Межзвёздные деликатесы

Больше всего в бескрайних водных просторах Бутхилл любил кораллы. Больше всего и почти всю жизнь. Даже когда зубы еще были молочными и не такими острыми, а на хвосте только нарастала крепкая серебристая чешуя, он обожал смотреть на их удивительно противоречивые формы: твердые и, вместе с тем, гибкие вытянутые и согнутые тела, их переплетения с такими же метаморфичными родичами. Сейчас это великолепие, настоящее чудо подводной природы, гордо и тихо стояло прямо под хвостом. Огромная колония кораллов, настоящий коммунизм на песочном дне моря, то колебался, то твердел в своем единстве, иногда выпуская из своего бурлящего жизнью тела планктон и мелких рыб. Самый желанный из них - кровяное сердце, наиболее красный из прочих, более бледных, со светящимися в темноте крапинками. Если в деревне русалов кто-то хотел сделать лучший в мире подарок - он искал кровяное сердце. Бутхилл сперва задержал взгляд, не веря своей удаче, и провел рукой по искомой живности. Губы разошлись в улыбке. Один-единственный, невесть откуда взявшийся, редкий коралльчик на множество километров. Ради него другие русалы иногда выкладывают состояние или фамильные драгоценности. А тут... Подарок от морского бога, не иначе. Склизкая поверхность минеральной кожурки приятно холодила пальцы мужчины, и он осторожно ощупывал и осматривал его. Русал уже долго искал самый красивый и самый изящный, даже среди редкости. Водоросли путались в длинных чёрно-белых волосах, все норовясь разбавить их зелеными прядями. Бутхилл аккуратно снимал их и собирал для будущего букета. В центре сердце, вокруг водоросли и другие кораллы. Он упоенно добавлял новые детали в свою композицию. Дочка оценит. Внезапно на ярко-красные кораллы надвинулась глубокая огромная тень. Русал поднял голову и по его загривку пошли мурашки. Прямо над ним была черная, покрытая тиной, титановая обшивка дна корабля, с еле заметным сквозь водяную рябь знаком. Острые крюки пробили гладь его моря, его дома, и упали рядом, вгрызаясь в песок. Никаких сомнений: корабль КММ. - Твою ж мать... - Бутхилл покрепче перехватил добычу и быстро прикинул расстановку сил. Единственный вариант - затаиться в коралловом рифе. Если они решат сбросить сети, то он выплывет через знакомые тропы в обширных колониях и скроется в водорослевых лесах. Русал занырнул в красное колыхающееся море, вцепился руками в особо большой коралл и осторожно выглянул из-за него, готовясь к рывку. Рыболовных сетей не было, только якорь. Он сощурился и присмотрелся к форме и размерам корабля: для траулера судно слишком большое, а для линкора слишком маленькое. Тогда возможно это надоедливые исследователи, которые вечно ломают его кораллы и вынуждают жителей деревни прятаться глубоко в скалах. Бутхилл облегченно выдохнул: раз исследователи, то времени на побег хватит. Эти олухи по пол-дня возятся с оборудованием и костюмами. С острой улыбкой мужчина поплыл через кораллы, прижав букет к рельфеной груди. Сегодня дочка наконец получит лучший в мире подарок. В миллисекунду кораллы исчезли. Их манящие тела растворились в горький, застилающий глаза, пепел. Бутхилл инстинктивно дёрнулся вперед и взвизгнул от боли. Его руки, шею и хвост перетянули вибрирующие нити сети. - Ублюдки!!! - русал выпускал пузыри с ругательствами и извивался, как угорь, но путы только жёстче сдавливали тело, оставляя в плоти и чешуе длинные болезненные ожоги. От запаха горелой рыбы, самого страшноно запаха для его народа, стенки желудка в судороге слиплись, а горло сжалось, не давая дышать. Половина некогда длинных контрастных волос, сожженых сетью, медленно опадала на дно. Бутхилл тяжело дышал, глотая пепельную воду и смотрел вниз. От прекрасной россыпи кораллов остались обугленные обломки на почерневшем рифе. - Попалась, рыбка, - когда покореженное тело Бутхилла шлепнулось на палубу - никто не церемонился - он забился в агонии. Русалы хоть и могли дышать обычным воздухом, но быстро высыхали. Один раз мужчина уже пытался посидеть на небольшом островке. Ему не понравилось. - Не рыпайся так, это фазовая сеть, ее даже из протонной пушки не отстрелить. Непривычное яркое солнце не позволило разглядеть лица корпорантов. Они слились в вязкую и мерзкую черную жижу, и говорили что-то о кредитах и ресторане. Бутхилу ни черта не понял, и ему было плевать, если дело не касалось родных и деревни. Но других русалов не было, значит, выловили только его. Живительная влага быстро улетала паром с чешуи, волосы прилипли к голове. Один из силуэтов наклонился к нему и взял за подбородок. - А ты ничего. Голову варить не будем, есть вариант получше. -... Я убью вас, хуесосы. Всех до единого, - Бутхилл скалил зубы и в гневе кривил лицо. Надо попытаться укусить этого, разорвать сеть и быстро кувырнуться за борт. Шанс есть, надо подловить момент. Не бывает неразрываемых сетей. - Это вряд-ли, селедка, - человек что-то нажал на странной черной вещи с таким же знаком, как на обшивке корабля, и по нервам Бутхила прошел разряд чистой, концентрированной боли. Мышцы всего тела резко сократились, сдавливая органы; челюсти настолько плотно сомкнулись, что острые зубы пробили язык. Рот наполнился густой кровью. Хвост, казалось, придавило меж валунов. Перья на плавниках и ушах встали дыбом. Неужели они засунули электрического ската в эту мелкую коробку? - Крепкая рыба, обычно с одного разряда вырубает, - к ублюдку с коробкой подошло еще несколько, они, даже сквозь боль и яркое солнце было видно, довольно улыбались. - Еще раз, только давай на 80. Не успел русел прокряхтеть очередное проклятие, как и силуэты, и боль исчезли в темноте. Прямо как его коралловое море. Первая мысль, прорвавшаяся через беспамятство, была о букете. Взял ли он его с собой? Бутхилл с трудом, будто после настойки на .., открыл глаза. Воспоминания о КММ и кораллах постепенно всплывали в мозгу. Сознание сковал цепкий, первобытный ужас. Сердце бешено забилось. Вместо дома, или хотя бы моря, были только четыре холодных солнца и белые квадраты на стенах. Ко рту и носу что-то плотно прилегало и заставляло дышать. Мужчина попытался двинуть рукой, чтобы сбросить эту поганую сеть, но не смог. Тогда он опустил взгляд, надеясь хотя бы выпутаться из нее. Привычной руки, как и остального тела, не было. Только металлические куски, которые русал почему-то чувствовал. И, мать их, ноги. Человеческие, но тоже из металла. От пережитого ужаса и начало нового тошнота скрутила его новое тело и полилась изо рта синей слизью. Бутхилл рефлекторно вдохнул и эта дрянь залилась в ноздри. На звуки кашля и хлюпанья прибежали двуногие в белых длинных халатах и стянули полную синей рвоты маску. -... Вы, милашкины дети... - Это и есть маяк синестезии? - совершенно не обращая внимания на яростный взгляд и оскал, человек отбросил "дыхательную штуку", - и зачем его вообще решили вкрутить? Один экземпляр стоит как офис госпожи Герты. - Чтоб не ругался. Клиенты таких не любят, - таким же обыденным тоном отвечал второй двуногий. - Седативное введи, пожалуйста, мешает. Смысл слов "ресторан" и "клиенты" бывший русал понял сразу, как только полностью отошел ото всего, чем его пичкали. Он лежал на чём-то большом и мягком. Из металлического зада вытекала сперма. Человеческая. - Ты знаешь, у хряща даже вкуса нет. Он создаётся приправами. Бесполезный дорогой деликатес. Его новый экзекутор медленно, оглядываясь на киборга, смаковал суп. Бутхилл смотрел на него в ответ, тяжело втягивая воздух. Он ещё трясся после часового насилия и никак не мог успокоиться. Металлическое тело все прекрасно чувствовало. Любые прикосновения. Даже интимные места (особенно они!). Только ноги, которые были совершенно чужды, пока не откликались на зовы мозга. А вот задний проход нещадно саднил. Зачем, спрашивается, если теперь он не может есть? Бутхилл смотрел, как человек ел. Специально долго. От злости, боли и непонимания из его глаз лились слезы. В тарелке плавали остатки его некогда большой гордости - длинного серебристого хвоста.