Fight

Настоящие герои выглядят как Леша Макаров, в данный момент Зоя чётко осознавала эту мысль. У тумбы суда стоял ребёнок — детдомовец, лишившийся сестры. Маленький ребёнок, который повзрослел слишком быстро. Его голос дрожал, глаза опухли и покраснели, а пальцы нервно сжимали кофту. При всём этом парень был смелее всех присутствующих в зале. Настоящие злодеи выглядят как Кирилл Гречкин. Оретцева еще сильнее сжала челюсть, причем периодически девушке казалось, что её зубы просто раскрошатся, зато от компании отца будет толк и скидка. Убийца Лизы сидел расслабленно, словно за просмотром какого-то фильма — в его руке зажат стакан с напитком, поза максимально открытая, а на лице красовалась наглая ухмылка. Он — настоящий ребёнок, пацан, который считает других людей игрушками или расходным материалом. Для него жизнь — это видеоигра, где можно без лишних проблем уничтожать NPC персонажей. Такому человеку даже не нужно запускать в голове процесс дегуманизации, ведь он и так не считает окружающих людьми. Зоя сжала кулак. Ногти впились в нежную кожу, явно оставляя кровавые следы, но боль помогала оставаться в реальности, она стала для девушки поводком, который удерживал её на скамейке, не позволяя вскочить с места и снова ударить Гречкина, только теперь сильнее. Больнее. Без возможности реанимировать. Оретцева тряхнула головой, отгоняя назойливого комара насилия, который слишком часто стал пищать что-то на ухо. Под глазами девушки всё еще лежали темные следы бессонной ночи, пальцы нервно сжимались, до крови раздирая кутикулы. Но разве это всё может сравниться с тем, что сейчас происходит внутри Лёши? Нет. «Я не имею право ныть и страдать. Ему нужна помощь и поддержка. Стану фундаментом для его будущего» — пронеслось в голове Зои. Она выдохнула и почувствовала, что свободное место рядом кто-то занял. Девушка повернулась в сторону и наткнулась на сосредоточенный профиль майора Грома, он вёл это дело, но мог не присутствовать на суде, ведь его работа сделана. На секунду в сердце Оретцевой проскользнула нотка тепла от осознания, что в городе есть неравнодушные люди, которых беспокоит судьба простых граждан. Девушка всё еще внимательно бегала глазами по небритой щетине мужчины, брови с небольшим шрамом и твидовой старой кепке. Так вот вы какие — герои Питера. Одинокий мальчишка и ворчливый дядька в кожаной куртке. Неожиданно женский взгляд столкнулся с серыми уставшими глазами. Грому понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему лицо перед ним кажется знакомым. После волны осознания, мужчина сдержанно кивнул и вернул свой взгляд к судебной процессии, что за ним повторила и Зоя. Финальное слушание продолжается. — Если в мире есть хоть какая-то справедливость, — голос Лёши всё больше приобретал сталь в голосе. Он говорил так, словно сошел со страниц нуарного комикса, взрослую речь перебивало только детское хлюпанье неотёсанного идиота со стаканом, — Кирилл Гречкин должен быть наказан. Девушка была чертовски согласна с парнем. На каком-то рефлекторном уровне в ней появилось желание встать, зааплодировать и прокричать громкое «Туда его!». Такая мысль умерла так же быстро, как родилась. Напряжённый женский взгляд перепрыгнул от Макарова на судью. И тут раздался звук разбивающихся надежд. Человек, который сегодня решит судьбу Кирилла испытывал муки совести, это было видно по бегающему зрачку, по побелевшим костяшкам, по нежеланию смотреть на Лёшу. Судья тяжело выдохнул и немного исподлобья посмотрел в зал, глаза седого мужчины упёрлись в майора полиции, Зоя проследила четко маршрут, она тоже покосилась на мужчину. Тот сильнее подал корпус вперёд, словно атакуя даже с расстояния. Очевидно, Гром понял, что не стоит ждать справедливости. В этом мире лучший защитник не закон, а деньги. Тут Гречкин словно за каменной стеной. Фемида уже давно не открывает глаза, потому что бесполезно. Справедливость покинула человечество. — О… Господи, — гортанный шёпот вырвался из груди девушки. Майор повернул свою голову на звук, мужчина взглянул на недавнюю знакомую и напряженно растянул губы в ровную линию, чувство того, что он не может повлиять на исход давило. Гром выдохнул и уронил взор на пальцы девушки, которые разодрали кожу у ногтей так сильно, что кровь капала на пол. Щетинистый подбородок кивнул на красные капли, что отрезвило Зою, которая сразу же перестала ковырять ранку. Удар молотка эхом разносится по залу. Лёша тяжело возвращается на своё место, на ногах парня будто утяжелители, а нос хлюпает. «Вчера вечером я слышала его смех» — подумала Зоя. — Подсудимый Кирилл Гречкин, прошу встать. Воздух в зале резко приобрел консистенцию смолы, которая оседала на лёгких и не давала спокойно дышать. Напряженный взгляд судьи метался от совести к деньгам и все заранее знали, кто победит в этой схватке. «Можно хотя бы сегодня всё будет по закону?» — раздался в голове вопрос от Зои. Тишина. Двери зала слушаний с грохотом открываются и парню тут же бежит волна журналистов с вопросами и камерами. В ушах Оретцевой их голоса становятся одним сплошным звоном, девушка прерывисто дышит и смотрит на Макарова, который уже подрывается с места. В теле чувствует необычайный прилив сил, Зоя вскакивает и перехватывает коричневую куртку. Мальчишка брыкается, словно рыба, которую выбросило на сушу. «Я знаю. Я понимаю. Я тоже хочу», — кричал маленький ребёнок в сердце Зои, он тоже жаждал справедливости. Малыш всё еще верил в мир и спокойствие, в супергероев, а ответственный взрослый дал подзатыльник розовым мечтам и сильнее сжал руки на груди сиротки. — Лёх, не сейчас, — напряженно проговаривает девушка. Парень выдыхает и словно виснет в женской хватке. До уха доносится диалог с прессой. — Кирилл, скажите, как вы оцениваете решение суда? — раздаётся вопрос от журналистки. — Наш суд — самый гуманный в мире, — голос Гречкина спокойный, плавный и расслабленный. Лёша дернулся. — Что планируете делать теперь? — Не знаю, поеду отдохну куда-нибудь, — Кирилл отвечает так, словно только что вышел из санатория, а не с судебного слушания, — Но для начала я подам иск на городскую полицию. Майор Гром крайне грубо проводил задержание, у меня даже остались синяки на руках. Кстати, о травмах. А еще я передумал по поводу жалобы на Зою Оретцеву. Сначала я хотел простить ей нападение, но, как видите, мой нос всё еще не прошел, поэтому я выдвину жалобу о нападении и причинение вреда. Буквально на секунду последнее предложение слишком сильно сказывается на девушке, и она ослабляет хватку, чем так удачно воспользовался Леша. Открыв второе дыхание мчит к Гречкину, словно тигрёнок с желанием кого-то укусить. Зоя хочет сделать шаг, но её предплечье хватает большая теплая ладонь, она поворачивает голову. — Я займусь, — басит Гром. Ноги Оретцевой приклеены к полу собственной бесполезностью. Она смотрит, как в толпе исчезает силуэт в кожаной куртке. «Лизок, прости. Мы не справились». Очень хочется плакать или даже кричать во всё горло, чтобы её услышали все. «Не стой!», — раздаётся голос. Девушка бежит к толпе, распихивает журналистов и ловит недовольные вскрики, глаза ищут Грома или Лёшу, зрачок нервно бегает по холлу и натыкается на красную кофту сироты. Они с Громом отошли чуть дальше, Оретцева бежит к ним. — Угомонись, — говорит майор, держа парня в цепкой хватке. Макаров тяжело дышит и ничего не говорит, но огонь в глазах кричит громче, он вырывается и мчит к выходу. Зоя пересекается взглядами с мужчиной, читает беспомощность и сожаление, а после убегает вслед за парнишкой. *** Гром следит за убегающей девушкой. Она похожа на заботливую маму, которая увидела, как её ненаглядного сыночка бьют. Гречкин и до неё доберется, не оставит глупую детскую месть за разбитый нос. В лучшем случае отделается штрафом, хотя кто знает, сколько он заплатит за аттракцион издевательств. Игорь тяжело выдыхает, на плечах чувствуется давление, словно вместо погон висят камни: работать с преступниками стало легче, но вот к смерти детей никогда не получится привыкнуть. — Татьяна Владимировна — воспитательница Леши, — мужчина поворачивается и видит невысокую женщину с блондинистыми волосами, она прижала руки к груди, будто читает молитву. — Очень приятно, — кивает Гром. — Простите его. Такое горе, —всхлипывает Татьяна и сильнее прижимает руки. На секунду Игорь даже не понимает, за кого извиняется женщина. За Гречкина? И только потом он понимает, что речь про Лёшу, но он имеет полное право злиться и даже ненавидеть весь мир, за такое не просят прощение. Мир прогнил, а ребёнок в этом точно не виноват. — Всё понимаю, запишите мой номер, — полицейский суёт руку во внутренний карман куртки и выуживает потрепанную визитку, — Вы только запишите и верните карточку, пожалуйста. Она у меня одна. Гром потёр затылок, словно маленький мальчишка, который провинился перед взрослой тётей Таней. Он несколько секунд наблюдал за тем, как воспитательница переписывает цифры, а после неожиданно даже для себя выдал: — А у вас есть пластырь? *** — Лёш! Лёша! — Зоя расталкивала толпу, как Моисей большие воды. Капюшон красной кофты продолжал исчезать из поля зрения девушки. Выбежав из здания суда, Оретцева огляделась по сторонам. Красный маячок исчез. Девушка прекрасно понимала, что на эмоциях парень способен сделать все что угодно — подросток напоминал бомбу, которая очень хочет взорваться. От мыслей о возможном исходе событий, по спине пробежали мурашки. По крайней мере, Гречкин всё еще общался с прессой, а это значит, что прямо сейчас Макаров точно его не тронет. Это немного успокоило колотившееся сердце. — Ну привет, бандитка, — Зоя сразу узнала этот противный и самоуверенный голос, — Я приду на свидание с тобой, пока будешь за решёткой. — Ты переоцениваешь ценность своего носа. — Ты недооцениваешь моё желание разрушить твою жизнь. Твою и этого сраного майора, — последнее слово Гречкин прямо выплюнул куда-то в плечо девушки. — Разрушать жизни — это твоё хобби. Да, говнюк? — Оретцева повернулась лицом к парню и наткнулась на самодовольную ухмылку. Как же чешутся кулаки. Она пробегает глазами по синяку на переносице и ощущает легкое чувство гордости, перемешенное со стыдом. Неужели потом придётся возиться с юридическими бумажками из-за этого дурацкого хряща? А ведь такой хороший удар был, хоть сейчас фоткай и скидывай тренеру, его занятия дали хороший результат. — Приходи ко мне вечером праздновать глоток свежего воздуха. Я отвечу на все вопросы, а ты заслужишь моё прощение, — промурлыкал мажор, — Жду, Зойчик. Всем спасибо! Все свободны, особенно я! Прокричал Гречкин, залезая в свой автомобиль красного цвета. Прямо как кровь, которая растекалась по мокрому асфальту. Кулак зачесался с новой силой, а ранки на пальцах продолжали саднить. Шум в голове не давал спокойно рассуждать, сейчас в Зое играли эмоции, которые её беспокоили и пугали. Захотелось почувствовать себя маленькой девочкой, которая может укрыться от всех проблем в тёплых объятиях отца и спрятаться от взрослых проблем. Нервная система уже не выдерживала эмоциональные горки внутри, вестибулярный аппарат давно курил где-то в стороне, поглядывая на эту карусель безумия. — Чего он наговорил? — раздался с боку хриплый голос. — Что? — искренне удивилась Зоя. — Гречкин. Чего он вам наговорил? — Начал с угроз, потом перешёл на свидание. Я люблю наоборот: сначала нежно, а потом немного грубостей, — девушка хмыкнула от своей нелепой шутки, которая была совсем не к месту. — Смотрите, это мой номер, — Гром протянул собеседнице карточку, — Спишите номер только, пожалуйста. Оретцева улыбнулась одним уголком губ. Почему-то наличие у майора только одной визитки, которую он предлагает всем, невероятно развеселила девушку. На секунду ей показалось, что тучи на душе немного рассеялись. Она сфотографировала карточку и передала обратно. — И это. Держите, — в руках мужчины было два пластыря, взгляды молодых людей встретились, — Пальцы заклейте, а то совсем расковыряли. И по парнишке не переживайте, воспитательнице номерок свой дал. На него навалилось много всего: смерть близкого человека, суды эти постоянные, а сегодня ещё… Майора прервала громкая музыка, которая раздавалась из кармана Оретцевой. Девушка нервно дёрнулась и сразу потянулась к рубашке, одновременно извиняясь перед собеседником. Песня из заставки мультсериала «Гравити Фолз» продолжала играть, отчего уши Зои начинали немного краснеть, хотя мужчина даже скорей всего не в курсе, откуда данная мелодия. На экране высветилось имя «Затворник✌️». Брюнетка тяжело выдохнула, собираясь с силами и повернулась к полицейскому: — Простите, нужно ответить. — Мне тоже пора бежать. До свидания и постарайтесь больше никого не бить, — ответил Гром, спускаясь по ступенькам. — И вам того же! — улыбнулась Оретцева и нажала на зелёную кнопку, — Серёж? — Мы можем написать какую-то апелляцию или запустить собрание электронных подписей на повторное слушание? — голос рыжего был громче обычного и явно агрессивнее. Разумовский даже умудрялся периодически задыхаться, словно при панической атаке. — Приговор только вынесли. Откуда у тебя информация? — на контрасте с огненной интонацией Сережи, голос Оретцевой отдавал не спокойствием, а скорее смертельной усталостью, — У тебя ведь презентация сейчас. Только не говори, что ты сбежал оттуда и сейчас звонишь мне. Мне уже не дизайнеров надо в команду, а тебе нянечку. Разумовский, сколько раз тебе повторять, что… — Вся лента уже в постах о решении суда! — парень перешел окончательно на крик, — Зачем нам суд, если он всё равно ничего не решает? — Успокойся пожалуйста, ты и так очень нервный в последнее время, — Зоя протерла глаза, у неё не было сил на успокаивание ещё одного ребёнка, — Слушай, прямо сейчас мы ничего сделать не можем. Я очень устала и пока меньше всего хочу это обсуждать, прости. Не пойдём же мы с вилами на перевес, самосуд устраивать. — Кажется, что такой суд —единственное правильное решение, —девушка вздрогнула от серьёзности тона, которым была произнесена фраза, — На что еще надеется в таких случаях? — На себя, Серёж. И на тех, кто рядом, — Оретцева взглянула на пластырь у себя в руках и подняла голову к серому небу Питера, — С этим миром не всё так плохо, просто… Просто сейчас… Слушай, я правда очень устала. Давай позже созвонимся? — Пока, Зой, — Разумовский выдержал небольшую паузу, — Я решу. Девушка скинула звонок. Мимо пробегали журналисты что-то обсуждая, проезжали машины и кричали чайки. Этот город жил своей обычной жизнью, утопая в бытовых делах. Оретцева почувствовала, что становится трудно дышать, только непонятно это из-за превышения выхлопных газов в воздухе или всё дело в нарастающем чувстве безысходности внутри. Под ложечкой противно сосало, а рёбра сжимали лёгкие, отчего из груди вырывались прерывистые шумы. Что делать с Лёшей? Как быть с делом Лизы? Девушка тряхнула головой, она ощутила чёткое желание оказаться в месте, пропитанном теплом и приятными воспоминаниями. Захотелось спрятаться в личном маленьком бункере, где еë будут защищать не толстые стены, а весёлые смешки, которые впитались в стены квартиры. Еще раз набрав номер Леши и услышав такие надоевшие гудки, Оретцева убрала мобильник в карман. Уверенными шагами Зоя направилась в сторону машины, чтобы на своём железном скакуне отправиться в крепость к королю. Связка ключей всё еще хранила приятный отпечаток тепла и дома, где её ждали. Замок двери приятно щелкнул, вызвал лёгкую волну мурашек и небольшую улыбку. В квартире не горел свет. «Я не вламываюсь, у меня есть ключ» — проговорил таракан в голове. «Но ты же уходила отсюда со словами о самостоятельности, а теперь пришла как побитая собака» — ответил ему второй усатый житель сознания. Зоя тряхнула головой и сняла кеды. Дома пахло по-прежнему приятно. Что это? Ароматизатор? Папа снова готовил суп? Нет, просто так пах дом. Не та маленькая квартирка, которую заполняла необходимая мебель, но не жизнь. Оретцева вздохнула глубже, пусть лёгкие наполнятся приятной атмосферой, которой ей так не хватало. Девушка сняла рубашку, оставшись в футболке и прошла на кухню. В квартирной тишине раздался звук женского смешка. На тумбе стоял пирог, накрытый кухонным полотенцем. «Видимо папа сильно волнуется» — пронеслась мысль. Зоя приподняла ткань и увидела шарлотку. Он очень переживает. Десерт снова был спрятан под тканью. Оретцева прошла в свою когда-то комнату. Отец всё оставил как прежде, только видно, что протирал пыль периодически. Девушка взглянула на стены: где-то в штукатурке прятались мамины наставления касательно физики, потолок помнил о подаренном девушке первом холсте, подоконник сохранил в себе семейные посиделки со свежими кексами и просмотром дождливого Питера. Кровать пропитана слезами. Смерть не предупредила семью Оретцевых о своём приходе, что было совсем не дружелюбно с её стороны. Зоя легонько ударила себя по щекам, чтобы прервать сеанс самобичевания. Почему столкнувшись с утратой, ей всегда хочется зарыться лицом в эту самую подушку и громко плакать? Девушка закинула ноги на кровать и легла перед этим немного поёрзав на покрывале. Веки становились тяжелее, ноги наливались медью, а дыхание замедлялось. Оретцева не была уверена в том, что заснула. У неё скорее закончилась энергия для существования и понадобилась зарядка для батарейки. Ей не снились сны. Только темнота и тишь. *** Зоя открывает глаза. Первое время она даже не понимает, где находится — нет развешанных по всей стене референсов, нет небольшого цветка в глиняном горшке, а в воздухе не витает запах аромасвечей с солёной карамелью. Точно. Тут девушка чувствует мягкий плед, которым её укрыли пока та сапала. Улыбка вновь озаряет молодое лицо, а тело наполняется силами. Зоя бежит на кухню, прямо как в детстве. Оттуда доносятся звуки возни, Оретцева чуть притормаживает, рассматривая чуть ссутулившуюся спину отца. Снова его любимый синий свитер. Николай Валерьевич раскладывает по пакетам недавно купленный чай. Мужчина выполняет все действия абсолютно аккуратно, чтобы никак не потревожить сон маленькой дочки. — Привет, —чуть хрипло проговаривает уже не малышка. Отец вздрагивает и поворачивается в сторону голоса. Он улыбается ей. — Проснулась, — то ли вопрос, то ли ответ. Оретцев делает шаги в сторону дочки, — Как барабашка пробралась. До этого Оретцева думала, что ей тепло под пледом. Но в объятиях отца было намного уютнее. Иногда ей казалось, что, даже закрыв глаза, она видит приятный тёплый свет от него, словно находится рядом с камином. Ответственный взрослый внутри Зои злился, ведь девушка проявила слабость и пришла плакаться. Она могла бы уйти с головой в работу: доделать злосчастную презентацию для Разумовского, докрасить страницы вебтуна или просто наконец разобрать шкаф. Вместо этого она явилась в свой маленький бункер, уснула и сейчас мурлыкает в объятиях отца. Внутренний ребёнок цыкнул на взрослого и попросил отключить в себе зануду хотя бы сегодня. Хотя бы сейчас. — Прости, что без приглашения, — Зоя уткнулась носом в грудь отца, чувствуя аромат его любимого парфюма, который ему когда-то посоветовала мама. — Тебе не нужно приглашение, чтобы приходить сюда, — мужчина чмокнул дочку в макушку, немного задевая голову своей колючей щетиной, — В противном случае я бы забрал ключи. — А я видела, что у тебя есть шарлотка, — немного заговорщицки прощебетала младшая. — Испек сегодня, — мужчина отпустил Зою из своей хватки, — Пока трансляцию читал. Хочешь поговорить об этом? — Хочу. Но сначала пойду умоюсь. — Давай, пока кружки достану и шарлотку тоже. Оретцева помчала в сторону ванной. Взрослое тело чётко ощущало в себе душу ребёнка. Она сейчас будет пить чай с папой, параллельно разговаривая о трудностях. Как когда-то. Только теперь она будет жаловаться не на дурацкого Максима, который совсем ничего не понимает в отношениях и речь пойдёт даже не про дурацкие дедлайны сдачи диплома. Разговор будет тяжелым, но некий вес ушел с плеч девушки, что не могло не радовать. Она вернулась на кухню, когда стол уже был готов. — Глубокий вдох и начинай, — сказал мужчина, делая глоток чая. — Давай сначала ты. — А что рассказывать? По выручке растём, процент всё увеличивается. Стою на страже кариеса, но теперь вообще в зубах не ковыряюсь, — Николай Валерьевич гордо вскинул подборок, — Я тебя послушал и полностью перешел в статус серьёзного дяди. Белый халат уже давно не надевал. — И как тебе роль толстосума в костюме? — Я всё еще не люблю галстуки. А еще эти дурацкие встречи с предпринимателями. Не отрицаю, я там познакомился с очень интересными людьми, но вот эти все бумажки… Это ж надо было родиться таким талантливым, — глава семьи закатил глаза, — Сейчас бы сидел в какой-нибудь городской клинике, слушал дочку, которая подрабатывает у меня. Так нет! Сидим пьём дорогой чай. — С шарлоткой от самого талантливого стоматолога, — провозгласила Зоя, кусая воздушное тесто. — Твою мне все равно не переплюнуть, — усмехнулся бизнесмен. — Это как пытаться переплюнуть Сикстинскую капеллу — просто невозможно, — кулинар дёрнула плечами. — Теперь твоя очередь. Девушка замолчала. Расслабленная улыбка сползла вниз, а всё спокойствие вмиг улетучилось. — Пап, всё плохо, — в голосе вновь промелькнули безжизненные нотки, — Гречкина не посадили. Лёша куда-то убежал. Дело замяли. А я тут чаи гоняю. — Леша вернётся, ему нужно пар выпустить, — у отца была удивительная способность — уметь гладить по голове словами, — Ты после смерти мамы три дня дома не появлялась. Я, конечно, знал, где ты находишься, но всё же. — Знал? — встрепенулась девушка. — А ты думала, что твоя подружка такая уж хорошая шпионка? Мне её мама сразу тогда позвонила. Тебе ведь тоже сбежать хотелось, а твои слова меня иногда очень пугали. Но это пройдет. Не уйдёт, конечно, но утихнет. — Он совсем ребёнок, — Зоя взглянула на пальцы и обнаружила, что пластырь от майора размяк и почти отклеился, — У меня был ты, а у него… — Будь у него ты, — не дав закончить фразу, ответил отец, — Ты переживаешь за Лёшу. Не будь строгим надзорщиком, стань другом и поддержкой. Или будь тёплой шарлоткой, которая сможет порадовать в дождливый день. — Я скорее напоминаю медовик, — улыбнулась Оретцева, — Ты прав. — Как всегда. Оба замолчали. Но это была не неловкая тишина, которая создаёт чувство неловкости. Нет, скорее зона спокойствия. Иногда отсутствие слов доносило мысль намного лучше. Знаете то самое чувство, когда хотите что-то сказать, но не можете? Есть совет: и не пытайтесь. Просто помолчите, эта тишина прокричит громче. Пауза продлилась недолго. Телефон девушки вновь заиграл музыку заставки из мультсериала. На экране высветилось: Татьяна Владимировна. Брови Зои мгновенно вскочили вверх, а тело напряглось, словно пружина. — Слушаю. — Зоя, это Татьяна Владимировна, — чувствовались тревожные ноты, — Леша. Он до сих пор не вернулся. Я позвонила полицейскому, но решила еще тебе сообщить. Алёшенька тебе доверяет. Он не с тобой? Или может знаешь, где может быть? — Нет, — раздался холодный ответ, — Держите меня в курсе. Возможно, я знаю, куда он мог пойти. Зоя сбросила трубку и мгновенно подскочила со стула. Она не пожелала нужным объяснять детали, перед глазами стоял паренёк в красной толстовке с заплаканными глазами. Вслед за дочкой поднялся отец. — Ты куда? — К Гречкину. Бесцветно отчеканила Оретцева и закрыла за собой дверь.