Во имя любви(Любовь)Книга I

      —Мадмуазель, мы точно подберём для вас что-то сногшибательное!       Франсуаза видела, как Пьер ухмыляется, прикрываясь газетой, словно думая, что она его не видит. Но она видит, конечно. Наглый скептицизм.       Её появление в ателье Дома Диор вызывает бурю восторга. Не то чтобы она постоянная клиентка, нет. Но её произведения держатся в топе самых читаемых книг уже год. Слава обязывает самую популярную читательницу… купить платье у самого популярного французского модельера.       Пьер знает: плевать ей на платье, ей просто нравится, что вокруг неё будут бегать модистки, что-то там прикладывать, измерять… какие-то кусочки ткани… Наливать шампанское. Кики была безразлична слава, но ей нравились привилегии, которые она давала. Дети не понимают цены денег, но любят игрушки.       «О, дайте мне все игрушки в этом магазине нарядов для кукол!»       —Я здесь полдня сидеть не буду, — Пьер скорчил ей недовольную гримасу, которую она поймала в отражении большого зеркала впереди. Он подозревает, что она делает это назло. Тянет время, зная его нетерпеливость. Зная, что его раздражают эти женские сборы.       —Ладно, тогда скажи, как тебе это? — Франсуаза повернулась к нему, демонстрируя атласное бледно-зелёное платье-футляр, доходящее ей до середины икры. Открытые плечи неуютно поёживались, словно ей было холодно. Плотная ткань обтягивала хрупкую фигуру словно капкан. Пьер сделал вид, что задумался.       —Ты и пары шагов в нём не сделаешь. Юбка по швам пойдёт.       Девушка демонстративно прошлась по комнате, встав на мысочки. Пьер подумал, что ей полезно носить узкие юбки, словно специально созданные удерживать женские бедра в коконе, не позволяя в шаге раздвигать ноги на ширину плеч.       —Вам так идёт! Словно весенний стебелёк! — воскликнула модистка в умилении. — Только юные девушки могут позволить себе носить такие оттенки!       —Пьер, ты платишь, поэтому ты и решай — брать или нет! — она упёрлась рукой в бок.       —Никак не пойму… — он задумался. — Похожа ты на яблочную пастилу или ещё на что-то…       Работница Диора смутилась, а Франсуаза улыбнулась, будто он сказал ей самый большой комплимент. Пьер отложил газету, подошёл к подруге и тихо произнёс возле самого уха:       —Какая разница, если мы всё равно собираемся его порвать…       На светлой коже выступил лёгкий румянец. Франсуаза посмотрела на Пьера, потом на модистку и произнесла, глубоко вздохнув:       —И… сколько оно стоит?       Ответ они не успели получить, потому что в помещение зашёл, радушно улыбаясь, сам господин Диор.       —Мадмуазель Саган! Я счастлив видеть вас в стенах… — он слегка запнулся, словно ему не понравилась конструкция фразы. — У нас в гостях!       Вот он, великий Кристиан Диор! Совсем не великий на вид. Полноватый, лысоватый господин в аккуратном костюме. Нет, это не разочарование… но как человек с такой посредственной внешностью умудряется создавать такую красивую одежду? Пьер, впрочем, не собирается гадать об этом — Диор ему интересен, потому что известен, любим и талантлив при всех прочих «как» и «но».       Франсуаза протягивает руку для рукопожатия, но маэстро деликатно целует её и становится в глазах девушки совершенно обворожительным. Диор — джентельмен, новатор с душой застенчивого консерватора, который сам смущается своей популярности.       —Это мой друг, Пьер Берже, — представляет его Франсуаза.       В глазах Диора вспыхивает любопытство.       —Вы Берже? Компаньон Бернара Бюффе?       Пьер Берже — друг и партнёр Бернара Бюффе — самого популярного парижского художника, и он же друг Франсуазы Саган — самой популярной парижской писательницы. И что-то ему подсказывает… теперь ещё и хороший знакомый Кристиана Диора — самого популярного парижского кутюрье.       —Месье Диор, Пьер говорит, что в этом платье я напоминаю ему яблочную пастилу! — вздыхает Франсуаза.       Пьер бросает в сторону подруги убийственный взгляд. Ну, вот уж Диору точно не стоило слышать такого сравнения!       —Я не это имел в виду… Франсуаза!       Маэстро не обижен. Напротив, он даже повеселился.       —Хм… пастила… интересное сравнение! Обожаю пастилу!       Несомненно, господин Диор любит пить с пастилой чай — из мейсенского фарфора, сидя в мягком кресле у себя дома, перед камином, в одиночестве, обдумывая очередную коллекцию. Пьер слышал, что тот богат, нелюдим и застенчив и редко принимает гостей.       —Что бы вам хотелось, мадмуазель? Какое у вас настроение?       Взгляд Франсуазы становится рассеянным и задумчивым.       —Я бы хотела платье, в котором чувствовала бы себя самой собой. Легко. Просто. Естественно. Чтобы его… легко можно было снять…       Все присутствующие обмениваются понимающими улыбками. Все, кроме Пьера. Он резко оборачивается назад. Ему показалось, что за дверью кто-то притаился и подслушивает их разговор. У него просто нюх на такие вещи…       —Давайте я пришлю к вам моего ассистента. Очень толковый молодой человек, я думаю, вы будете говорить с ним на одном языке. — Диор смотрит на Франсуазу. — Мне кажется, его идеи могут быть вам близки.       Пьер посмотрел на часы.       —А это надолго? У меня ещё есть дела.       Франсуаза бросила на него взгляд, в котором читалось: «Ещё слово — и я расскажу господину Диору, что я вынуждена покупать себе платье, потому что господин Берже в клочья разорвал моё. Зубами. И съел. Пусть знает о тебе эти детали!»       —Думаю, это не займёт много времени. — Диор точно так же смотрит на часы. — Позвольте пока угостить вас кофе?       —Только не с пастилой, — улыбается Пьер.       Диор смеётся, отдавая дань этой шутке. Он указывает рукой на соседнюю дверь, пропуская его вперёд. У них есть час на знакомство, потому что Франсуаза, конечно же, даст им это время.       «Всегда используй возможность… использовать. Ты — меня. Я — тебя».       —Неужели эта та самая Франсуаза Саган? И как она тебе?       —Некрасивая. Но в ней есть какая-то изюминка. Мне интересно поговорить с ней…       —Не в этот раз, Лулу. Я лучше потом тебе всё расскажу.       —Почему когда дело доходит до знакомства с кем-то интересным, ты говоришь «я потом тебе всё расскажу?» Тебя совсем не интересует мое мнение?       —Конечно, интересует, солнышко!       Он вошёл в комнату тихо, даже половицы не скрипнули. И произнёс «добрый день, мадемуазель».       Франсуаза обернулась и увидела за своей спиной молодого человека. Высокий, изящно сложённый, одетый в чёрный костюм, застёгнутый на все пуговицы. Волосы убраны назад, открывая немного угловатое лицо, большую часть которого занимали крупные очки. Он словно что-то прятал за ними.        —Здравствуйте! — Франсуаза протянула ему руку и он осторожно пожал её.       —Ив… — он как будто хотел прибавить к этому что-то ещё, но передумал. — Господин Диор меня прислал к вам, чтобы мы могли выбрать.       Он очарователен. Очень деликатный, воспитанный. Внимательный. Он внушает доверие. Франсуаза забывает о том, что платье — просто каприз. Теперь ей действительно интересно.       —Знаете, я ваш большой поклонник, — молодой человек смущённо отводит глаза. — Я читал все ваши произведения.       —Правда? Как приятно!       —Мне очень близки ваши герои… — он тихо обращается к модистке с просьбой принести несколько моделей.       Она по-настоящему удивлена. Обычно её персонажи вызывают скорее возмущение.        Ив достаёт чёрную папку и раскладывает перед Франсуазой рисунки.       —Мне хочется сунуть руки в карманы когда я иду… — она засмеялась. — Чтобы туда можно было положить пачку сигарет. Чтобы я была в нём самой собой.       Ив некоторое время размышляет, а потом достаёт неизвестно откуда карандаш и рисует прямо на плотном листе бумаги эскиз. Она с любопытством наблюдает за ним.       —Мы можем пошить платье на заказ. Специально для вас.       Он совсем не похож на Кристиана Диора. Франсуаза сразу понимает это. Словно они только что вышли за невидимую черту. Другой язык. Другое мышление. Это удивительно, как можно так долго говорить об одежде. Просто невероятно…       —Приятно было познакомиться с вами! — Франсуаза встаёт и берёт свою сумочку. — Пьер сойдёт с ума, если я задержусь ещё хоть на минуту!       Ив улыбается:       —Я понимаю. Мужчины нетерпеливы. Но вашему мужу понравится, я уверен.       Она удивленно вскидывает брови, а потом смеётся:       —Мужу? Да не дай Бог! Это мой друг.       Если он её большой поклонник, то должен знать, что она не замужем. Тем более, он обратился к ней мадемуазель!       —Будущему мужу в таком случае! — Ив смеётся.       Она выбрала модель. Самая дорогая ткань и отделка. Индивидуальный заказ.       —Простите, как ваше имя, напомните?       —Ив Донат Матье Сен-Лоран… — он слегка краснеет. — Но можете обращаться ко мне просто Ив. Так проще запомнить.       —Я не забуду! А счёт вышлите на имя… Пьера Берже… — хитро улыбается Франсуаза, оставляя адрес.       Пьер ждёт в машине. Он курит и читает газету. Тёмные очки придают ему самоуверенный и даже наглый вид. Франсуаза выдёргивает из его рук газету.       —Ты что, так ничего и не купила?!       —Ты познакомился с Кристианом Диором и ещё недоволен? Считай, мы ради этого были здесь… А я познакомилась с его очаровательным молодым ассистентом! И заказала у него платье. Боже, да я бы заказала у него всё что угодно!       Она садится рядом и напоследок бросает взгляд на окна второго этажа. Её новый знакомый смотрит на них через занавеску. Ей хочется махнуть рукой, но Пьер дёргает её, усаживая на сиденье и заводит мотор.       Ему неинтересно слушать её рассказ о выборе платья. Он думает о предстоящей встречи с Диором. Они выяснили, что практически соседи в Провансе, где в прошлом месяце они с Бернаром приобрели дом.       —Он очень интересный человек! Скромный, но остроумный…       —Да, и мне кажется очень талантливый для своих юных лет…       —Юных лет? — Пьер посмотрел на подругу. — Ах, ты всё про того мальчика…       —С тобой никуда невозможно пойти, ты везде видишь деловые связи! Это ужасно! — она фыркнула и сползла на сиденье машины так, что юбка её задралась почти до бёдер, открывая чулки, но она и не подумала её одернуть.       Пьер ничего не ответил, но когда они затормозили на ближайшем светофоре, резко дёрнул плотную ткань вниз.       —Меня могут оштрафовать, решив, что я везу женщину лёгкого поведения.       Они молчат некоторое время, Франсуаза задумчиво теребит ремешок сумочки, иногда хмурится. Пьер бросает в её сторону подозрительные взгляды.       Они снова несколько минут ехали в тишине, пока Франсуаза неожиданно не воскликнула:       —Давай поженимся.       От неожиданности он едва не въехал в фонарный столб. Затормозив, обескураженно уставился на девушку. Она ведь не могла предлагать это всерьёз? Франсуаза менее всего ассоциировалась у него со словом «брак» и «замужество». Очередная безумная идея?       —Мне ведь уже давно исполнилось восемнадцать… — она улыбнулась. — Что тут такого? Ничего не изменится. Мы всё равно ведь почти что живём вместе.       —Ты с ума сошла… — он в изумлении уставился на неё, понимая, что она не шутит. — Кики, вы там что, с этим ассистентом, напились?       —Это из-за Бернара, да? Дело в Бернаре? Ничего не изменится. Ты будешь по-прежнему жить с ним. Или с любым другим мужчиной, я не буду против.       Пьер уставился на неё, такую спокойную, рассуждающую совсем взрослым, будничным тоном. И ответил точно таким же:       —Нет, не в Бернаре. Я тебя не люблю. Это невозможно.       —А кто сейчас женится по любви? Кому это надо? Мы ведь друзья.       У неё на всё есть ответ!       —Выброси из головы эти глупости, Кики… — он положил руку ей на колено и погладил. — Ты выйдешь замуж за кого-нибудь другого, если захочешь. Я в принципе никогда не женюсь на женщине. Это абсурд.       Она смотрела ему прямо в глаза, внимательно, испытующе. Невозможно было догадаться, о чём она думала. А потом неожиданно откинулась на сиденье и легко произнесла:       —Тогда поехали в ресторан!       Они не возвращались к этому разговору. Франсуаза снова вела себя, как обычно: веселилась, пила, шутила. Флиртовала. Иногда Пьеру казалось, что в голове у неё не может удержаться ни одной мысли, она словно торнадо, который поднимает в воздух всё, что попадается ему на пути, образовывая воронку из воздуха. Ветер стихает, и вот на земле остаётся лишь груда поломанного мусора.       С её появлением дела у них идут лучше. У Саган много знакомых, которых она с легкостью «передаривает» им. Бизнесмены, банкиры, актёры, певцы… модельеры. Правда в том, что никем из них она не интересуется по-настоящему.       Жениться? Ей? Да зачем, Господи? Брак это совсем не весело.       Пьеру кажется, что когда он с ней, то все дела останавливаются. Он теряет кучу времени… и вместе с тем всё получается как-то само собой. Он с удивлением ловит себя на том, что уже воспринимает её как часть их с Бернаром жизни. Какая это часть?       Пьер уехал из ресторана раньше других. Ему показалось, она даже не заметила, как он уходил. Танцевала с кем-то.        Бернара нет дома. Он понятия не имеет, где тот. Наверное, их отношения кажутся дикими. Они словно ведут две параллельные жизни. Бернар уходит, когда ему хочется, и возвращается, когда ему вздумается. А он… ждёт его? Уже нет. Пьер замер посреди комнаты от этого открытия. Он не ждёт Бернара. Да, он знает, что тот вернётся. Но ему безразлично будет ли это сегодня, завтра или через неделю. Молодой человек сел за стол, схватил листок бумаги и стал быстро писать. Закончив, оставил его лежать на столе и отправился спать.       Утром по почте пришёл счёт из ателье. Увидев сумму, Пьер сначала остолбенел с открытым ртом, а потом, горя от возмущения, наплевав, что часы показывают только десять утра, сам поехал к Франсуазе.       На полпути его посетила мысль, что той может не быть дома (иногда она оставалась у кого-то из друзей). Моментально открывшая ему дверь экономка сообщила, что «мадемуазель Саган» дома, но ещё не вставала.       —Франсуаза вернулась очень поздно и просила её не беспокоить… — пролепетала девушка, машинально беря его пальто.       —Мадемуазель любит ходить по гостям среди ночи, но не любит их принимать с утра пораньше! — нарочно громко сказал он.       Франсуаза валялась в кровати с книжкой и курила. Когда он вошёл в комнату, она и ухом не повела, даже услышав притворно возмущённое:       — Франсуаза, я его не пускала, но он сам вошёл!       —Всё нормально, Жанна, иди… — она отложила книжку и сладко потянулась. — Привет! Ты куда вчера делся? Мы с ребятами тебя искали…       Пьер подошёл и сунул ей под нос чек.       —Ты с ума сошла покупать платье за такие деньги?!       Девушка взяла из его рук чек двумя пальцами и положила осторожно на тумбочку.       —Не мелочись, тебе это не идёт. Если для тебя это дорого, я сама могу заплатить…       —Да не в деньгах дело! — он нахмурился и присел. — Как ПЛАТЬЕ может стоить такие деньги? Как одежда вообще может столько стоить?       —Дом Диора — это тебе не рынок.       —Кики, это идиотизм, с твоим отношением к вещам делать такие бессмысленные покупки. Ты ведь наденешь его один раз и куда-то засунешь… — он оглядел её спальню. — Ты посмотри, какой у тебя бардак!       —Пьер, встань, пожалуйста. Ты сел на мои листы…       Он вскочил и обнаружил в углу кресла отпечатанные на машинке страницы. Учитывая разбросанную по всей комнате одежду, пепельницы с сигаретами, пустые стаканы и отрывки из новых произведений, он задался вопросом: а за что вообще получает здесь деньги Жанна?       —Может быть, ты тоже наконец соизволишь встать с кровати, когда я с тобой разговариваю?       —А может, ты не будешь указывать, что мне делать? — Франсуаза тем не менее откинула одеяло и спустила ноги на пол. На ней была мужская пижама, но даже несмотря на то, что он был зол, Пьер отметил, что она всё равно смотрится в этой одежде лучше, чем в любом из самых дорогих платьев.       В прихожей раздался звонок, и послышались голоса. Жанна разговаривала с каким-то мужчиной.       —Ты что, уже ждёшь гостей? — съязвил Пьер.       —Понятия не имею, кто это… Но он явно воспитаннее тебя, раз не вломился сюда без приглашения, — она встала, но, вместо того, чтобы начать одеваться, пересела за стол, закинула ногу на ногу и закурила очередную сигарету. — Так зачем ты пришёл? Ты не хочешь оплачивать чек? Так оставь его, я сама всё оплачу…       Пьер подошёл и взял с тумбочки счёт, сунув его в карман.       —Я пришёл, потому что ты ведёшь себя слишком нагло.       Она заулыбалась.       —И ты решил сказать мне это лично в десять утра?       —Как ты живёшь в таком бардаке? — он показал ей на комнату. — Здесь же ничего невозможно найти!       —Вот поэтому я и думаю, что мне нужно выйти замуж. Может быть, кто-то наведёт здесь порядок…       —Но этот кто-то буду не я. Кики, — он сел напротив неё. — Не знаю, как тебе пришла в голову эта безумная идея, но ты лучше сразу выкинь её куда подальше.       —Она совсем не такая безумная. В ней есть рациональное зерно. Мы втроём могли многое сделать вместе. Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, и кто мог бы обо мне позаботиться… — она запустила руку в волосы. — У меня денег больше, чем я могу потратить. Я понятия не имею что с ними делать! А ты имеешь. Я бы тебе доверила все свои дела.       —Заведи себе секретаря!       —Мы могли бы купить издательство. Ты же об этом мечтал… я бы писала…       —А я бы издавал твои книги, да? Хорошо ты всё распределила…       Франсуаза очень серьёзно посмотрела на него.       —Ты бы делал что захочешь… писал сам… Тебе не нужно было бы озадачиваться работой постоянно. Ты мог бы просто распоряжаться тем, что я заработала…       —Тратить твои деньги… — он встал. — Вот за кого ты меня считаешь, да? За альфонса? Решила, что знаешь, что мне надо? А Бернара ты в свои планы не посвятила? Где во всем этом его роль?       —Зачем ты так драматизируешь? — она закатила глаза. — Посмотри на это как на деловой союз! Будь практичнее. Тебе это выгодно. И Бернару будет выгодно. Господи, ведь ты всё равно не можешь жениться на нём!       —Ты ненормальная… — он резко развернулся и вышел из её комнаты.       —А ты что тут делаешь?       Пьер остановился прямо напротив Жака Куаре и произнёс сквозь зубы:       —У вас это семейное… люди как вещи. Надеваете один раз и выбрасываете…       —Слушай, Берже, если у тебя нет проблем, я тебе могу их устроить, — так же тихо произнёс Жак. — Ты сильно на это нарываешься.       —Ну давай, попробуй…       —Оставь в покое мою сестру. И не смей её обижать.       Он ничего не ответил. Они смотрели друг на друга и Пьер чувствовал волну глухой ненависти, от которой ему хотелось схватить Жака за горло и снова начать душить. Это он ответственен за то, что она стала такая… такая пустая… бесчувственная эгоистка!       —Пока, Жак.       —Дверь за собой закрыть не забудь, Пьер! — крикнул тот ему в спину.       Он хлопнул с такой силой, что со стены свалилось кашпо.        —А где Франсетта? Что-то давно её не видно… Не звонит, не заходит, — как-то вечером поинтересовался Бернар.       Пьер ждал этого вопроса. Они сегодня ужинали дома, вдвоём. Редкий вечер. Он чувствовал, что Бернар вспомнит про Франсуазу. Прошло почти две недели, как они не виделись. С учётом того, что до этого она ночевала у них как минимум дважды в неделю, это выглядело действительно странно.       —Не знаю… наверное, обиделась, что я ответил отказом на её предложение нам с ней пожениться, — как можно более спокойно и равнодушно ответил Пьер. — Очередная безумная идея с её стороны. Бернар сидел, опустив взгляд в тарелку. Он даже не посмотрел на него. Просто продолжал спокойно резать курицу.       —Ты не удивлён, я вижу.       —Не особенно. Честно говоря, я удивлён, что это произошло только сейчас. Думаю, чего-то такого она ждала ещё с Ниццы…       Пьер отложил приборы, отодвинул тарелку и посмотрел на него.       —Что это значит? Ты считаешь это нормальным?       —Пьер, она молодая девушка, получившая воспитание в классической буржуазной, консервативной семье. Конечно, это НОРМАЛЬНО. Она хочет замуж.       —Это бред. Она прекрасно знала с самого начала, что это невозможно! — он занервничал, потому что не встречал поддержки. Бернар всегда реагировал как-то не так. Почему? Почему он никогда его не поддерживал?       —Думаю, ей просто непонятно, почему ты можешь трахать её, но не можешь на ней жениться. Вот в чём вопрос…       Ему в лицо ударила краска. Бернар наконец-то соблаговолил посмотреть ему в глаза. Его взгляд был холодным и непроницаемым. Пьеру хотелось схватить и запустить в него тарелкой.       —Так это я виноват? Я дал ей какую-то надежду? Если это и так, то это произошло с твоей подачи! Пусть она у нас поживёт, Пьер! — передразнил он его. — Ей так одиноко! Ты был как всегда не против! Тебя всё устраивало!       —А что, может, тебе и правда жениться на ней… — Бернар откинулся на сиденье стула и прищурился. — Будешь продавать её книги. Возьмёшь ее фамилию… станешь Пьер Куаре…       Пьер вскочил, с грохотом опрокинув стул.       —Я просто поверить не могу, что ты мне сейчас говоришь всё это… — он задохнулся. — Тебя дома не было три дня! Три дня!       —Странно, что ты заметил! — Бернар тоже встал. Теперь они угрожающе стояли друг напротив друга за столом. — Знаешь, что бесит больше всего? Что ты не можешь признаться, что запал на неё, что прикидываешься возмущённым всем этим, хотя прекрасно понимаешь, почему так! Я уже давно тебя не интересую, но тебя пугает перспектива жениться на женщине, которая уже сейчас успешнее и богаче тебя, но тебе льстит, что ты можешь трахаться с ней без обязательств, прикрываясь тем, что ты гей!       —Это я виновата… Бернар, прости меня! — Франсуаза, совершенно убитая, сидела на скамейке, виновато опустив голову. — Я не хотела этого. Ужасно себя чувствую…       Бернар снова надел на нос солнцезащитные очки, прикрыв фиолетовый фингал под глазом. Он улыбнулся и ободряюще приобнял ее за хрупкие плечи. Они вдвоём сидели на площади перед Лувром. Франсуаза кормила голубей булочкой. Она отламывала маленькие кусочки и бросала по очереди: один на землю, другой клала себе в рот. Она ела хлеб только так — ей обязательно нужно было им с кем-то поделиться.       —Не бери в голову. Я сам виноват. Сказал лишнего. Я же чувствовал, что с ним что-то происходит… ещё с момента его возвращения от родителей. Он уже давно не в себе.       —И давно он пропал?       —Да не пропал он… — Бернар пожал плечами, плотнее закутался в серый шерстяной шарф, потом достал из внутреннего кармана флягу и сделал глоток. — Он у себя на квартире. Когда мы ругаемся, он всегда туда уходит. Забьётся в угол и… — он с улыбкой посмотрел на неё.- Шипит, как таракан. А ведь мы шесть лет не дрались.       —Вы что, и раньше…? Такое уже бывало? — она была потрясена.       —Ну, ты же помнишь с чего наше знакомство началось. С каталажки. И потом, первый год, как стали жить вместе, было нелегко. Он нервничал. А я ведь ещё был официально женат… И Мари нам обоим много нервов попортила. Помню, как первый раз его поцеловал сам… Знаешь как он отреагировал? — Бернар усмехнулся. — Оттолкнул меня и съездил по роже. И убежал. Потом, правда, вернулся… Ну и… как-то так.       Франсуаза смотрела под ноги, где, довольно курлыкая, собралась стайка упитанных голубей. Они собирали хлебные крошки и, уже освоившись, подобрались совсем близко. Она практически задевала их ногой. Бернар снял шляпу, помял в руках, потом снова надел. Холодно.       —Знаешь, Пьер часто говорит, что когда мы познакомились, я жил как бродяга. Что ему было просто жаль меня. И я никогда его не разубеждал. Но только… ведь это большой вопрос… кто кому был нужен. Я так жил до встречи с ним. Меня всё устраивало. И я бы и дальше мог так жить. Мне нормально было, понимаешь? А ему… ему надо верить, что в нём нуждаются. Что он может что-то изменить. Я ещё тогда поразился его этой странной потребности… — Бернар посмотрел на птиц под ногами. — Вить гнездо.       —Гнездо?       —Ну да. Мы как раз на этой почве конфликтовали много. Он себе сам придумал, что знает, как нужно мне жить. Вообразил, что я такой неприкаянный, сплю едва ли не на голых досках, могу целый день ничего не есть, рисовать. Питаюсь картофельными очистками… как он это называл… А это не от того, что у меня денег нет на еду… или на кровать… а просто я не хотел есть, понимаешь?       —Думаю, да…       —А он не понимал. Он сначала потихоньку начал какие-то вещи мне приносить… еду… незаметно так обставил всю мансарду. Мне смешно было на это смотреть. Он мог продать картину и сказать: ну вот, мы за неё получили столько-то… Тебе нужен… ну не знаю… стол! И шёл и покупал мне стол. Или одежду. Потому что я на его взгляд выглядел как клошар… ну, в чём-он прав был, конечно. Однажды, когда он приволок какой-то ковёр, я не выдержал и спросил: а когда уже ТЫ окончательно перенесёшь сюда свою задницу? Сам он долго не мог переехать. Боялся чего-то… боялся привязаться, я так думаю. Мы первый год часто ругались. Он был очень нервный… обидчивый. Вспыльчивый. Мог психануть и уйти. Ревновал к Мари. Ну, дрались иногда… да. Так, несильно, ты не подумай. Потом всё как-то устаканилось. Я понял, что ему так надо. Ему одиноко было. Он скучал по семье. Он в жизни бы в этом не признался, но это правда. Он привязан к матери был. Один раз, когда мы в очередной раз поругались из-за его самодеятельности, он так и сказал: «если тебе это всё не нравится, я прямо сейчас пойду и всё выброшу. Потому что мне оно тогда тем более не надо!» И я знал, понимаешь, что ему не надо! Когда деньги были, мы их тратили всегда вместе. Он первое время себе ничего не покупал. Ему все эти вещи ещё меньше нужны… Ему люди нужны, понимаешь. Чтобы кто-то был рядом…       Бернар замолчал и снова выпил. Порыв холодного ветра заставил поёжиться. Франсуаза вытерла слезу и прислонилась к его плечу.       —Смотри, что он мне написал… ещё до того как мы поругались…       Бернар вытащил из кармана смятый листок бумаги и протянул ей. Она развернула. Почерком Пьера было написано стихотворение. Бернару Б. Бернар был не против, Но конечно не за! И опять он уходит. Как всегда. Так куда он уходит? Хотел бы знать я ответ. Но ответ я не знаю. Это секрет. Возможно, он не вернётся, Это тревожит меня. И я думаю: вдруг обернётся И хотя бы скажет: пока! Я ведь тоже не против Если надо — иди! Но не будь ты скотиной! Предупреди! Но Бернара прощаю, Ведь это он не со зла. Он уходит, я знаю, Потому что НЕ ЗА! Франсуаза засмеялась.       —Можно я это себе перепишу?       —Конечно… — он вдруг стал серьёзным. — Я люблю, когда он пишет. Когда мы начали встречаться, он много писал. Он же работал журналистом в издательстве. У него была своя колонка, которую он вёл под псевдонимом. Думаю, годика через три он бы главным редактором стал. А потом появился я, и он постепенно всё это бросил. А я как будто стал чувствовать, что отнимаю у него время… а потом появилась ты, и он снова начал что-то пробовать.       —Кстати, я всё хотела тебя спросить… — она сложила листок и задумчиво сунула в карман пальто. — Куда ты уходишь? Я уже давно заметила эту шутку…       Мужчина вздохнул.       —Да никуда. Просто… ухожу. Чтобы побыть один. Кики… я люблю Пьера. Мне кажется, я никогда никого больше уже так не полюблю… но с ним бывает тяжело. Я ухожу не к кому-то… а просто чтобы побыть один. Без него.       —Сейчас ты без него…       —Это другое. Когда ты уходишь, и когда уходят от тебя. Когда уходит Пьер… Это неестественно… потому что он-то как раз не ищет одиночества. Он пытается уйти от одиночества. Но знаешь что… — Бернар неожиданно посмотрел на неё и она увидела совершенно потухший взгляд. — Он уйдёт от меня. Скоро. И чем больше я буду пытаться его удержать, тем быстрее это произойдёт. Я просто подумал, что если он уйдёт к тебе… это лучше.       Она покачала головой.       —Он не уйдёт ко мне.       С неба повалил снег. Франсуаза закуталась в большой шерстяной чёрный платок и посмотрела на него. Голуби разлетелись, они съели весь хлеб.       —Я тут подумала… Измена, это когда тебе нечего сказать человеку, потому что уже всё сказано другому.       Они посмотрели друг на друга. Девушка взяла холодную руку Бернара своей ладонью в кожаной перчатке и сжала.       —Иди к нему сейчас. Не жди. Сделай первый шаг. И люби сколько можешь.       Он обнял её и поцеловал в лоб. Потом сунул в карман уже пустую фляжку, встал со скамейки.       —Я всегда иду первый.