Двое на рыбалке и волшебная щука

      Андрей внезапно позвал Сашку на рыбалку. Это странно по двум причинам: во-первых, Сашка не любит рыбачить, он ведь не Дима Алиев; во-вторых, обычно Андрей ходит на озеро с отцом, такая у них семейная традиция. А тут захотел пойти именно с Сашкой.       Тот предпочёл бы провести с ним время на стадионе, погонять с Андрюхой мяч, заставить его попотеть. Или утащить к себе домой и там тоже помять его и заставить попотеть, но уже в другом, более пошлом смысле, ко взаимному удовольствию. Какого чёрта, больше месяца не виделись, а интимной близости у них уже, кажется, лет сто не было. Но Андрей зазвал его на рыбалку. Что ж, тоже неплохо.       Сашка вообще боится лишний раз с ним спорить после того, что услышал три дня назад, когда встретил его в аэропорту. Эти слова, сказанные извиняющимся тоном, но бескомпромиссным голосом, эти отведённые в сторону глаза, уклонившиеся от поцелуя губы… Сашка до сих пор не верит, что это было наяву. Он тогда остолбенел и долго смотрел на тонкую фигурку Андрея с опущенными плечами, решительно уходящего от него, и не мог поверить в то, что услышал.       Андрюша не мог сказать такое всерьёз. Сашка в это просто не верит. Наверное, с ним что-то случилось, может, временное помешательство или голову напекло. Это у него пройдёт, должно пройти.       Но недосказанность повисла в воздухе, тревога не отпускала, и как же хорошо, что он вчера позвонил и велел брать удочку и ехать с ним на озеро. Сашка сразу перестал тосковать, почувствовал себя счастливым и с радостью согласился, хотя до сих пор не понимает, что такого Андрей находит в рыбалке. Вставать всегда приходится так неприлично рано, что, кажется, проще вовсе не ложиться: они приехали на залив, когда солнце ещё только вставало – это притом, что день уже длинный, весенний, скоро начнутся белые ночи. С час назад переменчивая погода показала свой противный характер и на озеро опустился густой молочно-белый туман. Они оба озябли, особенно Андрей в своей тонкой кофте, а спасательный жилет не особо греет. – Нафига ты его натянул, пассажир «Титаника» с пятой палубы? – ругался Сашка, когда они забирались в лодку. – Ты же отлично плаваешь. – Положено по правилам! – упёрся Андрей, напялил жилет сам и заставил надеть Сашку. Когда речь заходит о правилах и инструкциях, он проявляет просто ослиное упрямство и превращается в законченного формалиста. Как хорошо, что он спортсмен, а не чиновник.       Сейчас Андрею явно холодно и неуютно, похоже, что он озяб. Сашка снимает с себя куртку и, не слушая возражений, заботливо накидывает ему на плечи: не хватало ещё, чтобы простыл и заболел. Настойчиво зовёт: – Иди ко мне, – и, видя, что Андрей замешкался, перехватывает инициативу: перебирается на дно лодки и притягивает к себе Андрея, снимая его с лавки. – Ну не клюёт у тебя. Посидим пока здесь, вдвоём же теплее будет.       Андрей слегка упирается, но всё же садится плечом к плечу с Сашкой. Тот безо всякого стеснения привлекает его к себе и крепко обнимает, проводит по спине большой рукой, греет и убаюкивает, уютно и привычно укладывает русую голову себе на плечо. Вот теперь ему почти совсем хорошо, до полного счастья не хватает совсем чуть-чуть. Но Андрей глядит так настороженно, кажется, вот-вот вырвется из объятий, так что с этим «чуть-чуть» лучше пока повременить, подготовить его.       Вокруг – сплошной туман, не видно даже берега. Кажется, весь мир потонул в его глубокой клочковатой белизне, или они вовсе перенеслись на другую планету. Сашке очень нравится эта мысль. Вот бы найти такую отдельную планету для них с Андрюшей. – Что хорошо на рыбалке – вокруг никого, можно делать что хочешь, – «забрасывает удочку» Саша, начиная свою рыбалку и стараясь «подцепить на крючок» одного очень красивого, но несговорчивого ершонка. – Главное, рыбу не распугать и лодку не перевернуть. – А ещё на рыбалке очень хорошо разговаривать по душам, – ершонок «крючок» игнорирует и гнёт свою линию. – Всё равно делать нечего. – Давай поговорим, – легко соглашается Сашка и трётся носом об его щеку. – Какой у тебя ко мне разговор? Андрей замирает, потом вздыхает так горько, будто вся тяжесть мира лежит на его плечах. – Хочешь кофе? – без всякой связи предлагает он и протягивает Сашке термос. – С молоком или со сливками? – Чёрный, без сахара. Я же худею. Никаких лишних калорий. – Тогда не буду. – Ну хоть глотни, сразу согреешься. – Я лучше знаю, как нам согреться, – Сашка нагибается, находит губы Андрея и без всякого стыда, не спросив даже разрешения, целует его французским поцелуем.       Тот мычит, не разжимает зубов, но не отталкивает, и Сашке не составляет труда преодолеть его слабое сопротивление.       Вода еле слышно плещется о борт. Андрей напряжённо сопит, пока язык любовника скользит у него во рту.       Обожаю рыбалку, думает Сашка. Здорово он это придумал. – Андрюша, – восторженно шепчет он, выдыхая, набирая воздуха в грудь и снова целуя своего мальчика, – Андрюшенька мой вернулся… – Саш, не надо, – слабо сопротивляется Андрюша. – Почему не надо, я же так скучал… А ты разве нет?       Чёртов спасательный жилет, конечно, не даст добраться до тела… Но штаны-то ему расстегнуть можно? Сашка наглеет, оттягивает резинку штанов, запускает холодную руку в трусы и трогает Андрея там. Тот вздрагивает. Сашка дёргает молнию, расстегивает ширинку. – Ну-ка, ноги пошире, – командует Сашка, усаживая Андрюшу так, как ему нужно, и приспуская с него и штаны, и трусы. Он быстро спускается вниз и прячет своё лицо у Андрюши между ног, без стыда покрывая поцелуями его обнажённый и немного замерзший на свежем ветерке писюн, погружая его во влажное тепло своего рта.       Саша балдеет от смущения и неловкого кайфа партнёра, с удовольствием втягивает в себя аккуратный, нежный юношеский пенис, стараясь спрятать зубы, не доставлять любовнику никаких неприятных ощущений. Он не занимался оральным сексом ни с одним парнем, кроме Андрея, не имеет большого опыта в этом деле, немного отвык и боится сделать что-нибудь не так, хоть и запомнил уже, как его Андрюшка любит – медленно, нежно, с обязательным касанием влажными губами и языком, деликатно, но уверенно, напористо, с постепенным ускорением темпа. Ох, если бы хоть один человек догадался, чем они занимаются... Но лодка застыла почти посреди реки, вокруг – никого, и никто в тумане не увидит их, не услышит сладкие стоны его возбуждённого и ошеломлённого таким поворотом дела Андрюши. – Сашка, мать твою... – шепчет и постанывает тот, неловко елозя голой попой по дну лодки, выгибаясь и бессильно и бесцельно царапая пальцами её борта, пытаясь хоть за что-то уцепиться, найти опору, не быть таким зависимым, мягким и податливым. – Ты сумасшедший, ты знаешь об этом? Да что же ты делаешь, поехавший, ааааа...       Если бы кто-то застал Сашку за этим совсем не мужским занятием, наверняка начал бы презирать. Ну и к чёрту всех осуждающих, наплевать на них, но сначала разбить им табло. Он любит этого паренька, всё остальное неважно. Ничего не имеет значения, кроме глубоких глаз Андрея, в которых отражается серое небо. Ничего на свете нет дороже этих серьёзных и всегда печальных глаз любимого человека, его стыдливого и искреннего удовольствия.