Искры в темноте

Пока «Дерзкая судьба» летела от Эурака-V к Райкада Минорис, Ванда, удобно устроившись на капитанском троне, жадно поглощала данные с вид-скрина. Обилие мелочей, в которых ей предстояло разобраться, внушало легкий ужас. Этот корабль был устроен куда сложнее ее столицы – и не только в техническим смысле. Сотни командных цепочек, десятки незнакомых наименований подразделений, запутанный табель о рангах и совершенно головоломная система дублирования и делегирования полномочий на случай неполадок в каком-либо отсеке. Пожалуй, с делами протектората разбираться будет проще. Что ж, всему свое время. Ванда взяла с подноса, примостившегося на подлокотнике трона, чашечку рекафа. Снова обжигающе горячего: лакей, отвечающий за напитки, бдительно за этим следил. Нужно отдать должное ее предшественнице – слуг Теодора вышколила просто отлично. Да и рекаф здесь варили отменный: пряный, с заметной горчинкой и практически несладкий – в отличии от приторного напитка, который был в ходу дома… На Вайлисе-4, поправила себя Ванда. С тех пор, как она приняла приглашение агентов Теодоры и сложила полномочия лорд-губернатора, это место перестало быть ее домом. Как она сама перестала быть герцогиней Эос Венриа де Валь аф Каликсис. Вряд ли она будет скучать, слишком много неприятных воспоминаний таилось в темных углах ее старого дворца. И уж тем более она не станет скучать по Адептус Администратуму – чудовищно неповоротливому монстру от бюрократии, с которым ей приходилось взаимодействовать до отвращения часто. Мало того, что их ответы на запросы любой срочности были невыносимо долгими. Но некоторые выходки равнодушных к результату их работы адептов стояли на грани саботажа! Из-за ошибки писца Администратума поставки продовольствия возмутительно задержались, Ванда потеряла персонал прибыльной шахты, и это едва не поставило под угрозу выплату десятины. Писца сервиторизировали, но финансовые убытки и потери в живой силе ей, конечно же, никто возмещать не стал. Или вспомнить смехотворное обвинение в подтасовке данных от ее политического оппонента, давшего взятку какому-то ординату. Из-за проволочек в разбирательствах ее чудесные лесные угодья стояли под арестом больше года, и ей пришлось заплатить огромные неустойки, которые встречный иск не покрыл. Даже Золотую Аквилу – награду за верную службу Империи – ей доставили с неприличным опозданием. Ванда сделала еще один глоток и усмехнулась, вспомнив, как Главный префект Вайлиса-4 опозорился на приеме в честь вручения этой награды. Он позабыл слова своей приветственной речи, сделал непристойно долгую паузу, а потом закончил выступление невнятным и скомканным поздравлением. И поделом. Речи следует учить наизусть. Или хотя бы присматривать за младшими адептами, которые могут подменить инфопластину с нужным текстом. Пожалуй, тот прием был самым приятным событием за годы ее губернаторства. Не считая дня, когда с ней связались агенты фон Валанциус, конечно. Даже соратник Вольного Торговца имел возможности неизмеримо более широкие, чем владелец трех планет на задворках сектора Каликсис. А уж самой стать обладательницей Патента – везение, за которое она не переставала горячо благодарить Императора. Ее размышления прервал голос Вигдис, а затем и явление Абеляра с незнакомой ей лейтенантом. Лейтенанта звали Аврилла Вент, и она сразу показалась Ванде незаурядной личностью, из тех, чью верность нужно поощрять. Мало кто из младших офицеров способен столь дерзко выбить себе аудиенцию. Да еще и не ради себя, а ради того, чтобы удержать начальство от совершения ошибки! И ради своих подопечных. Сама Ванда тоже считала, что о подданных стоит заботиться. В конце концов, люди – это главный ресурс любого лорда. Резонанс от потерь на той шахте ощущался не один год – пришлось заново подбирать грамотных специалистов, отлаживать коммуникации и приучать чернь к новым правилам. Но, кажется, для лейтенанта Вент все это было более… личным? Странно. Впрочем, истреблять целый отсек в любом случае расточительно. С их-то потерями! Да и Абеляр, судя по всему, нуждался в напоминании, что с приходом нового лорд-капитана правила на корабле поменялись. Устроить свару прямо на капитанском мостике! Неслыханно! Сенешаль встретил ее решение ворчанием, но в глаза перечить не осмелился. Нижние палубы встретили их застарелой вонью, духотой и холодом. Ванда удивилась, что чернь не начала бунтовать раньше, особенно когда разглядела устрашающую бурду, которая выступала тут в роли еды. Впрочем, люди привыкают ко всему, даже к лишениям, это она знала на собственном опыте. А уж если эти смерды не знали другой жизни… Но все же решила сжечь одежду, в которой навестила эти трущобы – на всякий случай. Подтвердив свой запрет на применение оружия, она вышла к бунтовщикам Четвертого Складочного. Выслушала их претензии – по большей части справедливые. Никто не любит, когда их бьют и пытают ни за что. Поинтересовалась требованиями – довольно абсурдными. И спокойным и доброжелательным тоном выдвинула встречное предложение: оружия чернь не получит, надзиратели остаются в отсеке, опасные безделушки покидают карманы и передаются блюстителям, все расходятся с миром, а гонения прекращаются. Не всем это понравилось, но Ванда всегда умела настаивать на своем. Когда она покидала Четвертый складочный, бывшие бунтовщики радостно скандировали ее имя. На этом бунт не закончился – Абеляр решил, что пришла пора призвать лорд-капитана к порядку и разъяснить, что ей можно, а что – нельзя. Ванде стало смешно. Она выслушала сенешаля с тем же вниманием, что и чернь с нижних палуб. А потом вежливо напомнила, что старые порядки ушли вместе с Теодорой. И ему придется привыкать к новым, хочет он того, или нет. – Реальность такова: я – Вольный Торговец, а ты – мой сенешаль. Но если тебе все еще есть, что мне сказать, я готова это обсудить. Некоторое время между ними висела тяжелая пауза. А потом Абеляр кивнул, признавая и ее правоту, и ее победу. – Приношу свои извинения, лорд-капитан, – произнес он с усилием. – Но вы должны понимать: мне небезразлична судьба династии фон Валациус… – Мне тоже, – мягко перебила его Ванда. – Это моя династия. И я сделаю все от себя зависящее, чтобы это имя засияло еще ярче. Доверься мне, Абеляр. Сенешаль склонил свою упрямую седую голову: – Я… пытаюсь, миледи. Что ж. По крайней мере, он с ней честен. – В таком случае, не смею тебя больше задерживать. Когда он ушел, Ванду накрыло непонятной тоской. Она вдруг поняла, что совершенно иррационально скучает по Алейхаро. По их разговорам о пустяках, по затяжным партиям в регицид, по ни к чему не обязывающему сексу. Он никогда не был ей ни другом, ни возлюбленным. Но был единственным человеком, с которым она позволяла себе быть собой. Он использовал ее, она использовала его – однако между ними установилось удивительное взаимопонимание и даже что-то похожее на заботу. Сейчас она вновь была одна. В чужом мире, где ей опять придется доказывать, что она чего-то стоит, с нуля. Она вновь была почти никем. Женщиной из ниоткуда, присвоившей чужое имя. Ванда нахмурилась. Откуда у нее эти мысли? Она сидит в капитанском кресле пусть потрепанного, но все еще великолепного фрегата. Ее слово – закон для тысяч человек. – Никогда не позволяй себе думать, что ты – никто, – прошептала она знакомую с детства литанию против отчаяния. Так говорил отец, навещая ее комнату, вновь и вновь заставая ее в слезах, подавленную и павшую духом. «Ты – леди по праву рождения. Ты будешь решать, кому жить, а кому – умереть. Но для начала ты должна выбрать себя! Свою жизнь. Терпи, терпи, дитя мое... Что значит боль? Боль ничтожна. Она лишь символ того, что ты еще жива. Так живи изо всех своих сил! Живи, леди Ванда Эос Венриа де Валь». И она послушно цеплялась за жизнь. И в своих комнатах, вися на растяжках между полом и потолком недели, месяцы и годы, терпя невыносимую боль и унизительные процедуры, страдая от одиночества и безысходности. И в подвале похитивших ее негодяев, где не было ничего, кроме боли, позора и издевательств. И в походной палатке, в грязи и холоде, засыпая без ужина под вой выстрелов, вовсе не уверенная, что проснется… Ей ли бояться трудностей?! Ванда надменно вскинула подбородок и щелкнула пальцами, призывая лакея с рекафом. А потом вспомнила об их Навигаторе, и ее сердце вдруг кольнуло непрошенным сочувствием. У той были гораздо более серьезные причины чувствовать себя одинокой. И отверженной. Если вдуматься, у них так много общего. Наверное, леди Кассия уже отошла от своего жуткого обряда инициации? И согласится выпить чашечку рекафа в ее покоях?