раздражителя. Осуждающий взгляд вмиг переменился другой эмоцией, более сложной и нечитаемой. Глаза широко распахиваются от понимания всей этой ситуации. Теперь он понимает, например, откуда этот злосчастный чехол от гитары. Когда в его лоб впивается дуло автомата, это начинает напрягать. Мастер не в силах сдержать нервный смешок и криво ухмыляется — как-то на этот раз не прокинулся ему кубик. Холодный кончик оружия морозил не так сильно, как взгляд девушки: он буквально упивался в его душу, смотрел, как на последнего отброса вселенной. Конечно, мастер абсолютно точно не ангелочек во плоти, но… он же просто сидел и ел булочку! В чем он уже провинился?! – Это не твоя булочка, — говорит высокий женский голос, как констатирует факт. Мастеру лишь остается покачать головой и высловить известный стих красноволосых “ваша честь, ебал я вас и вашу…” – Мне ее купили, что упало то пропало, — умно исловляется мастер и делает еще один укус. Дуло автомата прижимают сильнее. – Но предназначалась она не тебе, — как эта девочка может выглядеть так угрожающе, если это мастер — сто семьдесят восемь сантиметров всратости? Что за недоразумение? – Ну, эм, допустим! — признает принятые обвинения, но предъявляет и свои. — И что, теперь, застрелишь меня, борец за справедливость? — и только сильнее напирает предъявленный автомат, нахально и беспризорно улыбаясь. – Не-а, — уже более радушно произносит мягким и “добрым” тоном, который в подсознании мастера все еще отбивается той ужасающей твердостью и серьезностью, — я просто закрою твоё казино. — девушка усаживается на излюбленную и побитую мастером парту, слегка возвышаясь в росте. Автомат в ее руках легко вскидывается и стремительно летит в чехол от гитары, буквально идеально влезая по форме и размеру. Чехол для гитары послушно закрывается вслед за одним лишь дуновением воздуха и пожеланиями своей законопослушной хозяйки. – Пф-ф, — фыркает в кулак, скептически приподнимая бровь. Мастер не воспринимал это, как угрозу. Скорее, как очень смешную шутку. — И как же ты планируешь это делать? — искренне интересуется, зарываясь любопытством. – Хм… — делает вид, что задумалась. — Сыграем в кубики? — нагло крадет его фирменную фразу и фирменно улыбается, а скептически приподнятая бровь переменяется осуждающим взглядом. – И на что же? – На закрытие казино. Глаза распахиваются от немого удивления и вместе с тем горят кричащим предвкушением. Чтобы вот так нагло и в лицо предъявлять о закрытии его казино? Вот так просто изъявлять о победе в игре с дайсами? Дайсы — это стихия мастера. Какой бы дайс ему не выпал, это всегда в лучшую сторону. Какой бы исход не был, он всегда будет самым лучшим, интересным и непредсказуемым. И мастер улыбается. Вот также нагло улыбается, усаживается за слот-машину рядом и улыбается, не в силах сдержать того, насколько абсурдна эта идея. Но мастеру… она нравится. – Я принимаю твой вызов, — говорит мастер и предлагает свою руку для сдельнического рукопожатия. Сидевшая напротив предлагает свою руку в ответ: пожимает не крепко, но уверенно. Они решают выбрать шестигранный кубик для более точного и расчетливого результата. В конце концов, кубики они между собой распределили и даже подготовились к их взлету, как вдруг девушка останавливает его одним движением своей руки. – Подожди, — строго произносит она, немного копошится в карманах и достает неразличимую в темноте колоду карт. Одним изящных движением своих тонких пальцев она достает одну из них: какую-то поближе к концу колоды. И оглашает свой собственный вердикт. – Ты проиграешь, — и говорит, словно цитирует научную запись: абсолютно истинный факт. Подхватывает карту и тычет ими прямо в лицо, не стыдясь своего жеста. — Башня. Ты проиграешь. — и говорит, не отрицая своей правоты даже на минуту, все улыбается и улыбается, прокручивая карту и давая налюбоваться ею вдоволь. Мастер ее вердикта не признает, подает апелляцию. Своей рукой отодвигает чужую и говорит не менее уверенно и нагло. – Это ты проиграешь. Мою судьбу не определят какие-то ничтожные карточки. И они вступают в игру: жестокую игру с самой судьбой. Одна определяет судьбу с помощью карт таро, а второй с шестигранными кубами: так кто же из них в итоге окажется прав? Кубик девушки также тверд, как и ее намерения: вступает на твердую поверхность и сразу же заключает свою истину. “Четыре” — гласит отполированный синий кубик. Девушка складывает ладошки и легко разминает их, пожирая мастера своим взглядом. Мастер же не поступается в своей уверенности ни на минуту: все также нагло улыбается и лишь молча дожидается своих результатов. Он знает, что он победит. Он знает, что дайсы его не подведут. Истерически прокручивается кубик мастера, отображая весь его азарт и страсть в этом деле. Он не планирует останавливаться: кубик четко знает свою цель и четко движется к ней. Стремительно катится надвигающейся волной, отражая свой стук по всему помещению. Мастер теребит слегка вспотевшие пальцы и твердо супит собственные брови. Он, конечно, не переживает… но что-то больно долго крутится этот твердолобый кубик. Прокрут. Прокрут. Прокрут. Это самый медленный на памяти мастера кубик. Вот уже двадцать секунд он томит его изнуряющим ожиданием, сдирает его шкуру прочь. Через еще несколько секунд в помещении становится совсем тихо. Слышится лишь два звука: стук кубика и стук чьего-то сердца. Стуки прекращаются. Один за одним, будто стучат совсем рядышком, совсем в унисон. “Три” — гласит твердая поверхность шестигранного кубика. Весь мир мастера рухнул прямо в этот момент. Ему хочется швырнуть этот злосчастный дайс об стену, перекрутить или просто переставить, лишь бы предатель показывал циферку хотя бы чуть-чуть повыше. Сердце мастера пропускает один удар. А может два, а может три… а может бесконечность. А после зарывается в свой глухой ритм, отбивающийся истерическим треском где-то в коре головного мозга. Кажется, сердце мастера и впрямь синхронизировано с стуком его кубиков. Которые он сейчас швырнул прямо в стену. – Этого не может быть! Ты смухлевала! — пронзает ее осуждающим взглядом и выхватывает собственные кубики. – И как докажешь? Кубики же твои, — спокойно произносит девушка, но ощутимо вздрагивает от повышенного тона. — Что, трусишь признать поражение? Мастер скрипит зубами и теребит пальцами, немного хрустит, немного молчит и немного переживает. – Нет. Я… закрою казино, — с трудом произносит мастер, проглатывает буковку за буковкой. Едва заметно хмурится, но девушка, кажется, удовлетворена ответом, мило улыбается и подхватывает свой чехол от гитары, оставляя мастера в одиночестве холодного подвального освещения. Перед тем, как девушка наконец уйдет из его жизни, он задает свой последний вопрос. – Ну и как тебя зовут? Девушка останавливается. Поправляет лямки на чехле от гитары, подминает губу и в конце концов отдает ему свой ответ. – Полным именем лучше не зови. Сокращение… Ари. Это имя — Ари, и сияющая карта с непонятной башенкой в ее руках, еще долго будут сниться мастеру в ночных кошмарах. Когда девушка все таки покидает помещение, мастер усаживается на свою излюбленную побитую парту, закидывает ногу на ногу и произносит в пустоту: – Ха… на полном серьезе подумала, что я так просто сдамся? — и интереса ради кидает тот самый злосчастный кубик, что так бессовестно предал его мгновения назад. Широко раскрывает глаза, а после хмурит их. “Пять”. *** В конце концов, мастер и правда закрыл казино. Торжественно объявил об этом и устроил финальную игру, после чего свернул свою лавочку, а автоматы завернул поглубже в самые недра школьного подвала. Заляг на дно и даже — целый день — не творил никакой хуйни. Не долго жили хорошо и славно. Мастер четко знает свою цель и четко ей следует. Он правда закрыл казино. Закрыл… и открыл новое. Просто переместился в другую часть подвала — конечно, более затухлую и менее чистую, что, казалось бы, должно было уменьшить оборот игроков… но это только увеличило его. В конце концов, пробраться до другой части подвала — то еще испытание. Чтобы не повторять ошибок прошлого, мастер поубавил своих денежных стремлений — и добавил систему гарантов. Ари, которая открыла таро-центр в том месте, где раньше располагалось старое казино мастера, кажется, осталась довольна и не планировала предъявлять претензии. Самый страшный босс пройден. Он еще обязательно станет миллионером. Например, когда выбьет долг с Мелнары. Лениво посвистывая, он пыхтел на своей излюбленной побитой парте, которую перетащил со старого казино. Своим хаотичным завитушным почерком он гласил: “Запрещено входить в казино: Мел (пока не вернет долг) Нара (пока не возместит ущерб) Ари (навсегда.)”