Icarus; or, Look Who's Digging His Own Grave

      11:30 утра, вторник, первое число, и Джимми Юридс проснулся в своей спальне, целый и невредимый. Красные цифры на часах настаивали, что это так. Джимми скатился с кровати и упал на пол, крепко сжимая плечо, где он всё ещё чувствовал жжение от лезвия кухонного ножа. Он чувствовал. На щёку налипла грязь с пола, который он не мыл лет с четырнадцати. От боли ныло не только плечо, но ещё и линия на груди.       Ладно, во-первых, какого хера.       Внизу на кухне его отец начал ругаться на что-то или на кого-то.       Во-вторых, КАКОГО ХЕРА.       После секундного замешательства Джимми поднялся и сел на кровать с помятыми простынями, скрестив ноги.       Сняв рывком рубашку, Джимми провёл рукой по груди, ощупывая целую кожу. Он понял, что там остался слабый шрам, похожий на разрез при вскрытии. Раньше его не было. Все рёбра под бледной кожей были целы, они двигались при каждом выдохе.       Он сидел так долгое время, игнорируя крики отца и положив руку на лоб. Это было по-настоящему. Либо это было по-настоящему, либо он совсем поехал, и хотя он не говорил, что точно не может погрузиться в сумасшесивие, но просто... Было бы лучше, если б он притворился, будто с ним не произошло то, что, как он знал, произошло. Джимми не хотел, чтоб метафизические затруднения тормозили его. Плечо сильно кольнуло.       Значит, это всё-таки произошло.       Теперь он помнит больше, то ли из-за того, что пережил всё дважды, то ли из-за того, что шок в последний раз был не таким сильным. Да, наверное, после первого случая он был слишком шокирован. Теперь же воспоминания более отчётливы.       Джимми поднялся и подошёл к зеркалу. Что пошло не так?       Он дотронулся до лица и постарался увидеть то же, что видел Джонни. Ладно, он не самый красивый человек на планете, но повлиять на это он не может. А вот на что он действительно может влиять, так это на свою подачу. Его подача, его уверенность, его резюме. - Будь лучшим знатоком характеров, - сказал он своему отражению, прислоняя палец к зеркалу напротив своего глаза.       Так что, Джонни не хочет нравиться ему? Видимо, это что-то из разряда самокритики у измученных художников, так и должно быть. Как ещё это объяснить? Будто Джимми мог просто жить в одном мире с Джонни и не мечтать узнать его, будто он мог видеть Джонни и не любить...       Джимми тряхнул головой. Стоит принять душ. Прошло несколько дней с тех пор, как он это делал, хотя технически с точки зрения мира это и был один день. Короче говоря. Нужно очистить голову.       Трубы загремели, поднялся пар, запахло старым шампунем и инсектицидами. Джимми отодвинул занавеску и скользнул под струю воды, почти ничего не видя. Перед глазами играла мешанина из воспоминаний, лекция раз за разом вновь звучит в голове. Он потянулся за мылом, когда вспомнил... - О, глянь какая дыра.       Шланг выскользнул из рук. По коже пробежали мурашки, желудок скрутился, болезненное очарование пронзило, как будто... - Нравится, когда тебя трахают сталью?       Джимми упёрся ладонями в стену. Чёрт возьми, оказывается, раздеться было ужасной идеей. Было достаточно чувствовать, что происходило внизу, не требовалось ещё и видеть это. Это не должно быть так горячо, не должно быть, он чувствовал вкус страха, напоминающий кислоту, тело пульсировало от боли, было нехорошо и ему не нравилось. Было ужасно. Однако Джонни был внутри него. Это была самая тесная связь с кем-либо, с того случая...       Джимми поднял взгляд наверх. В ответ смотрел лишь грязный потолок. Ох, он увидел, в чём была проблема. В девушке.       Он выключил кран и стремительно понёсся в свою комнату, опрокидывая груды одежды и забрызгивая водой всё вокруг. Вот где всё пошло не так!       По лестнице он сбежал так быстро, что банка с пивом ударилась о стену где-то позади него. Он не останавливался, пока не добрался до автобусной остановки.       Много минут спустя в грязном районе, в то время как уезжающий городской автобус пускал дым, Джимми стоял и сильно стучал в дверь, пока та не распахнулась и не послышалось раздражённое: "Что?" - Окей, смотри, - начал Джимми и прошёл мимо Нни.       Воздух пах тем же кладбищенским разложением, сладким, сырым и холодным, и первого же вдоха почти достаточно, чтобы лишиться уверенности. Пахло смерть. Пахло его смертью. - Я думал, ты будешь доволен, - сказал он и бросил чемодан на голые половицы. - Я имею ввиду, я взял на себя инициативу! Я выбрал наказание соответствующее преступлению, я понаблюдал, я совершил убийство... Ты злишься, потому что я сделал это сам, а не использовал банку с крысами? Я не хотел признаваться так рано, но я немного боюсь крыс и мне не хотелось пытаться запихнуть их в банку. У них такие маленькие острые зубки... Я уважаю твоё видение! Мне жаль, если то, что я сделал, показалось какой-то грубой подделкой!       Он повернулся на пятках, раскинув руки, и увидел прищуренный взгляд Нни. - Ты извини, - деликатно сказал тот, указывая на дверь, - но это дом номер 777. Наркопритон находится в двух кварталах отсюда. - Я не ищу накроту, - Джимми скрестил руки на груди. - Я... Чёрт, ты же меня не помнишь. Ох, - глубоко вздохнул он. - Эта ситуация будет той ещё занозой в заднице.       Нни отошёл от стены, сунув руки в карман. - Ладно, что же, куда бы ты ни направлялся, тебе лучше пойти туда, прежде чем я придумаю, что могу с тобой сделать. У меня весь распорядок дня расписан карандашом, не хотелось бы отбиваться от графика. - Не, стой!       Джимми бросился к нему и схватил за руку. Его запястье так легко можно было полностью обхватить ладонью. Нни замер. - Я фанат, понимаешь? - объяснил Джимми, указывая на свою футболку с мальчиком-лапшой. - Я ученик! Я стараюсь убивать, так... Так, как убиваешь ты, с поэзией! С точностью! С какой-нибудь остроумной репликой!       Джонни опустил взгляд на руку, за которую держал Джимми. То, как он смотрел, вызвало растущую тревогу; она звенела в голове предупредительным сигналом, пытаясь привлечь внимание, но у Джимми нет на это времени, он занят. - Итак, я убил ту девушку, да, - быстро продолжил Джимми. - Она выглядела как девчонка, которую я знал, Диди, та сука, которая надо мной смеялась - ты знаешь, какого это, Джонни, ты понимаешь меня - и поэтому я начал следить за ней, я узнал, что у неё есть парень, а потом увидел, как она бухает в барах и ходит домой с пьяными придурками, она была шлюхой, окей, жалкой бесполезной личностью, которая заполняла свою жалкую бесполезную жизнь членами, так что я...       Джонни отдёрнул руку. У него был тот самый взгляд, тот самый, который Джимми видел дважды, но проблема в том, что Джимми просто не умел останавливаться, особенно когда был близок к тому, чтобы сделать всё правильно.       Если честно, Джимми не такой уж вивисектор. Он уже говорил об этом. Заставить людей не дёргаться, прежде чем убить их, было нелегко. Ему не хотелось всё усложнять. Он не боялся, он хотел всё сделать правильно, но было много причин, по которым он не мог пытать жертв, верно? Для начала, у него не было безопасного места, как у Джонни. Это было бы самоубийством.       Так что он просто убил ту девушку и вышел, это было всего-то забавным издевательством над её тупым трупом, и он не особо понимал, почему именно это стало проблемой. - Ты всегда так делаешь, разве нет? - спросил Джимми. - Ироничные наказания? Я думал, ты посчитаешь это смешным, думал, что это могло бы нас сблизить. - Сблизить? - прошипел Джонни.       Джимми провёл языком по губе. - Эм-м-м. Ага. Сблизить.       В голове Джимми словно произошёл резкий взрыв от осознания того, что он совершил серию фатальных ошибок. Зрачки Джонни в широко распахнутых глазах превратились в чёрные точки. - Ты думал, что я, - произнёс Джонни, - сближусь с тобой благодаря твоей мастурбации, самовосхвалению и деградации? Твоей примитивной зацикленности на членах? Думал, я грёбаный шимпанзе?       Движение было таким быстрым, оно блестело и обжигало, как выстрел в атмосферу: это был нож, разрезавший воздух и оказавшийся в его руке. Джимми отшатнулся назад. Каблук сапога заскользил на каком-то мусоре, и в следующее мгновение Джимми растянулся на полу. - Может быть, я и знаю тебя! - сказал Джонни. - Ты определённо пришёл сюда так, будто знаешь меня! Я многое не могу вспомнить! И если моя жизнь была наполнена вещами, хотя бы наполовину такими отвратными, как ты, то неудивительно, что я позволил всему этому стереться из разума!       Он охренительно умрёт здесь. - Но ты... - подал голос Джимми. - То, как ты говоришь о красивых девушках, я тебя знаю, я видел... - Я не хочу их трахать, мерзкий ты атавизм.       Джимми слепо прикоснулся к израненной груди, пальцы стали сколькими и горячими от крови. Ощущалось ужасное жжение. Если бы он посмотрел вниз, то увидел бы через разрез свои рёбра. - Но ты хочешь причинить им боль, - произнёс он, - потому что они красивые и ненавидят тебя.       На полсекунды лицо Джонни как-то исказилось. Его глаз дёрнулся. Через мгновение он приставил короткий нож к горлу Джимми. Кончик того покалывал кожу. - Я хочу причинить боль многим людям, - сказал Джонни. - Прямо сейчас я очень хочу причинить боль тебе.       Джимми тяжело сглотнул. Кадык перекатился под острием ножа. - Я не понимаю. Какая разница, член или банка с крысами?       Есть что-то особенное в колящем взгляде Джонни. Беспощадный холод чего-то слишком зимнего для человека, слишком бушующего для животного. Впервые Джимми боится не ножа, не потери крови, не упущенной возможности - впервые Джимми боится Джонни. - Разница, - отвечает Джонни, - в том, что когда я причиняю кому-то боль, я делаю это без грязи.       Джонни схватил его за волосы. Лезвие пронзило кожу, разрез протянулся от уха до уха, Джимми начал давиться кровью. В глазах у него потемнело, но рука, вцепившаяся в волосы, не позволяла его голове упасть. - Ну, вообще "без грязи" - не совсем верные слова, - пробормотал самому себе Джонни, будто эта мысль лишь сейчас пришла к нему. - Я кучу времени потратил на то, чтоб просверлить голову тому парню, это был провал. Но ты понимаешь, что я имел ввиду, не так ли? Я держусь в стороне от всего такого. Удовлетворение, которое я ищу, исходит не от плоти, а от души.       Джимми чувствовал грудью то холод, то жар, кровь лилась и остывала. Хватка Джонни усилилась, тот двигал его лицо вперёд и назад, будто хотел внимательнее рассмотреть. - Я говорю это не из жалости к паразитам, - произнёс он, - но если бы я кому-то причинил боль таким образом, то мне самому было бы больно.       В глазах у Джимми полностью потемнело. КЛИК       Джимми перевернулся, и его вырвало на пол в его спальне.