The Kids in the Dark

Жизнь в Лисей Башне была совершенно иным опытом, чем жизнь в обычном студенческом общежитии. Во-первых, на этот раз у Нат не было возможности иметь собственную комнату, поскольку места для всех спортсменов было ограничено. Вместо этого она переехала к Эштон и Рене, и это было нормально, за исключением того, что Рене иногда доставляла ей дискомфорт, и, честно говоря, она предпочла бы просто жить наедине с Эштон, как это делали Дэн и Эллисон. Но для этого Рене или Дэн и Эллисон пришлось бы полностью изменить обстановку в комнате по сравнению с прошлым годом, а это было слишком много. Кроме того, Рене занимала не так много места, как большинство людей. Втроем обычно бывает толпа, но Рене держалась подальше, когда ей было нужно, и никогда не вторгалась в чью-либо личную жизнь. Ей явно не потребовалось много времени, чтобы понять, что между Эштон и Нат что-то было, но, кроме ее легкой улыбки, когда она увидела их, она не сказала об этом ни слова. Дэвид теперь был постоянным тренером Ната, и это было ее мечтой, поскольку она наконец начала воспринимать его как отца, а не как временную ситуацию. Когда Кевин присоединился к команде, Дэвид уже давно был проверен группой белых стариков, которые определяли, кто подходит на должность тренера колледжа, а кто должен уйти в отставку, и было установлено, что у него не было предубеждений по отношению к своим детям. Хотя Нат могла бы им это сказать. На площадке Нат была просто еще одной паршивкой, с которой Дэвиду приходилось справляться, и она это очень ценила. Она хотела вписаться в роль еще одного игрока, а не в особые обстоятельства. Она устала от «особенности». Работа в команде требовала некоторой работы, что не стало неожиданностью. Лисы, как поняла Нат, были очень неорганизованные. Казалось, между старшеклассниками и группой друзей Эштон существовала некоторая область разногласий, Мэтт по какой-то причине враждовал с Сетом, а сам Сет был открыто враждебен всем, кроме Элисон (в хороший день). Единственным человеком, который, казалось, перешел мост, была Рене, но она была пассивным человеком и не могла привести команду в форму. Дэн старалась, но, будучи темой для разговоров в течение многих лет до того, как она присоединилась к команде, Нат оказалась большей объединяющей силой. Ей хотелось тренироваться со всеми, использовать любую возможность, которую она могла получить на площадке, отрабатывать различные навыки и возможности с каждым игроком, и, казалось, все были готовы с ней работать. Как будто она восстанавливала совершенно новую команду. Единственным серьезным недостатком были первокурсники в команде. У большинства из них были пустые лица и тихие голоса, но присутствие Джека, к сожалению, было очень громким. «Как получилось, что дочь этого гребаного экси-тренера отстранили?» Однажды Джек насмехался над ней. — Насколько глупой нужно быть? Дэн пристально посмотрелй на Джека. «Мы не судим на основании того, чего не знаем». «Пожалуйста», — сказал он. «Мы все знаем, что она была слишком глупой и слишком безответственной, чтобы пройти тест». Нат почувствовала, как ее голос похолодел. — Я здесь, не так ли? Джек фыркнул, как бы говоря : «Это спорно» . Кевин и Аарон крепко положили руки по обе стороны от Нат прежде, чем она успела даже подумать о том, чтобы встать. «Тебе нужна дополнительная практика в упражнениях», — невозмутимо заявил Кевин. «Трать меньше времени на беспокойство о других игроках и больше времени на беспокойство о себе. Я не хочу сажать тебя на скамейку запасных». Это было встречено хихиканьем и, наконец, заставило Джека заткнуться. Нат продолжала ходить на ночные тренировки с Кевином и Эштон, и Кевин фактически пригласил других лисов присоединиться, хотя редко кто принимал это предложение. Он был убежден, что в этом году они доберутся до чемпионата, и поэтому всем им нужна серьезная модернизация. Нат хотела верить Кевину, и она поверила, по крайней мере, больше, чем кто-либо другой в команде, но она до боли осознавала идеалистические привычки Кевина. Она беспокоилась, что он готовит себя к разочарованию, а это означало, что ей придётся приложить вдвое больше усилий, чтобы убедиться в правоте Кевина. Все знали, что она может сравниться с идеализмом Кевина своей явной злобой и решимостью. Нат также лучше узнала лисов за пределами площадки. Элисон решила, что Нат была ее личной моделью – это было как-то связано с ее «крошечным телом и яркими чертами лица» или чем там еще говорила Элисон – поэтому Нат время от времени таскали в торговый центр, чтобы примерить одежду и обувь. Дэн и Мэтт практически усыновили ее как своего ребенка, и хотя Нат устала от того, что с ней обращались как с гораздо младше остальных, особенно потому, что она не была самой младшей в команде, она любила их компанию и знала, что может им доверять. искренне. Редко можно было почувствовать такое по отношению к людям, которых она знала всего чуть больше года, но, по общему признанию, это было верно в отношении большинства лисов. Нат чувствовала себя более комфортно с Рене, чем больше она узнавала ее. Они все еще были слишком похожи на ее вкус, но она была таким же хорошим спарринг-партнером, как и Эштон, и время от времени они устраивали соревнования по метанию ножей, а Эштон была судьей. Нат даже терпела Сета. Чем больше времени проходило, тем комфортнее ей становилось со своей новой личностью Лисы. С Нат все было на удивление спокойно, и именно поэтому Эштон знала, что скоро произойдет какая-то ерунда. Рене, Кевин и Аарон не были ни удивлены, ни раздражены тем фактом, что Эштон и Нат были, ну, Эштон и Нат, но Эштон знала ее репутацию, и она знала, что репутация Ната и ничья репутация действительно не соответствовали их личности, и это не могло не вызвать проблем. Еще Эштон знала, что Лисы чертовски любопытны. Это произошло, когда Ваймак однажды отвел Нат для разговора перед тренировкой. Едва дверь закрылась, как Элисон повернулась к Эштон. — Мне нужно, чтобы ты закрыла для нас пари. «О боже», — невозмутимо произнесла Эштон. — Ты трахаешь Нат? — Или ты просто хочешь? — спросил Мэтт. «Я не думаю, что это влечение взаимно». Эштон позволила своим глазам скользнуть по Кевину, Аарону и Рене, которые сидели вместе с измученными лицами, словно пытались помешать этому разговору. «Какого черта это имеет значение?» — спросила Эштон. Это привлекло внимание Ники. — Это значит «да»? он практически кричал. «Я думал, что ты лучше этого, Эштон, не вовлекай бедную Нат ни во что». «Лучше, чем что? Во что? Ники вздохнул, пытаясь отступить. "Это не то, что я имел в виду. Только-," «Тренер не хотел бы, чтобы его дочь трахала местного монстра», — закончил Джек. — Это совсем не то, что я… «Разве Кевин не твой лучший друг?» — спросил один из первокурсников. «Хочешь трахнуть младшую сестру своего лучшего друга? Кевин, ты знал об этом? «Подожди, ты трахаешься или это просто влечение?» — спросила Дэн. «Это пари, которое нам нужно, чтобы вы уладили», — заключила Эллисон. — Там определенно что-то есть… — Не обязательно , — возразил Ники. — …И мы хотим знать природу этого явления. Эштон закатила глаза. Ее не волновало, что лисы сделали на нее ставку, она почти не удивилась, но Нат не заслуживала того, как о ней говорили. «Вам всем нужно перестать вести себя так, будто Нат не может принимать свои собственные гребаные решения». — Так ты ебаный . Сет заключил, что Эштон вовсе не имела в виду, но она не собиралась тратить время и лгать. Она держала зрительный контакт. Подождала немного. Два. Комната взорвалась. Ники, Мэтт и несколько первокурсников бросились к Эштон за объяснениями, Сет, Элисон и Джек повернулись к Кевину, чтобы услышать реакцию, Кевин приложил доблестные усилия, защищая все это испытание, заявив, что знает об их отношениях – если это так. что это было – и поверив им, Аарон закатил глаза и громко пожаловался на весь разговор. Рене держалась особняком, говоря только для того, чтобы указать, что это дело Эштон и Ната, и никого больше. Эштон наблюдала за происходящим с привычным нейтральным выражением лица, решив позволить людям умереть самостоятельно. И именно поэтому она была единственной, кто заметила, когда Нат вернулась, как раз вовремя, чтобы Сет открыл рот. — Серьезно, Кевин, если бы мою младшую сестру осквернил местный монстр, я бы… — Что бы ты сделал? — прервала его Нат, тихо, но достаточно резко, чтобы вся комната успокоилась. Она остановилась, оглядывая комнату на всех лис, которым хватило приличия выглядеть виноватыми. Ее взгляд на мгновение задержался на Эштон, и Эштон хотелось рассмеяться над тем, насколько нелепой была ситуация, но один взгляд на холодный взгляд ледяных голубых глаз Ната, и она поняла, что дело было не в вспыльчивом характере Нат. Нет, она злилась. «Как долго мне придется терпеть, то что вы обращаетесь со мной, как с чертовым малышом, прежде чем вы, ребята, поймете, что я такая же старая и зрелая, как и все вы. Я никогда не просила вашей защиты, я не хочу, чтобы вы присматривали за мной. Мне, конечно, не нужно, чтобы вы осуждали мои решения, Господь знает, что большинству из вас нужно обдумывать свои собственные жизненные решения, или вы все считаете себя звездными образцами человечества? Ребята, мне не нужны именно вы, пытающиеся контролировать мою жизнь и то, что я с ней делаю. И я клянусь своей гребаной жизнью, если вы все продолжите называть Эштон монстром и намекать, что она чертовски «загрязняет» меня или каким-либо образом оказывает на меня плохое влияние, я покажу вам, насколько плохим влиянием я могу быть. Здесь все люди, ни больше, ни меньше, и мне надоело, что вы, ребята, критикуете всякое дерьмо, которого вы не понимаете. Кстати, мы здесь, чтобы играть в эксы, а не спекулировать на жизнях людей. Если бы я хотела рассказать вам все обо мне и Эштон, я бы это сделала. Но, к сожалению, я знаю, какие вы люди, и знаю, какую историю вы рассказываете обо мне и Эштон, и на данный момент я недостаточно вам доверяю. Мы можем поговорить об этом, когда будем за пределами корта, и вы не все такие большие, черт возьми, дети». Она повернулась к Ники. — А ты, Эштон, твоя кузина. Как, черт возьми, ты смеешь обращаться с ней так, будто она меньше, чем семья, или что-то хуже, чем человек? Что дает тебе, черт возьми, право? Джек был единственным, у кого хватило глупости открыть рот. «Успокойся, принцесса. Возможно, ты не замечаешь этого, но Эштон явно хочет чего-то большего, чем ты… Джеку не удалось закончить предложение, потому что в одно мгновение рука Ната обхватила его за воротник, притягивая его к себе, с поднятым кулаком в дюймах от его лица. Если раньше в комнате было тихо, то теперь она полностью застыла. Эштон оглянулась, увидела широко раскрытые от шока глаза, увидела, как Кевин и Аарон бросают друг другу усталые, но не удивленные выражения, увидела, как вошел Ваймак и осознал всю ситуацию. — Черт возьми, Джек, — вздохнул он. "Что ты сделал?" «Что я сделал?» Джек практически заскулил. «Ваша дочь только что напала на меня!» "Пожалуйста." Нат закатила глаза. — Я не ударила тебя. «Обычно у нее есть причина агрессивно реагировать», — сказал Ваймак. «Не провоцируйте драки на моей площадке. А Нат? Передохни, прежде чем присоединиться к нам на площадке». Нат нахмурилась. "Но-" «Пробеги круг на улице или что-нибудь в этом роде. Если понадобится, возьми с собой Эштон. Это заставило всех задуматься, поскольку они переводили взгляд с Ваймака, Ната и Эштон и постепенно поняли, что Ваймак прекрасно осведомлен о том, что происходит между его дочерью и Эштон. Несколько ртов открылись, чтобы спросить, что, вероятно, закончилось бы еще одним навязчивым вопросом, поэтому Эштон решила оборвать его и встать на ноги. — Я не бегу, — невозмутимо заявила она, схватив Ната за запястье и направляясь к двери. Нат перешла на бег трусцой перед Эштон, пока они начинали круг, и Эштон не сводила взгляда с её спины, прокручивая в памяти предыдущие минуты. На самом деле Эштон не касалось того, что думали лисы, но она втайне надеялась, что в какой-то момент они увидят эту сторону Нат. Сторона, которая знает себе цену и ни от кого не потерпит дерьма. Сторона, которая борется за то, чтобы держать себя в руках, как тренировалась Эштон. Сторона, которая, конечно же, решает стать мучеником и вступать в бой ради Эштон, когда Эштон не хочет сражаться за себя. Как бы Эштон ни закатывала глаза и не просила Нат отказаться от этого, было приятно наблюдать, как кто-то так страстно борется за нее. Прежде чем Эштон успела это осознать, они снова подошли к корту. Нат остановилась прямо в комнате отдыха. "Что это такое? Ты о чем-то думаешь». Эштон наконец посмотрела Нат в глаза. Гнев утих, и теперь выражение лица Ната можно было бы назвать искренним. Эштон взвесила свои чувства, огляделась вокруг и спросила: «Да или нет?» «Да» Ната прозвучало без колебаний. Эштон потянула Нат за волосы, притягивая их обоих к ближайшей стене, и прошипела ей в губы: «Это было так жарко». В последнее время Нат была по-настоящему счастлива, и Дэвид размышлял об этом с большой гордостью. Он и Эбби не могли не обсуждать время от времени, насколько далеко Нат отошла от сварливого и недоверчивого ребенка, которого они изначально воспитывали. Тогда Дэвид все еще молился, чтобы она могла начать думать о нем как об отце и перестать вздрагивать от каждого его движения, он не мог понять ее в отношениях или как объединяющий фактор в команде. Но теперь Нат выходит на корт рядом с Эштон и излучает комфорт, доверие и удовлетворенность, а Ваймак делает вид, что что-то горит в его глазах, потому что он никогда не позволял лисам узнать, как много для него значит такая простая вещь. Дэвид должен был знать, что чувствует себя слишком комфортно. Звонок поступил поздно вечером в воскресенье. Дэвид был дома до полуночи, что в наши дни редкое явление, и заканчивал последние документы перед сном, когда у него зазвонил телефон. Он был уверен, что ему никогда раньше не звонили с этого номера, но, тем не менее, он его узнал. Запомнил его много лет назад и боялся момента, когда ему придется его использовать. Он ответил на звонок, сохраняя свой голос холодным и скептическим. "Привет." "Дэвид?" послышался женский голос с другой линии. Ее голос дрожал только на этих двух простых слогах. Сердце Дэвида подпрыгнуло. "Что случилось? Зачем ты звонишь?" «У меня плохие новости», — сказала женщина. «Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я присутствовала в жизни Натальи, я не собираюсь вмешиваться, но я подумала, что тебе могут понадобиться новости, которые мне рассказали». Дэвид молчал, ожидая, пока она продолжит. Был долгий вздох, а затем: «Лола и Ромеро были освобождены из тюрьмы несколько дней назад по сомнительным обвинениям. Без сомнения, дело рук Мориямов. Они также пытаются вызволить моего мужа, но, как вы знаете, у нас есть меры защиты, которые гарантируют, что этого никогда не произойдет». Горло Дэвида грозило сомкнуться от нарастающего страха. «И эта защита не распространялась на его маленьких приспешников?» он вытеснил. «Они не сыграли достаточно важной роли в судебном деле, а Хэтворды не хотят ввязываться в войну. Но Дэвид, — быстро добавила она. «Если бы я думала, что у них когда-нибудь есть шанс выбраться… Моя жизнь не важна, но Наталья должна выжить и выбраться. Это все, чего я когда-либо хотела». Дэвид заставил себя сделать глубокий вдох, отдалённо осознавая, что рука, держащая его телефон, теперь дрожит. «И что мне делать? Что ты собираешься делать, Мэри? Почему все это происходит сейчас?» «Я действительно не уверена», призналась Мэри. — Но я отправила сообщение моему брату. Я предлагаю вам сделать то же самое. Я знаю, что у тебя есть его номер. Он пообещал мне, что поможет Наталье, если она когда-нибудь понадобится. Он придет. «Я также рекомендую вам бежать», — добавила она. — Затаись ненадолго, скройся. – Ты имеешь в виду то дерьмо, через которое ты так долго заставляла Нат? Конечно нет. Она не будет проходить через это снова». — Не упрямься, — отрезала Мэри. «Я сделала это, чтобы обезопасить ее. Она это понимала. Вы уже должны это знать. Она моя дочь. Я всегда заботилась о ее интересах. Наталья… — Ее зовут Нат, — коротко сказал Дэвид. "Спасибо за звонок." И на этом он повесил трубку. Он уронил телефон на стол, затем тяжело вздохнул и, наконец, тоже осел на стол. "В чем дело?" раздался голос позади него. В этом вся особенность Эбби: казалось, она всегда знала, когда Дэвид чем-то расстроен. Она всегда материализовалась позади него, когда он нуждался в ней больше всего. Теперь Дэвид медленно, очень медленно поднял голову и повернулся к ней лицом. Что бы она ни увидела в его лице, это быстро ее отрезвило. Она бросилась к Дэвиду, села к нему на колени и крепко обняла его. — Веснински идут, — прошептал Дэвид в шею Эбби. Он знал, что она услышала это по прерывистому дыханию, но она просто продолжала обнимать его. На следующее утро Эбби и Дэвид подробно обсудили ситуацию с Би по телефону. — Мы скажем Нат? — спросил Дэвид. «Сейчас у нее все хорошо. Я не хочу причинять ей страдания. — Но разве ты не обязан ради нее быть откровенным? — возразила Би. «Да, эта новость вызовет сильное эмоциональное потрясение, но она ценит доверие и общение между вами двумя и ею, верно? Как бы она отреагировала, если бы что-то случилось и она узнала, что ты знал об этом с самого начала?» — Знаю, знаю, — вздохнул Дэвид. — Но как нам это сделать? — спросила Эбби. «Как мы можем минимизировать это до безопасности, чтобы она была в порядке, понимаешь? Или мы вообще ничего не минимизируем? Мы оставили Стюарту сообщение без ответа. Подождем, пока он что-нибудь скажет?» «Просто будьте откровенны», — настаивала Би. «Вы все измотаны этим, и это понятно, поэтому, вероятно, лучше всего справиться с этими изменениями вместе». Дэвид созвал семейное собрание на следующий день, и Нат и Кевин сразу заподозрили подозрения. «Беспрецедентная встреча?» – спросил Кевин. «В среду? Ты больше не будешь усыновлять, да? Это именно то, что ты сделал в прошлый раз». — Нет, — устало сказал Дэвид. «Не принимаю». Итак, теперь они сидели дома в гостиной, и Кевин все еще пытался угадать тему встречи, а Эбби заламывала руки в кресле рядом с ним, а Нат смотрела на них двоих так, словно знала, что что-то не так, но просто не могла понять, что это было, и все взгляды были устремлены на Дэвида, и ему действительно пора начать говорить. «Мне поступил звонок два дня назад», — наконец начал он. «От Мэри». Комната напряглась. Нат замерла. Следующие слова прозвучали прежде, чем голос Дэвида успел сдаться. «Лолу и Ромеро освободили. Мы не знаем почему, но полагаем, что, скорее всего, это было дело рук Мориямы. С тех пор мы ничего не слышали и не слышали ничего от Стюарта, но некоторое время будем находиться в состоянии повышенной готовности». — Мы уходим? — спросила Нат, и Дэвид был поражен тем, насколько широко раскрылись ее глаза. Какой испуганной она выглядела. — Нет, — настаивала Эбби, как будто знала, что у Дэвида проблемы с речью. — Нет, мы останемся здесь. "Почему? Было бы безопаснее уйти. Я, наверное, смогу получить нам визы… — Мы не рассматриваем эту идею, доча, — твердо сказала Эбби. «Эта система была несправедлива по отношению к тебе тогда, и она несправедлива по отношению к тебе сейчас». "Но-" — Мы здесь ради тебя, Нат, — прервал её Кевин. «Ничего не произойдет». Лицо Нат напряглось, но что бы она ни хотела сказать, она проглотила. «Тебе следует на время вернуться домой», — сказала Эбби. — Чтобы ты могла оставаться рядом. Нат кивнула. — Нат, — попытался Дэвид. "Поговори с нами. Ты в порядке?" «Я в порядке», сказала она. Это была ложь, которую они все слышали бесчисленное количество раз. Не нужно быть гением, чтобы заметить, что с Нат не все в порядке, что бы она ни говорила. Ее посещаемость упала намного ниже, чем когда-либо, она не появлялась на большинстве тренировок и почти все время проводила дома с Ваймаками. Кевин пытался рассказать всем, что она больна. Что сейчас было довольно тяжело, но она скоро вернется. Некоторые людям далось это легче, чем другим. Затем были Эштон и Аарон, которые так же сузили брови Кевина, и Рене, которая рассеянно сказала: «О, я надеюсь, что она чувствует себя лучше», - так она делает, когда знает, что вы лжете, но не настаивает на правде. Хэтворд еще не перезвонил, и никто не мог получить никакой информации о Лоле и Ромеро. Но им не нужны никакие обновления, с грустью понял Кевин. Тревога Нат уже овладела ей. Он решил вернуться домой с Нат, «чтобы держать всех в одном месте», как он объяснил, когда Нат обвинила его в том, что он нянчится с ней. Он по-прежнему ходил на занятия и тренировался, но время, которое он проводил дома с Нат, было… мягко говоря, показательным. Кевин принес домой все документы, необходимые ей для поддержания внешнего вида, зная, что она даже не взглянет ни на один из них. Но он также начал приносить домой еду, надеясь, что, если она уже была доступна и подарена ей, она действительно съела бы еду. Он имел непостоянный успех. В конце концов Кевин узнал, что она пьет смузи, которые он ей готовил, но редко какую-либо физическую пищу, поэтому он стал добавлять в эти смузи как можно больше питательных веществ. Нат также постепенно перестала так часто выходить на улицу. Кевин был у ее комнаты всего несколько раз, но каждый раз она выглядела более обжитой и беспорядочной. Одежда брошена на пол, книги и документы падают со стола, к ее рюкзаку никто не прикасался с тех пор, как она вернулась, ее телефон, вероятно, уже давно не работает, если отсутствие сообщений и обратных звонков что-то значит. Когда она бросала вызов внешнему миру, часто на раннюю утреннюю пробежку, к которой Кевин настаивал, чтобы она не убежала и никогда не вернулась, она носила большие толстовки с капюшоном и те коричневые контактные линзы, от которых Кевин думал, что она давно избавилась. Пробежки были тихими. Кевин знал, что Нат плохо отреагирует, если он заговорит о Веснински, но Нат ни на что не отреагировала. Ни школа, ни лисы, ни случайные исторические факты, ни даже экси. Кевин ответил на звонок от имени Нат, убедившись, что она просто заболела и последние полторы недели держалась подальше от устройств. Эштон и Аарон были единственными, кто давил сильнее, но его родители настаивали, что бы проблема не вышла наружу. «Но они могли бы помочь Нат», — настаивал Кевин. «Вы знаете, как они о ней заботятся. Они действительно могли бы ей пригодиться. «Может быть и так», — призналась его мама. — Но если кто-то из них окажется в опасности из-за ассоциации… «Мы не можем позволить этому случиться», — закончил его отец. И так было до тех пор, пока не прошло три дня. Кевин делал вид, что сосредоточен на чтении истории, но на самом деле он прислушивался к любым признакам того, что Нат жива. Теперь он часто этим занимался. В доме было тихо, пока Ваймак и Эбби были на работе, а у него не было занятий, и обычно Кевин хотел бы тишины, но это было неестественно. Любой скрип половицы, звук закрывающейся двери, звука текущей воды, смыва в туалете означали, что Нат, по крайней мере, встала с кровати. Чего Кевин не ожидал услышать, так это звука разбитого стекла, доносившегося из ванной. Кевин немедленно бросил работу и помчался в ванную. «Нат!?» - крикнул он, стуча в дверь. Никакого ответа не последовало, но Кевин мог слышать ее тяжелое дыхание с другой стороны. "Я захожу!" объявил он, затем открыл дверь. Нат сидела на полу, полуодетая в бюстгальтер и шорты, среди осколков зеркала. С одной из ее рук, которую она держала на коленях, капала кровь. Нат не подняла глаз, когда вошел Кевин, не заметила его присутствия, когда он помог ей подняться на ноги, проводил в гостиную и перевязал ей руку. Кевин сразу понял, что он не тот, кто сейчас нужен Нату. Сообщение отцу было скорее вежливостью, чем разрешением. Кевин: Я звоню Эштон. Его отец, кажется, понял, потому что не стал спорить. Его ответное сообщение пришло через 10 секунд и просто гласило: Папа: Пожалуйста, сделай это. Эштон уже была в дороге, прежде чем повесила трубку с Кевином. Она отправила Аарону короткие сообщения, сообщив ему, что переезжает к Ваймакам, и сказала, что позвонит и расскажет всю историю, когда сможет. Рене она дала понять, что какое-то время будет жить одна и что Аарон придет забрать кое-какие ее вещи. Рене любезно не задавала дополнительных вопросов, но сказала, что будет молиться за всех. Все уже знали, что это гораздо хуже, чем просто грипп. Ники с тревогой предполагал, что Нат на самом деле находится в больнице, Элисон думала, что это рак. К счастью, предложение о пари было быстро отвергнуто. Аарон и Рене, как и Эштон, не думали, что это вообще связано с болезнью, и это подтвердилось, когда наконец позвонил Кевин. Какая-то лучшая подруга, Эштон, ворчала сама на себя последние две недели. Даже не дает мне знать, что не так с моей… Вот здесь она всегда обрезала себя. Сейчас не время размышлять о том, кем они могут быть, особенно тогда, когда она не была уверена, что с Нат все будет в порядке. Но первое, что сказал Кевин, когда он позвонил, было: «Приходи». а затем: «Мне не разрешили тебе звонить». и это, как поняла Эштон, было двумя из трех вещей, которые она хотела услышать. Последним и самым важным было «Нат в порядке», но она знала, что этого лучше не ожидать. Когда Эштон добирается до дома Ваймаков, Кевин впускает ее и ведет прямо в гостиную, где Нат сидела часами. Она не подняла глаз, когда Эштон подошла, но и не испугалась, когда Эштон заговорила. "Да или нет?" Нат медленно кивнула. Эштон нахмурилась. — Я спрошу еще раз, когда ты сможешь ответить более уверенно. Вместо этого она села рядом с Нат. Кевин сидел по другую сторону от Ната. И там они пробыли следующие два часа. Все это время никто из них не говорил. Кевин возобновил свою домашнюю работу, Эштон вытащила книгу, которую читала, и они оба отказались отходить от Нат. В конце концов, когда Эштон подняла глаза, Нат откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она не спала, Эштон могла сказать, но ее плечи немного опустились, а голова склонилась к Эштон. На следующей неделе, пока осталась Эштон, Нат говорила очень мало. И, конечно же, Нат сейчас может бороться, но это была сторона Нат Эштон, которую она никогда раньше не видела, и она была немного в ужасе. У этого Нат не было остроумных замечаний и острых на язык реплик. Она не была одержима такими мелочами, как экстрим, беготня и то, что делало жизнь Эштон несчастной. У нее не было той непоколебимой уверенности, от которой стала зависеть Эштон – и конечно, Нат упомянула, что эта ее сторона существует, но у Эштон были плохие дни, и это было на совершенно другом уровне. Эштон не привыкла к всепоглощающей безнадежности, которая охватывала ее каждый раз, когда она видела пустой взгляд Ната и нетронутую тарелку. Эштон потребовалось три дня, чтобы поверить в «да» Ната, и этот маленький шаг стал таким огромным облегчением, что Эштон не могла заставить себя отпустить ее до конца ночи. Эштон держала Нат, когда она наконец предложила свою защиту. — Ты ведь знаешь, что я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, верно? — прошептала она Нат в волосы. Нат хмыкнула в ответ. "Я серьезно. Я бы сожгла эту чертову Землю, прежде чем позволила этим ублюдкам заполучить тебя. Прими мою защиту, Нат. Я буду держать тебя в безопасности, если ты только позволишь мне. Нат вырвалась из рук Эштон и посмотрела ей в глаза. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом, казалось, передумала. — Я принимаю, — сказала она наконец, но не выглядела убежденной. Идея купить краску для волос была Аарона. Жонглирование экси, предварительная подготовка и Кейтлин означало, что он не мог переехать к Ваймакам, как это сделала Эштон, но он все равно проводил там столько времени, сколько мог. Нат могла вести себя тихо, когда хотела, но она не была тихой . Но теперь, если бы Аарон не забывал время от времени поднимать глаза, он мог бы легко забыть, что Нат вообще была в комнате. Он знал, что отчасти это было сделано намеренно. Нат рассказала ему немного о годах, проведенных с мамой до того, как оба родителя лишились опеки. Ее научили делать себя невидимой, и она призналась, что у нее это очень хорошо получается. Аарон почувствовал облегчение от того, что все это осталось позади, потому что Нат была такой громкой силой, что быть невидимой казалось не столько похожим на задувание свечи, сколько на тушение большого пламени в разгар зимы. Аарону не хотелось видеть, как душат Ната. Аарон быстро понял, что размышления — это проблема. Большую часть времени Нат могла существовать довольно спокойно, даже участвовать в небольших беседах, бегать с Кевином или спарринговаться с Эштон, но в тот момент, когда она мельком видела себя в зеркале или на затемненном экране, она замирала. И вот Аарон пришел в дом Ваймаков с отбеливателем и краской для волос. «Я не позволю тебе притворяться тем, кем ты не являешься, — сказал он Нат, — но ты все равно можешь дать себе передышку». Это стало испытанием. Кевин и Эштон были полностью готовы покрасить волосы вместе с Нат, которая, со своей стороны, выглядела скорее заинтригованной, чем обеспокоенной, что было успехом для Аарона. Эштон поискала инструкции, и они вдвоем помогли отбелить волосы Ната и Кевина. Краситель, который купил Аарон, был светло-фиолетовым, и они использовали его очень экономно, стремясь получить скорее бледно-лиловый оттенок, чем яркий фиолетовый. Нат только один раз спросила, могли ли бы они сделать более естественный цвет волос, на что Эштон ответила: «В следующий раз будет ярко-розовый», и на этом все. Они красили волосы в гостиной, сидя на старых полотенцах и газетах, чтобы избежать зеркал. Это заняло целый день, но к концу ни у кого волосы не выпали, у всех были фиолетовые волосы в разной степени успеха, и Нат даже удалось улыбнуться.