Сухоцветы.

      Третья кружка кофе звонко ударилась о стол на кухне. Глаза слипались чуть меньше, чем полчаса назад, но все равно клонило в сон. Как и уснуть, так и проснуться мне сегодня удалось с превеликим трудом.       Половину ночи я ворочалась и все из-за происшествия после тестирования. Оно не давало мне покоя, вызывая у меня самый разный спектр эмоций: от злости до неловкости. Что вообще произошло?       Снова и снова этот момент всплывал в моем воображении и не давал отдохнуть. Больше всего эта ситуация смущала меня, отчего непроизвольно щеки краснели даже сейчас. Его аккуратные, легкие прикосновения не вязались в моей голове с его холодным образом.       Мысли увлекли меня куда-то далеко, что я потерялась во времени. В настоящее я вернулась благодаря горькому привкусу оставшегося напитка. Поморщившись от неприятного темно-коричневого осадка, я случайно закусила губу и тут же вздрогнула — я забыла про ранку на ней. Тяжко вздохнуть мне не дал телефон, оглушивший меня своим звоном. Кому я нужна в такую рань?       Я взяла телефон в руки и ответила на вызов. На той стороне послышался голос Федора Ивановича. Из нашего диалога я поняла, что сегодня буду в участке следить за порядком, а также, что наш вчерашний уговор в силе, он готов помочь мне провести реформу. Я уже была не так уверенна в дронах, но раз начала, то надо продолжать. День обещал быть насыщенным.       ***       Ровно в девять я перешагнула порог участка. Сегодня уже все были в курсе, зачем я приехала, поэтому старались показать максимальную работоспособность при мне. Одни с умным видом уставились в компьютеры, другие говорили шепотом и только по делу. К чему этот цирк.       Кабинет оказался не заперт, и я вошла внутрь. Прокопенко уже ждал меня и встретил с улыбкой. Только вот вышла она у него грустной. В какой-то степени я его понимала, жаль расставаться с людьми, которые для тебя стали практически семьей. Но страна хочет жить спокойно. После победы над Чумным Доктором люди боятся больше, поэтому стоит успокоить и обезопасить их максимально.       Мы приступили к делу. Долго разбирали каждого человека, работающего здесь, некоторых вызвали в кабинет лично. В общей сложности у нас ушло около шести часов, что немало совсем. Но Федор Иванович ещё не знал, о том, что документы на покупку оптом ещё не подписаны. Тут я снова вспомнила про Хольта. Последние два часа мои мысли то и дело возвращались к нему, что даже начало пугать меня. Что со мной происходит?       Стены небольшого кабинета уже начинали давить на меня, голова немного кружиться, но тут я поняла, что рабочий день завершен, так как разобрали мы всех. Только собравшись выйти и поесть впервые за день, как словно по всему городу прогремел оглушительный звук, похожий на землетрясение или на взрыв. И я, к сожалению, оказалась права со вторым вариантом. Мы выбежали из кабинета, где перед дверью уже стояла толпа с вопросительным взглядом.       — Что произошло? — крикнул Федор Иванович.       — Александрийская колона обрушилась, по некоторым данным ее взорвали, — только успел сказать паренек, которого мы, по случайности, обсудили последним, как Прокопенко разозлился.       — Так что стоим тогда?!       Вся толпа как по щелчку бросилась к выходу, к машинам. Федор Иванович посмотрел на меня, с немым предложением. Я кивнула, и мы направились к его машине, чтобы быстрей оказаться у Дворцовой площади. Везде царил беспорядок. Добирались мы туда в напряженной до придела атмосфере. Каждый думал о своем. Мои мысли покинули Хольта на некоторое время.       На площади творился ужас. Нет, для описания происходящего не придумал еще таких слов. Вскоре подъехал Хольт, не знаю, как его пропустили, наверное, запомнили. Он предложил второй тест — помощь своих дронов, на что я с готовностью положительно ответила. Он вернулся вскоре и запустил свои создания.       — Есть хотя бы предположение, кто виновен в этом? — голос едва слышно раздался сзади, чья-то ладонь коснулась моей спины и, развернувшись, увидела Хольта. С предупреждением окинула взглядом его лицо. Он ладонь не убрал. Что он о себе возомнил? Но разбираться я решила потом, сейчас не до этого. Глянув на Федора Ивановича, находившегося в страхе и непонимании, стало ясно — дело плохо.       — Нет.       Мы вместе, до самого вечера работали, искали виновных, а самое главное Грома. Где этот нахваленный герой был в этот момент? Почему не предотвратил это? Но как выяснилось позже, он спас одну девушку, молодец, спасибо и на этом.       Уже поздно вечером Федор Иванович заметно поник, а Хольт обещал вернуться позже и обговорить результат. Мы с Прокопенко вернулись обратно. В кабинете он впервые заговорил.       — Надо с этим всем разобраться как можно быстрей. Сначала побег из тюрьмы, из которой просто невозможно уйти. Потом такого масштаба теракт, нужно срочно что-то делать. Надо расследовать это дело как можно быстрей.       — Я с вами полностью согласна, но…       — И я даже знаю, кто лучше всех может справиться с этим, — его взгляд встретился с моим. Я?       — Что? — одними губами спросила я.       — Я отдаю свои полномочия вам, — эта фраза прозвучала словно на повторе в моей голове несколько раз. Я должна защитить народ, я справлюсь. Уголки губ сами приподнялись в благодарной улыбке. Федор Иванович тепло посмотрел на меня.       Входные двери резко распахнулись, и во внутрь забежал один из сотрудников:       — Вас ждёт толпа журналистов внизу, спускайтесь к ним скорее, иначе они все здание разнесут.       Мы переглянулись и сразу же, без промедлений направились к выходу. Выйдя на улицу, в толпу народа с множеством камер и микрофонов, на нас друг за другом посыпались вопросы. В основном все сначала интересовались у Федора Ивановича. Но когда он заявил о своем уходе, взгляды устремились ко мне. Жителей потрясли события, они явно были напуганы и ждали от меня обнадеживающий ответ. Но что я могла им сказать? Тем более свои результаты Хольт еще не озвучил.       Кто-то упомянул про Грома и спросил напрямую, где он и почему бездействует. Вновь сменился вектор внимания журналистов, теперь все обратились к девушке с яркими волосами. Стали задавать вопросы ей, но она разозлилась, развернулась и ушла. Насчет Грома расплывчато ответил Прокопенко. Волна недовольства прошла по толпе, но ещё пара минут и кто-то добровольно ушел, а кому-то пришлось помочь.       Мы вернулись в участок. Сил не было, как и эмоций, ровным счетом. Федор Иванович ещё немного посетовал на происходящее, а я получила ключи и присела на лавочке у входа, недолго передохнуть.       Мой живот заурчал, напоминая мне о том, что за день я не ела ничего. Супер. Придется куда-нибудь зайти, сил делать что-то самой не было.       Направившись по ярко освещенным фонарями улицам города, уже знакомая машина показалась вдалеке. Она стремительно приближалась ко мне. Тут я вспомнила о разговоре с Хольтом, и что он должен был приехать. Несколько секунд и его водитель остановился возле меня. Открылось окно, и показалась слегка самодовольное лицо Хольта.       — Marie, добрый вечер, садитесь.       — Добрый вечер, мистер Хольт.       Терять мне больше нечего. Я обошла машину с другой стороны, села и мы направились в неизвестном направлении.       — Я слышал, что вы теперь занимаете должность Прокопенко?       — Да, — я повернула голову в его сторону, ощутив чей-то взгляд.              — Что ж, это очень хорошо, так гораздо проще. Тем более, вы видели панику народа? Они не понимают, что происходит и куда им деться, — у меня создалось чувство, что он рад.       — Ваш дрон вчера продемонстрировал свои способности, но сломался. Сегодня что-то они выяснили?       — К сожалению, информации и времени слишком мало.       — Что если мы заплатим такую сумму, а получим то же, что и вчера, сегодня? Где гарантии?       Его взгляд беспорядочно забегал по мне, рот слегка приоткрылся, слово он хотел сказать что-то, но не мог. Но затем он опустил свою руку на сиденье, близ моей ноги.       — Marie, — он склонился ниже, к самому моему уху и едва слышно заговорил, — я работаю над этим проектом уже вот как пять лет, не сомневайтесь, что все будет идеально. То, что произошло вчера, вышло из-за неосторожной транспортировки. Я обещаю, что все будет на высшем уровне. Сегодняшняя ситуация поразила всех, догадок нет ни у кого, это просто вопиющий случай. Но еще немного времени, и они справились бы, но… вы не готовы пустить их в ход полностью.       Он злился. Возможно, его целю было напугать меня, но произошло обратное. От его тона и близости меня кинуло в жар, щеки покраснели, но, благодаря темноте это не должно было быть видно. Мне показалось, что в салоне послышался едва-едва слышный электрический треск.       Он улыбнулся уголками губ, наблюдая за мной, но, по-видимому, моя реакция его не впечатлила. Оставшуюся дорогу мы ехали молча, каждый смотрел в свое окно. Остановились мы у ресторана близ Исаакиевского собора, странно, что тут не было перекрыто. Личный водитель вышел и заботливо открыл нам двери по очереди. Хольт скомандовал что-то ему и он, кивнув, удалился.       — Прошу, — он подогнул локоть, как бы призывая взять его под руку, я приняла этот жест, сил противиться не было, — вы тут были?       — Нет.       — Я вчера сюда заходил, тут все превосходно, я уверен, вам все понравится.       Ресторан находился на седьмом этаже здания, за счет чего вид из окон был невообразимый. В ресторане на удивление было немного людей, что, наверное, и к лучшему. Чем меньше все знают и видят, тем мне легче.       Нам повезло, свободный столик на двоих оказался у самого дальнего окна с видом на тот самый Исаакиевский собор.       Как только Хольт сел напротив меня, к нам поспешил официант. Сильно долго задерживаться на заказе я не стала, взяла все то, что первое попалось на глаза, и уставилась в окно. Краем уха только слышала, как он заказал, кроме еды для себя, нам ещё бутылочку вина. Что ж, пусть так. Как только официант удалился, Хольт начал:       — Marie, я тут подумал и…       — Если вы снова про происходящее вокруг, то прошу, молчите, я больше не в состоянии говорить на эту тему сегодня. Я все сказала.       — Хорошо, тогда давайте поговорим о чем-то несерьезном, — я думаю, мне не хватало этого, — почему вы выбрали именно этот город для работы?       ***       Наш заказ принесли спустя пятнадцать минут, довольно быстро, и наконец-то, за весь день, я могла спокойно, без спешки что-то съесть.       Наша беседа пошла в гору. Диалог медленно с одной темы перетекал в другую, создавая более дружелюбную атмосферу между нами. Бокалы опустели, и Хольт разлил еще вина, и принялся рассуждать о чем-то дальше. Так наш разговор зашел далеко, что через час мы уже говорили почти без стеснения, обращаясь на «ты». Когда мы перешли, честно, не помню. Возможно, когда допили бутылку алкоголя, возможно, когда его ладонь легла поверх моей. Не знаю.       Я почувствовала легкое опьянение, и голова немного закружилась. Дисплей телефона засветился, заодно оповещая меня о позднем времени. Я собралась идти на выход. Август расплатился и вышел вместе со мной. На улице нас уже ждали.       — Домой? — поинтересовался Август, когда мы сели.       — Да.       В этот раз наш диалог продолжился и в машине. Он не прекращал назвать меня «Marie», по его словам, так мое имя звучит как волшебная музыка. А я уже звала его просто «Август». Вскоре глаза почти закрылись, безумно захотелось спать. Мерное движение машины по ночному городу, словно убаюкивало меня, а тихий, вкрадчивый голос Августа успокаивал еще больше.       Я почувствовала, как по руке медленно от плеча до запястья прошлась теплая широкая ладонь. Затем Август стал вырисовывать пальцем узоры на тыльной стороне моей кисти. Неожиданно меня словно ударило током, слегка, но я раскрыла глаза и сразу услышала:       — Мы подъезжаем, не засыпай.       Машина остановилась около моего подъезда, и Хольт вызвался проводить меня. Я даже немного обрадовалась тому, что согласилась, ведь уже в лифте голова закружилась сильней. Пришлось схватиться за стенку, а потом Август снова, уже во второй раз, нежно обвил руками талию.       Квартира моя находится на пятом этаже, поэтому доехали мы быстро. Он пошел со мной до квартиры, и когда я повернулась, чтобы попрощаться, он резко и как-то неожиданно толкнул меня к ближайшей стене. Его ладонь осталась на моей спине. Я опешила, но от резкой смены положения закрыла глаза. По всему телу словно вновь прошел заряд тока. Почему рядом с ним всегда так? До меня донеслось его учащенное дыхание.       Распахнула глаза, и наши взгляды встретились. Сердце бешено заколотилось, словно я пробежала десять километров, ни меньше. Его губы были в опасной близости.       — Что ты хочешь сделать? Отпусти меня, — получилось неуверенно.       Его резкий вздох слегка напугал меня и опалил кожу у шеи жарким дыханием. По всему телу пробежали мурашки. Хотелось попробовать, а какие все такие его губы на вкус. Но здравый рассудок, который пробудился, но не до конца, остановил меня.       — Отпусти, пожалуйста, Август, — я внимательно следила за каждым его движением. Стена за мной была холодной, а его дыхание горячим, что вызвало чувственный контраст.       Неожиданно он склонился ближе, я закрыла глаза, но…но потом Август резко отстранился, развернулся и ушел. Ни сказал ничего боле. Просто взял и ушел. Я не стала его останавливать, только из своих окон проследила, как удаляется автомобиль вместе с ним и с новыми, приятными, но и пугающими ощущениями.