***
Мегуми чувствовал, что его кровеносные сосуды работали в полную силу. Вены вздулись, уши пылали, а в глазах, кажется, проявилась красная сеточка. Сердце усердно перегоняло кровь по телу. Дело в злости, конечно же. То, как нахально вел себя с ним этот новенький, выводило Фушигуро из себя. Причем с каждой новой встречей уровень нахальства неизменно рос в том же темпе, что и показное добродушие, которым он был приправлен. В том, что Итадори лишь притворялся неунывающим человеческим воплощением сахарной ваты, Мегуми не сомневался – никто не будет ходить с такой болванской улыбкой каждый час каждого дня. И Мегуми внутренне презирал новенького за это, он ведь знал уже одного такого, с вечной улыбочкой и задором в голосе. В тот раз Итадори спасло только то, что Мегуми совершенно не ожидал фамильярного жеста: прежде хлопнуть его по плечу могла только Цумики (и то она обычно гладила) или Годжо, потому что был из породы бесстрашных и беспардонных. Видимо, Юджи был из того же теста. Собственно, тогда кровь и начала бежать по телу быстрее: само тело было слишком шокировано присутствием чужого человеческого тепла. А сам Мегуми – слишком шокирован поведением парня, который, видимо, и правда возомнил себя его другом. Вот только Цумики права: у Мегуми не было друзей. Потом он мысленно досадовал на себя, что не поставил выскочку на место сразу, но момент уже был упущен, а новенький явно не стоил того, чтобы тратить на него время. Вывод был здравый, логичный и не доставляющий лишних проблем – идеальный для Фушигуро. И работал отлично, правда, ровно до того момента, пока он снова не встретил Итадори. Он просто разговаривал с друзьями в коридоре возле окна – ничего примечательного. Но плечо снова загорелось, а потом загорелся и сам Мегуми, не понимая, что с ним происходит. В попытке разгадать эту странность он продолжал смотреть на Юджи, но так и не смог распознать, что в этом довольно посредственном парне заставляет его так реагировать. Он пялился столь долго, что его раскрыли – Итадори поймал его взгляд, широко улыбнулся и помахал: – Привет, Фушигуро! Как дела? Мегуми отвернулся, постаравшись, чтобы этот жест не выглядел чересчур суетливым. Горело не только плечо, а уже и вся шея. Вот тогда-то, поразмыслив, он и пришел к выводу, что у Итадори просто талант раздражать. Мегуми лишь злился из-за той своей оплошности, когда позволил незнакомцу панибратски повести себя с ним. Обычно он таких ошибок не допускал, и это причина, по которой местные хулиганы уже ходили как по струнке. А этот парень был непробиваемым и упорно игнорировал вежливые намеки Фушигуро (игнорирование). И этими своими улыбочками, обращенными к Мегуми, выводил его из себя еще больше. Нужно лишь объяснить ему, что так делать не стоит. Мегуми умел объяснять, в особенности на том языке, который понимало абсолютное большинство людей на планете. Однако просто поколотить Итадори он тоже не мог – у него были принципы. Мегуми, конечно, считал, что Юджи по складу характера прямой, как шпала, и такой же тупой, однако в какой-то мере он был человеком-загадкой. Фушигуро до сих пор не мог понять, к какой категории его отнести: к тем, кто бьет, или к тем, кого бьют. Разумеется, Мегуми не делил людей лишь на два вида: например, его сестра явно ни к одному из них не относилась, эта добрячка порой могла ему отвесить подзатыльник чисто в воспитательных целях. Однако большинство населения школы можно было поделить на две неравные во всех смыслах группы. Словом, Мегуми был не из тех, кто бьет других из прихоти и желания самоутвердиться – он сам таких бил. И, прежде чем что-то предпринимать, ему было важно установить принадлежность Итадори. Спустя несколько дней и несколько доводящих до белого каления “привет, Фушигуро!” Мегуми понял только одно: Итадори общается с задротами. Спустя еще неделю – что общается он только с одним задротом, а остальные – это задроты того задрота. В то же время Фушигуро обнаружил, что широкая улыбка, идущая в комплекте с приветствием, предназначена не одному ему – Юджи улыбается так всем. От этого открытия облегчение парадоксально смешалось с усилившимся приступом раздражения. Плечо загорелось еще сильнее. Однако вскоре выяснилось, что все это время Мегуми лишь тлел. Полноценный пожар вспыхнул в пятницу. С дождями начался сезон простуд, предсказуемо заболели несколько учителей, и школьная администрация принялась двигать расписание так, чтобы в нем не осталось окон, а в учениках – желания сбежать посреди учебного дня. В итоге классы Фушигуро и Итадори оказались на физкультуре вместе. Не зная, что делать с такой оравой, физрук после небольшой разминки натянул волейбольную сетку и устроил серию десятиминутных матчей между классами, сформировав внутри них группки по шесть человек. За подобное непедагогичное разжигание спортивной вражды между классами другие учителя точно устроили бы ему разнос, но они болели, а физрук, относившийся к своей работе так, будто это лишь передышка перед лучшей жизнью, не особо думал о последствиях собственных решений. Мегуми не подал виду, что в нем вспыхнул азарт, когда обнаружил, что одним из его соперников оказался Юджи. Он так хорошо это скрыл, что ему даже удалось утаить радостное возбуждение от самого себя. Однако огонь уже слишком давно раздувался, чтобы в очередной раз его не заметить. Фушигуро уже давно и чересчур внимательно наблюдал за Итадори, поэтому легко понял, что он играет так медлительно и рассеянно не потому, что не умеет. От мысли, что новенький поддается ему, Мегуми вспыхнул еще ярче и после очередного свистка подошел к центральной линии вплотную, вцепившись пальцами в сетку. – Не смей халявничать, играй серьезно! – возможно, это самая эмоциональная фраза, которую он произнес за учебный год. Ну и плевать, главное – достать этого нахала. Фушигуро никому не позволит сбрасывать себя со счетов. Эмоциональность помогла добиться цели: все взгляды были обращены на него, даже физрук на миг всполошился. – Итадори, так? Давай-ка, помогай своим товарищам. Даже соперники тебе пеняют, – нервно хохотнул он, пытаясь сбить напряжение. До него уже доходили слухи о том, какой вклад Фушигуро внес в преодоление преступности в школе, а главное, какими методами он пользовался. Драка на уроке нужна была учителю меньше всего. Сам Мегуми едва ли заметил всеобщее внимание – его интересовало только то, как улыбка на миг слетела с губ Юджи и он, хоть ничего не произнес, ответил таким пронзительным взглядом, что Фушигуро застыл на месте. Этого никто, кроме него, не заметил: Итадори быстро натянул на себя привычную маску и смог вновь улыбнуться, но теперь улыбка была натянутой, мстительной. Он кивнул и, поймав мяч, ушел на линию подачи. Мегуми внутренне ликовал: наконец ему удалось стереть с его лица это выражение солнышка из “Телепузиков”. Сейчас Итадори покажет, кто он на самом деле, будет относиться к нему всерьез, и все из-за слов Фушигуро. Когда Мегуми осознал, что Юджи при подаче специально целился в него, то обрадовался еще больше, правда, ненадолго: удар был такой силы и скорости, что Фушигуро едва успел сложить руки, прежде чем мяч сбил его с ног. Для всех остальных он поднялся быстро, однако на самом деле Мегуми смог урвать пару мгновений, чтобы с выпученными глазами изумленно выдохнуть в пол – судя по ощущениям, то, что руки у него до сих пор на месте, а не разбросаны по всему спортзалу, было божьим чудом, не иначе. Всем своим видом он показал, что в порядке, однако не мог оторвать настороженного взгляда от Итадори, который готовился к очередной подаче: “Кто ты вообще такой?” Юджи отвечал тем же – не сводил с него глаз, пока набивал мяч. У Мегуми было ощущение, что Итадори неотрывно следил за ним уже долго, а еще как будто… оценивал? У новенького было очень внимательное и чуть обеспокоенное выражение лица, словно он опасался, что Фушигуро не выдержит еще одной такой подачи. Мегуми решил помочь развеять сомнения: слегка дернул бровью и сделал рукой жест, будто манил к себе. Одноклассники на скамейке засвистели, решив, что это провокация, но были правы лишь отчасти – куда важнее для парня было придать себе куража, доказать, что он выстоит. Итадори усмехнулся, и эта усмешка разительно отличалась от тех улыбок, что Фушигуро видел ранее. Не веря самому себе, что он правда делает это для школьного волейбольного матча, Мегуми распределил проклятую энергию по телу, сосредоточив большую ее часть на руках – и не зря. На этот раз он смог выстоять. Однако матч не закончен. Очень быстро выяснилось, что Юджи мог не только подавать: он так легко и стремительно двигался по площадке, что казалось, будто этот парень принимает, пасует и пробивает один. И команде Мегуми было нечего ему противопоставить. Сколько бы он ни гасил своим телом сильные подачи, сколько бы его пальцы ни оказывались на грани перелома после попытки поставить блок – команда Итадори разгромила их. Одноклассники Юджи восторженно вопили и прыгали, а Мегуми смотрел на него, чувствуя, как руки дрожат и гудят. Боль пока не чувствовалась – тело было в шоке. Пожалуй, стоит отменить тренировку с Годжо сегодня: пальцы не слушаются настолько, что он не сможет призвать ни единого шикигами. Даже Махорага вряд ли захочет прийти на зов этих трясущихся кулачков. Неожиданно Итадори поймал его взгляд, а Фушигуро не успел отвести глаз. Вновь это выражение лица: внимательное, оценивающее, но теперь отчасти сочувствующее. Мегуми понял: Юджи прекрасно знал, на что способен, и теперь проверял, не убил ли его случайно. “Какая милая забота”, – раздраженно подумал Фушигуро. Итадори разорвал зрительный контакт первым: его окликнул физрук. Мегуми даже со своей половины площадки слышал, какие дифирамбы учитель поет новенькому, как активно зазывает его в школьную секцию. Юджи, выставив перед собой руки, отвечал с улыбкой, которую Фушигуро отлично изучил за время наблюдения за ним – пытался вежливо отказаться, несмотря на настойчивость мужчины. Когда ему наконец удалось дать размытый ответ, который удовлетворил обе стороны, он на миг вновь взглянул на Мегуми, и на этот самый миг улыбка испарилась. Однако теперь почти улыбнулся сам Мегуми. Он не знал, чем так разозлил Итадори, но на этот раз не мог обманывать себя – слишком уж был счастлив оттого, что Итадори теперь смотрит на него не так, как на остальных.Победители и побежденные
14 июня 2024 г. в 23:30
Признаться, даже после разговора с Фушигуро Юджи не особо понял, почему Джунпей так боится. Однако спросить напрямую не решался: опасался, что это прозвучит грубо или надменно – все же Итадори был из тех, кому преодоление страха или демонстрация силы даются легко. Но он правда не понимал.
Ситуация немного прояснилась, когда произошло то, что Джунпей предвидел и чего боялся: нельзя просто так забрать тетрадь у хулигана и считать, что последствий не наступит. И неважно, чья это тетрадь.
Это было заседание их кинокружка, второе по счету, посвященное жанру кинопародий. Юджи не особо понимал, что к чему, ведь ему было достаточно шуток и яркой картинки, но слушал с очень серьезным видом: это меньшее, чем он мог отплатить за возможность убежать в больницу в любой момент. Джунпей как раз рассуждал о том, почему “Не грози Южному централу…” – настоящее постмодернистское высказывание о проблеме расизма, когда в их кабинет вошли пятеро.
Они вошли без стука, они вошли с пинка, нагло ввалились в небольшое помещение и разом заняли больше места, чем шестеро участников клуба.
– Ч-что вам нужно? – надо отдать должное, Джунпей старался сохранять достоинство и хладнокровие, хотя голос и подводил. От этого Итадори сразу зауважал его еще сильнее: было нетрудно заметить, насколько силен страх друга перед хулиганами, а Юджи всегда впечатлялся людьми, которые могли преодолевать себя, ведь ему самому еще ни разу этого делать не приходилось. Как-то так случалось, что Итадори был хорош почти во всем, за что брался. Кроме школьных оценок, разумеется.
Вот и сейчас, быстро оценив обстановку и поняв, что Джунпей всю смелость уже потратил на этот выпад, а остальные предпочтут быть побитыми молча и без сопротивления, Итадори вмешался. В его планы по-прежнему не входило встревать в истории, но приоритеты приходилось перестраивать: он бы точно себе не простил, если б оставил друга один на один с этой кучкой малолетних бандитов.
– Это я должен спрашивать, Ёсино, – ухмыльнулся самый крупный из них. – Разве у нас не был уговор, что ты со своими ботанами не занимаешь наш кабинет, а я взамен позволяю дать мне списать? И что я вижу?
– Не знаю, что ты видишь, но рекомендую протереть глаза и заодно уши прочистить, – пробормотал себе под нос Джунпей. Он кипел, но в нем не было столько храбрости, чтобы озвучить это в полный голос.
– Ты че сказал? – парень дернулся вперед, но перед ним уже вырос Итадори с максимально дружелюбной улыбкой.
– Видишь ли, кабинет закреплен за кинокружком. Это есть в расписании школьного совета, можешь проверить, – уверенно заявил он, хотя понятия не имел, насколько законно их нахождение здесь. – А тетрадь Джунпея я забрал. Прости, не признал сразу, в нашу предыдущую встречу ты был… в стесненных обстоятельствах.
Глаза его собеседника опасно потемнели и сузились.
– А ты еще кто такой? Самый смелый, что ли?
– Ой, забыл представиться, – спохватился он. – Итадори Юджи! А тебя как зовут?
– Твоя смерть, – прошипел в ответ парень. – Пойдем выйдем.
Итадори подумал, что ослышался.
– Необычное имя. А зачем выходить?
– Поговорим.
– Мы уже разговариваем.
– Хочешь, чтобы мы тебя выволокли?
– Итадори, – тихо позвал сзади Джунпей.
Он обернулся и увидел, что друг стоит бледный, как листы той тетради, из-за которой и начался весь сыр-бор. Джунпей глядел на него с таким отчаянным видом, что, если б можно было привязать Итадори к стулу одними глазами, ему б это удалось.
У него чутье на неприятности явно работало лучше, чем у самого Юджи, и все же Итадори решил, что лучше будет выйти: может, для Джунпея ситуация действительно была не из приятных, но Юджи, во-первых, атлет, а во-вторых, парень, который не имеет врагов. Он был уверен, что сможет договориться. Если даже не сможет, то явно не пострадает, чего нельзя сказать об остальных участниках кинокружка, которые сидели, вжавшись в свои стулья.
– Свежий воздух тоже полезен, – Итадори ободряюще улыбнулся другу, прежде чем выйти вместе с сомнительной компанией.
На всем пути к задворкам школы Юджи чувствовал себя кинозвездой: хулиганы обступили его так, что не оставили ни единого свободного места – очень легко было представить себя актером, которого сопровождают секьюрити. Но все быстро закончилось: в конце пути они встали так, чтобы за его спиной остался лишь забор из сетки рабицы.
– Че ты там вякнул про то, где меня видел? – набычившись, главарь подошел вплотную и кулаком пихнул Юджи в плечо. Толчка хватило бы для того, чтобы сбить с ног среднего школьника, но Итадори даже не шелохнулся, будто и не заметил.
– Я уверен, что это был ты, – слегка наклонив голову, Юджи еще раз всмотрелся в лицо. За несколько дней отек с лица уже спал и на скуле красовался заметный синяк. Это точно был тот парень, который попал под горячую руку Фушигуро. – А ты меня не помнишь? Я еще просил быть вежливее.
– Да ты… – далее парень сделал то, что обычно делают люди с маленьким запасом слов, но большим – злости и обиды на мир. Он замахнулся, чтобы ударить Юджи в нос, но подобный исход для него был хоть и разочаровывающим, но предсказуемым. Итадори легко и естественно увернулся, сделав небольшой шаг в сторону, а хулиган неуклюже завалился вперед, потому что слишком доверился силе удара.
Остальные приняли это как сигнал к действию. Они устремились доделать то, чего не смог главарь, но были еще более неловкими, чем он – такое бывает, когда опыт в драках ограничивается тем, что одна сторона чаще не может дать сдачи. Итадори не составило труда увернуться от их ударов, он даже руки из карманов не вытащил. Очень быстро пространство для уклонения закончилось, и Юджи, предварительно извинившись, оттолкнулся ногой от спины лежащего хулигана и перескочил туда, где посвободнее.
– Я так понимаю, вам не хватило прошлой недели. И позапрошлой тоже, – голос был негромкий, но было в нем что-то такое, что заставило всех замереть на месте. Обернувшись, Итадори понял, что именно: такое сочетание надменности и холодности он пока что встречал лишь у одного человека. Фушигуро Мегуми.
– Ты.
– Ты.
Они произнесли это одновременно и совершенно по-разному: Итадори – слегка разочарованно, Фушигуро – с удивлением и раздражением. Сразу же после этого Юджи услышал возню за спиной, инстиктивно развернулся и на всякий случай отскочил подальше, а именно – ближе к Мегуми. Его опасения не оправдались: шум был вызван не желанием напасть на него со спины, а тем, что хулиганы шустро собрались, поднялись на ноги и выстроились в ровный рядок, вытянув руки по швам и склонившись под идеально прямым углом.
– Просим прощения, Фушигуро… сан, – пробормотал главный. Итадори разобрал смех. “Сан”? Сильно же им досталось в предыдущий раз.
Остальные его веселья не разделяли. Фушигуро продолжал буравить взглядом, опасливо косились и те, кто не решался поднять голову из глубокого поклона. Их лиц не было видно, а потому Юджи не мог распознать, удивляются ли хулиганы тому, что он возвышается над ними, просто и прямо глядя Мегуми в глаза, или же злорадствуют, ожидая, что он поплатится за это. Но Итадори было неважно: он решил, что сейчас отличный момент и надо ловить удачу за хвост. Пусть Фушигуро и вел себя отвратительно, сейчас он может быть очень полезен, а остальное неважно.
– Мы как раз обсуждали график, по которому будем делить кабинет. Я в киноклубе недавно и не знал, что еще кто-то претендует на помещение, – с невинным видом заявил он, надеясь, что его лицо выглядит достаточно наивно и доброжелательно, чтобы в эту ложь можно было поверить. Юджи слышал о себе, что у него вид человека, который не умеет врать – от людей, которые не знали, насколько он на самом деле хорош во лжи.
– Мы просто пошутили, все отлично! – бодро отрапортовали хулиганы, начиная пятиться в попытке сбежать.
– А что насчет тетради? – крикнул им вслед Юджи.
– Оставь себе! – прозвучало уже из-за угла школы.
Итадори звонко расхохотался – отчасти из-за того, насколько нелепо выглядели люди, которые только что пытались ему угрожать, отчасти из-за того, как ловко ему удалось решить проблему, не встряв в историю. Он развеселился настолько, что и сам не заметил, как по-дружески хлопнул Фушигуро по плечу.
Заметить его заставил сам Фушигуро. Он так выразительно посмотрел на ладонь Юджи на своем плече, что тот слегка смутился. Вообще трогать этого парня не входило в его планы, просто он всегда считал, что веселье – это та вещь, которая становится больше, если разделить ее с кем-то. Как оказалось, с кем угодно, кроме Мегуми Фушигуро.
– Да брось, это было забавно, – попытался он растопить лед, продолжая держать руку на плече в попытке доказать свою правоту, хотя при этом чувствовал себя ужасно глупо.
– Если ты из таких же, как они, тебе недолго осталось смеяться. Если жертва, не за что, – хладнокровно отчеканил Фушигуро, брезгливым жестом стряхнул руку Юджи, развернулся и пошел прочь.
Итадори не мог бы с точностью определить, что от шока и возмущения распахнулось больше: рот или глаза. В голову пришло, что Джунпей, возможно, был прав: от встречи к встрече Мегуми становился все более высокомерным и невыносимым, хотя казалось, куда уж дальше.
– Это тебе не за что, – оправившись от потрясения, заявил Юджи, скрестив руки на груди.
Фушигуро остановился. Не обернулся, просто повернул голову чуть вбок.
– Прошу прощения?
– Вот, так уже лучше. Между прочим, с твоей стороны было очень неблагодарно грубить мне сразу после того, как я выгородил тебя перед сестрой. Хотя это была непростая задача: теперь, когда я знаю тебя получше, мне понятно, почему она так не хотела верить в то, что у тебя могут быть друзья, – сложив руки на затылке, Юджи беспечно прошагал мимо застывшего, как статуя, Мегуми. – Ну сейчас ты действительно меня выручил, так что мы квиты. Обращайся, если что.
Напоследок еще раз хлопнув ладонью Мегуми по плечу, Юджи вновь широко улыбнулся – и был таков.