Псина

Стоя перед кабинетом литературы, Антон мысленно ухмылялся и злорадственно хихикал. Радость ситуации была почти пронзительной; какое же счастье выпало на долю их семьи, заставив их переехать из огромного, угнетающего города в этот небольшой, живописный городок. Антон сразу почувствовал себя здесь дома, окруженный чистыми улочками и приветливыми прохожими. Когда мать радостно обустраивалась в уютной квартирке, обставленной светлыми шторами и мягкой мебелью, а отец с гордостью рассказывал друзьям о своей новой, более высокой зарплате, Оля была единственной, кто не разделял всеобщего восторга. Младшая сестра Антона, с характерным для детей гиперболическим чувством несправедливости, буквально кипела от недовольства. Её гнев был столь же не остановим и пылок, как и обида, которую она не могла спрятать за фасадом отчуждённости. Антон, замечая её скрытую неудовлетворенность, не упускал возможности посмеяться над её страданиями. Он знал, что её желание остаться в прежнем городе связано больше с привычными уголками, подростковыми друзьями и младенческим чувством траура из-за ухода от знакомого. Теперь же, внезапно брошенная в новое окружение, Оля чувствовала себя словно рыба, вытащенная из воды. Антон, же напротив, словно почувствовал обретение давно утраченного рая. Школа, в которую он теперь будет ходить, была маленькой, с гордым, доброустроенным фасадом и зелёными покосами на лужайках. Лицо учителя литературы светилось теплотой, когда он приходил забирать учебники, и Антону не терпелось узнать, как будут проходить уроки здесь, среди таких знакомых и одновременно новых лиц. В дверях кабинета литературы, проведя взглядом по белой цифре восемь, Антон еще раз улыбнулся. Ему было приятно осознавать, что их переезд имел столь радужные последствия – за исключением, конечно, постоянного ворчания Оли. Но, быть может, со временем она тоже оценит этот маленький уголок мира, который они теперь называли домом. Сегодня был первый день Антона в новой школе. Она заметно отличалась от его прошлой: не такая большая, но и не столь серая и мрачная. Здесь всё было иначе. Школа радовала глаз яркими желтыми стенами, наполненными теплом и светом. Приветливые лица людей, встречавшихся ему на пути, вселяли надежду. Надежду на то, что здесь, в отличие от прежнего места, он найдет друзей, с которыми можно будет поделиться своими мыслями и узнать, что такое истинное понимание. Звонок уже прозвенел, сигнализируя о начале урока, но Антон не торопился заходить в кабинет. Он стоял перед дверью с номером восемь, изучая её как сокровище, а цифру на ней словно символ нового этапа в жизни. Чувство волнения медленно отступало под воздействием мельчайших деталей окружения, которые наполняли его сердце остаточной теплотой утреннего солнца и давали силы. Антон провел пальцами по своим белым волосам, поправляя непослушные пряди и впитывая последние мгновения до решающего шага. В голове пробежала короткая карусель мыслей: страх, беспокойство и, странное дело, надежда на лучшее. Наконец, с глубокой решимостью в темных глазах, он толкнул дверь кабинета. Повинуясь его руке, дверь скрипнула и распахнулась. Внутреннее убранство класса было зонировано уютным рассеянным светом, создавая атмосферу, далекую от дискомфорта и неодобрения. Ученики, уже устроившиеся за своими партами, подняли головы, присматриваясь к новому лицу. Антон сдержанно скользнул взглядом по их лицам, остановившись на учительнице. Она, казалось, ждала его появления. В её глазах читалась готовность помочь и приветствие. Учительница встретила взгляд Антона с лёгкой улыбкой, приглашая его погружаться в новый коллектив. Стоит сказать здравствуйте? За широким дубовым столом, покрытым аккуратной белой пленкой, сидела элегантная женщина лет сорока. Ее строгие черты лица хотя и были смягчены, всё же выдавали в ней человека властного и собранного. Тонкие пальцы с аккуратным маникюром быстро скользили по страницам толстого журнала, куда она что-то записывала. Темные волосы у женщины были собраны в тугой и аккуратный пучок, а вокруг витал тонкий аромат цветочных духов, который мгновенно распространился по комнате. Антон, вошедший в помещение, заметил её и остановился на мгновение. Женщина взглянула на него краем глаза, не прерывая своих занятий. Её проницательные, чуть усталые глаза в задумчивости сверяли то, что было написано на страницах перед ней. Что-то найдя в журнале, она плавно поднялась со стула, не спеша и в то же время уверенно направилась к Антону. – Доброе утро, — её голос прозвучал мягко, контрастируя с её строгим видом. На секунду её взгляд смягчился, когда она посмотрела на Антона, будто оценивая и сравнивая его с какой-то мысленной картиной. – Доброе утро, — вежливо ответил Антон, слегка улыбнувшись. Той легкой, почти незаметной улыбкой, которая должна была разрядить напряжённость момента. Он обвёл взглядом класс, стараясь запечатлеть в памяти все детали обстановки. Её присутствие и запах тонких духов наполнили его лёгким чувством спокойствия, несмотря на весь серьёзный вид женщины. Её строгий и решительный облик слегка смягчился, хотя бы на миг, и это добавило некоторую теплоту в их первый контакт. Когда женщина вновь обратила внимание на журнал в своих руках, Антон снова осмотрел класс, пытаясь поймать настроение. Его умелый взгляд схватывал все детали: аккуратные ряды парт, большие окна, сквозь которые в комнату лился мягкий утренний свет. Он снова посмотрел на женщину, слегка кивнув, как бы подтверждая внутреннее согласие с происходящим. – Так, ребята, хочу вам представить вашего нового одноклассника, – начала деловито женщина, уверенно шагая к передней парте, рядом с которой стоял высокий, но явно немного смущённый подросток. Она, как и полагается учителю, излучала авторитет и доброжелательность, умело привлекая внимание всех присутствующих к центральной фигуре сегодняшнего дня. Её строгий, но тепло обрамлённый взгляд источал уверенность, заставляя всех в классе впиться глазами в новенького. Положив руку на плечо парня, как бы подчеркивая его важность в этот момент, она продолжила, с едва заметной улыбкой на лице, смягчая первоначальный деловой тон: – Его зовут Петров Антон, прошу любить и жаловать. Парень слегка сник плечами, но быстро взял себя в руки, приподняв подбородок в знак решимости. Его глаза встретились с глазами одноклассников, и в этом взгляде сквозили надежда и искреннее желание найти новых друзей. Белые волосы и аккуратно заправленная рубашка говорили о его старательности и даже, возможно, о небольшом желании произвести хорошее впечатление. Класс замер на мгновение. Кто-то тихо перешептывался, кто-то с интересом смотрел на Антона, оценивая его появление и гадая, каким человеком он окажется. Некоторые сразу прикидывали, будет ли новый ученик хорошим добавлением их компании, сможет ли он войти в уже сложившийся коллектив. Класс загудел. Девочки сразу закивали и замахали ладошками, приветствуя нового ученика. Несколько парней улыбнулись, понимая, какой интерес вызвал новичок, другие же просто смотрели на него с смешанными эмоциями — кто с любопытством, кто с безразличием. Учитель с добрыми глазами и строгой осанкой, мягким, но уверенным жестом показала, куда ему сесть. Антон направился к своему новому месту возле окна на третьей парте. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь стекло, играли в его волосах, добавляя ещё большее очарование его образу. На втором варианте, на той же парте сидела девушка-блондинка. Её волосы, были уложены в косу, блестели, словно золотистый водопад, гармонично обрамляя её лицо. На первый взгляд она показалась Антону довольно холодной — будто овеваемая холодным ветром, ни одна эмоция не отражалась на её идеально гладком лице. Но когда он подошел ближе и встретился с ней взглядом, что-то изменилось. Холодная вуаль опустилась, и её зеленые глаза засияли теплом и снисходительностью. Она слегка улыбнулась, как бы говоря: "Не бойся". Её улыбка была едва заметной, но в ней было столько доброжелательности, что Антон почувствовал, как напряжение покидает его плечи. Класс продолжал гудеть, обсуждая самого последнего новобранца, но Антон уже не замечал этого шума. Всё его внимание теперь было сосредоточено на новой соседке и том, каким будет его первый день в этой новой школе. – Привет? Девушка кивнула и аккуратно поправила длинную, густую косу, ловко перебросив её за плечо. В классе всё ещё витала атмосфера легкомысленного оживления, шутки и разговоры пересекались по рядам, словно неспешные ручейки. Этот хаос вынудил Валентину Петровну слегка повысить голос, чтобы вернуть порядок. Её строгий и одновременно заботливый тон мгновенно подействовал: оживленные голоса затихли, и классе воцарилась тишина, как отсвет зимнего утра. Эта тишина буквально врезалась в сознание Антона, его слух словно ощутил каждое вибрирующее мгновение этого нового, неожиданного спокойствия. Он быстро достал из рюкзака учебник по литературе для десятого класса и, взглянув исподтишка на страницу у соседки, открыл свою книгу на той же странице. Хотя большинство класса вновь погрузилось в учебу, несколько пар любопытных глаз продолжали коситься на Антона с переставляющимся интересом, который постепенно утихал. Он чувствовал, как напряжение постепенно уходило, и мог сосредоточиться на уроке. Однако в это мгновение девушка, сидящая рядом, внезапно толкнула его в плечо, вынуждая отвлечься. Он повернул голову и встретил её озорной взгляд, полуприкрытый густыми ресницами. Её губы изогнулись в лёгкой, чуть насмешливой улыбке. Этот неожиданный жест заинтриговал его, и он не мог удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ. Её действие было одновременно дружеским и кокетливым, словно она проверяла его реакцию на этот маленький ироничный вызов. Антон замер, взглянув в её глаза, которые сияли неожиданной живостью. – Я Катя, – вдруг тихо прошептала она, ее голос был не таким мягким, но в нем точно витала ирония. Она приблизилась к Антону слегка наклонив голову. В ее глазах мерцали искорки веселья. – Ты получается у нас Антон, верно? – продолжила Катя, её голос был на удивление уверенным. В её интонациях чувствовалось желание узнать больше, словно она была готова разорвать Антона за любую информацию. На секунду Петров опешил, его глаза округлились, а пальцы сжались в лёгкие кулаки. Он замер, словно кто-то на секунду выключил все его мысли. Но затем, бросив испытующий взгляд на учительницу, которая была погружена в чтение с учебника и даже не думала обращать на них внимание, он ощутил некое облегчение. Лицо его мгновенно преобразилось: кривая улыбка появилась на губах, а в уголках глаз засверкали озорные искорки. Он снова повернулся к соседке по парте, которая, держа в руках учебник, моргала и ждала его реакции с явным интересом. Её глаза блестели от ожидания, и лёгкая улыбка играла на губах. Поняв, что момент упущен не будет, Петров, приблизившись к ней на несколько сантиметров, чтобы шёпот не выходил за пределы их маленького мира, тихо произнес: — Да, он самый. – А чего перевёлся, Антошка? – Катя исказила улыбку, которая вместо теплоты и дружелюбия теперь напоминала гримасу подлинного змея. Её губы изогнулись, обнажив слегка заостренные зубы, а глаза, ярко-зеленые и смертельно-опасные, блестели холодным светом. Она выглядела, как хищник, готовый вцепиться в свою жертву – в тот самый момент, когда она на миг утратит бдительность. Антон оставался невозмутим, несмотря на весь драматизм ситуации. Он уже знал этот маневр и был готов к нему. Взгляд её царящих в интригах глаз, манящих как практически незримые шелковые завесы, не действовал на него. Он научился не поддаваться искушениям, как маг, неведомым образом защищающийся от чар. Катя продолжала сцепляться глазами, надеясь проломить барьеры его спокойного, хладнокровного выражения. Она играла в свою игру, искусно манипулируя эмоциями, намереваясь, как опытный охотник, заманить его в собственные сети. Однако в душе Антона был железный обет не стать жертвой этой концентрации змеиных хитростей. – Обычное дело, – ответил он, стараясь прозвучать как можно более безразлично. Слова его были просты, но он вкладывал в них всё усилие, чтобы не дать ей проникнуть в свою душу. Катя прищурилась, на её лице мелькнула тень разочарования. Она надеялась на иной исход их встречи, на более мягкую добычу. Но Антон показал ей своё истинное лицо – лицо человека, который не позволит себя сломить. И всё-таки змеиная улыбка не сползала с её лица. Ей лишь предстояло найти другой подход. – Обычное дело? Каждый год путешествуешь? Деловито закатив глаза, парень сделал вид, что погрузился в глубокие раздумья. Его брови сошлись на переносице, а взгляд, устремленный куда-то ввысь, казался сосредоточенным и серьезным. Однако опытный наблюдатель мог бы заметить легкую усмешку, притаившуюся в уголках его губ. В действительности же он лишь игрался. Закатывание глаз и театральная пауза были частью его репертуара, не раз испробованного в подобных ситуациях. Это было его фирменным приемом, который позволял выиграть время и отвести от себя пристальное внимание собеседников. — Много будешь знать, скоро состаришься! — наконец, с издевкой произнес он, сбрасывая маску глубокого мыслителя и возвращаясь к привычной легкомысленной манере общения. Катя чуть округлила глаза и издала что-то наподобие смешка, но тут же одернула себя, словно осознав неуместность своей реакции. Скользнув взглядом по новенькому, она кокетливо положила голову на руку, придавая себе загадочный вид. Луч света из окна осветил её лицо, подчеркнув нежные черты, а на губах блеснул едва заметный блеск, придавая им соблазнительную влажность. Антон, новенький, не стал церемониться. Его изучающий взгляд подробно скользил по девочке напротив, словно он пытался вчитаться в ещё не до конца понятную книгу. Ничего примечательного в ней на первый взгляд не было: обычный школьный сарафан чёрного цвета поверх белой кофточки, стандартная школьная форма, которая не придает особой индивидуальности. Волосы собраны в косу, аккуратные, но без затейливых укладок. Лицо без следа макияжа, за исключением того самого блеска на губах, который, казалось, могущественно манил весь его интерес. Катя, ощущая пристальный взгляд, старалась держаться уверенно, хоть и не могла избавиться от лёгкого румянца на щеках, выдающего её смущение. Антон же, казалось, совершенно не смущался. Его прямолинейность внезапно развеяла всю её искусственную таинственность. Они встретились глазами—молниеносный контакт, полный неизречённых слов и догадок. Он словно читал в ней что-то большее, чем просто внешний облик в школьной форме. И это её немного насторожило, но одновременно заинтриговало. – А почему у тебя белые волосы? В таком возрасте и уже седой? – На лице её застыла гримаса ужаса, а в глазах вскользь промелькнула смесь непонимания и недоумения. Антон, едва сдерживая усмешку, отметил про себя, что Катя – настоящая актриса. Это умение так искусно выражать эмоции достойно отдельного упоминания, но его собственные мысли на этот счёт были далёкими от комплимента. Он сделал пометку: стоит ей это сказать, но в не слишком комплиментарной форме. Возможно, обратить внимание на искренность её реакции, чтобы подчеркнуть комичность ситуации и едва завуалированное преувеличение. Катя продолжала разглядывать его, словно пытаясь понять, что привело к столь резкой трансформации. Её изумление казалось вполне искренним, хотя сам Антон видел в этом элемент театральности, намеренно подчёркнутой широким раскрытием глаз и слегка подрагивающей нижней губой. – Дед мороз постарался. Несколько секунд девушка пялилась на него, состроив брови домиком, словно пытаясь расшифровать что-то важное и непонятное. Ее большие глаза становились шире с каждой мгновением, будто она вот-вот раскроет какую-то великую тайну. Но внезапно ее губы расплылись в искренней улыбке, и она сдавленно засмеялась, словно не смогла сдержать внезапно нахлынувший поток радости. Этот смех, тихий и мягкий, наполнил класс ответным эхом восхищенных вздохов и недоуменных взглядов. Антон, почувствовав на себе её внимание, скрестил руки на груди и направил взгляд на доску, старательно придавая своему лицу выражение серьезности и сосредоточенности. Но через мгновение он осознал, что абсолютно не вникает в суть происходящего. Все, что говорила учительница за последние пятнадцать минут, прошло мимо его ушей, как шелест ветра среди деревьев. В памяти остались лишь разрозненные слова и короткие фразы, лишенные всякого смысла. Он вздохнул, осознавая, что ничего из услышанного не осталось в голове, и попятился к мысли о том, что это было действительно нехорошо. Но в то же время в его сознании зарождалось странное чувство спокойствия. Ведь, что бы ни случилось, он все сможет наверстать дома, в атмосфере тишины, вдали от сверкающих глаз и пленительных улыбок. Это было своего рода утешение, даже облегчение, знание того, что, несмотря на временную потерю концентрации, у него всегда будет второй шанс. Звонок прозвенел неожиданно быстро, ведь оставшиеся минуты урока Антон провел, болтая с Катей ни о чем. Катя все пыталась выведать у Антона, почему он переехал именно сюда, дразня его своими любопытными вопросами, а он умело парировал, постоянно насмехаясь в ответ. В их словесной дуэли не было ни капли зла, лишь детское любопытство и задор. Когда урок подошел к концу, Антон начал собирать свои вещи, почти не замечая, как Катя уже испарилась из класса. Оглянувшись вокруг в поисках знакомых лиц, он вдруг осознал, что понятия не имеет, в каком кабинете следующий урок. Быстро прикинув, как выйти из ситуации, он решил поплестись за новыми одноклассниками, надеясь, что они приведут его в нужное место. Идя по коридорам школы, Антон не мог не заметить многообразие красок и плакатов, украшавших стены. Некоторые из них казались ему забавными, другие – странными и непонятными. Вспоминая разговор с Катей и все те шутки, что они обменивались, Антон ощутил легкую улыбку на своих губах. Однако его задумчивую прогулку прервал внезапный толчок. Не успев понять, что произошло, Антон мгновенно потерял равновесие и едва не повалился на пол. Боковым зрением он уловил мгновенное движение – кто-то поставил ему подножку. Прочистив очки, чтобы лучше видеть, он искал виновника шутки среди прохожих. Если бы Антон не уперся руками в спину одноклассника, то точно бы упал. Толпа школьников, спешащих на перемену, напоминала поток реки, в котором каждый старался удержаться. Антон хотел было посмотреть, кто его толкнул, но взгляд, который вдруг устремился на него, заставил слова застрять в горле. Это был его одноклассник, тот самый парень, благодаря которому он не упал. Одноклассник в белой рубашке уже развернулся и смотрел на него так, словно был готов убить. Карие, почти черные глаза, сверкающие чувством глубокой враждебности, вонзились в его серые глаза и захотелось завыть волком от ледяного страха, опутавшего душу. Этот взгляд не был просто взглядом, он был точным приговором, перед которым не поспоришь. Парень явно превосходил Антона во всём. Его высокий рост и атлетическое сложение говорили об огромной силе, с которой не стоило связываться. Острые черты лица, словно вырезанные из камня, в комбинации с короткими, аккуратно постриженными волосами придавали ему вид сурового воина, готового на любые действия для защиты своей территории. Этот взгляд говорил больше, чем словесная угроза. Глаза нового одноклассника буквально кричали "беги!", и при этом каждый мускул, каждая черта его лица поддерживала эту немую команду. Он стоял неподвижно, но вся его фигура излучала напряжение, готовое вырваться наружу в любой момент. Антону казалось, что даже воздух вокруг стал плотнее, наполненный невыносимым предчувствием беды. Эти несколько секунд длились, как вечность, и, казалось, что окружающий мир потерял свои краски и звуки, оставив только этот жгучий взгляд. Антон вдруг почувствовал себя крошечным и беззащитным, как заяц перед голодным волком. Подобная встреча могла оставить незабываемый след в душе и навсегда изменить его отношение к новым лицам. – Смотри куда прёшь, баран, – выплюнул парень и поспешно развернулся от него. Несколько мгновений Антон словно находился в другом мире. Происходящее вокруг казалось каким-то зыбким и нереальным, как будто его внезапно забросило в иной измерение. Но, пару раз моргнув и сглотнув застрявший в горле ком, он быстро вернулся в реальность. С неохотой признал, что этот парень, стоявший перед ним, — настоящий мудила. С тяжелым вздохом, Антон закатил глаза, пытаясь избавиться от нарастающего раздражения. Тем временем до его ушей донесся гадкий, звонкий смех, от которого едва не зазвенело в ушах. Обернувшись с недоумением, Антон заметил жирного рыжего пацана. Тот стоял чуть поодаль и смотрел на него с самодовольной ухмылкой, будто только что выиграл какой-то незримый поединок. Его улыбка, открывающая гнилые зубы на показ, выглядела отталкивающе и неприятно. Антону стало вдруг понятно, что именно этот пацан и был виновником его недавнего падения — тот, кто подставил ему подножку. Пацан, довольный своей мелочной пакостью, продолжал скалиться, не прекращая развязно хихикать. Очевидное злорадство на его лице вызвало у Антона бурю негативных эмоций, которых он давно не испытывал. Непреодолимое желание свернуть негодяю шею закипело в нем, но здравый смысл остановил его от необдуманных действий. Не хотелось бы оказаться втянутым в еще более неприятную ситуацию. Наблюдение за мерзким оскалом и гнилыми зубами пацана пробудило в Антоне инстинктивное чувство рвоты. Он представить не мог, насколько отвратителен может быть человек, чтобы вызвать такую реакцию. Мгновение спустя, удерживая зубами изнутри свои губы, чтобы не поддаться порыву, Антон все же принял решение не провоцировать дальнейший конфликт. В глубоком вдохе он попытался забыть про этого недоумка и просто пройти мимо, сконцентрировавшись на более важных делах. – Чо лупишь очкастый, – раздалось из его рта. Голос был гадкий, пронзительный, еще не определившийся между писклявостью и слишком высоким регистром. Антон замер на мгновение, ощутив прилив неприятного холода по спине. Этот голос невозможно было игнорировать, но он все же попытался. Но голос не угомонился. – Ты че, оглох что ли, очкастый? Я к тебе обращаюсь! Пока он погружался в свои мысли, раздумывая, стоит ли закрывать глаза на эту дерзость или же ответить чем-то более весомым, время летело незаметно. И вот, раздался звонок, возвещающий о начале урока. Антон, проанализировав ситуацию, решил не отвечать вместо этого он поднял руку и продемонстрировал рыжему свой средний палец. Увидев изумленное лицо обидчика, Антон удовлетворенно направился к кабинету, надеясь, что его класс уже собрался. Подойдя к двери, он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Учителя еще не было на месте, и это дало ему несколько дополнительных секунд, чтобы прийти в себя. Медленно двигался к своей третьей парте у окна, и, погруженный в собственные мысли, на автомате доставал из рюкзака учебники и тетради, по памяти раскладывая их на столе. Катя, сидевшая рядом, казалось, была занята своими ногтями, расписанными узорами. Но краем глаза она не могла не заметить каждое движение Антона. Её взгляд проскользнул по классу, затем снова вернулся к своим ногтям, но явно выражал интерес к ситуациям вокруг. Антон сел, стараясь не обращать внимания на шепот одноклассников и на поблескивающие взгляды, направленные на него. Ему было важно одно – оставить этот небольшой конфликт позади и сосредоточиться на уроке. Внутри него ещё бурлило раздражение, но он знал, что лучше так, чем ввязываться в очередную перепалку. Время тянулось медленно, и в ожидании учителя Антон механически поглаживал кончик карандаша, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. В этот момент Катя всё же подняла голову и взглянула на него открыто. Её взгляд был чуть задумчивым, чуть участливым. Антон ответил легкой улыбкой, которой не хватало тепла, но этого было достаточно, чтобы она кивнула ему в ответ. Антон немного помедлил, но любопытство взяло верх. Он придвинулся поближе к соседке, чувствуя лёгкое волнение в груди. Наконец, решившись, он негромко задал вопрос: – А кто этот рыжий у вас? Соседка, казалось, лишь и ждала, когда он нарушит тишину. Она медленно перевела на него тяжёлый, почти изучающий взгляд. В её глазах мелькнул некий скрытый огонёк, словно вопрос Антона запустил какой-то невидимый механизм в её сознании. Её губы дрогнули, и лицо исказилось странной гримасой – сочетание лёгкой усмешки и скрытой раздражённости. Антон с удивлением отметил, что она взяла паузу, будто подбирая слова и размышляя над тем, стоит ли ему вообще знать ответ. Тем не менее, настойчивость Антона не оставляла ей выбора, и она, наконец, заговорила. – Этот рыжий… – начала она медленно, словно смакуя каждое слово. Антон продолжал внимательно слушать, не отрывая взгляда. Соседка вздохнула, очевидно, решив всё-таки раскрыть подробности. – Семён этот, мерзкий тип. – Да не слепой я, заметил вроде, – пробубнил парень на заметив с каким выражением лица на него смотрит Катя, продолжил, – Что? – Ты в очках, Антошка. А значит говорить, то что ты не слепой, здесь не в тему. Антон, с явным раздражением на лице, клацает зубами, как бы подчёркивая своё недовольство. Он неожиданно резко отводит взгляд в сторону, словно прячась от нависшего взгляда окружающих, и надувает губы. Его поведение напоминает капризного ребёнка, которому что-то не дали купить в магазине. Это видимое недовольство на самом деле лишь маска - тщательно поставленная сцена для тех, кто смотрит. На самом деле, подобные фразы уже давно не ранят его так, как раньше. Антон слышит их не впервые, и обида, которую они могли бы вызывать, уже потеряла свою силу. Слова, некогда жалящая рана, теперь стали лишь легким раздражением, которое он терпеливо носит внутри. Его глаза, хоть и отведены в сторону, отражают спокойствие и мудрость человека, научившегося не принимать близко к сердцу ненужные слова. В глубине души он давно принял близорукость чужих суждений и научился ограждать свой внутренний мир от них прочными стенами. Поэтому, несмотря на внешний драматизм, его внутренний мир остается тихим и спокойным океаном, неподвижным перед штормом чужих слов. Катя смотрит на него. – Семён у нас местный задира. Поведение его всегда нахальное, остерегаться его стоит каждому, у кого не крепкая нервная система. Лучше с ним не связываться, если ты терпила, — последнее слово Катя произнесла особенно четко, как будто желая услышать мнение своего собеседника. Она умышленно выделила это слово, словно испытание, как лакмусовую бумажку, чтобы определить его характер. Но парень, к её разочарованию, лишь фыркнул в ответ и никак не отреагировал. Казалось, он был совершенно равнодушен ко всему этому разговору либо же просто не придавал значения попыткам Кати его задеть. В класс вдруг зашел мужчина лет пятидесяти в сером свитере. Его седые волосы были аккуратно зачесаны, а в глазах мерцал усталый блеск. Как только он появился на пороге, все ученики встали, придавая этой незначительной церемонии больше важности, чем она того заслуживала. Мужчина почувствовал их уважение и одобрительно кивнул, слегка улыбнувшись. Затем, почти беззвучно, он подошел к преподавательскому столу, где лежал журнал. Взяв его руками, он начал листать страницы, словно раскрывая тайны, запечатленные в чернилах и бумаге. Урок с первых минут казался унылым и монотонным. Катя, не ожидая больших откровений от учителя и посчитав Антона посредственным собеседником, повернулась к подруге, сидевшей за четвертой партой. В их крошечных перешептываниях и хихиканьях сквозил вызов структурированному порядку, который пытался навязать преподаватель. Антон, сидевший рядом, уныло перелистывал страницы своей тетради. Он без особого интереса взглядом следил за учителем, иногда несмело вписывая несколько строк в линованные страницы. Существенной альтернативы занятиям у него не было, и он старался хоть чем-то занять себя. От скуки он решил оглядеть класс. Блики солнечных лучей пробивались сквозь занавески, освещая ряд запыленных парт и портфелей, разбросанных по полу. Каждый ученик был погружен в свои мысли или переговоры, словом, в собственную реальность, не слишком интересовавшую Антона. Но вдруг его внимание переключилось на что-то другое. Он почувствовал странный взгляд, направленный прямо на него. Антон медленно поднял глаза и встретился с глазами учителя. В этих глазах была глубокая задумчивость и нечто непонятное, едва уловимое. Этот взгляд не отпускал его, оставляя в душе ощущение тревоги и настороженности. Антон замер, пытаясь понять, что же скрывается за этим проникновенным взглядом. Но он вскоре отвернулся и продолжил чтение. Обернувшись и посмотрев на первый ряд, Антон заметил того самого парня в белой рубашке, в которого он врезался. Злостный взгляд парня пронизывал его, словно острое лезвие, хотя Антон в данный момент не делал ничего предосудительного. Их глаза встретились, и напряжение в воздухе стало ощутимо тяжелее. Рядом с парнем в белой рубашке сидел другой молодой человек, чья внешность явно напоминала бурята. Он что-то сосредоточенно записывал в тетрадь, полностью поглощенный занятием. Казалось странным, что кто-то мог так увлечённо заниматься географией. Внешний мир для него, казалось, перестал существовать, он растворился в строках и картах, не замечая происходящее вокруг. Петров, ощущая нарастающее напряжение, решил попытаться сгладить острые углы. Он собрался с духом, поднял руку и подмигнул парню в белой рубашке. Этот жест казался дружелюбным и несколько неловким, но парень в белой рубашке, несомненно, такого не ожидал. Лицо его вспыхнуло, и он быстро отвернулся показывая отвращение. Наступила короткая пауза, затем Петров вернул свой взгляд обратно к доске. В классе вновь воцарилась обычная суета: кто-то тихо шушукался с соседом, кто-то листал страницы учебника, а кто-то, как парень с бурятской внешностью, продолжал погружаться в свой собственный мир записей. – Строишь глазки Пятифану? Антон резко дернулся, словно его внезапно ужалило. Взгляд недовольно метнулся к Кате, которая во всю ухмылялась. Ее лицо освещала едва сдерживаемая радость, глаза искрились словно звезды. Пальчики девочки аккуратно, почти ритмично стучали об край парты, создавая легкую, едва уловимую мелодию. Она терпеливо ждала ответа, словно зная, что он последует. Согнув плечи и прищурив глаза, Антон выдавил короткое "Шшш" и слегка улыбнулся. Улыбка его была как тонкий луч света в пасмурный день – не полная, но демонстрирующая, что злоба успела пробиться сквозь момент раздражения. – Понятия не имею о ком ты. – Ты только что играл с ним в гляделки, мачо. Отлично, Антону наконец-то удалось узнать фамилию того грозного парня. Антона внезапная мысль обрадовала, но это не избавило его от ощущения постоянного наблюдения. Сейчас Пятифан вновь пристально пялился на него, словно рассматривал интересный экспонат в музее. Что ему нужно? Почему он так навязчиво наблюдает? От этого взгляда становилось не по себе, словно за тобой скрытно следит хищник перед решающей атакой. Антон покосился краем глаза на парня, стараясь не привлекать его внимание еще больше. Конечно, он не возражает против чьих-то взглядов, ведь он привык быть в центре внимания, но вот такое излишнее пристальное внимание его вовсе не радовало. Особенно когда оно исходило от кого-то, кто может оказаться опасным. Антон тщательно делал вид, что не замечает тяжелого взгляда, словно ему вовсе не до этого. Он мысленно собрал все свое самообладание и повернулся к Кате, которая продолжала улыбаться и перебирать пальцами по столу. Эти ритмичные движения странным образом успокаивали Антона, отгоняя волны странного беспокойства. Направив всю свою силу воли на то, чтобы не выдать потрясение, Антон заставил себя погрузиться в разговор с Катей. Казалось, что каждый его взгляд, каждая улыбка – это щит между ним и настойчивым вниманием Петрова. – Пятифан? – Да-да-да, Рома Пятифан. – Шепчет девушка и смотрит на Антона. – Он какой-то злой у вас. Катя ухмыляется во все тридцать два зуба и начинает свой рассказ. Антон, ошеломленный свалившимся на него потоком информации, каждый раз с удивлением открывал для себя новые грани этого загадочного мира. Оказалось, что парень, которого вся школа уважительно называли Романом, был не просто местным авторитетом, но и главой небольшой, но сплоченной банды. В этой банде крутились разные ребята, и среди них был Семён — тот самый пацан, который совсем недавно поставил ему подножку. – Говоришь, ты на него чуть не свалился? – Катя как могла, скрывала смех, – Обычно Пятифан бы порвал за такое. – Чего? Все говорили, что Рома на самом деле неплохой человек. Но у него были проблемы. Проблемы с агрессией. Вспышки гнева у него случались часто, и драки с его участием были почти привычным делом. Этот образ авторитета был одновременно пугающим и притягательным для окружающих. Катя, решившая посвятить Антона во все нюансы школьной иерархии, не сдерживалась. Она рассказывала о Роме все, что знала. По слухам, этот парень, прошлым летом не поленился поднять руку на второклассника после какой-то мелкой стычки. Еще говорили, что у него была череда романов, и что он одновременно ухитрился встречаться с двумя девушками сразу. А ещё — Полина. Полина, которая теперь болела и редко появлялась в школе. Полина, которую Рома невероятно давно считал своей девушкой, даже несмотря на то, что официально они никогда не встречались. Он был предан ей с пятого класса, бегая за ней как тень. И конечно, у Ромы был верный друг, тот, кто всегда готов был прийти на помощь в любую минуту. Этот друг с забавной кличкой Бяша был не менее заметной фигурой в школьной жизни, и его поддержка обеспечивала Роме стабильное положение в иерархии. Антон осознавал, что мир, в который он шагнул, наполнен неожиданными союзами, древними враждами и запутанными отношениями. И Рома со своей бандой был центром этой вселенной, вокруг которой крутились судьбы многих его обитателей. Антон сидел за партой, погруженный в свои мысли, когда в его голове всё смешалось. Слова и образы крутились в вихре, путаясь и заполняя каждую клеточку мозга. Наплыв информации угрожал поглотить его разум. Но спасение пришло неожиданно: звонок на перемену резко разорвал пелену смятения. Такие мелочи, как звонки, могут творить чудеса. Катя, которая минуту назад тараторила без остановки, переключила своё внимание на телефон и через секунду упорхнула к подружкам. Она совершенно забыла про Антона. Его это ни капли не расстроило. Наоборот, он почувствовал облегчение. В глубине души даже обрадовался, что Катя не сможет больше забивать его голову ненужной информацией. Её болтовня была как гиря на пути его мыслей, и теперь она исчезла, как утренний туман. Собирая вещи, Антон аккуратно сложил подручные принадлежности в рюкзак. Но тут его толкнули сзади, и пенал, в его руке, выскользнул и хлопнулся на пол. Антон обернулся и заметил Семена, стоящего с довольным выражением лица. Очередной детский выпад в сторону Антона. Семен был мастером таких мелочей, действовавших ему на нервы. Но Антон не дал волю эмоциям. Он лишь мысленно ухмыльнулся. Сколько раз ему приходилось сталкиваться с подобными ситуациями? Проще не обращать внимания. Молча подняв пенал, он медленно встал и направился к выходу. Шум ребят, бегающих по коридорам, гул голосов, странички учебников шуршали по поверхности столов—всё это составляло фон, который Антон почти не замечал. Его мысли были заняты чем-то другим. Он не оборачивался. Семен оставался позади, а он шел вперёд, деловито и спокойно, как обычно. – Так ты педик, да еще и терпила. Антон останавливается и улыбается сам себе, пытаясь скрыть раздражение, которое стремительно нарастает. Сутками рядом с Семёном привели его к грани терпения. Этот человек умудряется буквально за несколько часов попасть в самую душу своими едкими комментариями и странными привычками. До настоящего взрыва остается всего несколько шагов, но Антон продолжает держать себя в руках. Оборачиваясь назад, он замечает, что к ним приближаются Рома и Бяша — те самые ребята, о которых успела мельком рассказать Катя. Мысленно он благодарит её за этот маленький, но важный фрагмент информации. Без этого Антон бы сейчас чувствовал себя ещё более одиноким и непонимающим, что происходит вокруг. Рома вновь смотрит на него хмуро, словно пытается прочитать на его лице какие-то тайные знаки или найти причину для очередной проблемы. Антон чувствует, как растет напряжение, и ему хочется спросить Рому напрямую: "Что с тобой не так?" Но слова застревают в горле, не желающие вырываться наружу. Каждое слово кажется тяжелым, как свинец. Моменты тянутся, словно вечность, и вместо того, чтобы выяснить, что происходит, Антон переводит взгляд на Семёна, надеясь найти в его глазах хоть какой-то ответ или намек на разрядку обстановки. Семён не замечает происходящего внутри Антона, его поведение остаётся таким же беззаботным и раздражающим. Это подталкивает Антона к необходимости что-то предпринять, но он не знает как. Слова предательски отказываются формироваться в нужные фразы. В кишечном коктейле чувств, злости и разочарования Антон теряется, ощутив, как ситуация выходит из-под контроля. Тишина вокруг них повисает вязкой паузой. Рома и Бяша смотрят на Антона, а он на Семёна. Мысли Антона скачут, пытаясь найти правильное решение, но в какой-то момент он осознаёт — возможно, лучший способ разобраться со всем этим, просто позволить ситуации развиваться так, как оно будет. Ведь иногда решения приходят сами собой, когда перестаешь их искать. – А ты у нас свинья, так еще и мерзкая? Семён меняется в лице моментально, словно туча заслоняет яркое солнце. Тупая улыбка, что прежде играла на губах, исчезает, как песня, оборванная на полуслове. Глаза Семёна, обычно такие спокойные и глубокие, широко раскрываются, будто стремясь впустить в себя весь мир, чтобы понять, что за беда вдруг обрушилась. Он скрипит зубами так, что звук этого скрежета отдается тяжким эхом в воздухе, словно этот скрежет мог бы растерзать тишину на части. И вот, губы начинают шевелиться, изрыгивая слова, полные горечи и яда. Эти слова, вырвавшиеся из глубины души, как разбушевавшийся вихрь, несут в себе боль, разочарование и гнев, каждая фраза пропитана желчью, словно в них вся неприязнь, накопленная за долгие годы. – Чо сильно борзый? – Чо сильно отсталый? – говорит Антон и улыбается, так доброжелательно, что и не скажешь о его настоящих мыслях, где он уже трижды убил тупого Семена и закопал под плиткой этой школы. Семён уже собирается идти прямо на Антона, что к слову очень комично, ведь Петров даже не шелохнулся с места. Его решительный марш становится объектом всеобщего внимания, но не более чем, как мелькание фар в ночи. Сомнения и страхи более не находили места в его голове. Но крепкая рука вдруг ложится на его плечо, как будто устанавливая невидимый барьер на его пути, и он мгновенно останавливается. Недоумение заполняет его лицо, как вода стакан, когда он поворачивается и смотрит на Рому. Тот лишь тихо кивает, передавая ни звуком, ни жестом, а одной лишь кистью руки спокойствие и уверенность. Семён словно по команде становится спокойным, его напряжённые мышцы расслабляются, как сдутый шарик. Гнев уходит, уступая место холодному разуму и пониманию ситуации. Его глаза больше не испепеляют Антона, а просто следят за его движениями, восстанавливая прежнюю ясность. Антон, наблюдая эту сцену, чувствует, как внутри что-то щёлкает. Осознание того, что издёвки и провокации не достигнут цели, это заставляет его внутренне сжаться. Моментальные планы по доминированию над ситуацией разваливаются на глазах. Он не хочет больше наблюдать за этой сценой, где его прежние сценарии становятся неприемлемыми. Его шаги звучат быстрым эхом по школьным коридорам, спешным ритмом, точно измеряющим расстояние между ним и этой неловкой компанией, которую он больше не желает видеть. Антон спешно идёт прочь, будто собирается оставить позади не только этих ребят, но и свои собственные сомнения и страхи,пряча их между старых учебников и запылённых шкафов. Каждый ушедший метр кричит ему о победе спокойствия над агрессией, о сбое в его мощной, хоть и умишленной тактике. Взгляд его уже не оборачивается назад, ноги не хотят замедлять свой ход, ведь проигрыш в этой битве оставил в его душе неизгладимый след.