Искрился свет бесшумно хрустальной синевой

      Миеко поднесла цветок к носу, прикрыв глаза, и вдохнула его аромат, который, казалось, с каждым днем становился все сильнее. Синий ирис, что она постоянно приносила и хотела, как и раньше, подарить его брату, был с ее стороны жестом преданности и сестринской любви, которые девушка никогда не показывала и не пыталась показать в открытую.       Каждый день Миеко приходила к своему брату и каждый раз находила его в том же состоянии, в котором оставляла ранее. Она не могла его бросить одного, даже если он постоянно повторял, что больше не нуждается в ее обществе. Ведь с самого детства они были неразлучны, вместе росли, стали шинигами, и пришли в один отряд ― поэтому теперь ей было трудно принять свою незначительную роль в его жизни. Хоть ей и было сложно, но она осталась с ним, несмотря на то, что в одиннадцатом отряде многие считали ее слабой ― «ребенок» ― говорили они.       А после того, как капитан был убит, шинигами в ужасе наблюдала за Маки, и видела как все, что осталось от него прежнего ― его характер и привычки ― все безвозвратно исчезло, оставив место пустоте и равнодушию.       С тех пор он стал ее главной заботой. Симада знала его слабости и, как могла, старалась помочь ему, хотя порой ей это было нелегко.       Девушка уже готовилась постучать в дверь, как до слуха донеслись голоса. В комнате, помимо брата, был кто-то еще.       ― Не смей мне указывать! ― раздался громкий голос Маки.       ― Сам подумай, что произойдет если ты так поступишь, ― возражал другой.       С той стороны двери раздался щелчок и Симада увидела в дверном проеме высокого мужчину в стандартной форме шинигами и с занпакто на поясе.       ― Хидео?       Хидео Нагаи ― «небесный хищник», как она его называла.       Появление перед ней этого парня было словно призрачное воплощение прохладного вечернего ветерка, его черные волосы, аккуратно уложенные назад.       Хидео остановился в дверном проеме, загораживая его своим телом, и застыл при виде Миеко.       Взгляд небесно-голубых глаз, с маленькой родинкой под левым веком, был прикован к лицу девушки. Эти глаза были пристальны, как у опытного охотника, спокойны, как отблеск равнодушной безмятежности воды в пруду; в них было что-то такое, что лишало Миеко присутствия духа и вызывало трепет. Ее ждала эта встреча. Он, казалось, изучал внешность девушки раз за разом: ее длинные темные волосы, которые она обычно оставляла распущенными, отливали легким фиолетовым оттенком; челка, закрывающая лицо по бокам и между глаз, придавала образу некоторое сходство с Маки.       Симада уставилась в пол, словно дитя, которое испытывает волнение при виде взрослого. И в этот момент его рука легла на ее голову, словно ласковое прикосновение перышка.       — Знай, я не позволю тебе делать все, что вздумается, — он обернулся и обратился к Маки, который стоял у окна в комнате. Голос был спокоен, но в нём чувствовалась сила и самообладание, которые Хидео обычно проявлял. Миеко отошла немного в сторону, давая ему пройти.       Он шел с такой легкостью, словно покорял воздушные просторы, как птица в полете, оставляя за собой след свободы и восхищения.       Когда старший офицер скрылся за угол, Симада осталась стоять на месте. И только спустя где-то минуту она решилась заглянуть в комнату брата.       Ичиносе стоял неподвижно у окна, в свете догорающего заката, словно растение ― совершенно бесчувственное и не реагирующее на внешние раздражители, продолжая не замечать ее появления.       — Маки, — тихо позвала она.       Внезапно, он резко ударил кулаком в стену, сжимая губы в тонкую полоску; звук удара разнесся, эхом прокатившись по всему помещению и Миеко вздрогнула так, что выронила свой цветок, который все это время держала в руках. Ичиносе несколько раз ударил в одно и то же место кулаком, пока не почувствовал, что костяшки пальцев разбиты. Девушка, затаив дыхание, наблюдала за ним. Каждый удар отзывался где-то глубоко в душе. Неужели, это из-за нее? Стоило ему лишь услышать ее голос, как он сразу же сорвался из-за такого пустяка.       — Маки? — окликнула она его еще раз. Он сразу же обернулся.       — Ты опять здесь, — холодно произнес Маки, прислонившись спиной к стене.       Симада сглотнула, все еще не в силах сделать шаг к нему. Она лишь смотрела на него, понимая, что должна что-то сказать, но слова все никак не собирались в предложение, оседая тяжелыми булыжниками на дно пересохшего от волнения горла.       В комнате повисла звенящая тишина, которую стало страшно нарушать, тем более, если не знаешь, чем ее можно заполнить, разрушив хрупкое равновесие, давящего на девушку безмолвия.       — Я же просил не приходить. Ты так и не научилась меня слушать, — заговорил он и вновь отвернулся к окну.       — Не научилась, — Симада поразилась тому, каким измученным вдруг показался ее голос.       Шинигами подняла свой цветок с пола, и аккуратно положила его в карман. А после, бросив взгляд на разбитый в кровь кулак брата, неторопливо, на свой страх и риск, подошла к нему.       — Ты все никак не успокоишься? — она осторожно прикоснулась к его руке. Но он не ответил на ее вопрос, только отдернул ладонь.       — Что ты делаешь?       — То же что и всегда, — ответила Миеко. — Твоя рука в крови... Я сей...       — Не лезь, слышишь? Оставь меня в покое! — заорал он, и Симада испуганно отшатнулась.       — Маки…       — Убирайся! — парень сорвался с места и с силой толкнул сестру, так, чтобы она, не удержав равновесия, села на пол. Она замерла, пораженная происшедшим, а потом медленно подняла взгляд, встретившись глазами с угрюмым взглядом брата. После чего встала и выбежала из комнаты, закрыв за собой дверь.