Сломанный разум (Broken Mind)

Спустившись на самый нижний уровень штаб-квартиры Звездного флота, где содержался знаменитый аугмент (и преступник) Хан Нуньен Сингх, и выйдя из транспортаторной, Джеймс Т. Кирк заставил себя идти медленно, не проявляя признаков беспокойства. Вдоль коридоров, длиной в милю, выстроились охранники — представители самых разных рас и способностей, — чтобы попытаться остановить Хана, если тот надумает сбежать. Джим прошел мимо них с высоко поднятой головой. Он толком не понимал, зачем идет к Хану, но знал, что должен. Не все между ними было улажено, и Джим не мог смириться с тем, что не попытается, по крайней мере, обсудить их проблемы до того, как аугмента снова погрузят в, возможно, постоянный криосон. Может быть, с его стороны поступок выглядел нелепо, но Джим следовал инстинктам, и они подсказывали, что он все делает правильно. В помещении, где располагалась камера Хана, было всего два охранника, и по просьбе капитана Кирка они согласились постоять за дверью. В конце концов, Джим опять стал героем. Его жертва ради спасения «Энтерпрайз» была хорошо известна, однако способ, как ему удалось выжить, оставался тайной, которую Боунс, Спок и Джим унесут с собой в могилу. Кроме них, никто не знал о смертельно опасных возможностях крови Хана. Было слишком страшно даже задуматься об этом. С внутренним трепетом Кирк подошел к камере, уверенный, что его присутствие окажется нежелательным. Но он должен был попытаться, и чувство лишь усилилось, когда он мельком бросил взгляд на аугмента. Мужчина выглядел дерьмово, даже хуже, чем смертельно испуганный Джим. — Что, блядь, с тобой случилось? — выдохнул он, что, возможно, было не самой гладкой вступительной частью его речи. Во взгляде Хана стояла тяжелая тьма: дикий и в то же время сломленный. Это был взгляд животного, только что отгрызшего себе ногу, чтобы выбраться из ловушки, но все еще запертого в клетке. Аугмент был жалкой тенью той могущественной силы возмездия, какой был всего лишь несколько дней назад. Его мысли, направленные вовнутрь, были мрачными и болезненными, повторяющимися и неизбежными. Он даже не сдвинулся — остался сидеть на полу, вытянув перед собой ноги и прижавшись головой к стене позади себя. Рассеянный взгляд сместился, когда в поле зрения появился Джим Кирк. Мысли переплелись, и на мгновение Хану показалось, что он видит перед собой кого-то из своих. Брата, друга, который пришел, чтобы забрать его, вернуть туда, где ему самое место. Но это был морок. Не было никакого брата. Не было друга. Они ушли; проскользнули сквозь пальцы. Он остался один. Вот только перед ним кто-то стоял. Смотрел на него. Разговаривал с ним. Хан поднял голову, поворачивая лицо в сторону, чтобы одним глазом получить как можно больше информации, а потом в противоположную, пытаясь подтвердить увиденное другим глазом. Его разум раздроблен, связи в мозгу разорваны. Было трудно доверять собственным ощущениям — реагировать на то, что было реальным, и игнорировать все остальное. — Капитан? Джим не мог — и даже не пытался — подавить желание опуститься на колени перед камерой, так, чтобы оказаться на одном уровне с Ханом. — Да, Хан, это я. Капитан Кирк. Что… что с тобой произошло? Мне позвать доктора МакКоя? — Джим не доверял ни одному другому врачу все, что касается надлежащего обследования и ухода за пациентом. Его лучший друг был первым, о ком он думал, когда кому-то требовалась медицинская помощь (кроме, конечно, его самого). Кирк вообще не мог определить, что было не так с аугментом, кроме того, что просто чувствовал это. Взгляд Хана был как-то расфокусирован, будто ему было трудно видеть и осознавать то, что увидел. — Они тебя чем-то накачали? — спросил он. Предположение не было совсем уж притянутым за уши, за исключением того, что Джим не знал, какое средство может настолько сильно повлиять на аугмента. — Пожалуйста, поговори со мной, я пришел помочь тебе. Хан с шипением выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. — Для чего эта игра? — прорычал он. — У вас больше нет рычагов воздействия на меня, адмирал. Без моих людей у меня нет причин подчиняться Звездному флоту. Я уничтожу вас... Я буду наблюдать, как сгорит все, что вам дорого, — сказал Хан. Но лишь последнее слово слетело с его губ, как аугмент заметался, будто в бреду, грудную клетку медленно свело судорогой, и он завалился на пол, судорожно пытаясь вдохнуть. — Брат! Брат, спрячь меня! — закричал Хан, обращаясь к Джиму. Джим округлил глаза, когда Хан назвал его «адмиралом», и уже начал было возражать, но внезапные просьбы аугмента заставили его замолчать. Несмотря на все, что произошло между ними, сердце Джима сжалось от сочувствия к человеку перед собой. — Я помогу тебе, — заверил он мягким тоном. — Все будет хорошо, — он хмуро посмотрел на камеры слежения и на силовое поле между ними. — Подожди немного. Я сейчас вернусь. Зная, что может нарваться на большие неприятности, но не желая оставлять Хана в таком состоянии, он поспешил к панели управления в центре комнаты. Джим открыл коммуникатор и вызвал Боунса, одновременно начиная взламывать систему и отключать все мониторы. — Боунс, — произнес он, лишь только друг ответил, — мне нужно, чтобы ты немедленно спустился в камеру к Хану. С ним что-то не так. Я думаю, они накачивали его наркотиками. — Джим… — начал его друг; голос звучал настороженно. — Пожалуйста, Боунс. Он пугает меня своим состоянием. И я не доверяю никому, кроме тебя, — произнес он, все еще держа руки на пульте управления, наблюдая, как мигнули и отключились камеры, а поле перед камерой Хана дрогнуло и исчезло. — Хорошо, я буду через десять минут. Не наделай глупостей, — сказал Боунс. — Конечно, Боунс, спасибо, — отозвался Джим, не упомянув, что совершил уже множество «глупостей», и направился к Хану, щелчком закрыв коммуникатор. — Я уже здесь. Я помогу тебе, Хан. — Кирк, без колебаний, опустился на колени рядом с аугментом. — Брат?.. — Хан вытянул ладонь и положил ее поверх ладони Джима, стремясь удержать. И в этот момент произошла прерывистая передача воспоминаний от одного к другому. Некоторые детали этого события канули в лету, но другие были кристально видны. Дети, девяти и десяти лет, наблюдали за вскрытием одного из себе подобных. У этого ребенка-аугмента начали проявляться признаки повторяющихся дефектов. Время прыгнуло вперед, и вот уже группа детей-аугментов тайно встречаются, держась за руки, и, как братья и сестры, обещают защищать друг друга, если начнут замечать изъяны друг в друге. Это обещание эхом отзывается на протяжении сотен лет. Хан защищал свой народ. Дальнейшие воспоминания были повреждены и перескочили прямо к моменту, когда Хан держал в руках голову адмирала Маркуса. Он мстил, выполняя свое обещание уничтожить его. Однако даже этот момент в памяти дал трещину, когда Хан начал вспоминать, как вулканец, коммандер Спок, в свою очередь, взял его голову в ладони, разрывая ее изнутри. Когда Хан потянулся к руке Джима, тот подвинулся, чтобы было удобно переплести с ним пальцы, и ощутил внезапный и до тошноты знакомый толчок в своем сознании. Образы, такие четкие, словно это были его собственные воспоминания, заполнили разум. Все, что разделил с ним в прошлом Спок, было довольно сложно пережить, но то, что Джим ощутил сейчас, оказалось почти невыносимо — поток изображений из разрушений и уз, выкованных из смерти, гнева и мести. Все они были прошиты болью и страданием, которые разрывали Джима. И источником воспоминаний был Хан. Поэтому, неосознанно, Кирк попытался унять боль, обратившись к своим собственным положительным воспоминаниям, желая поделиться ими: первое впечатление от «Энтерпрайз»; гордая улыбка Кристофера Пайка, когда тот передавал командование кораблем; смех Боунса после сдачи экзамена на пилотирование шаттла вместе с Джимом… Сжав пальцы, Хан тихо держался за Джима Кирка, без сопротивления позволяя провести себя сквозь эти образы. Какая-то часть его сознания понимала, что брат, каким он воспринимал Джима в тот момент, оберегает его. Они шли с ним рука об руку по травянистой равнине, и, когда поднимали головы, любуясь видом строящейся «Энтерпрайз», до их ушей доносился смех и радостные звуки. — Мы должны отправиться туда, — произнес Хан, как в воспоминаниях, так и в реальности. — Мы должны полететь к звездам. Джим обратил свои мысли к звездам — они поражали своей необъятностью и красотой. — Я всегда любил звезды, — поделился он. — «Энтерпрайз» отправляется к ним... на пять лет. — Джим попытался переключить внимание Хана на настоящее. — Ты знаешь, где ты сейчас находишься, Хан? — спросил он. — Ты помнишь, что произошло? Кирк мысленно показал ему изображение камеры предварительного заключения и всего помещения, стараясь, чтобы картинка не представляла угрозы и никоим образом не расстроила. — Ты знаешь, кто я? — он попытался представить себя самого, но подумал, что, в итоге, образ может получиться искаженным из-за собственного восприятия. К звездам... чтобы спрятаться среди звезд... На мгновение мысли Хана погрузились в умиротворение. Но вскоре все закончилось. Он открыл глаза и убрал руку. Отведя плечи назад, он сел, в тихом замешательстве и неуверенности глядя на стоящего перед ним на коленях капитана. — Чего ты хочешь от меня? — осторожно спросил он, находя странным присутствие Кирка здесь, на расстоянии вытянутой руки. Джим несколько раз моргнул и помотал головой, пытаясь прийти в себя. Но что-то все же осталось, даже более сильный, чем появившийся после мелдинга со старшим Споком осадок. Присутствие. — Я... я просто хотел поговорить с тобой, — сказал он, концентрируясь на Хане и стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Но ты странно себя вел, так что... В общем, я зашел в твою камеру, чтобы узнать, не могу ли я помочь. Ты взял меня за руку, — он опустил взгляд на провинившуюся конечность, — и внезапно я увидел образы из твоего сознания. Они были разрозненными и бессвязными... — Джим пытался поймать взгляд Хана. — С тобой что-то не так, — решительно заявил он. — Ты знаешь, что произошло? — И с тобой что-то не так, раз ты так близко подходишь ко мне. — Хан горько рассмеялся. Однако, несмотря на скрытую угрозу в голосе, он не потянулся к Кирку, чтобы ударить. — Оставьте меня в покое, капитан. Вы не получите удовольствия, пытаясь меня сломить. Это не принесет вам утешения. В мире существуют гораздо более коварные умы, чем ваш, — произнес Хан, явно не думая, что Кирк был здесь по какой-то веской причине. — Ты знаешь, что я здесь не для того, чтобы причинить боль или сломать тебя, — настойчиво сказал Джим. — Ты взял меня за руку... ты доверился мне, — он попытался повлиять на ту частичку не-себя в своей голове, которую ощущал все это время. — Настолько, что ты все еще здесь... в моих мыслях, — он бесстрашно придвинулся ближе и потянулся к нему. — Прости, что пропустил суд над тобой. Я был болен… Да черт побери, я был мертв во время него. Я хотел на нем присутствовать и рассказать обо всем, что произошло. С обеих сторон. Пожалуйста... скажи мне, что они не приговорили тебя к тюремному заключению, пока ты был в таком состоянии. — Мертв? — тихо переспросил Хан, склонив голову набок и глядя на Джима так, словно тот был старым другом, зашедшим посидеть с ним после трудного дня. — Я не понимаю... — Хан посмотрел на стены своей камеры, пытаясь понять, настоящие ли они. — Мы мертвы? — спросил он, почувствовав какой-то намек на связь с другим человеком, и то, что один из них мертв, наверняка означает, что они оба мертвы. Ощущение, что они вовлечены в это оба, было достаточно странным. — Э-э, нет. — Джим прочистил горло и потер затылок. — Боунс, доктор МакКой, он приготовил сыворотку из твоей крови, для моей реанимации. Пару месяцев я не мог прийти в себя, но это все же лучше, чем альтернатива, верно? Так что нет, мы оба живы. Просто не совсем здоровы, — он мягко коснулся руки Хана. — Расскажи мне, что с тобой случилось. Пожалуйста. Это... Я не знал, что что-то может вызвать такую дезориентацию у аугмента. Но твой разум будто… поврежден. Хан взглянул на руку Джима, на место, где она соприкасалась с его собственной. В молчании он осмотрел вены и сухожилия на запястье. — Ты моей крови? — спросил Хан, проведя пальцем по ладони Джима. Прикосновение пробудило другие воспоминания, но в этот раз Хан отодвинул их в сторону, проплывая сквозь них, заглушая крики и плач, отбрасывая все это в пустоту. Пока не осталось лишь настоящее — как он изучает ладонь Джима. — Да, похоже на то, — подтвердил Джим, позволяя прикасаться к себе. Все вкупе успокоило Хана и помогло успокоиться Джиму. — Прости, что никто не поинтересовался, в порядке ли ты. Боунс — доктор МакКой — отказался отпустить меня без боя. Он мой лучший друг... Для него я бы сделал то же самое. — Джим все еще чувствовал страдания разума Хана, но они стали какими-то приглушенными, более отдаленными, чем раньше. Не отвлекаясь на воспоминания о прошлом, теснившиеся в мозгу, Хан смог вести спокойную, почти рациональную беседу. — Коммандер Спок — ваш большой друг. Он вторгся в мой разум с такой силой, с таким... гневом... Это единственное поражение, которое я потерпел. — Спок? — прошептал Джим, когда Хан описал, что с ним произошло. — Он атаковал твой разум? Принудил к мелдингу? — Это противоречило всем вулканским принципам и, безусловно, являлось преступлением. — Блядь. — Было больно, — нахмурившись, продолжил Хан. — Все еще больно, — он поднял руки и приложил их к своей голове, наполовину прикрывая уши, наполовину закрывая глаза. Здравомыслящая часть разума Хана вновь начала ускользать. — Спрячь меня, брат... Если они узнают, что я поврежден, они разберут меня на части... помоги мне... Боунс выбрал именно этот момент, чтобы войти в помещение. Джим заметил его краем глаза, когда придвинулся ближе, вновь пытаясь успокоить аугмента. — Боунс! Тащи сюда свою задницу! Мне нужна помощь! — Джим положил свои руки поверх рук Хана и прошептал: — Все в порядке. Просто сосредоточься на мне. Я буду оберегать тебя. Я обещаю, — и посмотрел на друга. — Боунс! МакКой застыл у двери, с ужасом смотря на Джима, сидящего в камере с Ханом с отключенным силовым полем, но второй вопль побудил его к действию. — Ты совсем поехал своими кукурузными мозгами?! — сердито вопросил он, приближаясь к обоим мужчинам и доставая медицинский трикодер. — Нет, но Хан — да, — ответил Джим. Впрочем, он уже контролировал свой голос, отгоняя раздражение, чтобы не просочилось к аугменту. — Ты знал, что Спок атаковал его разум во время боя? Боунс слегка побледнел от такого предположения и немедленно начал сканировать голову Хана. — Господи, тут повсюду его показатели. — Да, и Хан в таком состоянии уже несколько месяцев, Боунс. С того момента, как его схватил Спок, — сказал Джим. — Они судили его и вынесли приговор, хотя он даже не мог защитить себя, — он прижался ближе к аугменту. — Здесь рядом друг. Он поможет нам, Хан. Все будет хорошо. Было трудно сосредоточиться, когда в помещении находился доктор МакКой. Все, о чем аугмент мог думать, это то время, когда он часами напролет подвергался исследованиям, не приносившим облегчения. Когда их сталкивали и изучали. От создателей до научной группы под командованием адмирала Маркуса. Хан втянул голову в плечи, взял Джима за руку и поднес его ладонь к голове. Поначалу, Хан увидел несколько воспоминаний о том, как МакКой вкалывал Кирку гипо. Неприятные воспоминания. Но потом появились другие, более приятные, также связанные с доктором: смех после обследований, выпивка в нерабочее время. А значит, Хан продолжит искать воспоминания, подобные этим. Что угодно, лишь бы почувствовать себя в безопасности рядом с доктором. Джим ощущал, как Хан что-то ищет в его сознании, и когда перед ним возникли образы Боунса, он чуть не рассмеялся. Аугмент пытался преодолеть страх перед ним. Поэтому он сам вызвал в памяти моменты, когда Боунс помогал ему или спасал других членов экипажа. Был случай, когда энсин Брэндон получил серьезные ожоги в инженерном отсеке, и Боунс успокоил его настолько, что смог подойти поближе и обработать его раны. Через несколько дней тот поправился. И тот случай, когда у Джима случилась сильная аллергическая реакция на какой-то странный цветок — Боунс немедленно сориентировался и помог ему снова нормально дышать. — Он мой друг, — тихо пробормотал Джим. — Он поможет тебе. — Я верю тебе, — сказал Хан, опуская взгляд и подчиняясь осмотру врача. — Я думал, что я один, — произнес он ни с того ни с сего. — Я думал, что ты умер. Я думал, все умерли, — продолжил он, все еще немного путая прошлое и настоящее, но в остальном поддаваясь успокаивающему влиянию Джима. — Я не могу уснуть, — поделился он и затем быстро добавил: — Не подвергай меня опасности. Нахмурившись, Боунс наблюдал за ними, но пока никак не комментировал их взаимодействие. Вместо этого он просканировал мозг аугмента и отметил все сбои в работе синапсов и необычные химические изменения. — Нам нужен эксперт, Джим, — тихо сказал он. — Что бы там Спок ни сделал… похоже, это поджарило его мозговую структуру. Джим, в таком состоянии я не знаю, что с ним сделает повторное погружение в криосон, но ничего хорошего. В этом я уверен. — Мы не будем подвергать тебя опасности. Я обещаю, — заверил Хана Джим, кивнув Боунсу. — Мы сразимся с любым, кто попытается, — и вновь к МакКою. — Боунс, свяжись с адмиралом Арчером и немедленно приведи его сюда. И узнай, есть ли поблизости вулканские целители... или любые вулканцы. Бетазоиды тоже отлично подойдут, если они тут есть. Какой-нибудь телепат, который сможет помочь нам разобраться в том, что произошло, и как все исправить. И со Споком нам тоже надо поговорить... но позже. Нам нужно узнать, что он сделал. — Джим подвинулся и сел прямо рядом с Ханом, прижавшись к его боку. — Давай, Хан, просто обопрись на меня и постарайся отдохнуть. Я позабочусь о тебе. — Да, брат. Я возьму вторую вахту, — произнес Хан, склонив голову набок и положив ее на плечо Джима. Он вздохнул с некоторым облегчением, когда еще несколько воспоминаний об «Энтерпрайз», не его собственных, всплыли в сознании, даря утешение. — Звезды сегодня прекрасны. Выбери любую, и мы отправимся туда, — сказал он, закрыв глаза, когда приятные, умиротворяющие образы начали заполнять его измученный разум. — Вторая звезда слева, — пробормотал в ответ Джим, — до самого утра. Ради Хана он пытался сосредоточиться на приятных воспоминаниях, одновременно переключаясь на лучшего друга, который смотрел на них с беспокойством во взгляде. — Ах, да, еще кое-что... Каким-то образом он связал свой разум с моим. — Он что?! — воскликнул Боунс. — Тс-с, говори потише, Боунс, — сказал Джим. — Я думаю, это как-то связано с переливанием его крови, которое ты мне сделал. Я не знаю. Все, что я могу сказать — это очень похоже на мелдинг со взрослым Споком, за исключением того, что я чувствую Хана даже когда мы не прикасаемся друг к другу. И, я почти уверен, что он меня тоже чувствует. Боунс застонал и закрыл лицо одной рукой, в другой все еще сжимая трикодер. — Только ты мог позволить связать себя с массовым убийцей-аугментом. — Боунс, — мягко упрекнул его Джим. — Он... он не кажется мне сейчас массовым убийцей, ясно? Он просто потерян, напуган, измучен и одинок. Очень одинок. Адмирал Маркус вместе со своими приспешниками издевался над ним и использовал его с тех пор, как Хан очнулся. Неудивительно, что он немного не в себе. — Джим глубоко вздохнул и выдохнул. — Я хотел рассказать обо всем этом во время суда над Ханом, но у меня не было возможности. Что ж, я могу сказать об этом сейчас. Позвони адмиралу Арчеру. И поспеши. Вздохнув, Боунс отошел, чтобы выполнить просьбу друга. А после, с большим беспокойством, наблюдал за этими двумя, ожидая прибытия адмирала. Когда тот все-таки вошел в помещение, один, как его и просили, он выпрямился и жестом указал на Джима и Хана. — Вижу, вы отключили камеры наблюдения, — заходя в камеру, произнес адмирал Арчер, искоса взглянув на Джима Кирка. — Они установлены для вашей защиты и для защиты заключенного, — добавил он, переделывая сеть так, чтобы она снова заработала. — Итак, я спустился сюда ради оздоровительной прогулки, или для этого есть какая-то причина? Джим взглянул на камеры, когда те снова заработали, и ровным голосом произнес: — При всем моем уважении, сэр, то, что я должен сказать, не должно быть произнесено перед камерами службы безопасности. Вы не хуже меня знаете, что еще не вся Секция 31 обнаружена. И я не хотел, чтобы, когда я войду в его камеру, все в здании ломанулись сюда. А так, они видят зацикленное видео, где Хан просто сидит в углу и больше ничего не делает. Пожалуйста, адмирал, не надо вести запись... пока, — и изобразил свой самый лучший щенячий взгляд, хотя и держался поближе к Хану. Арчер сурово посмотрел на молодого капитана, затем перевел взгляд на доктора МакКоя. Он хорошо знал репутацию обоих мужчин и надеялся, что у них была исключительная причина для всего этого. — Что бы ни привело меня сюда, должно быть, это важно для вас, раз вы нарушили столько протоколов. На данный момент я уважу вашу просьбу, — сказал Арчер, снова отключая систему безопасности. — Однако, это также означает, что должна быть произведена запись всего, что будет сказано или сделано сегодня. Логи будут направлены непосредственно в мои личные файлы. Никакой свободы действий, — он задержался у панели еще на минуту и подошел к мужчинам. Джим кивнул, думая, что этого следовало ожидать. — Сэр, я хотел выступить в суде в защиту Хана Нуньена Сингха, но мое состояние здоровья помешало этому. Я пришел сюда сегодня, чтобы поговорить с ним, попытаться найти какое-то объяснение всему, что произошло. Вместо этого я обнаружил, что Звездный флот приговорил психически неуравновешенного человека практически к смертной казни. — Это действительно так, адмирал, — подтвердил Боунс, протягивая свой трикодер. — Мозг Хана серьезно поврежден. Его показания не похожи на какие-либо ранее виденные мной, но, судя по ним, погружение в криосон привело бы к необратимому отключению значительной части его мозга. Мы обрекли бы его на смерть мозга, сэр. — Я не верю, что Звездный флот способен на такое, — твердо сказал Джим, все еще сидя на полу. — И я отказываюсь сидеть сложа руки и позволить этому случиться... сэр. — Я тоже не верю, — нахмурившись, произнес Арчер, беря в руки трикодер, чтобы самому осмотреть спящего человека. Чем больше он знакомился с поступающей информацией, тем глубже становились морщины на лбу. — Эти данные верны, доктор... я правильно их понял? — спросил он, желая подтвердить абсолютно безумные показатели. Затем Арчер озадачено посмотрел на Кирка, зачем-то спустившегося в камеру к Хану и явно принесшего спокойствие этому неуравновешенному человеку. — Да, сэр, — подтвердил Боунс и глубоко вздохнул. — Он нуждается в высокоспециализированном лечении, адмирал, теми, кто знает, что такое мозг и на что он способен. Как излечить его от... ну, от такого рода травм. И лучшими из них были бы вулканские целители... или, возможно, бетазоиды. — Вулканцы — предпочтительный вариант, — добавил Джим, — но мы не в том положении, чтобы привередничать. Чего мы хотим больше всего, адмирал, и в чем больше всего нуждается Хан, так это убраться отсюда к чертовой матери и обосноваться где-нибудь, где ему будет лучше в нынешнем состоянии. Я думал о каюте на «Энтерпрайз». Она почти полностью перестроена, и никто не сможет до него добраться. Мы можем держать все это в тайне, пока не решим, что делать. Адмирал Арчер долго рассматривал троих мужчин. — Учитывая эти медицинские данные, существуют определенные основания для пересмотра дела, — наконец произнес он, решив, что это подходящее начало, учитывая свое положение. — Возможно, будет сложно найти вулканского целителя, но я займусь этим, — добавил он и сурово посмотрел на Кирка. — Действуйте скрытно. Ваша команда может не захотеть его присутствия на борту, капитан, и тогда вы подвергнете себя риску. — Честно говоря, сэр, я больше никому не доверяю. Моя команда может расстроиться, но они не будут пытаться убить Хана или использовать его, или что-то еще, что может сделать Секция 31, — спокойно произнес Джим. — И доктор МакКой окажет ему наилучшее лечение, не беспокоясь ни о чем другом. Мы не можем гарантировать, что он будет в безопасности где-либо еще, — он опустил голову, мгновение глядя в пол, расправил плечи и вскинул голову. — Отчасти в том, что произошло с Ханом, виноват я, сэр. Если бы я не сорвался с катушек после смерти адмирала Пайка и не послушал Маркуса. Если бы я не притащил на Кронос кучу смертоносного оружия и чуть не пустил его в ход. Если бы я не попытался выбить из Хана все дерьмо, не выслушав для начала. Если бы я не выстрелил ему в спину на мостике «Возмездия»… Я не собираюсь сейчас от него отворачиваться. Я не могу. И не буду. Пожалуйста, не просите меня об этом. — Ты хороший человек, Джим, — тяжело вздохнул Арчер. — Твоя команда любит тебя и предана тебе, а это нелегко заслужить. Они доверяют тебе, но сможешь ли ты обеспечить их безопасность с Ханом на борту? Вот, что меня волнует. Не принимай решение с легкостью, независимо от испытываемого чувства вины. Но если ты сможешь посмотреть мне в глаза и честно сказать, что данное решение лучшее, я поддержу тебя. — В таком виде он ни для кого не представляет опасности, адмирал, — сказал Джим. — Он редко связно мыслит, а когда теряется в голове... он напуган. — Кирк сжал челюсти, борясь с очевидным чувством неправильности того, что Хан напуган. — Продолжает говорить о том, как его собирались разобрать на части... называет меня братом. — Я согласен, что в своем нынешнем состоянии Хан не сможет причинить большого вреда, сэр. — Боунс подошел к Джиму для поддержки. — Даже если он начнет буйствовать, силовой щит удержит его, пока мозг просто не переключится на следующий режим, — он взглянул на Джима и Хана. — И, похоже, он почему-то доверяет Джиму… капитану Кирку. Действительно, было странно наблюдать, как во время их разговора аугмент спит, привалившись к Кирку. Доверяя тому, кого не так давно считал врагом. Но Арчер знал, что в данный момент не стоит углубляться в этот вопрос; на самом деле, ни у кого из присутствующих не было ответов, были лишь одинаковые вопросы. — Что ж, прекрасно, капитан, доктор, — с нажимом в голосе резюмировал он. — Я разрешаю вам взять заключенного Хана Нуньена Сингха под вашу защиту. На борту «Энтерпрайз» его статус временно будет изменен на «ищущего убежище», пока ему будет оказываться медицинская помощь, и мы не соберем больше информации по его делу. — Арчер не горел желанием заниматься бумажной волокитой, но работа в Адмиралтействе была более или менее кабинетной, и он сделает все что нужно. Джим внутренне вздохнул с облегчением, внешне ограничившись улыбкой адмиралу. — Спасибо, сэр, — поблагодарил он со всем уважением, на которое был способен. — Мы проследим, чтобы за ним внимательно наблюдали. Мы не подвергнем риску вас или Звездный флот, сэр, особенно учитывая, насколько сильно сейчас пострадала репутация флота, — его лицо потемнело. — А что насчет целителя, адмирал? — спросил Боунс, заботясь о здоровье своего нового пациента. — Учитывая, что население Вулкана слишком мало, они могут не захотеть послать кого-то, но у меня все еще есть друзья, и я, возможно, смогу потянуть за кое-какие ниточки. Дайте мне шестнадцать часов, и я найду вам кого-нибудь, — сказал Арчер в ответ. — А пока делайте для него все, что в ваших силах, и ведите подробные записи. — Да, сэр, — кивнул Боунс. — Нам понадобятся все данные, которые получится достать, чтобы помочь ему. Видит бог, это что-то новое для меня... и, возможно, для всего Звездного флота. Я посмотрю в медицинской базе, нет ли каких-либо прецедентов или чего-то похожего. Но вулканцы печально известны тем, что не распространяются о психических расстройствах. — Можем ли мы сейчас доставить его на борт «Энтерпрайз», адмирал? — спросил Джим. — Мне нужно переговорить с несколькими людьми, но, если мы экстренно поднимемся на борт, сразу в медотсек, это отчасти разрушит сюрприз, — он посмотрел на Арчера, ожидая разрешения, надеясь, что они смогут просто переместить Хана прямо сейчас. Тяжесть навалившегося на него тела напомнила Джиму о бремени, которое он только что взвалил на свои плечи, а также о хрупкости человека, которого он когда-то ненавидел и боялся. — Да, сейчас он на вашем попечении. Капитан. Доктор. Удачи, — произнес Арчер, отступая немного назад и возвращаясь к панели доступа. — Спасибо, что обратились ко мне с этим делом, — он знал, что несмотря на то, что Кирка уважали, тот не всегда играл по правилам, и привлечение адмирала связано с тем, что у капитана больше не было Пайка в качестве защитника. Это был тяжелый удар. Для всех. — Спасибо, адмирал. Если вам нужна помощь с бумажной работой... что ж, я перед вами в долгу, — сказал Джим со смущенной улыбкой и легонько встряхнул Хана. — Просыпайся, — прошептал он ему на ухо. — Мне нужно, чтобы ты проснулся, Хан. Мы отправляемся туда, где тебе будет лучше. Боунс открыл свой комм и тихо вызвал транспортаторную, запросив срочный подъем в медотсек по его сигналу, а потом наблюдал, как Джим осторожно пытается разбудить Хана. Хана разбудила скорее связь между ними, чем сказанные вслух слова Джима. Голос в голове Хана сказал, что пора просыпаться, что они уходят. Но вместо сигнала тревоги он ощутил спокойствие и доверие. Хан поднял голову и открыл глаза, сфокусировав взгляд сначала на докторе МакКое, а затем на адмирале Арчере, который стоял в нескольких футах от него. — Что случилось? — тихо спросил он, на несколько секунд став прежним. — Мы отправляемся на «Энтерпрайз», — успокаивающе произнес Джим, стараясь, насколько это было возможно, передать ощущение и с помощью их новой связи. Он не знал, как это работает, но приложил все усилия. — Мы позаботимся о тебе, Хан. Ты нездоров, — он мягко потянул его вверх, но подождал, пока аугмент не начнет двигаться первым. Выпрямившись, чтобы больше не прислоняться к Джиму, аугмент, наконец, повернул голову и посмотрел на человека, сидящего рядом с ним. Капитан Джеймс Т. Кирк. Куда делся его брат? Он же только что разговаривал с ним, да? Несмотря на замешательство, Хан теперь в какой-то степени верил, что один из его людей все еще жив, и, следовательно, он был обязан найти его и позаботиться, как и обещал. Что, на данный момент, автоматически означало повиновение Звездному флоту. — Конечно, — просто ответил он и встал, хмуро оглядывая небольшую группу людей, собравшихся вокруг него. — Мы будем докладывать вам ежедневно, сэр. Спасибо, — отрапортовал Джим адмиралу Арчеру, а после повернулся к Боунсу и кивнул, подтверждая готовность к транспортации. — Поднимайте троих в медотсек, — скомандовал Боунс. Умениями лейтенанта Ллойда за пультом управления, транспортировка началась немедленно. Через несколько секунд они появились в отдельной палате. — Пойду принесу нашему гостю более подходящую одежду, — сообщил доктор и отправился за синей медицинской форменкой, которая бы мягче ощущалась на коже. — Ты знаешь, кто я? — спросил Джим, повернувшись к Хану. Хан медленно осмотрел палату, припоминая какую-то связь с медотсеком, хотя было сложно сопоставить одно с другим. — Вы капитан USS «Энтерпрайз» Джеймс Тиберий Кирк, — ответил Хан, глядя на Джима. Почему тот стоял так близко? Почему он хотел, чтобы Кирк был так близко? Хан поднес руку к правой стороне головы, прижимая ладонь к виску, и медленно провел к затылку, пытаясь унять головную боль. Джим слегка поморщился от внезапного приступа разделенной боли и поднял руку, прикасаясь к виску, гадая, изменит ли это что-то. — Все верно. И мы сейчас на «Энтерпрайз». Я убедил адмирала Арчера, с помощью Боунса — доктора МакКоя — что ты нуждаешься в медицинской помощи и заслуживаешь пересмотра дела. Он разрешил нам переместить тебя сюда, пока мы не придумаем, как тебе помочь. Ты помнишь, что с тобой произошло? Хана поначалу очень встревожило то, что Кирк протянул руку и коснулся его головы. Но в тот же миг он почувствовал, как стала ослабевать головная боль. — У меня проблемы с памятью, — сказал Хан. — Почему это вас беспокоит? — начал спрашивать он, но потом вспомнил. Хан закрыл глаза, потому что, когда попытался сосредоточиться на реальности, головная боль только усилилась. — Давай ты не будешь так делать? — произнес Джим, поморщившись. — Очевидно, иногда в твоей памяти и сознании возникают пробелы, — он слегка потер висок, вновь пытаясь облегчить головную боль, но почувствовал, что та лишь усиливается. — Хан. Прекрати эти попытки, — скомандовал он своим лучшим капитанским голосом и повторил по связи. Хан открыл глаза и уставился на Джима. Затем медленно протянул руку и провел ладонью по его щеке. Очень знакомый жест узнавания между двумя людьми, которые не были настолько близки друг к другу. — Почему я чувствую тебя в своей голове? Почему я чувствую боль, которую тебе причиняю? У меня нет власти над этими ощущениями… как и у тебя. — Я точно не знаю, — сказал Джим, — но полагаю, что это как-то связано с твоей кровью в моих жилах. Но мы выясним это наверняка. Мы ищем целителя, который поможет тебе... поможет нам, — он слегка улыбнулся Хану, позволив прикоснуться к своему лицу. — До этого ты называл меня своим братом. Коснувшись лица Джима, аугмент очистил разум от мыслей о насилии, оставив лишь любопытство. Искреннее и жгучее любопытство. — Мы связаны. Ты решил защитить меня, — сказал он, сохраняя открытость и прямолинейность в этом вопросе. Каким-то образом было легче оставаться в сознании, когда они прикасались друг к другу, и ему стало интересно, почему. — Ну, да, — ответил Джим, не понимая, почему Хан решил, что он поступит как-то иначе. Аугмент сам диагностировал наличие совести у Джима, однако в итоге они предали друг друга. — Ты нездоров. Тебе нужна помощь. И тебе не следовало представать перед судом в нынешнем состоянии. Как ты мог защищать себя? — он сильно нахмурился. — И меня там не было, чтобы высказаться. Я хотел это сделать. — Мой судебный процесс, — повторил Хан. Он убрал руку от лица Джима и отступил назад, чтобы пройтись по палате. Вытянув руку, он коснулся стены, оценивая расстояние. Воспоминания о суде были нечеткими. Он видел стоящего себя, будто со стороны, безмолвного и опустошенного. Но к этому воспоминанию примешивалось и другое — последние дни на Земле, когда он стоял во главе стола, за которым расположились другие аугменты, как они пришли к соглашению, что им следует оставить планету и человечество на произвол судьбы. Тогда он тоже чувствовал подобную пустоту. — Да. Я нездоров. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы разобраться в случившемся, Хан, — заверил Джим, — и исцелим тебя. Только когда ты поправишься, мы добьемся пересмотра дела. Ты сможешь принять участие в повторном слушании и защищать себя. И я тоже смогу там присутствовать, — он решительно кивнул, подошел к Хану и положил руку на его правое плечо. — Ты не знаешь, что могло бы тебе помочь? — Я смущен от того, каким ты меня видел ранее. Я не понимаю, что со мной не так. Поэтому я не знаю, как это остановить, — ответил Хан. Он знал лишь одно — теперь он не чувствует себя таким одиноким. Возможно, у Джима Кирка и не было той семьи братьев и сестер, с которыми он рос, которых защищал и о которых заботился, но теперь у них была общая кровь и странная связь, к которой аугмент начинал испытывать сильную привязанность. Джим кивнул, но добавил: — Не нужно смущаться. Все иногда болеют. Даже аугменты, — Джим улыбнулся и похлопал Хана по плечу, как он надеялся, успокаивающе, одновременно передавая теплые чувства по связи. В этот момент в палату вошел Боунс, неся новую одежду. — Держи, Хан, — сказал он и положил вещи на койку. — Мы можем оставить тебя на несколько минут, чтобы ты переоделся, — предложил Джим. — Одежда, которая на тебе надета, довольно прилично сшита, — он потянул за уродливую, неудобную тюремную робу. — Спасибо, доктор, — поблагодарил Хан, слегка рассеянно глядя на сложенную одежду. Чуть погодя, он потянулся за ней, и Джим с Боунсом повернулись к нему спиной, но Хан привык быть на виду и просто начал раздеваться — стянул с себя рубашку, чтобы заменить на нательную майку от форменки. — Ладно, немного личного пространства, — решил Джим, выпроваживая Боунса на минутку из палаты. — Боунс, как только ты устроишь Хана по своему вкусу, поговори со Споком и выясни, что именно он с ним сделал. Я бы и сам поговорил, но не уверен, что смогу оставить Хана даже на некоторое время. Мы не можем ждать. — Понял, Джим, — решительно кивнул Боунс. — И я согласен с тобой. Однако не уверен, что сильно жажду разговора со Споком. Джим только усмехнулся и заглянул в палату. — Ты прилично одет? — Да. Я одет, — ответил Хан, проводя ладонью по ткани от предплечья до кисти. Он тут уже убрал руку и выпрямился, повернувшись лицом к Кирку. Вспыхнули воспоминания о времени, проведенном на «Энтерпрайз», вызвав еще один прилив боли. Другая тюремная камера. Образец, который доктор МакКой взял из его руки. Что-то… что-то о Кирке. Джим вошел внутрь и направился обратно к Хану, чувствуя, как вновь начинает отдаваться в затылке боль. — Ты снова пытаешься слишком много думать, Хан, — констатировал Джим и плавно прикоснулся к его лицу. — Просто расслабься, ладно? — Давай устроим тебя на койке и установим датчики, — встрял Боунс, включая мониторы для измерения жизненных показателей Хана. — Пожалуйста, ложись, Хан, — сказал Джим. — Может, тебе дать что-нибудь от головной боли? Не уверен, что смогу быть рядом и помогать тебе подавлять боль до бесконечности, — он слегка подтолкнул аугмента к койке, надеясь, что тот прислушается к его невербальным сигналам. Хан с легкостью подчинился, будто Кирк был одним из его людей, заботящимся о нем. — У меня высокая устойчивость к лекарствам, мне нужна сильная дозировка, — проинформировал Хан, садясь, а затем вытягиваясь на койке, выпрямляя ноги, упираясь носками в стену и опустив руки по бокам. Мониторы у койки мгновенно начали проводить измерения, сообщая о жизненно важных показателях Хана, а Боунс готовил гипо, заправляя его лекарством для обмена веществ, намного превосходящих человеческие. — Основываясь на моих предыдущих данных о твоей физиологии, для начала мы попробуем вот эту дозу. Я хочу, чтобы ты сказал мне, помогает она или нет, — он осторожно ввел лекарство и отошел от койки, чтобы убрать гипо в сторону. — Как ощущения? Хан вздохнул, с некоторым облегчением, когда лекарство начало действовать. Головная боль ощущалась так, словно в затылок ему медленно вонзали нож, но теперь она стала тупой и потихоньку отступала. — Да. Да, так действительно лучше, — подтвердил он. Джим убрал руку от лица Хана и положил ее рядом с ним на койку. — Что еще ты можешь сделать прямо сейчас, Боунс? — Я хочу прикрепить специальный черепно-мозговой датчик, Хан, — сказал Боунс, обращаясь к пациенту, держа упомянутый датчик в руках. — Информация с него даст мне еще более детальное представление о том, что происходит с твоим мозгом, и предупредит о любых внезапных изменениях, — он взглянул на Джима и добавил, — учитывая все обстоятельства, я бы хотел, чтобы у тебя был такой же, Джим. Джим терпеть не мог обследования, но после секундного колебания кивнул соглашая, желая подать хороший пример. Без комментариев он позволил Боунсу прикрепить датчик ко лбу. — Не самый красивый аксессуар. — Да, я вижу, — согласился Хан. Его рука естественным образом нашла руку Джима на покрывале, прикоснувшись кончиками пальцев. Абсолютно неосознанное решение, но, когда оно было принято, аугмент почувствовал, как еще больше прояснился разум. Джим повернул руку ладонью вверх, чтобы усилить контакт, и слегка сжал пальцы. — Как думаешь, получится немного поспать? — тихо спросил он. — Отдых нужен тебе сейчас больше всего. Что-то еще, Боунс? — Не сейчас, Джим, — ответил Боунс. — Я тоже рекомендую отдохнуть, Хан. Тебе это нужно. После того как ты немного поспишь, мы проследим, чтобы ты поел и попил, — он кивнул им обоим и направился к выходу, задержавшись у двери. — Ты же знаешь, что можешь позвонить, если я тебе понадоблюсь, — он еще раз кивнул Джиму, напоминая о предыдущей договоренности, и вышел. Джим снова посмотрел на Хана и спросил: — Ты сможешь заснуть? — Я посплю, — согласился Хан с медицинскими рекомендациями. По правде говоря, он был измотан. До этого, он не мог доверять себе или тому, что его окружало, чтобы хоть ненадолго заснуть. Впервые он задремал в камере рядом с Джимом Кирком. Тогда ему удалось сомкнуть глаза более чем на двадцать минут. — Не подвергай меня опасности, — повторил он свою предыдущую просьбу, закрывая глаза. — Этого не произойдет, — сказал Джим и мягко погладил большим пальцем руку Хана. — Приятных снов, Хан. Я буду здесь. Никто до тебя не доберется. Просто отдохни хорошенько, — и вновь слегка сжал казавшиеся теперь хрупкими пальцы. Хан наконец-то погрузился в спокойный сон.