***
— Итак, ты скажешь свое имя? — Напряженно спросил Донхек, когда разозлившийся высокий альфа вышел, оставив его наедине со вторым парнем. Да, он все же был моложе, и намного, но явно постарше Донхека, хорошо и крепко сложен и все с такими же большими блестящими глазами, не окруженными паутинками морщин. — Меня зовут На Джемин, — отвечал парень просто, без деланного высокомерия и строгости в голосе, какие были у другого альфы, — а нашего предводителя — Джонни. Он бывает резковат. — Резковат?! — Переспросил Донхек ошеломленно, но быстро успокоился, глубоко вдохнул и выдохнул. — На троне неспокойно, — сказал Джемин серьезно, — и из-за этого неспокойно в войске. На наши территории претендует множество добродушных соседей, — парень усмехнулся, — и командиру до́лжно удерживать их на расстоянии на чистом испуге. Кроме того, старший принц совсем не заинтересован ведением дел своего отца, и его нахождение в королевстве делается для порядка. Принцу Марку вскоре придётся делать все самостоятельно, но он… — Альфа остановился, вдруг взглянув на Донхека, который, уже более-менее пришедший себя от глубокого голоса парня, слушал его, не перебивая теперь, — но принц Марк пока что не в состоянии. Принц Тэён останется в королевстве еще на год, но… Его пара женится на нем, и принцу, на тот момент уже консорту, положено будет уехать с мужем, оставив Ледяные Небеса. — Разве у принцев на такой момент нет каких-нибудь… советников? Тех самых, которые остаются с ними на подобные случаи? — Недоверчиво спросил Донхек. Он не был знаком с жизнью верхушек, а лишь читал это в легендах, которые пересказывал болеющим маленьким детям на ночь, но он никогда не скажет об этом Джемину. Мальчику вдруг становится совестно из-за того, что он настолько неучён, и что его внимание занимает только искусство целительства. Джемин ничего не ответил ему. — Так вы говорите, что я должен буду жить… там? — «Там» — это в другом доме, в другом королевстве, в другом мире — в мире строгом, в мире этикета, в мире злых людей (Донхек отчего-то думал, что все люди там будут такими, как этот командир Джонни, и ему тут же стало противно от этой мысли). — Да. — Как долго? Парень встал, прогуливаясь по кухне и точно так же, как и командир, уставился в окно, но быстро отвернулся от него, увидав так и не разошедшуюся толпу. — Я ничего не смыслю в Вашем ремесле, — отвечал он, и, честно говоря, такой его как будто равнодушный и спокойный тон на удивление располагал к себе. Альфа был не намного старше хека на вид, но относился к нему почему-то как к ребенку, это было порой ощутимо в том, как он отвечал на его вопросы и объяснял какие-то очевидные вещи. — Пока принц Марк не обретет покой и не излечится от бессонницы и своих… припадков. — На это могут уйти годы, — отчетливо сказал Донхек. Джемин взглянул на него снова, слегка опустив голову. — Тогда Вам придётся провести их у нас. — Мой ответ — нет, — сказал Донхек, открывая дверь в свою комнату, — вы можете передать своему принцу, что я не согласен. Не после того, как вы грубите мне с пустого места. И я не могу оставить людей. — Позвольте мне объяснить, — дверь захлопнулась перед носом Донхека чужой рукой, так и не впустив его внутрь комнаты, — во-первых, Вы не следили за своими словами, поэтому мы не подбирали свои, — Джемин говорил ровно, но его глаза опасно потемнели, и Донхек вдруг ощутил, что он тут один с этим вооруженным мускулистым альфой, — во-вторых, новый лекарь будет привезен сюда с каретой для Ваших вещей ровно тогда, когда Вы дадите согласие… К слову, он уже в пути. Донхек оскалился, его глаза также опасно блеснули. — Это значит, что вы уже все решили, не так ли? — Спросил он. — Вы только что поняли это? — Джемин усмехнулся. — В-третьих, это не просьба принца, — Донхек удивленно вскинул брови, — это слово его нынешнего доктора… точнее, доктора его погибшего отца, прошлого короля Ледяных Небес. Он крайне обеспокоен состоянием принца, но испробовал все свои рецепты и не подобрал лечение. Когда он услышал про Вас, то немедленно послал за Вами. Мы добирались сюда бесконечные две недели верхом, Вы думаете, командир уедет без Вас? Если нужно, он привезет нашему лекарю все Ваши труды, а Вам же перебьет позвоночник и выбросит по пути в королевство. Потому что теперь Вы посвящены в слишком внутреннюю ситуацию в замке. — Ты снова угрожаешь? — Зашипел Донхек. — Это не угрозы, — спокойно сказал Джемин, — это правдивый исход. Вы можете собирать вещи остатком этого дня и ночью, а наутро мы заберем Вас. Послушайте, — его голос вдруг смягчился, стал не таким серьезным и ледяным, — Вам окажут уважение во дворце, Вы не будете в нем прислугой, Вы будете дорогим гостем, который прибыл для помощи будущему королю. У Вас будет свое большое удобное место, все книги из гигантской библиотеки, дорогие, если нужно, банки, склянки и все прочее, что нужно будет Вам для Вашей работы. У Вас будет охрана, Вы будете одним из ближайших к будущему королю людей. И, если быть честным, то несмотря на то, что командир отдал нам приказ забрать Вам, ему самому поступил не приказ, а действительно просьба. Просьба от нашего лекаря, от старшего принца, от кормилицы принца… Все эти люди, которые заботятся о нем, горячо ждут Вас, потому что верят, что Вы можете помочь. Донхек задумался. У него была прекрасная перспектива знакомства с настоящим придворным лекарем, вероятно, умнейшим человеком, у которого можно было бы черпать опыт и знания. Кроме того, с таким волнением описанный недуг принца действительно начал волновать Донхека, так как с подобным он еще не сталкивался. Его могут сейчас, словно луковицу тюльпана, вытащить из родной земли, положить в мешочек, привезти на другую землю и посадить в нее. Он был свободен, молод, и если ему не суждено умереть в замке, то возможность пополнить свои знания маячит перед его глазами как кусок съестного перед носом умирающей от голода собаки. Его пропитанная солнцем кожа на лбу немного взмокает, он колеблется; запах вокруг него становится неоднородным и горьким, и Джемин морщится. — У меня есть вопросы и условия, — нерешительно проговорил Донхек спустя несколько долгих минут. Он видел, как Джемин обмахивался бледной рукой с тонкими пальцами. — Все условия Вы сможете обговорить только с принцем Тэеном, а вопросы можете задать сейчас. — Доктор, который едет сюда… насколько он хорош? — Он учитель нынешнего лекаря дворца. — Придворный лекарь молод? — Ему немногим больше тридцати лет. Он стал придворным лекарем не так давно, но теперь уже им не является. — Почему он не может остаться? — Потому что он предан только единственному королю, — сказал Джемин ровным, уверенным голосом. — Погибшему. По всему телу Донхека побежали мурашки. — Какова растительность в ваших местах? Почва? — Мерзлота, — Джемин задумался, — снега и льды. Солнце редкое и холодное, — омега нахмурился: холодное солнце? — Но у придворного лекаря есть теплица. В наших владениях не один лес, в котором, может быть, вы сможете что-то найти. — Крах, — вздохнул Донхек, — ничего не выйдет. Мое привыкание к травам ваших краев займет очень долгое время, а придумывание лечения и того больше. Я читал, я много читал о разных растениях, но их изучение — дело совсем не быстрое. — У Вас будут всё время и все условия. Донхек снова задумался, его брови хмурились. На чаше весов его сердца лежали собственное развитие и все то, что он собирался оставить. Выбрать было практически невозможно, а если и возможно, то очень тяжело. Но он точно понял одно: рыцари в любом случае уедут с ним. С живым ли, с мертвым ли, но точно с ним. Он еще раз взглянул на Джемина, потому что почувствовал дискомфорт в воздухе. У альфы был мокрый лоб, а его дыхание стало тяжелее. Донхек понял вдруг, что вся одежда рыцаря закрывала его кожу, высокий воротник парадной рубашки стоял под самым горлом, и единственное, что было открыто к свежему воздуху — великолепное светлое лицо и такие же светлые руки. — Вы погорячились, приезжая сюда… вот так, — мальчик указал жестом на лежащие на полу меха, — солнце любит это место. Здесь очень жарко практически всегда. — Я чувствую, что плавлюсь, как воск свечи, — недовольно пробурчал Джемин. Донхек улыбнулся: было что-то живое в этом парне, что-то, из-за чего с ним было говорить легче, чем с другими альфами. — итак, Вы согласны? — Ты действительно хочешь знать мое мнение? — Раздраженно фыркнул Донхек. — У меня будет достаточно условий, и я выведу вас настолько, что вам придётся везти меня обратно в тот же день, когда мы прибудем, вот увидишь. Альфа усмехнулся, но теперь в этой усмешке не было ничего плохого, она получилась искренней и вполне располагающей к себе. Омега вздохнул и вяло улыбнулся в ответ. — Может быть, хочешь молока?***
У Донхека, на самом деле, было очень много дел: ему нужно было за остаток дня и ночь переписать рецепты всех лекарств для жителей деревни и подписать, какой рецепт следовало для кого изготовить; спуститься в погреб, чтобы пересмотреть и отсортировать запасы трав, распределить, сколько взять с собой, а сколько оставить для нового лекаря на первое время (с этим здорово помог Джемин, кстати говоря, как и со всем, что касалось физического труда); отобрать все свои записи и упаковать их в плотные конверты, связав бечевкой; пересмотреть свое несчетное количество книг и также отобрать особенно полезные и нужные; успеть сделать быстрые по изготовления масла и мази, чтобы утром передать их людям; снять со стен и полок все мешочки с запасами; аккуратно уложить в плетеные коробки и корзины различные баночки. Джемин сказал, что всего этого будет в изобилии во дворце, стоит мальчику только сказать, но Донхек не желал слушать этого рыцаря, полностью отключившись от мира. К нему иногда заходили соседи, и он говорил им краткое «уезжаю» и «попрощаемся завтра», мило улыбался и просил зайти попозже. Когда уже начинало темнеть и Джемин засобирался, как он сказал, присоединиться к командиру на ночевку, дверь в дом распахнулась, и Донхек заметил вдруг, как напряглось тело альфы. Но следом за глухим стуком послышались лишь знакомые детские голоса. — Хен! Ты уезжаешь, хен? — Первым взъерошенным птенцом был Шион, и его голос разнесся стрелой в тихой от работы избе. Мальчик перевел взгляд на альфу и вытаращил глаза. — Он врет! — Толкая Шиона, вперёд выскочил Сакуя, но споткнулся о свою ногу и врезался лицом аккурат в вовремя протянутые руки Джемина, — ай! — Он вскрикнул, но, когда поднял глаза, открыл рот и вдохнул воздух. Джемин быстро поставил его на место, и самый младший мальчик рванул к Донхеку, крепко обнимая его за пояс. — Сакуя… — Хен, я больше не буду убегать на озеро один и даже не буду стреляться шелковицей, только не уезжай! — Он ревел так громко, что Донхек сощурился, но ничего не говорил, гладя мальчика по голове одной рукой. — Я даже выброшу в овраг рогатку! И я не буду делать новую, хен, я обещаю тебе, только не уезжай от нас! У Донхека закололо в носу и заблестели глаза. Он снова начал сомневаться во всем этом деле. Он оглянул всех их: застывшего Шиона, готового вот-вот расплакаться тоже, но державшегося из последних сил; испуганного Джэхи, державшего за низ рубашки заплаканного Рику. Не было только Рё, но это, наверное, оттого что его уже уложили спать. Донхек мягко убрал руки Сакуи со своего пояса и присел перед ним на колени. Он заглянул в его заплаканное, красное припухшее детское личико, на трясущиеся маленькие губки и длинные мокрые ресницы. Не так и часто этот озорник ревет, поэтому Донхеку вдвойне тяжело наблюдать, когда такой вечно веселый, игривый, местами шкодливый ребенок вдруг выглядит таким разбитым и печальным. Хек вытер ему слезы и погладил большим пальцем по пухлой покрасневшей щеке. — Сакуя, — начал он, когда его голос не до конца проявился; Сакуя звонко шморгнул носом и уставился на хена, — мне правда нужно уехать, понимаешь? — Он говорил это с грустной улыбкой, но в его глазах все равно сверкали слезы, хотя и не срывались вниз. — Нет! — Крикнул Сакуя и вдруг обернулся к Джемину, не ожидавшему такого внимания в свою сторону, а поэтому слегка удивленному. — Дяденька! Не забирайте хёна! Джемин посмотрел на ребенка и промолчал. — Пожалуйста, дяденька! — Сакуя. Донхек вздрогнул, услышав голос, произнесший имя мальчика. Он перевел взгляд на Шиона, который сейчас вдруг как-то возвышался над ним, все еще сидящим на коленках. Этот голос был строг, но еще ни разу Донхек не слышал, чтобы Шион так говорил с младшими. Мальчик выглядел воинственно, он глядел на Донхека, не отводя глаз, и глаза эти сверкали какой-то такой эмоцией, которая была намеком на… Может быть, контроль?.. Такая эмоция, которая обычно злым огнем вспыхивает в глазах разозлившегося альфы. Донхек побледнел за пару секунд. Вот оно. Уже скоро, он был прав. — Но, хен, — промямлил Сакуя своим слюнявым голосом, оборачиваясь на Шиона, но лицо того не становилось мягче. Сакуя крепко обнял Донхека за шею, плача уже намного, намного тише. Хек обнял его крепче и жестом подозвал к себе остальных. Рику молниеносно потянул за руку Джэхи, и они оба набросились на Донхека по бокам. Шион стоял на месте, не решаясь подойти. Тогда Донхек как смог высвободил медовую руку и протянул ее кверху. Он увидел сквозь спины хнычущих детей, как одна слезинка, отражавшая заходящее солнце, сорвалась и полетела вниз по пропитанной теплом коже, но мальчик наскоро опустил голову и подошел к Донхеку, немного поклонившись. Второй как смог дотянулся до его светлой макушки и потрепал мягкие волосы. Когда Джемин уехал, а Шион увел детей, обещая, что все они придут завтра утром, чтобы помочь раздать лекарства и попрощаться, в дом заглянула бабушка. Донхек рассказал ей обо всем, о чем было позволено, она, глубоко расстроенная, охала и ахала, обнимала мальчика, гладя его по теплым каштановым волосам, а затем принялась собирать его одежду, ведь, если подумать, то Донхек был сосредоточен только на своих травах да лекарствах. Он оглядел эту женщину с теплотой: он знает, что завтра придет еще несколько других соседок, принесут ему всего-всего, что потом нужно будет погрузить в экипаж. Ответственной за то, чтобы его вещи доехали до точки назначения, была также назначена бабуля.***
Донхек был благодарен каждому, кто вышел утром из своих домов, а вышло много людей. Он уже не мог принимать у них из рук никакие гостинцы, потому что за то время, пока она они достигли бы Донхека, большая часть успела бы испортиться. На лошади пятого рыцаря, имя которого Донхек так и не узнал, были собраны в мешки вещи Хека первой необходимости, а также его меховые вещи, которые ему нужно будет надеть, когда они будут въезжать в холодную местность. Вдалеке Донхек увидел приближающихся рыцарей, которые со вчерашнего дня так и не появились в поселении. Джемин, появившийся в доме Донхека как раз к завтраку, сообщил парню, что тот поедет с ним на лошади. Когда Донхек спросил, почему они не взяли никакой экипаж или хотя бы повозку, Джемин сразу же отчеканил, что в случае нападения на них по дороге будет быстрее и проще отбиваться верхом. По смуглой коже Донхека побежали мурашки после слова «нападение», и он не смог съесть ничего, кроме кусочка сладкой булочки и половины стакана яблочного сока. — Вы должны будете писать мне, если что-то будет не так с новым лекарем, — наставлял он старших деревни, пока они держали его за свежие, гладкие и теплые ладошки, — и я сразу же вернусь. Одним обязательным моим условием перед королем будет безопасность моего родного места, поэтому, пожалуйста, сразу же пишите мне, — Джемин коснулся его плеча, зазывая забираться на лошадь и двигаться в путь, — и, пожалуйста, берегите себя. Вы все, берегите себя! Когда он уже сидел верхом, прижимаясь маленькой спиной к крепкой груди Джемина, он еще раз оглянулся. Рё, Джэхи и Рику сдерживали свои всхлипы и смотрели на Донхека стеклянными глазками. И вдруг он услышал из толпы слишком знакомый детский плач, когда уже почти отвернулся от всех этих драгоценных людей. Это был Сакуя. Донхек так сильно наклонился вбок, чтобы увидеть его, что почти выпал из седла с непривычки, но Джемин, благо, удержал его за талию. Когда Хек быстро взглянул на него с мольбой, парень, одарив его холодным взглядом, заколебался, а потом все же развернул лошадь передом к бегущему к Донхеку ребенку. — Хен! – Сакуя подбежал совсем близко к ногам животного, и оно шагнуло в сторону, пугаясь крика. – Донхек-хен! – Сакуя протянул руки, не доставая даже до ног мальчика. Сзади послышался беспокойный крик кого-то из взрослых, а следом за Сакуей выбежал Шион. Он быстро поднял ребенка на руки и, как ни странно, тем, кто перехватил его, был не Донхек, иначе он бы рисковал свалиться с лошади вместе с малышом. Это был Джемин, легко поднявший рыдающего Сакую и усадивший его перед Донхеком. Сакуя вцепился в парня руками и ногами и протяжно заплакал. Он сжимал шею Хека белыми руками и сильно жмурился, пока Донхек, державшийся тоже из последних сил, так же сильно прижимал его к себе. Но ему никак нельзя было плакать. Не сейчас. – Послушай, Сакуя, – прошептал Донхек, кое-как отделяя мальчика от своего тела и сметая его бесконечные слезы пальцами. Его медовые руки затряслись только от одного осознания того, что он оставляет всех их, его драгоценных младших, здесь. – Сакуя, – сказал он громче. Ребенок открыл глаза и стал хныкать куда тише. В этот момент послышался грозный голос уже отошедшего вперед Джонни, но Донхеку было глубоко плевать на этого альфу. – Мы с тобой обязательно встретимся, хорошо? – Он говорил быстро и тихо, будто так, чтобы его мог услышать только смотрящий на него своими огромными глазами-стекляшками малыш, – я обещаю тебе, что мы увидимся с тобой, когда ты подрастешь, – по щеке все таки скатилась слезинка, но только одна, – и перестанешь стреляться шелковицей, – он улыбнулся, пока Сакуя снова скривился, и новый поток печальных слезок покатился по его щекам. – А пока присмотри за Рику, Рё и Джэхи, хорошо? И слушайся Шиона, обязательно слушайся его. И когда пройдет много дней и ночей, когда ты станешь выше и сильнее меня, мы с тобой встретимся. Мы обязательно встретимся, Сакуя, – он прошептал последнее предложение и коснулся лбом лба мальчика, просто для того, чтобы он не заметил, как лицо его карамельного, доброго, сильного и умного хена стало таким же детским, как у него самого. Сакуя вдруг схватил одну руку Донхека и быстро вложил что-то маленькое в его ладошку. Рогатка и две ягодки шелковицы. Донхек передал трясущееся маленькое тело Джемину, чтобы он вернул его Шиону. Он так же взглянул и на старшего мальчика, но тот, кажется, специально не поднял на него своих глаз. Что ж, Донхек будет скучать и по этому тоже. Он будет смертельно скучать по ним всем.