Агентство душ «Camellia»

«Помнишь плащ голубой, Фонари и лужи? Как играли с тобой Мы в жену и мужа.» Марина Цветаева.

Торговый центр людьми кишит, пёстрыми рекламами и громкими вывесками в свои глубины зазывает. Это место — истинная услада для любого человека. Некоторые смертные все свои кровные выходные и деньги потратить готовы на бесцельное брожение между прилавками. Лиза врать не будет — это заманчивое детище. Глазами она витрину со сладостями осматривает, да времени и настроения нет тешить себя угощениями. За демоном едва успевает, проклиная высокий рост мужчины и ноги, гудящие от целого дня на работе. Высшим существам покой нужен тоже. Для восстановления сил и энергии духовной. Спасение клиентов — дорогое дело, которое осушает весь магический исток, оставляя творение божеств пустым сосудом волочиться домой. — Где-то здесь, — себе под нос бубнит Левин, осматривая зону отдыха. Он частенько в свободное время прогуливался среди живых, желая в самом настоящем свете изучить их повадки и приметить новые способы психологического воздействия. Знал каждое место человеческого отдыха, чего нельзя сказать про ангела, летавшего в облаках на протяжении всего пути. Сомнения по-прежнему сидели глубоко внутри, стараясь говором тревожным часы минувшие вспять повернуть. — Идём, петля в кинотеатре находится. — Более удобное место придумать нельзя было? — женщина уставшая глаза закатывает к потолку и небрежным взмахом руки ниспадающий локон поправляет. Они проделали такой большой путь — целые сутки на земле провели, чтобы ещё добрых два часа дорогу назад искать. — Не ворчи, тебе это не к лицу, — на колкие замечания Максима реагировать уже не хочется. Петрова знает — недолго ей терпеть эти выходки осталось. Грустно немного. Но нет иного исхода. Ангел признаться окружающим боится в истине тревожной — бес её во снах преследует. Каждую ночь находит образ знакомый, вынуждая заживо сгорать от чувства вины и греха совершенного. В пучинах собственного сознания Левин кажется другим: нежным и тёплым, обволакивает он душу сокровенную робеющей улыбкой и голосом несвязным. Шепчет что-то, по волосам рыжим поглаживает. С ним спокойно. С ним хорошо. Ангелам сны просто так не приходят. Что-то донести видения эти стараются, но Елизавета боится отчаянно. Не может и не хочет правду знать, страшась в пропасть между раем и адом упасть без возможности назад вернуться. «Кошмары» приятные пройдут. Надобно только напарника поскорее сменить. Билеты Левин опять покупает на денежный лимит, выданный ему начальством, и пропускает свою спутницу вперёд. Не противится он, горько усмехается лишь. Какое чудо должно произойти, чтобы бестия медная своё решение поменяла? Впрочем, не верит демон сказочным мотивам. Расставание впереди нещадно ждёт. Избегая шанса на глаза людские попасться, два чужеземца находят нужную стенку в полумраке кинозала и проходят сквозь неё. Легко. Быстро. Больно. Елизавета жмурится отчаянно, прижимаясь холодными пальцами к пульсирующим вискам. Перемещение в пространстве она всегда дурно переносила, да силы небесные не успели ещё придумать лучшего способа возвращения в агентство. Сцена Земного владения сменяется блеском ясного солнечного света. Их встречает просторное офисное помещение, обустроенное в людских традициях: интерактивная доска, увешанная строкой спасённых или обречённых клиентов, и два одинаковых столика. Лиза своё рабочее место в порядке держала — чистая и непоколебимая поверхность. Лишь фантики от батончиков шоколадных нелепо притаились в пенале. А Левин хаосу предпочтение отдавал: папки, разбросанные в сумбурном мотиве, недопитая чашка «Эрл Грея» и кожаная куртка, висевшая на спинке белого кресла. Лиза скучать будет. Несмотря на всю небрежность, Максим никогда не позволял себе пересекать границу дозволенного. Чётко дистанцию соблюдал и свою чертовщину на стороне ангела творить не смел. — Опять мигрень после телепортации? — заметив робкую растерянность женщины, демон в бок голову склонил и взгляд расформированный поймать попытался. — Все нормально, пойдём к императрице, — Лиза шаг ускоряет и покидает родные стены быстро. Летит куда-то вдаль на крыльях фантомных, не замечая на пути своём крутые повороты. Назад не смотрит. Боится робость свою перед госпожой света обнажить. Коридоры здешние пустуют обычно — все ангелы и бесы, находящиеся под опекой главы агентства, трудятся изо дня в день не покладая рук. Изредка встретить можно души молодые, которые разбрелись по всем углам здания. Совсем юные демоны в ноутбуки лица спрятали, изучая записи своих наставников, а начинающие проводники света обросли стопками книг по психологии. Улыбка невольно на лицо просится. Лиза не первый год с Максимом в этом котле варится, да привыкнуть до сих пор не смогла. Люди грехи творят ежечасно, не хватает спасителей святых на каждого смертного. У многих нервы сдают — уходят молоденькие в небытие, отрекаясь от шанса переродиться. Нужная дверь позолоченными ставнями обрамлена, трепет под рёбрами вызывает и заставляет нервно пальцы сжать. Левин стучится костяшками онемевшими, внутривенно надеясь, что госпожа их откажет в приёме своим «детям». Почему он переживает так? Сдалась эта рыжая бестия ему? «Без неё не так всё будет. Проще в ад спуститься, чем в компании другого работать.» — Входите. Голос высокий из пучин мыслей вытаскивает, подзывая демона двери открыть и в сторону отойти. Петрова это всё придумала, пусть сама и объясняется. Ангел залетает в кабинет, взглядом встречает копну длинных волос, и едва равновесие в ногах удерживает. Энергия в личном кабинете её Святейшества необъятной была: каждый уголок здешний пропитан нежным бархатом тепла и могущества. Точно провидица великая одним взглядом могла сердце из груди неспокойной вырвать. — Вера, здравствуй, — женщина спиной к своим подчинённым стояла, в руках перебирая страницы толстой книги. В этом вся она была. Занятая до изнеможения. Многие божества представить себе боялись, как императрица поднебесья с ума не сошла от обилия обязанностей. Уследить надо за целой армией ангелов и демонов, глазами ясными поглядывать на людишек и оберегать свечением своим мир беспечный. Но Вера не жаловалась. Она любила каждую душу, которая искренне желала карму очистить и заново ступить на Землю. Повернулась дама лихо лицом к пришедшим, улыбнулась мягко и оставила архивные записи на столе. — Вы удивительно быстро справились, я поражена, — женщина опускается в большое кресло, расправляя осторожным жестом подол длинной чёрной мантии. Знала она прекрасно, для чего эти безумцы пожаловали сюда. Императрица знала всё и даже больше. Её око заглядывать в будущее могло, только не любила Вера зря судьбу тревожить. Время должно своим чередом идти. Нельзя менять течение обстоятельств, однако корректировать их никто не запрещал. — Спасибо за похвалу, но мы по делу, — Левин тянуть не хотел больше. Сердце его сжимается неприятно, вынуждая на лицо маску грубости натягивать опять. Защищается. Не пускает чуткое влияние императрицы в своё нутро. — Мы хотим изменение команды, — в лоб произносит ангел, серые глаза свои устремив на божественный лик. От ожидания неприятного всё внутри сжимается, скручивается и комом в горле застревает. Вера молчаливо взирает, взглядом пронзительным касается самых сокровенных уголков сознания. Ей способности не нужны, чтобы истинную причину проблемы понять. Судьбой конфликт этот предначертан. Осязаемое напряжение границей связывает двух стоящих перед ней. Императрица видела то, что другим невозможно было понять. Тонкая алая нить фантомным узором переплетает кисти ангела и демона. Их сдерживает рядышком упрямо. Души, отвязаться желающие, прожили вместе жизнь свою прошлую. Провели «горе и радость» совместной участью. Да не помнят они ничего, лишь догадываться могут. Вера улыбается уголком багряных уст и осторожно покидает трон. Спускается ниже неспешно, улавливая энергию взволнованного демона. Он негласно умоляет её, сам того не осознавая:«Не отпускай ангела от меня. Не дай ей улететь» — Тебя что-то пугает, Лиза? — медная бестия вздрагивает резко и забавно хмурит брови от удивления. «Нет. Нет. Нет. Не лезь ко мне.» Про кошмары названная мать не должна знать. Боится Петрова, что карму свою загубит этой необъяснимой тягой к напарнику. Ей немножко осталось прослужить здесь, дабы добиться перерождения и шанс второй заслужить. Ангел жить хочет. Вновь вернуться в объятия реальности людской, окунуться в эти страсти и покинуть пределы бесконечных испытаний. Пусть горе будет, пусть боль и страдания проявят себя во всей красе — только бы не вечная пустота на том берегу жизни. — Нет, — голос дрогнул предательски, заставляя Максима заинтересованно приблизиться к разговору. Он и сам отчуждение соперницы заметил, да не решился вопросами бестию закидывать. Что толку, если этот упрямый ангелок не расскажет ничего? — А ты, Левин? Хочешь другого напарника? — мантия по мрамору шуршит яростно, сердце замёрзшее заставляя стучать всё быстрее и громче в клетке золотой. Демон плечами пожимает, игнорируя взгляд умоляющих, серых глаз. — Я же не могу Елизавету к себе насильно привязать. «Ты это уже сделал. Не знаешь только.» — И бегать за каким-то ангелом я не собираюсь, — горечь умело за равнодушием скрывает. Одна лишь императрица истину восвояси улавливает. Обидно. Неприятно. И больно почему-то. Вера знает — бегать он будет, но чуть позже. Женщина усмехается мыслям своим, театрально вздыхает и возвращается на первоначальное место. Подхватывает книгу, от изучения которой её отвлекли невольно, опуская карие очи в пучину страниц. — В таком случае, не вижу никаких причин разъединять ваш тандем. Вы будете продолжать работать вместе. Петрова от шока отходит стремительно, всем телом вперёд подрывается и возмущением обжигает жарко: — Но, госпожа, как же можно, — императрица руку вверх возносит, одним жестом останавливая пылающую речь подопечной. Не любит она, когда ей не доверяют. Её решения всегда верными были. Не ошибается в своих стремлениях она. — Можете идти, отдохните, а потом получите новое задание. Макс первым уходит. Обиделся. Не дожидается в привычной манере своего ангела, стараясь поскорее вернуться в их кабинет и допить чёртов чай. Лиза взгляд разочарованный напоследок бросает и спешит покинуть помещение вслед за бесом. Забавные они. Вера вздыхает тяжко, руками упираясь в лоб — тяжело в одиночестве ношу великую нести, но доверить кому-то судьбы своих подопечных она не могла. Ей одной вести души по путеводным нитям можно. Пальцы, увешанные громоздкими перстнями, осторожно открывают обложку архивного документа и страницу нужную находят. Главу, посвящённую жизни Левина и Петровой. Горе-дети её свои сердца соединили, клеймом света опечатывая их историю под одним разделом книги жизни. Не отделаешься теперь. Голову долго ломать можно:«Как такие разные энергии Вселенной попали в купол любви? Как вместе жизнь прожили?». Но императрица вопросов не задаёт, знает на опыте бесконечного существования, насколько реальность земная противоречит божественным принципам. Люди влюбляются отчаянно, серенады посвящают и с ума сходят от окрыляющих чувств. В эйфории этакой дела нет никакого до разногласий трагичных: — Ты снова принесла домой котёнка? — Левин, вернувшийся с работы в дом родной, брови полуседые к потолку поднимает. Смотрит изумлённо на картину открывшуюся, удивляясь каждый раз как в первый. Его жена, чье сердце не пропускало мимо бездомных животных, сидела за ноутбуком и трепетно рыжего кота за ухом поглаживала. Пушистое создание от удовольствия мурчанием заливалось, да внимания требовало тихим писком. Милое детище. Лиза выглядывает из-за занавеса густых кудрей и очки снимает рукой свободной. Глаза серые красные-красные от усталости. Наверняка, весь день над новой книгой своей работала, даже про пакеты из магазина позабыла — те встретили Максима на кухне, сразу давая понять, откуда любовь его нашла новую живность. С места виновато поднимаясь, женщина улыбается смущённо и котёнка выпускает из своих объятий. — Она здесь ненадолго, я найду этой красавице хорошую семью, — от волос огненных пахнет уютом и кардамоном. Очарование пёстрое охватывает грудь трепетом неоспоримым. Елизавета лисой хитрой прижимается к Максиму, задобрить пытается и сбить с настроя недоброжелательного. Мужчина вздыхает тяжко и мягко за талию приобнимает. Губами тонкими целует макушку медную, забывая обо всех негодованиях. Он таял, снегáм подобный. Усталость рабочая на второй план уходила, уступая командование ребяческому восторгу — наконец-то Левин домой вернулся. Пришёл с головой покорной в плен желанной женщины. — Если хочешь, можем оставить её себе, — тихо шепчет сквозь призму умиротворения Макс, в руках своих укачивая не менее уставшую даму. Лиза с годами лишь краше становилась. Была всё той же девушкой, чей огонёк в глазах покорил его несколько лет назад. Творила искусство на страницах собственных книг, вечерами промерзлыми читая мужу своему сокровенные отрывки. Сумбурной была, озорной и чуткой. Богу молилась ежедневно, а он не понимал. Не верил в Господа, но ей — безоговорочно. — Ты серьёзно? — глаза бездонные ярко вверх взирают, не верят счастью своему и подвоха со стороны ожидают. — Конечно, только придумай ей хорошее имя, не связанное с Богом. Смеётся бестия рыжая. Довольна она собой. Губами вишнёвыми нежно в переносицу целует и на колени к новоиспечённому питомцу опускается. А Максим и рад. Счастье ангела земного — его счастье. Хлопок. Книга закрывается громогласно, оставляя императрицу света в задумчивости пылать. Не позволит ей совесть такую историю загубить. Нельзя Петровой и Левину берега любви их общей покидать. Нити красные сохранить необходимо — Вера обещание себе дала. Женщина на место ставит записи архивные да в голове прокручивать продолжает прочитанный отрывок чужого прошлого. Смущение лёгкое охватывает с ног до головы — некрасиво интимные мгновения подопечных уличать, только иначе не могла Вера поступить. Слишком мало информации. Ангел медный и бес упрямый на контакт не шли, отрекались и стремились свои чувства блокировать небрежно. За долгие годы правления она многие жизни повидать успела, изучила случаи всякие и приноровилась к помощи благой. Этот случай — из ряда вон выходящий. Серпантин на дороге ровной, вводящий в ступор мимолетный. Всё гениальное просто. И госпожа великая не оставит детей своих без материнского подзатыльника.