Я не буду тебя искать.

Сюэ Ян прикурил сигарету, одновременно пытаясь накинуть на голову капюшон. Дождь на улице лил холодный и мерзкий, но курить в квартире Сюэ Яну категорически не хотелось. Не для того он это убогое жилище, находившееся на краю географии от его университета, превращал в самое уютное место на земле. Балкон, разумеется, он тоже привёл в приемлемый вид, но не настолько хорошо, будучи студентом, зарабатывал на многочисленных подработках, чтобы сделать там пол с утеплением или поставить обогреватель. Линолеум, пластиковые окна, простой стол и стул без изысков — и стоит сказать спасибо, что хоть это у него было. И парень был от души благодарен за то, что в этой жизни его прозябание ограничилось приютом, а не улицей. Воспоминания о старом, выцветшем из всей людской памяти, Куйчжоу, из его головы никуда не делись. Он помнил о том, кем был много веков назад. «Убийца, босяк и пакостник»… «Демон из Куйчжоу»… «Тёмная тварь»… «Чудовище»… «Монстр»… «Отброс»… «Сюэ Ян… ты отвратителен… до тошноты». Образ того, кто сказала ему последние слова, тоже никуда не исчез из его памяти. Едва сны начали приносить с собой видения из прошлого, как нынешнему Сюэ Яну в первую очередь пригрезился заклинатель в белом. Он имел повязку на глазах, улыбался, тренировался с мечом — и это оружие тоже невозможно было не узнать! — обрабатывал раны, прикасаясь осторожно, бережно, дарил конфеты… Сюэ Ян проснулся вместе с его именем на губах. «Сяо Синчень». Ещё до того, как осколки памяти о прошлом собрались в единую картину, подросток, которому на тот момент едва исполнилось одиннадцать, уже знал, что случится с даосом в итоге. Осознание того, кем он был когда-то, сколько жизней прервал из-за своего безумия, и то, что на его руках кровь единственного человека, что имел в том существовании для Сюэ Яна значение — всё это давалось ему спокойно. Да, болезненно, тяжело, иногда страшно, но без безумных идей или мыслей о самоубийстве; он как будто всегда знал, что рядом с ним небезопасно находиться. В детском доме его сторонились и учителя, и другие дети. Не задевали и не пытались обидеть, но и заговорить не решались. Общение происходило в случае крайней необходимости. Сам мальчик тоже не пытался с кем-то подружиться. Он предпочитал читать, учиться и не доставлять никому проблем. Одиночество стало ему верным другом и в этой реальности. И теперь он со всей ответственностью понимал, насколько так будет лучше. Он помнил не только свою жизнь, но и посмертие… Спустя сотни лет в Диюе, его почему-то захотел увидеть Дицзан-ван. Зачем богу мёртвых понадобилась душа безумного убийцы — Сюэ Ян не знал ответ на этот вопрос, когда величественный и грозный, тот предстал перед ним. Ни один из десяти князей не вызывал в бродяге из Куйчжоу душевного трепета, когда сразу после смерти он оказался в этих землях. Его жизнь, в красках расписанная в Книге Мёртвых, а затем и показанная в Зеркале Кармы, даже демонов впечатлила. Впрочем, о его судьбе думали, хоть и коллективно, но недолго. Сюэ Яну предстояло вековое заточение там, где такие, как он, никогда не найдут покоя после смерти. Не то, чтобы он удивился, или оспаривал себе право на перерождение… Что толку в перерождении, если он знал: с даочжаном им больше никогда не встретиться. Потому, услышав свой приговор, только едва кивнул, не собираясь выть раненым зверем и кататься по полу, каковые примеры он тут уже наблюдал. Как ни странно, время в Диюе текло почти незаметно. Наказания нельзя назвать однообразными, но Сюэ Ян за время их исполнения вдруг начал понимать, что его разум вместо того, чтобы окончательно разрушиться, приобрёл ясность. У него было отобрано всё при жизни. Разве мог он чего-то бояться после смерти? Может быть, поэтому Дицзан-ван искал встречи с ним. Но когда Сюэ Ян увидел его, легко попавшего на территорию одного из демонических дворцов, то едва не опешил. От божества исходила такая мощь, что босяк, чьи пытки моментально прекратились, неспешно склонился в глубоком поклоне, почтительно сложив руки, чего при жизни не делал никогда! — Сюэ Ян, — Дицзан-ван пристально рассматривал прикованную к Диюю душу, что-то вычитывая в ней и делая одному ему известные выводы. После долгого молчания, он словно с чем-то согласившись внутри себя, сделал знак окружающим демонам и велел Сюэ Яну следовать за ним. Очень быстро они покинули судейский дворец, хозяин которого даже не пытался вмешаться, и теперь шли по городу в пока неизвестном направлении. — Я отправляю тебя на перерождение, — сказал Дицзан-ван, — человеком. Сюэ Ян чуть не запнулся о собственную ногу. Он всё знал о том, как работает система перерождений в Диюе, и понимал, что бог мёртвых миновал значительный пласт надлежащих действий. — Разве у меня есть такое право? — тихо уточнил бродяга. — Прошло множество столетий, Сюэ Ян, и в своём наказании ты пробыл достаточно. Но, хоть разум твой и вернулся к тебе, я вижу, что тебе безразлична постоянная боль, постоянный голод, невыносимая жара, холод, поражающий до костей, дикая жажда… Ничего из этого как будто не причиняет тебе страданий. НО! Я знаю, что ты всё же страдаешь. По одному человеку, в смерти которого отчасти винишь и себя… Сюэ Ян слушал бога, и его чувства приходили в волнение. Он и не думал когда-либо услышать имя своего даочжана хотя бы ещё раз. — Твоё возвращение в мир живых — это не награда, — продолжил Дицзан-ван, — это испытание. Ему подвергаются немногие, но раз пять в тысячелетие такое всё же происходит. К тому же я не собираюсь облегчать тебе задачу. Поэтому Напиток Забвения ты не выпьешь… Так Сюэ Ян остался в новом воплощении с воспоминаниями о своей прошлой жизни. Правда, кроме разговора с Дицзан-ваном, о Диюе и столетиях пыток воспоминания почему-то стёрлись. Но ему оставили изначальное имя, его тягу к нелёгким знаниям и преуспевание в них. Этого было более, чем достаточно, особенно теперь, когда мир заклинателей давно перестал существовать, а нынешний во многом строился на науке. Теперь, обладая здоровой психикой, Сюэ Яну казалось, что даже отчаянное когда-то желание иметь семью, быть человеком, в котором нуждаются — это не такая большая потеря. Да, в этой жизни ему не дали родителей, но он понимал, что и не заслуживает их. Его предупредили, что эта жизнь — всего лишь очередное испытание, и дальнейшее существование его души будет зависеть от того, как именно он проживёт её. Немного повзрослев и смирившись к тому времени со своей участью, Сюэ Ян стал вкладывать свои силы в учёбу и работу. Его завидному упорству и в той жизни можно было завидовать, а сейчас оно нашло достойное применение. В университет он поступил легко, уважение преподавателей завоевал быстро; благодаря тому же упорству очень скоро смог из общежития переехать в маленькую квартиру, пусть и на краю их городка, но в очень тихом районе. У него не было семьи, почти не было друзей, но хотя бы имелось подобие покоя, о котором он и не мечтал, когда рос на улице в Куйчжоу. Он всё также любил сладости, поэтому стал любимым клиентом во всех кондитерских их района. Сюэ Ян не искал никого из прошлой жизни. Дицзан-ван предупредил его и ещё кое о чём. — Даочжана Сяо Синченя вернуть было необходимо. Поэтому я лично собирал его душу из той пыли, в которую она обратилась. На это потребовалось немало времени даже по божественным меркам. Но так было нужно. К тому же самоубийства подобного толка весьма неоднозначны. Потому что боль от содеянного не по собственной воле, но своими руками — это, конечно, вполне понятно. Но опять же… побег на тот свет, чтобы не брать на себя ответственность за уже сделанное? Это поступок слабого человека, а даочжан Сяо Синчень к таковым не относился. И потому спрашиваться с него будет как с сильного. В общем, он, как и ты, Сюэ Ян, тоже отправляется на перерождение. И тоже с полной памятью о прошлом. Сюэ Ян, вспомнив и сам разговор, и обстоятельства смерти даоса, пришёл в такой ужас, что при первой же возможности бросился в ближайший храм, умоляя всех богов отвести от Сяо Синченя встречу с его кошмаром. Ведь если даочжан не выпил Напиток Забвения, как и сам Сюэ Ян, то вспомнит его при встрече, даже если до этого память будет молчать. И тогда надежда на то, что даочжан проведёт эту жизнь счастливо и спокойно, летела всё туда же — в Диюй. А он только-только оттуда выбрался. Нет, Сюэ Ян не желал ему такой судьбы. Тогда же пред ликами богов он дал клятву: ни за что и никогда, ни в этой жизни, ни в следующих, какие ещё предстоит прожить его мятежной душе, он, Сюэ Ян, не будет искать встречи с Сяо Синченем. И он выполнял данное обещание максимально. Избегал любых случайных знакомств, нечасто пользовался социальными сетями, работал только с проверенными работодателями, от которых не могло прилететь сюрприза. Сейчас Сюэ Яну исполнилось уже двадцать два года, он учился в университете на последнем курсе. Ему пришло несколько предложений о работе, и выбор, надо сказать, был неплохой. Его по-прежнему не тяготило одиночество, а мечты о семье казались далёкими и размытыми. Желание увидеться с человеком, которое он донёс с прошлой жизни, через столетия в Диюе и до нынешних дней, периодически становилось невыносимым. Но держать своё слово Сюэ Ян умел. Его терзали сны, а сознание опаляло желание хотя бы попросить прощения и сказать то, о чём не успел сказать тогда… И вместе с тем крепло понимание того, что вряд ли Сяо Синчень захочет его видеть. Свою смерть он наверняка не забыл, а появись перед ним демон из далёкого прошлого… Нет, ни к чему тревожить покой его даочжана. Сюэ Ян любит его. До умопомрачения, с полной покорностью и готовностью молиться на образ. И в этот раз постарается не убить Сяо Синченя своей любовью. Обязательно.

Я не буду тебя искать, Звездный свет мой, живи спокойно, Моя тень отойдет от окна, Если глянешь в него ненароком. Я не буду тебя искать — Для тебя я горче полыни, Нельзя обо мне вспоминать… Боги прокляли моё имя. Я не буду тебя искать, Пусть и этот век хладен будет — Без тебя не найти мне огня. Но никто меня не осудит. Я не буду тебя искать! Мои сны изливаются ядом… Я всё помню. Не жду тебя. Ты — не здесь. Не со мной. Не рядом. Я не буду тебя искать — Твою душу терзал довольно. По тебе не утихнет тоска… Мне по-прежнему очень больно.