спустя месяц после описанных событий
Это было не самое сладкое солнечное утро, вовсе не солнечное, ведь под ногами — мокрая плита и асфальт на тон темнее от прошедшего дождя. Он не пожалел, что отказал Кац в предложении подбросить его, но как чувствовал, что пожалеет. И, хотя черный вход для персонала был достаточно спрятан и сливался со стеной, самые верные и строптивые гости всегда находили способ достать человека, который приглянулся им сильнее других работников. Это не есть единственная проблема, поскольку, если удавалось избежать нежелательных встреч, чёрный вход не растягивался до входной двери дома (Уилл выдохнул, мечтая побыстрее войти в тёмные комнаты своего дома, не просто так покупал блокирующие солнечный свет шторы), и высока вероятность очередного сталкера на пути домой. Не страшно, главное держать лицо. — М-р Грэм! — низкий голос с хриплым оттенком от курения окликивает мужчину, на что он сдерживает вдох, хотя останавливается. Это были замечательные дни, когда при выходе с работы никто не старался подловить его, поговорить, окликнуть или купить. Единственный минус подобных дней состоит в том, что они уникальны и редки, как пятицветный натуральный опал. Молодой человек посмотрел на нарушителя тишины и его планов как можно скорее попасть домой с старательно не измученным, не ненавидящим взглядом. — Доброе утро, д-р Грэм. — Ох, Рудольф, — его имя это музыка. Для издевательств над этим именем. Названный уже возвышается над ним на близком, но приличном расстоянии, чтобы парень не чувствовал себя сдавленным: хотя он всё равно чувствует себя так. Мужчина носит сдержанную вежливую улыбку, дорогой костюм и часы с вделанными в циферблат бриллиантами (кажется, это топаз, он хоть в курсе, что камень не натуральный?), а также высеченная золотом марка фирмы. И усталые, как от героина, раздутые глаза, в которые Уилл не смотрит. Его эмпатия есть рентгеновское зрение, которое невозможно выключить, работает на каждом встречном и последствия которого проглатываются, как смешанное с ртутью стекло. Д-р Грэм блокирует точку внимания на пространстве между белой рубашкой и галстуком, ближе к воротнику. — Ты отсутствовал почти три недели. Копил средства? Несмотря на ощутимую, как кость поперёк горла, дерзость в вопросе, Уилл звучит и выглядит больше упасть и заснуть, чем иметь хоть какую-либо энергию на самооборону в виде использования острого языка. К счастью, это просто у него в крови. Рудольф мягко-слабо усмехнулся, как ребёнку, кто попытался вылечить сломанное бедро одним пластырем, умиляясь и приготовившись объяснить чаду: — Уильям. Мы оба знаем, что ни ему, — говорящему не хватает только указки, очков и наряда дешевле, чтобы полностью соответствовать понятию «педагог». Поучительный\порицающий тон в каждом слове уже имеется, — ни его внукам, никогда не придётся «копить». Названный осёкся. Поднял глаза, столкнувшись с карими Рудольфа. И, конечно же, прочитал его: он знал, что каждый раз, каждую их встречу бесполезно тратит время обоих, что Уилл навряд ли согласится быть проданным за любую сумму, какой бы безграничной и заоблачной она не была, что Уилл — заменим, и с его внешностью (да, названный дьявольски\ангельски привлекателен, форма челюсти, носа, разрез и цвет глаз, одни тёмные локоны уже вызывают маниакальную одержимость у многих из тех, кому встречается доктор), пускай и изумительной в полном значении названного термина, но всё-таки, если упорно и долго стараться, можно найти если не такого же, то крайне похожего молодого человека для игр с ним, который "прыгнет в тачку" за куда более низкую сумму. Рудольф это осознавал, что можно обыграть ситуацию в разы легче и быстрее для всех оказавшихся в ней, но ее создатель отказывался. Уилл видит и надежду мужчины напротив — на то, что он сам однажды устанет и согласится сесть в DB11⁵, просто плюнет на принципы, положится на усталость (в том числе от данных встреч) и состояние смирения и принятия, и согласится. С порывом утреннего ветра, когда одеколон с пачули и перцем (сочетание человека, который любит деньги, сигареты и готов терпеть ради первых двух) мягко стукнули доктора, попутно развивая его каштановые пряди, Уилл опустил глаза на мокрую плиту тротуара, фокусируясь на вылизанной чёрной обуви собеседника, его носках и мелких неровных камнях дороги. — Он не столько жаждет меня, сколько самой сделки. Факта того, что она состоится, — голос так равномерен, спокоен и хладен, что можно наслаждаться им вечность, — ему нужна моя купленная гордость, не тело, — сапфирные глаза повторно поднимаются к галстуку, но теперь обращаясь и к кадыку. Рудольф намеренно наклоняет голову в бок с той же улыбкой, когда поприветствовал его и приблизился к доктору, целясь установить зрительный контакт, но попытка не приносит успеха и тогда мужчина отворачивает голову в сторону, находя в стенах здания опору для собственного терпения: — А ты не думал, что это выгодно? Уилл поднимает глаза, смотря на висок и порезанный хрящ мужчины, читая его, ошибка в подростковом возрасте и плохой уход за пирсингом в тот же период времени, отчего украшение пришлось практически вырезать с гниющей плотью и зашивать после, но шрам остался. Рудольф был воспитан в семье с достатком ниже среднего, знает голод и нехватку одежды, игр, уважения как к человеку, но не до той степени, дабы оказаться глубоко травмированным; что сформировало в нём то терпение к прихотям барина, пока последний платит деньги, мужчина готов на выполнение услуги, какой бы она не была, лишь бы не возвращаться к нехватке. Здорово. Не желая, Уилл снова положил в себя другого человека, его прошлое и личность, мысли и эмоции сейчас, он не завтракает, но это ему придётся переварить. Снова. Парень опускает сапфиры, придумывая заготовку к окончанию дискуссии. — Такие дети, как он, как правило, быстро теряют интерес к любым игрушкам. — Манипуляция, в которой он показывает своего хозяина, как их общего врага, Уилл молчит, — ты пробудешь с ним максимум неделю, — поворачивается к молодому человеку, смотря выше лба, — но вернёшься в новую, полностью обеспеченную жизнь. Думаешь, будешь презирать себя за сломанную гордость уже не существующего человека? У некоторых людей всё, абсолютно всё так поразительно просто: закончить школу, закончить университет, работа с обеспеченной пенсией, жена, дети, на крайний случай любовница в другом городе или квартире, огород, питомцы, внуки. У богатых, действительно обеспеченных людей отличается ровно ничего: человек хочет клубнику, он ее покупает, человек хочет на море, он берёт бизнес-класс, человек хочет новую печень, они закалывают для него безымянного ребёнка. С сексом история зеркальна, только, не нужно было никого вспарывать, максимум, вынудить замолчать: эскорт, проституция и секс-рабство существуют, как существует интернет и закон. — Прошу прощения, с моей стороны это было бестактно. Такой же натуральный этикет и мораль, как любой вид мяса в любом колбасном изделии. — Я не занимаюсь проституцией, — доктор подпевает почти в такт старшему мужчине. — Мой ответ — нет. На моменте прямого отказа парень поднимает глаза. Рудольф смотрит на собеседника как будто бы с сожалением, хотя Уилл читает, он жалеет себя, когда ему в очередной раз придётся выслушивать ругательства истерики начальства, который не может взять в постель человека, которым столь голодно желает обладать. Молчание по-кошачьи вытягивается в несколько секунд, после мужчина «понимающе» кивает брюнету, в поклоне отходя и после завершения беседы: уговаривать доктора бессмысленно. Уилл выдохнул, проследив за тем, пока припаркованный автомобиль не начнёт движение, лишь после разворачиваясь в нужном ему направлении.\\\
В доме оказалось слишком темно и тихо. Невзирая на пушистое цунами, роющееся под ногами парня, как гнездо гадюк, он неосознанно гладит макушку Джета, который первым понял, что, чтобы получить ласку, нужно некоторое время оставаться на одной точке. Это был редкий момент, похожий на сцену из кошмара, когда свой дом казался пыточной маньяка, будто находится не на своей территории и пытаться прихватить что-то с собой, помня, что киллер ходит за какой-то дверью дома с кувалдой или циркулярной пилой. Уилл тихо брякнул ключами, когда положил объект на полку, пробираясь внутрь здания как вор с горящей шапкой, хотя ничего не украл. Запах не изменился, предметы на местах и собаки спокойны, но парень видит крепкую руку и реку артериальной крови на пол от перерезанной глотки. На кухне включена единственная лампа над плитой, на которой что-то жарится, судя по запаху, курица в специях, Уилл выпрямляется, когда подтверждает своё предположение, заглянув на сковороду. — Здравствуй, очаровательный мальчик, — парень неспешно разворачивается, мягко врезаясь в тумбу копчиком. — Привет, сильная девочка. Раньше он и не догадывался, насколько сербы, белорусы и русские ценят объятия в качестве яркого знака симпатии, уважения и доверия: девушка погрузила его меж рук, Уилл машинально вобрал воздух с ее волос, запах соли, мелиссы и лаванды окутал его в уют, помещение перестало прятать убийцу по комнатам, вернув комфорт и умиротворение. Только не собаки, которые реагировали на аромат мяса и возвращение хозяина. — Рудольф вернулся, — молодой человек опирается кистями на стойку, смотрит в угол противоположной стены, слушательница вскидывает брови, актёрски ахнув от удивления, — он снова предлагает мне круиз в его постель. — Цена? На этот раз? — Не ограничена, как и всегда, — она кивает, словно в такт музыке. — Как благочестиво с его стороны, ухаживать за тобой попытками покупки. Ни за что нельзя соглашаться стать шлюшкой этого извращённого импотента даже на неделю, — доктор сонно поворачивает голову по направлению к рассуждающей, смотря на широкую мышцу шеи, пока девушка смотрит в глаза. — Серьёзно. Кто нанимает себе в ассистенты человека с именем «Рудольф»? Собеседник слабо усмехается через нос, не находя в себе сил на более активную/яркую реакцию, пока она помешивает лопаткой еду, дабы та не пригорела. Парень смотрит на ее волнистые пряди и линию челюсти, пока не собираясь отвечать. После смен доктор приятно уставал, так что проблем со сном не было, особенно после убитого на корню зарождающегося энцефалита. — Хорошо, что тебя ждёт ещё одна хорошая встреча, — Уилл едва нахмурился, — ну же, — она подмигнула. Девушка вскидывает брови, и слушатель встречает карие глаза, автоматически читает ее: насмехается, но без издевательства, не столько радуется факту самой встречи с пока неизвестным, сколько реакции доктора касательно будущего приёма гостя без приглашения. — Скоро двадцать пятое, — подсказка. Парень обращается к ее подбородку, после месту, где нет адамова яблока, он всегда старается перестать читать человека, как только ему удаётся отвлечься на детали внешности или объекты декора рядом. Бастер ткнул его сухим носом в колено, требуя внимания и заодно кусочек мяса или любой другой еды (даже не съедобной). — У-илли, — девушка понижает голос до игриво-низкого, также повернув конфорку до минимума. — Дакота? С этой вариацией его имени к нему обращались два человека за всё его существование: его отец, невзирая на любой возраст доктора, он всегда старался окликать сына более ласково, нежели нейтрально, и говорящая сейчас, но зачастую в форме игры или шутки. — Ву-илли, — изогнув язык, она ступила на него, — мне нужна твоя помощь, Уилл. Срочно, — названный поднял глаза к потолку, улыбаясь и качая подбородком в согласии, моментально догадавшись о будущем визитёре. — Потрошитель, он, — Дакота играет мимикой, вскидывая брови и округляя глаза, постепенно приблизившись, — снова убил. Мы нашли жертву с открытым черепом и облизанной ложкой внутри, — слушатель уже отклоняется назад от напора, — помоги мне, Уилл. Он снова, сука, снова! Убил, — выделив последнее слово интонацией, сощурившись после. — Джек не ругается. — Уилл, ты ш-то не понимаешь! Речь о каннибале, — парень сжал губы, втянув внутрь, сдерживая улыбку и понимающе кивая, — он убил человека! Конечно, позже мы выясним, что убитый чувак насиловал детей или бил жену, но, — девушка показывает указательный, — это позже. Уилл, его нужно поймать. Потрошителя. — Извини, Джек, нет, — доктор показал ладонь, не касаясь, отстраняя от себя собеседницу. Дакота слабо надула губы, щурясь, следит за брюнетом, но подчиняется невербальному приказу перестать напирать, сейчас стоит вблизи, едва не касаясь бёдер молодого человека своими. — Уилл, я повышу тебе зарплату на пять баксов. Пять баксов плюс, за час, Уилл, — поворачивая висок влево, но взгляд прямо. — Манипуляция с именем не пройдёт. Люди крайне подвержены и остры, когда называют их имена, этакое неосознанное подёргивание поводка, с желанием вовлечь человека в механизм в качестве детали, дабы всё заработало на пользу говорящему. — Пять и пять центов, — доктор мягко улыбается кончиками губ, опустив голову, покачивает в отказе, — У-илл, — она снова поёт, после наклоняясь и плывя к парню. Ее пальцы касаются плеча, стягивая ткань кофты, Дакота вскидывает бровь, актёрски заигрывая: — Уилли, давай, — голос выше, — т-авай договоримся, — тот смотрит, как она выводит круги кончиком пальца на коже бугорка плеча, — Уи-ильям, — закусив нижнюю. Названный, не выдержав, хихикает, после закрывая рот рукой, девушка придерживает его за плечи, в усмешке выдыхая в место соединения плеча и шеи. Собаки заинтересованно наблюдают за парой, хотя сидят, не скачут рядом, лишь подметают пол пушистыми хвостами. — Хорошо, Джек, убедил. — Пять центов в час, да? Пять центов в час, детка, и ты моя личная сучка, — Уилл усмехается носом, после качает головой: — Поведение Вайнштейна и манящие движения пальцем не могли оставить меня равнодушным, — Дакота пропевает победное «ес», — убедил, Джек, буду твоей ищейкой. Девушка шуточно зарылась нос в шею старшего, как собака, которые, к слову, оживились, подбегая и кружа вокруг людей, затем Дакота отстранилась, взяв молодого человека за плечи, лишившись малейшего намёка на озорливость и радость сейчас. — Джеку так сказать не вздумай, — крепче сдавив ткань его рубашки. — Да, мадам, — отрезает, улыбаясь. Уилл опускает глаза, встречаясь с Бастером, который, наклонив голову в вопросе, наблюдает за парой, как за красным лазером на стене.