Убийство в офисе компании К

      «Наверное, это сон…»       Директор Тон всё пытался что-то выдавить из себя, хоть одно слово, один-единственный звук, который позволил бы ему вернуть себе позицию главного зверя в офисе — но вместо этого лишь хрипел, фыркал, бессмысленно водил из стороны в сторону рылом, словно надеясь найти у кого-то поддержку. Фэнэко быстро-быстро дышала — Рэцуко слышала её прямо у своего уха, всё ещё пряча мордочку в рубашку Хайды. Лапы гиена приобнимали её за плечи, пожалуй, чересчур крепко, но отстраняться ей не хотелось.       «Просто страшный сон… Сейчас зазвенит будильник, и я проснусь…»       — Умер… У-у-умер… — завывала Цунода, закрыв копытцами мордочку. Цубонэ приобнимала антилопку, поглаживала ту по спине, шептала что-то неразборчиво-утешительное. Сухая и склочная, за глаза называемая коллегами не иначе как «гарпия», комодская варанка проявляла в тот момент почти материнскую заботу о младшей коллеге, что могло бы даже шокировать — не будь ситуация, возникшая в бухгалтерии, и без того достаточно шокирующей.       «Вот сейчас… Совсем чуть-чуть осталось… Кошмар не может ведь сниться мне вечно?»       Дверь в бухгалтерию вновь распахнулась. Оживлённый разговор вошедших прервался на полуслове, и за ним последовало сразу два удивлённых возгласа. Анай и Оками в два прыжка оказались у стола — в их глазах застыло одинаковое выражение абсолютного шока. Челюсть Аная отвисла, а Оками в неверии тряс мордой, словно оспаривая то, что показывали ему глаза.       «Да звени ты уже, чёртов будильник! Я хочу назад в нормальный офис, в нормальную жизнь! Никто не умер, это просто сон, понятно?!»       Всё больше и больше работников и работниц заходили в бухгалтерию. Слышались сдавленные охи, вскрики, градом сыпались вопросы, на которые никто не мог ответить. «Что произошло?!», «Полицию же уже вызвали?», «Не подходите к нему! Вдруг заразный?», «Я домой!», «Отпустите, мне нужно позвонить…» Нацуко разлила кофе из бумажного стаканчика, и резкий аромат тут же смешался с витавшими в воздухе феромонами звериного страха. От этого галдежа, какофонии запахов и звуков, уже давно пора было бы проснуться, но новая реальность всё никак не хотела разжимать объятия своих цепких и липких лап.       Рэцуко мягко отстранилась от Хайды, выскользнув из его объятий; повернула голову, разом охватив взглядом и вертящего рылом Тона, и трясущуюся, как осинка, Цуноду, и по-рыбьи вытаращивших глаза Аная и Оками. Она как раз успела заметить, как хрупкая маленькая крольчиха, о которой уже успелось позабыть, подошла к телу Комии и, не демонстрируя ни толики брезгливости, прикрыла лапкой сначала один его глаз, а потом и второй, опуская сурикату веки. Вернувшись к своему коллеге, крольчиха легонько кивнула сама себе.       — Мама говорила, что мёртвых надо уважать, — отстранённо прошептала крольчиха, но Рэцуко явственно услышала каждое её слово и какое-то время не могла перестать их слышать, словно те отпечатались прямо в извилинах мозга.       Эти слова наконец-то позволили красной панде до конца осознать тот факт, что её коллега действительно был мёртв.       — Он теперь как будто спит, правда, Юкиппи? — белая крольчиха адресовала эту фразу своему спутнику, и Рэцуко с трудом удержалась от того, чтобы не высказать своё несогласие. Ей и не пришлось — ровно та же мысль, как оказалось, посетила в тот момент директора Тона, к которому наконец-то вернулся голос.       — Милочка, вы издеваетесь?! Это так, по-вашему, нормальные звери спят, в лужах крови да на ценных бумагах?! Спит он, как же… У меня тут в офисе главбух помер, а эта бестолковая бабища издевается! — директор завершил свою тираду парочкой совершенно неуместных на рабочем месте выражений, и это, кажется, окончательно привело его в чувство. Схватив с рычага трубку рабочего телефона, он молниеносно набрал нужную комбинацию клавиш и затараторил в трубку, почти не прерываясь на вдохи.       — Господин генеральный директор? Вас беспокоит финансовый директор Тон. Прошу, не пугайтесь, но… Одного из моих подчинённых только что нашли мёртвым в кабинете… В кабинете бухгалтерии, да. Кто?.. Комия, наш главный бухгалтер. Нет, не знаю… Только что, да. Со мной… — директор Тон окинул взглядом кабинет, сжимая трубку в копытоподобной ладони так сильно, что пластик трещал под его напором. — Со мной большая часть бухгалтерии, и ещё наши заграничные гости. Мы все вместе вошли, в кабинете никого не было… Да, да, конечно. Конечно, я буду на связи. Спасибо Вам, господин генеральный директор, я оставляю это на Вас… Да… Да, спасибо…       Мгновенное переключение директора Тона с подзаборной брани на безукоризненную учтивость обычно впечатлило бы кого угодно, но никто из присутствовавших не повёл и бровью — были проблемы и поважнее. Цунода перестала вдруг хныкать, дёрнулась всем своим маленьким телом и вырвалась из объятий Цубонэ, резко кинувшись к выходу из кабинета. Где-то на полпути тонкие ножки газели запутались друг о дружку, и девушка с грохотом приземлилась на колени — после чего схватила первую попавшуюся в копытца ёмкость, корзину для бумаг из-под стола Хайды, и спряталась в неё мордой. Подоспевшая Цубонэ лишь сочувственно вздохнула и вновь принялась поглаживать антилопку по спине, ожидая, видно, пока той не станет полегче. Характерные звуки и неприятный кислый запах, вкупе с царившей в кабинете духотой и уже зачинавшимся душком мертвечины, заставили желудок самой Рэцуко опасно сжаться, и красная панда поспешила отвернуться, боясь вот-вот схватить ещё чью-нибудь корзину и присоединиться к Цуноде.       — Жалко её… Она небось в жизни ничего страшнее сломанного ногтя не видела… — пробормотала Фэнэко. Лисичка вся как-то сжалась и посерела — от её обычной невозмутимости не осталось и следа. Она уже не держала Рэцуко за лапу — теперь тонкие лисьи коготки впивались в её собственные ладошки, оставляя глубокие борозды, но зверушка этого словно не замечала.       — А ты как будто видела? — спросила подругу Рэцуко, просто чтобы хоть что-то спросить. Ей тоже было искренне жаль впечатлительную Цуноду — и себя, и вообще всех, кто стоял сейчас в этом проклятом кабинете, сгрудившись у стола, за которым сидел свежий труп их коллеги. Этого просто не могло быть. Дурацкий затянувшийся сон, не иначе.       — Видела, ага. Я тогда маленькая была, в началку ходила… У нас сосед был, смешной такой старикашка. Добрый очень был дед, всё конфетками меня угощал… Иду я как-то раз со школы, а он на скамейке сидит у дома, и вроде как дремлет… Я подбежала к нему и давай за штанину трясти, чтобы проснулся и конфетку дал, а у него пальто чуть от тряски раскрылось, и из-под него… Мухи. Целая туча мух. Они везде у него были, на морде, на лапах, по глазам уже ползали… И вонища страшная… Он там с утра такой сидел, похоже, да так и сидел бы дальше, если б я не сбегала домой и не привела маму. Я там так визжала, что весь дом, наверное, на уши подняла. Не помню уже.       Сбивчивый рассказ Фэнэко было трудно слушать — лисичка говорила тихо, совсем без эмоций, но то и дело проглатывала окончания слов и запиналась. Рэцуко стало вдруг очевидно, что подруга вот-вот разрыдается, и ей захотелось обнять её, прижать к себе, как только что сделал с ней самой Хайда — но она не успела. Грохнула о рычаг телефонная трубка, и громогласный призыв директора Тона прозвучал над офисом, как труба Судного Дня.       — А ну всем отставить слёзы, сопли и болтовню! Успеете ещё! Слушай мою команду, бухгалтерия — приводим себя в рабочий вид и собираемся вокруг моего стола на разговор. Хайда, Оками, Анай — оттащите куда-нибудь Комию, ради Бога. Столы, что ли, вместе составьте, не тупые, разберётесь! Остальные — живо ко мне, не расходимся!       — Мы с Цунодой отойдём ненадолго в дамскую комнатку, поправим макияж, — Цубонэ прочистила горло, привлекая к себе внимание директора. Она поддерживала всё ещё мелко трясшуюся Цуноду, не давая той снова упасть.       — Я пойду с вами! Мне как раз нужно вымыть лапки! — тут же отозвалась крольчиха и сделала шажок в сторону двух женщин, но Тон в одно движение преградил той дорогу.       — Ан нет! Вы, дамочка, никуда не пойдёте. Оставайтесь тут, чтоб я вас видел — к вам у меня доверия ноль, я вас знать не знаю и знать не хочу!       — Успокойтесь, друг, — пёс по имени Юкиппи примирительно поднял вверх лапу, чуть помахивая из стороны в сторону хвостом-бубликом, — без сопровождения опытного волшебника по этажу ходить сейчас опасно. Тот, кто это сделал, может быть поблизости.       — А с чего вы взяли, что Комию всенепременно кто-то убил? На кофейной гуще погадать успели? — директор Тон глумливо хрюкнул в морду Юкиппи и тут же скривился, как от зубной боли. Пёс оставался непроницаем, словно общаться с вышедшими из себя хряками-тяжеловесами ему приходилось чуть ли не каждый день.       — Друг мой, поверьте, вы можете доверять Май Мелоди. Она замечательная волшебница, и я могу не бояться за свою спину, когда мы работаем вместе. Она защитит обеих прекрасных дам, за которых вы так переживаете, будьте спокойны.       — Действительно, сходим втроём… Чего тут такого… — Цубонэ потупила взгляд, словно школьница — похоже, немолодой уже варанке было приятно, что плечистый красавец-пёс причислил её к «прекрасным дамам». Бухгалтерша повела съёжившуюся и притихшую Цуноду к выходу, а крольчиха по имени Май Мелоди, серьёзно кивнув напарнику, проследовала за ними, замыкая шествие. Дверь за тремя женщинами закрылась, и в наступившей тишине голос наконец-то решился подать Хайда, прежде мучительно что-то обдумывавший.       — Простите, директор Тон… А нам точно можно двигать труп? Разве не должна, ну… Полиция приехать? Скорая?       Оками активно закивал, поддерживая своего старшего товарища, а Анай, уже сдвинувший во время разборок вокруг дамской уборной вместе три стола, отдёрнул лапы от рубашки Комии — он, казалось, всё никак не мог заставить себя потрогать мёртвого зверя, и был рад тому, что этого, возможно, делать не придётся.       — Пока не прибыли представители местных органов правопорядка, их функции исполняем Май Мелоди и я, — серьёзно произнёс Юкиппи, уже не виляя хвостом, — и я согласен с господином директором, тело нужно переместить. Это значительно облегчит его осмотр, а определить, когда были оставлены те или иные отпечатки лап, можно будет потом с помощью магии.       Делать было нечего — переборов брезгливость, трое молодых служащих осторожно приподняли тело Комии со стула. Оками и Анай придерживали мёртвого коллегу под передние лапы, тогда как Хайда оказался ответственен за задние лапы и хвост.       — Ты только осторожнее… Знаешь же, что бывает с трупами после смерти? — негромко пробормотала Фэнэко, обращаясь ко всем троим разом, но больше всего, видимо, всё-таки к Хайде.       — Ну… Они гниют? — предположил гиен, отвлекаясь от своей нелёгкой ноши, чтобы почесать затылок.       — Я не про это… Я про то, что сразу после. У них же все мышцы там расслабляются… Вообще все.       Хайда на миг застыл, после чего его морда скривилась от омерзительной догадки. Поменяться с кем-либо местами, впрочем, он уже не мог, и неприятную работу пришлось продолжить. Втроём парни водрузили тело коллеги на составленные вместе столы и с облегчением выдохнули, когда конструкция не начала расползаться под весом покойника.       — В мои обязанности такое не входит… Я буду жаловаться… — пробормотал себе под нос Анай, но директор Тон его если и услышал, то предпочёл проигнорировать.       Закончив с перемещением Комии и освобождением начальничьего стола, Хайда вернулся к двум подругам, то и дело обтирая лапы о штанины. Выглядел гиен так, словно его только что заставили копаться голыми лапами в выгребной яме, но он всё равно попробовал ободряюще улыбнуться девушкам, пусть и выглядела его улыбка довольно криво.       — Не было там ничего. Чисто всё. Из пасти только натекло, да, а так ничего… — голос Хайды звучал как-то слабо, словно у того вдруг закружилась голова. — А ещё он такой лёгкий оказался, я и не ожидал даже. Мне казалось почему-то, что трупы тяжёлые.       Рэцуко сочувственно улыбнулась Хайде, понимая, как нелегко ему только что пришлось. Панда бы взяла его за руку, наверное, но с одного бока к ней опять жалась Фэнэко, а с другого мешала сумка — да и неловко как-то было так фамильярничать с коллегой-мужчиной, пусть и другом, на глазах у всех. С другой стороны, на троицу уже давно никто не смотрел — Цубонэ, Цунода и Май Мелоди вернулись, и вокруг стола директора Тона образовалась небольшая толпа. По одну сторону от группки Рэцуко оказались новоприбывшие женщины, по другую — Анай и Оками, которые нервно косились теперь на входную дверь. Видно, молодые звери тоже были бы не против улизнуть сейчас в уборную и хорошенько вымыть лапы, но не решались перечить начальству. Ещё несколько коллег, включая лишившуюся своего полуденного латте Нацуко, жались друг к другу чуть позади парней, будто избегая находиться в поле зрения начальника. Масасиро тихонько сопела, уткнувшись в рукав Варабиды, а Бибанума поддерживала под руку Арихико, которому, похоже, поплохело от стресса и духоты.       Директор Тон прочистил горло, призывая к тишине — что, впрочем, совершенно не было необходимо, ибо никто и так не издавал ни звука, разве что Цунода тихонько хлюпала носом. Май Мелоди вернулась к Юкиппи, и оба «засланных казачка» вновь стояли рядом, по левую сторону от директорского стола. Рэцуко заметила, что директор, вопреки своему обыкновению, не садится в своё освободившееся кресло, предпочтя в этот раз постоять. Что ж, она прекрасно его понимала — сама ни за что бы в это кресло не села, даже за оплачиваемый отпуск длиной в полгода.       — Итак, коллеги… — начал директор Тон свою речь, промокая то и дело лоб извлечённой из кармана салфеткой. — Я думаю, мне нет смысла объяснять, о чём пойдёт речь. Сегодня мы… Мы потеряли нашего коллегу. Впервые за историю компании смерть прибрала кого-то прямо на рабочем месте. За все тридцать лет работы, я… Я не думал, что увижу что-то подобное.       — Такой молоденький был… — Цубонэ вновь прижимала лапу к сердцу, качая чешуйчатой головой. Рэцуко удручённо дёрнула ушами. Сама она никогда не воспринимала Комию молодым — он был, как-никак, на десять лет её старше — но сейчас, в сравнении с Цубонэ или директором Тоном, он действительно казался непростительно юным для столь внезапной смерти. Старика могли бы уморить духота, переработка или стресс, и, случись что-нибудь с пожилым коллегой, это было бы куда легче объяснить — но не с Комией, которому не было и сорока. Если бы у красной панды однажды спросили, кто из её коллег с большей вероятностью первым отправится к праотцам, она, не задумываясь, назвала бы директора Тона.       — Сейчас с ситуацией разбирается господин генеральный директор. Как только прибудет полиция, от вас ото всех потребуются показания. Я не буду стоять над душой, но верю, что каждый из вас расскажет только правду: что условия на рабочем месте у нас всегда идеальны, коллектив друг в друге души не чает, а любой работник, ощутив первые признаки недомогания, имеет полное право тут же отпроситься с работы. До тех пор настоятельно рекомендую кабинет не покидать. Сидим мирно и ждём полицию!       — Это что, господин директор, нам тут так и торчать… С ним? — Анай кивнул головой в сторону Комии. Поток крови уже практически прекратился — лишь под упавшей на левый бок головой натекла небольшая тёмная лужа. Быстро оглядев стол, Юкиппи вдруг одной лапой поднял любимую вазу директора Тона, другой сгрёб широкую тканевую салфетку, на которой та привычно стояла. Водрузив вазу назад, пёс подошёл к трупу и накинул салфетку тому на морду, после чего вернулся к ожидавшим офисным зверям.       — Думаю, так нам всем будет спокойнее, — произнёс сиба-ину своим низким бархатным голосом, действительно внушающим спокойствие. — Господин директор, Вы можете дать мне слово?       — Конечно, — рыкнул директор Тон, исподлобья глядя на пса, — я уже закончил.       — Спасибо, — вежливо кивнул головой Юкиппи. — Для начала, я хотел бы запоздало принести вам всем наши искренние соболезнования. Компания — это всё равно что семья, и вы потеряли одного из её членов, а это всегда горько. Я уверен, что покойный был ценным работником и незаменимым другом, и пережить эту утрату будет непросто для всех, кто его знал.       В наступившей тишине раздался тонкий болезненный смешок.       — Да его весь офис терпеть не мог, — пискнула Фэнэко, вновь запуская коготки свободной лапы в шкуру ладони. Рэцуко хотела было её одёрнуть, но поняла, что с подругой сейчас лучше не контактировать — та оскалилась и мелко тряслась. Даже Цунода, уже, видно, закончившая со своей истерикой, выглядела в тот момент лучше.       — Не слушайте девочку, у неё шок, — директор Тон выдавил из себя невероятно жуткую улыбку, которая, видимо, таковой не планировалась. — Конечно, мы все любили Комию! Знаете, у него в августе день… Должен был быть день рождения, и я хотел от лица всего офиса подарить ему абонемент в элитный гольф-клуб на двух персон! Комия так любил гольф…       Голос директора Тона дрогнул — не понять даже, искренне или притворно. За годы работы Рэцуко уже успела узнать своего начальника как с негативной, так и с неожиданно хорошей стороны, а потому не решилась бы угадывать, какой из вариантов был правильным. Комия всегда ходил за директором Тоном «хвостиком», потакал его грубым выходкам и нахваливал каждое решение, словно хряк был даром небес и финансовым гением в одном лице — но какими были их отношения в действительности? Насколько директор Тон верил в искренность комплиментов Комии, а сам Комия — в то, что рано или поздно его лизоблюдство окупится?       «Директор Тон просто купил этот абонемент для себя, а Комию хотел взять с собой, чтобы было на кого спихнуть таскание клюшек… Или чтобы не чувствовать себя слишком одиноко.»       — Уверен, он бы высоко оценил подарок, — Юкиппи мастерски игнорировал напряжение, возникшее в кабинете; тёплая улыбка, уже даже не казавшаяся Рэцуко оскалом, не покидала морды пса. — Но я, увы, должен буду Вас прервать. Видите ли, моя напарница и я всё ещё официально не представились.       «Малдер и Скалли» сделали шаг вперёд и синхронно согнули спины в полупоклоне.       — Меня зовут Юкиппи, а мою прекрасную спутницу — Май Мелоди. Мы прибыли в Токио по запросу руководства компании «Карьер Мэн», прямиком из королевства Мэриленд — и, думаю, можно не объяснять, какими уникальными представителями силовых структур известна наша родина. Май Мелоди и я — боевые маги, прошедшие спецподготовку. Мы были вызваны для устранения выявленной в компании магической угрозы второго уровня.       В толпе офисных служащих прозвучал вздох — кажется, от Цубонэ или Масасиро. Директор Тон скривил рыло, будто его заставили лизнуть лимон. Оками нервно сглотнул, а Анай приоткрыл пасть в лёгком шоке. Рэцуко перевела взгляд с Фэнэко, всё такой же напряжённой, на Хайду — ей показалось, что в его глазах мелькнул странный огонёк, пусть и только лишь на мгновение.       — Это как? Что это значит? Почему у нас магическая угроза? — посыпались вопросы одновременно и от директора Тона, и от Аная, что было довольно неожиданно. Начальник, впрочем, так выразительно зыркнул на молодого барсука, что тот прикусил язык и больше в разговор не вмешивался.       — Это значит, что в документообороте компании нашлись указания на то, что через неё была совершена купля-продажа магических артефактов, не санкционированная правительством королевства Мэриленд. Само по себе это не преступление, конечно, но у королевства в данный момент монополия на изготовление и распространение магического оружия, и потенциальное приобретение артефактов, пособий либо субстанций магического характера должно расследоваться представителями королевства во избежание политического конфликта. Больше я ничего про наше задание сказать на могу, это конфиденциальная информация. Нашей изначальной задачей было опросить работников бухгалтерии и просмотреть кое-какие документы за последний год, но…       Юкиппи замолчал, и напряжение в офисе достигло критической отметки — Рэцуко могла его слышать, словно низкое гудение натянутой струны. «Го-го-го-го», пела струна, и что-то вот-вот должно было случиться — как будто и так всё не было предельно плохо.       — Давайте уже, раз начали! Говорите! — прорычал директор Тон. Пот лил с его морды ручьями, в подмышках белой рубашки виднелись мокрые пятна. Жара в офисе стояла такая, что Рэцуко уже едва держалась на ногах.       «Попить бы отпустили…»       — Я хотел сказать, что наше расследование придётся отложить вследствие куда более серьёзной ситуации, — заговорил, наконец, помрачневший Юкиппи. — И я прошу у вас воспринять мои следующие слова спокойно, без лишней паники, поспешных выводов и необдуманных решений.       Пёс набрал в лёгкие побольше воздуха. Весь офис замер, словно ожидая вердикта судьи в затянувшемся судебном процессе.       — Мне очень жаль, но у меня есть веские причины подозревать, что смерть вашего коллеги имела насильственный характер.