«Ты сильнейший, потому что ты Годжо Сатору? Или ты Годжо Сатору, потому что ты сильнейший?»
Иронично умирать с мыслью, что его самопровозглашенный смысл жизни на самом деле не имел никакой важности. Сильнейший чародей джиу-джитсу проиграл в том, в чём должен был победить. Нет, это не была самоуверенность. Просто это казалось правильным. До пробуждения Ремёна Сукуны он не понимал цену своей силе. В мире не существовало того, что могло быть не по силе седовласому колдуну. Поступив в магический колледж, он с неохотой принял своим долгом защищать мир от проклятий. Потом случилось то, что заставило его переосмыслить порядок большинства вещей, и тогда, его целью стало обучение учеников, чтобы в один прекрасный момент они смогли стоять с ним на одном уровне и изменить устои чародейского сообщества. Но когда Итадори Юдзи по глупости своей проглотил проклятый палец, всё, казалось, встало на свои места. С его приходом в мир он изменил баланс сил, чтобы сразить двуликое проклятие. Ведь только Сильнейший может убить Сильнейшего.. Увы, Сатору облажался. Много, много раз. Как с Рикой, как с Нобарой, Нанами и Мэгуми. Он вновь потерял дорогих людей, хотя из-за всех сил посвятил себя работе после того, что случилось с его лучшим другом. Миссией за миссией он избавлялся от проклятий, выручал магов подобных Юте, терпел дурацкое начальство, хотя мог с лёгкостью от них избавиться. Однако он заставлял себя искать в убийстве смысл, напрочь отказываясь идти той же дорогой что и Сугуро. Друг, который погряз во тьме, когда же он познал красоту всего мира. К своему провалу, он вовремя не заметил, как совершил ошибку ценою жизни слишком многих. Если бы только он не дал себя поймать врасплох.. Его дыхание хрипло прерывалось, пока в глазах тускнел прекрасный мир. Весь мир, который охватывала бесконечность, с каждой секундой растворялся, будто злой творец жадно стирал свою картину от глаз настоящих ценителей. Возможно поэтому он так отчаянно ловил те мгновения своей жизни, испытав смиренное разочарование и угасающую надежду. Пока Сукуна давал обещание никогда не забывать их бой, обладатель Шести глаз всей душой надеялся, что его ученики не дадут этой памяти длиться вечно. И пока он истекал кровью, не чувствуя ничего от болевого шока, ярко-голубые глаза сверкнули в последний раз.***
Пустота всегда была его стихией. В конце концов только на него не влиял Врожденный Домен: Бесконечной пустоты. Вся жизнь, знания, время, пространство сливались воедино и только он мог с умелой точностью перенаправлять столь безграничную силу. Он был рождён для этого, словно все кости удачно упали на карту в тот день. «На небе и на земле только он один Почитаемый». Так должно было быть и так будет. И это была не его прихоть. Это была прихотью самой Вселенной.
Сатору впервые было не по себе оказаться в кромешной тьме. Глубоко в душе сидело такое чувство, будто его во второй раз сильно обманули, когда стало ясно, что он покинет свет не победителем. После изнурительной битвы, что бесспорно была сладка и волнительна для двух непонятых в своей силе существ, быть пойманным в в буквальное "ничего" после поражения оказалось досадным. Тут не было никакого покоя, о котором твердили монахи. На секунду, лишь перед тем как испустить последний вздох, он увидел знакомые черты лица своего давнего друга. А там на периферии его ждали остальные их друзья, приветливо махая, словно манили к себе. И это стало утешением для того, чтобы принять неизбежный для себя конец. Но похоже.. Это была иллюзия его собственного разума. Никакого рая или ада. Моста на другой берег реки. Ни ответов чем всё закончилось. Это напоминала смерть всех звезд и планет. Буквальная пус-то-та. Сильнейший чародей своего времени испуганно встрепенулся, когда чернота вдруг наполнилась яркими красками. Это было похоже на огромный взрыв из ниоткуда. Всполохи синего и красного сияния пролетали напротив него, не давая ему ничего другого кроме как беспомощно подчиниться и смотреть. Его незримое тело понесло куда-то вперёд в стремительной скорости сквозь пространство и время, пока две знакомые ему проклятые техники сливались вместе, после чего фиолетовый взорвался на миллион вселенных. Всё это зрелище теперь в точности напоминало ему его врождённую территорию. Знакомое чувство принадлежности этому месту окружило его нутро, даруя странное утешение вместе с трепетом от этой силы. Лишь в этот раз у него не было никакого контроля над этим местом, став таким же зрителем, как многие его противники. Если так должна выглядеть его посмертная обитель, то он рад остаться в стенах своих владений. Сатору Годжо прожил вполне неплохую жизнь. Он ушёл в расцвете своих сил, вполне себе молодым и безмерно красивым. Конечно ему хотелось бы многое исправить в своём прошлом, дать счастливую жизнь Мэгуми и Цумики. Он всё-таки был их опекуном, но похоже очень дерьмовым. Он бы уничтожил тело Сугуру, как это того было нужно. И точно не допустил бы становления Юдзи сосудом великого Сукуны. Думая обо всём этом, глядя на протекающие краски космоса, паря нигде и при этом везде, становясь частью огромного ничего и всего, он пропустил момент, когда ярко-голубой свет ослепил его со всех сторон. Его насыщенность была такой ослепительной, что ему казалось, будто этот свет прожигает его насквозь. Словно душа разрывалась на атомы, поддаваясь неизвестным законам бытия. Пытаясь зажмуриться и укрыться от этого рукой, Сатору лишь в конце заметил, как его очертания были похоже на Шесть глаз.***
Крик. Был пронзительный громкий крик, исходивший, кажется, повсюду, а вместе с тем в ушах у него всё стучало. Снова стало темно, точно так же, как перед тем, когда перед ним взорвались цвета синего и красного. В этот раз было неожиданно что-то слышать в темноте, где из-за вакуума никак не должен был распространяться звук. Впрочем, откуда ему знать, что должно происходить после смерти? Однако через минуту, когда в местоположении того, что он кое-как принял за рот, появилось странное колебание, он понял, что причиной шума стал именно он. Когда слух прояснился, Сатору продолжал слышать собственные завывания, не обладая возможностью их прекратить. У него всё ещё не было никакого контроля над этим странным шумом, что отдалённо напоминало ему детский плач. Это точно прибавило в копилку множества вопросов ещё одну странность для размышлений о том, что с ним происходит. Помимо того, что было слишком темно и шумно, ситуация стала ещё хуже, когда следом к нему вернулась чувствительность тела, в которой, как он понял, его рука на данный момент бесконтрольно махала в воздухе. И похоже.. У него явно присутствовали обе ноги. Для того, кого совсем недавно разрубило пополам, это открытие оказалось действительно чудом. Более того, чародей Токийской школы вообще не рассчитывал вновь почувствовать своё тело, когда перед его глазами проносились вселенные. Возможно, это была лишь естественная часть попадания в мир духов, но он откровенно сомневался в этом, когда к нему постепенно возвращались органы чувств. И что он наверняка знает, мёртвый человек не чувствует абсолютно ничего. Все признаки были на лицо. Он каким-то образом смог вернуться к жизни! Он будет до конца жизни обязан Сёко, если это она нашла какую-то лазейку чтобы вернуть его. На его памяти не было никакого способа восстановить магическое ядро, так что его спаситель с абсолютной уверенностью сделал невозможное. И он искренне благодарен за это. Даже несмотря на то, что для этого потребовалось обратить его годы жизни вспять. А учитывая странную лёгкость и абсолютную бесполезность своего тела, он более чем уверен, что выглядит сейчас, как самый настоящий младенец. В данный момент его определённо держали на руках, если ощущения больших ладоней по спине с двух сторон его не подводили. Это лишний раз подтверждало недавний вывод о своём размере. И теперь обладатель Бесконечности со всей концентрацией пытался сориентироваться в собственном теле, что с большей минутой ощущалось чужим, пытаясь заново разобраться с неокрепшими органами чувств. Сатору чувствовал в воздухе знакомые запахи стерилизованной палаты, спирта и медицинских препаратов. С холодом по коже это даже напоминало ему морг, но он отбросил эту мысль, радуясь собственному потоку проклятой энергии. Огромная сила в его теле практически одурманивала, заставляя его чувствовать всё черезмерно остро. Он даже перестал плакать, ухватившись за знакомое присутствие бесконечной энергии, которая, будто в другой его жизни, бесследно угасала. Наслаждаясь присутствием всех конечностей, мало разбирая мелькающую на фоне речь, он драгоценно ловил возобновленные вдохи своей вернувшейся жизни. Было так хорошо вновь очнуться. И если бы не неизвестность их боевого положения, он бы позволил себе разомлеть на довольно приятных, тёплых руках. Однако для чего бы его не вернули, ему следует как можно скорее войти в курс дела. И чем быстрее он вернёт к себе контроль над телом и Бесконечностью, тем легче будет им найти способ вернуть его в прежний возраст. Пытаясь разлепить тяжелые веки, он с признательностью оценил вызванный перерыв от использования Шести глаз, не чувствуя пока что проклятую энергию по всему миру. Хотя по правде, если бы не временная смерть, он бы никогда не должен был брать никаких перерывов от собственной техники. Честно говоря, он не знал что чувствовал от этой мысли. Как только он справится с прихотливым телом и его выборочными действиями, взяв управления на себя, весь мир попадёт под его взор, принеся ему либо облегчение, либо полную боль. Смог ли Итадори одолеть Сукуну вместе с Ютой? И что случилось с его Мэгуми? Смогла ли его душа освободиться от контроля проклятия? Неизвестность судьбы всего магического мира очень тревожила Сатору, но как сильнейший чародей, хоть и проигравший, он должен был как можно быстрее всё выяснить и вернуть свою форму. Может быть, всё наконец-то закончилось и ему можно насладиться долгожданной победой своих учеников, а потом он спокойно займётся своим состоянием. Но пока это неизвестно, ему стоит поторопиться. Он всё ещё второй по силе, хоть в нынешней форме это могло показаться спорным. Наконец, с немалым усилием, Годжо увидел полоску света, от чего его зрачки фиксируются гораздо быстрее, чем станет достаточно комфортно. Как на предсмертном одре, он чувствует и видит гораздо больше чем того хочет, хватаясь глазами за что угодно. На фоне длинной потолочной лампы медленно летела пыль. Чьи-то волосы шевелились от слабого ветра в помещении. По стене надоедливо ползала залетевшая муха. За окном пролетела серая птица. И всё, что он видел поблизости, неумолимо расширялось на тысячи километров в одно единое время. Ничто не могло в данный момент ослабить интенсивность его взгляда, испытывая острое перенасыщение от всего. Когда он раскрыл глаза, раздался пораженный вздох с двух сторон, один из которых явно принадлежал человеку, что сейчас держал его на руках. Увы, но в ту секунду чей-то шок волновал того в последнюю очередь, ведь, когда Шесть глаз открылись, Сатору ощутил небывалый наплыв ощущений о мире, охватывая каждый его уголок в считанное мгновение. Всего было так много, что он вскрикнул от неожиданности, прерывая масштабность техники, заставляя себя сосредоточиться на окружении. Будь он действительно ребёнком, то справиться с этим чувством было бы определённо сложнее. Однако он был взрослым, или уж точно осознанным. Прочувствав глазами энергию на планете, Сильнейший мгновенно осознал что, что-то здесь точно неправильно. И если бы не его собственного магическое ядро, ему бы в голову пришла мысль, что с его техникой произошла какая-то ошибка. Всё потому, что его глаза не уловили ничего похожего на проклятую энергию. Как будто на Земле не осталось больше проклятий. Даже проклятые предметы с сильнейшей защитой, которые никогда не исчезали от его глаз, больше никак не ощущались. Но такого не могло быть. Иначе это бы означало, что человечество действительно вымерло, вместе с миром, что было абсурдно, находясь в окружении самых настоящих людей. Снизив свою проклятую энергию до минимального уровня, Сатору задумчиво уставился на человека перед собой, не имея никакой возможности рассмотреть что либо кроме него. Этот мужчина со светлыми волосами и парой свежих морщин никак не был азиатом. Его глаза были более широкими и открытыми, что обычно присутствовали у иностранцев, которых он мог видеть в командировках или же в своей стране. Кожа тоже была более загорелая, чем обычно привыкли видеть в Японии. Помимо странной внешности, обладатель Шести глаз мог бы подумать, что он был магом с отличным контролем своей проклятой энергией, которую сложно заметить, вот только у него её не было. Совершенно. Он был самым обычным человеком. Вероятно таким же исключением, как Тоджи Фишугуро, если бы остальные двое в коридоре не были так же пусты для его глаз. У них, чёрт возьми, не было никакого следа энергии, от которой бы появлялись проклятия! Он мог бы подумать, что это тот идеальный мир о котором грезил Гето, но подобных ему магов здесь тоже не было. Единственное, что походило на излучения его собственной энергии, хоть и отдалённо, было разбросанно по всему миру в разных уголках стран, даже где-то поблизости, но это значительно отличалось от того, что ему было известно. И пока молодой Годжо Сатору пытался разобраться, что это вообще может значит, медсестра, что помогала отмывать родившегося мальчика и лично вручила его в руки отца, была поражена столь голубыми, яркими и контрастными глазами. — Миссис Диконс, я никогда в жизни не видела у ребёнка таких пронзительных глаз! — воскрикнула молодая девушка, рассматривая столь необычный и глубокий цвет у ребёнка, что будто заглядывал в саму душу. — Вы когда-нибудь видели такое? — спрашивает она у старшей, подзывая её скорее подойти и взглянуть на это, кажется, позабыв о субординации и присутствии отца поблизости. — Тихо ты! — упрекнула деваху женщина, подходя с неким неудобством поближе к новоявленному родителю, желая увезти с собой бестолковую работницу. Она, конечно, не видела ребёнка, но была уверена, что ничего нового там не обнаружит. Приблизившись к плечу странно молчаливому и ошеломленному отцу, она заглянула с ленивым интересом в сверток, уже хватая за предплечье свежую кровь в родильном отделении, чтобы отвести подальше, как тут же замерла. Воздух тут же вышел из лёгких, не в силах оторвать глаза от его голубого сияния, даже не замечая, как её удивленный вздох раздался в коридоре. Оно пронзало, словно кристальное небо, проникало в саму душу, будто видя человека насквозь. Это было необычайно красиво и загадочно, а белые ресницы лишь выделяли столь необыкновенные глаза, которыми никогда не должен был обладать ребёнок. — Это определённо впервые в моей практике. — вымолвила поражённо старшая медсестра, вспоминая недавний вопрос такой же ошеломлённой сотрудницы, не в силах оторвать своего взгляда. Она просто проходила мимо, пока её не отвлекли, однако теперь любопытство разрывало душу, желая выяснить у какой семьи родился этот малыш. Пока медстестра больницы уже представляла какие темы на обсуждениях будут у города, другая даром времени не теряла. Учитывая, что в их маленьком городке родился такой красавец с такой необычной внешностью, будто зимнее божество снизошло в их мир, молодая девушка не могла упустить возможности узнать имя этого мальчика. — Мистер Форбс, вы уже обдумывали для него имя? — осторожно вырывает та из оцепенения мужчину, заставляя его невольно прийти в себя и взять в руки. Молча задерживая ещё на пару секунд взгляд на своём первенце и наследнике, слово впав в транс от столь сверхъестественного и интенсивного окраса, никогда ничего подобного не видя, отмечая не по годам умный взгляд, Билл прокашливается, возвращая себе дар речи. — Что ж, дамы, вы можете поздороваться с Сэмюэлем Форбсом. — произносит член семьи основателей выбранное с женой ему имя, даже не догадываясь, что его малыш с ужасом осознал, что вся эта речь шла на английском. И в этот момент Сатору Годжо понял в какой он жопе.***
На раннее зимнее утро 7 декабря 1989 года, когда Сильнейший вновь появился на свет, множество ведьм ощутили колоссальное изменение силы в природе, впадая от этого в настоящий ужас. Лишь некоторым из них духи нашептали ответ: «Смертный бог родился вновь».