пачка винстона

      Руслан не помнит, как они с Даней оказались дома. Но помнит все, что было после. – Ты же понимаешь, что нам нужно поговорить? – невзначай кидает Руслан спустя несколько минут молчания, – ты же не думаешь, что я тебя простил? – Нет, – резко отвечает Кашин. Конечно он не думает, но верит, что все может быть так просто. Затем наступает ещё недолгая и более неловкая пауза, которую парни проводят в тишине. – Ну вот и все, – слегка разочарованно выдает Руслан. Он самую малость обижен на Даню за то, что тот по-прежнему ничего не делает. – Не все, – выбивает из мыслей Руслана Кашин, – нет, это точно не все, – он категорически против заканчивать все так и сдаваться. Если начал, то топи до конца, – прости меня, а? – он поднимается с кровати, на которой они до этого неловко сидели бок о бок, и заглядывает в шоколадные глаза напротив, – прости, правда, – он хлопает ресничками невинно, принимая облик самого безобидного парня, но не дожидается ответа, тогда продолжает, – знаешь, я не хотел, честно. Ты можешь не верить мне, – он произносит это подобно скороговорке, осторожно хватая чужое запястье в свое, по-прежнему глядя только в глаза смущенно парня, – но я говорю правду, правда, – Кашин начинает нервничать сильнее, когда после такой тирады не получает никакого ответа. А Руслан и рад бы простить уже, но хочет над Даней поиздеваться чуть-чуть. Да и сам в шоке сидит, не зная, как и реагировать на слова, что произносятся довольно искренне, – ну, Русь, прости, – он уже устало стонет, словно моля о прощении. А это «Русь», кинутое совершенно случайно, оседает где-то глубоко в груди Тушенцова, – а хочешь я их всех, бля, выловлю и.. Не знаю, огурцы им в задницу вставлю, а? – и тут Тушенцов не смог не рассмеяться, тупо улыбаясь, глядя в честные глаза напротив. И он верит. – Да заткнись ты уже, а, – беззлобно кидает Тушенцов, все так же улыбаясь собеседнику. – Это значит, что ты меня простил, да? – с надеждой и толикой счастья произносит Кашин. – Да, – так же улыбчиво выдает шатен, тут же ощущая рядом с собой приземлившегося Кашина, а после и его голову на своем плече. – Я это если что серьезно все, – тихо говорит рыжий, удобнее устраиваясь на чудом плече, – про огурец. – Да помолчи ты уже, дурачек, – Руслан смеётся пуще прежнего, со всей осторожностью хлопая парня макушке, оставляя там пальцы, начиная осторожно поглаживать. Всё-таки тактильный голод берет контроль, заставляя, как бы, невзначай касаться друг друга. Заставляя ощутить это приятное чувство, когда чужая рука касается твоей. Заставляя едва не реветь, когда ощущаешь пустоту вместо привычного тепла. – А чё у тя в школе то было? – нарушив тишину спрашивает Кашин, поднимая голову вверх, заглядывая в чужие глаза, – ты не пойми неправильно, я просто это.. Слегка переживаю, – он смущённо отводит взгляд, слишком стесняясь сказанных им слов. Не привык он к такому проявлению чувств. Да и чувств никогда как таковых не было, чтоб уж тут о заботе и волнении о ком-то говорить. – Ну, – Руслан закусывает губу, размышляя, что бы он мог сказать, – я болею просто, – решается не врать, тут же начиная смущаться, волноваться и легонько дрожать, – у меня, этот, синдром такой, – после сказанных слов сердце начинает биться в разы сильнее, а паника сама подступает к горлу. Почему-то Илье он об этом не сказал. Сказал Кашину, который натворил столько хуйни, которому доверять нельзя точно. Но не сказал Илье, который в самый трудный момент рядом оказался, который стал хорошим другом в короткий срок. И эта несправедливость набатом бьёт по голове, заставляя волноваться ещё сильнее. Он не понимает откуда эта странная взволнованность, странные мысли. Ему просто стало страшно, что он наговорил хуеты и Кашин сейчас свалит под предлогом того, что нахуй ему не нужен такой компаньон. – Эй, ты чё, – Кашин, очевидно, замечает изменившееся настроения Руслана, тут же поглаживая его по плечу, словно рефлекторно. – Да не, – Руслан отводит взгляд бегающий куда-то в сторону, не желая сейчас с Кашиным встречаться. – Да ты не переживай, че ты, – он улыбчиво хлопает парня по плечу, желая всеми силами поддержать, – мне реально похуй, – он выдает это с особой интонацией, а Руслан осторожно обратно разворачивается, вновь заглядывая в слишком честные глаза напротив, – я если чё всегда помогу, реально, – он улыбается так, мол, альфа самец и не забывает подмигнуть, делая свой вид ещё более уверенным. Тушенцов в ответ улыбается широко, а после осторожно обнимает того, словно благодаря, а Кашин в ответ того прижимает уже крепче. И вновь слабость себе позволяет. *** На районе творится кипиш неверотяных масштабов. Каждый рвет глотку каждому, чтоб занять место Кашина. Каждый проклинает каждого, корит в том, что во всем случившемся виноват. – Придурки, – резко обращается ко всем Хованский, что до этого тихо стоял в сторонке, неблядая за потавкой, – я должен встать на его замену, – выдает своим щипилявым голосом и тут же слышит кучу недовольных упрёков в свою сторону, – да тише вы, блять! Я был самым приближенным к нему. Я всегда был его правой рукой. И это именно с меня началась вся наша тусовка. За мной стоит его место, – спокойно выдает Юра, к которому обращены несколько десятков глаз. – Да схуя ли ты-то? – звучит чей-то недовольный голос из толпы. – А что? Ты предлагаешь себя на эту роль? – с явной иронией спрашивает кудрявый, выглядывая из толпы Никиту – самого чувствитльного из всей компании, – ты только на ноги вставать собираешься, какой из тебя предводитель, эмпат херов, – сразу опровергает Юра, на что Никита обиженно голову опускает и замолкает, – раз к единому выводу мы прийти не можем, значит устроим демократические выборы. – Какие? – звучит несколько голосов из толпы, на что Хованский закатывает глаза. – Забейте, – он махает рукой, – сами решим, кто встанет на этот пост, – Хованский всегда выделялся из этой толпы тем, что был слишком смышленным и умным. Это именно он всегда выстраивал стратегии и давал важные советы всей компании, – нужно сразу отсеять тех, кто точно не может пойти на эту роль. И вновь в толпе началось бурное обсуждение, перебивающее слова Юры. У того уже сил нету перекрикивать этих придурков, но вот когда он станет главой.. Тогда все будут слушать его малейший упрек. – Да помолчите вы бля! – уже ругается Хованский, замечая, что все почти сразу замолкли. Ну, это уже успех. – Давайте определимся. Кто точно не хочет вставать на это место? – спрашивает он, в надежде на хоть одну поднятую руку вверх, но увы.. Все хотят быть лидерами. Это отличительная черта всей их группировки. Если бы не она, то, возможно, дела шли бы похуже, ведь у каждого из них есть стремление стать лучшим, – ладно, – тяжело выдыхает Хованский, заходя в толпу и собственноручно уводя в другую сторону нескольких человек, что, по его мнению, не способны даже с собой справится. От прошлой толпы осталось только четыре человека – Антон. Машина просто, но ума ноль. Юлий. Хлюпенький, но довольно координированный и достаточно умный. Денис. Дурачек дурачком, но зато всегда всем поможет. Ну, и сам Хованский, соответственно. Умный, красивый, добрый, сильный и просто самый лучший на всем белом свете. – А почему это я не подхожу? – вновь слышатся возгласы из второй толпы, которые подхватывает почти каждый. – Просто потому что, – закатывает глаза Ховаский, – потому что слабы ещё слишком или, не знаю, глупы, может мало времени тут находитесь. Так что ебало завалили все разом. Выбрал этих парней я за их качества и верность, потому что они одни самых первых участников нашей группы, – тут же все замолкают, слушая Юру. Наверно, он и впрямь был бы хорошим руководителем, – сейчас каждый из вас, – он указывает на троицу парней, – должен придумать почему вас должны выбрать. Я уже говорил, но повторю, на всякий. Я самый первый участник этого объединения. Самый умный, самый красивый и самый лучший. Я всегда был тем, кто помогал Кашину. Всегда был рядом с ним, будучи его правой рукой, – произносить имя предателя Кашина было сложно, во рту, словно, оставался какой-то вязкий привкус грязи, а в глубине души это имя отзывалось болью. – Я.. – начинает вдруг Денис, – ну, я.. Не знаю.. – тушуется много, а Хованский уже корит себя за то, что все таки поддался какому-то чувству внутри и выбрал этого в кондидаты. Надежда на него, всё-таки, была, – Я не знаю, я сдаюсь, – так и не придумав ничего уходит в толпу, оставляя свою роль кандидата. Что ж, так даже лучше. – А я сильный очень, – вступает Антон, – я любому ебальник снесу, – Гродно выдает он, думая каких бы качеств ещё напихать, ведь одно только «я сильный» мало, – Я считаю, что буду лучше всех, – заключает он, а Юра поджимает губы, глядя на парня с явной усмешкой. Ну и дураков же они понабирали, – о, а ещё я руководил тогда операцией по опущению Тушенцова, – добавляет он, – по-моему, она прошла очень даже успешно, – из толпы слышатся согласные звуки, которые не предвещают ничего хорошего для Хованского. Тот думает, что эти слова подкупили толпу. – Но ты не сможешь набить ебальник Кашину, – встревает Юра. – А ты можешь? – Антон и не отрицает особо, на себе зная ярость рыжего. – Ладно, – соглашается тот, – никто из нас не может набить ебальник Кашину. Но ведь глава должен быть не только тупым качком, задумайтесь. – Ты кого эт тупым назвал? – Антон бровь выгибает, подозрительно глядя на Хову. – Тебя, – без энтузиазма выдает Юра, наконец находя свою бутылку пива, что отставил куда-то, когда только начал свое выступление. – Ну давай один на один, раз я тупой слишком, – разъяренно выдает Антон, подходя к Хованскому ближе. – Сейчас не до этого, – закатывает глаза кудрявый, – нам сейчас о другом думать надо, – но его мысли перебивает крик толпы, согласный на стычку. – Вот и решили! До нокаута. Кто кого, тот и станет главой, – кричит кто-то и это тут же подхватывают все. А Юра мысленно корит себя за такую неуклюжесть и распущенный язык. Бежать некуда. – Ладно, – выдыхает тот, делая глоток пива напоследок и оставляя его в сторону. Вероятнее всего он проебет. Да он в любом случае проебет. Столкнуться с Антоном – себе дороже. Толпа тут же рассасывается, образуя круг около двух парней. Хованский глазом моргнуть не успел, как чужая рука прилетает в подбородок. Крики парней, стоящих вокруг явно скоро услышат все, кто решился пройти мимо этих гаражей, но сейчас это никого не парит. Удар за ударом из Юры вырываются новые стоны. Удар за ударом Юра наносит по, кажется, совершенно не напряженному Антону. В конечном итоге руку вверх поднимает, бой останавливая, говоря о том, что сдается он. – Ну вот и решили, – слегка запыхавшись довольно выдает Антон, – я теперь тут главный. Юлика даже слушать никто не стал. Нахуй он никому не нужен получается. – А хотели ведь демократические.. – устало выдыхает Ховаский, опираясь одной рукой на колено, а второй хватая свою бутылку пива. Тем временам Власов уже свои законы устанавливает, которые Юра, к сожалению, не слышит. Да слушать он не особо хочет. Он знает, что случится с ними всеми через пару дней, если Антон останется на этом месте, но пока это только догадки, которые никак нельзя сопоставить с жизнью. *** Новый учебный день начинается с того, что оба парня проспали. Просто потому что и засыпали они снова вместе. Правда, Руслан отправил Кашина спать на кухонный диван, не позволяя себе лишней слабости в очередной раз. А Кашин, хоть и недоволен жутко, но благодарен ему. Ведь знает, что слишком много они себе позволяют. Что когда зайдет это слишком далеко, то он Руслана убьет буквально. Дружба, любовь, любые отношения – это не для него. Он вставит кинжал в спину, сам того не осознавая. Он заставит гнить изнутри, умирая в муках. Он – отвратительный человек и он это знает. Знает, но не может ничего с собой поделать, продолжая мучать любого, кто окажется рядом. Было бы правильно бросить Тущенцова на произвол судьбы ещё давно, больше никогда не появляясь в его жизни, но какое-то чувство внутри так и просит, чтоб Руслан был рядом, чтоб они дружили как нормальные люди, а не вот это все. Но Кашин так не сможет. Он не изменится никогда. – Чудовище рыжее, – на кухне резко появляется Руслан, нарушая потому мыслей только проснувшегося Кашина, – мы проспали кажется, – он вновь смотрит на время, сверяясь, – да, проспали, – приходит к заключению он. – А может нахуй школу, а, – мычит Кашин, не глядя на Руслана. После всех утренних мыслей не особо есть желание заглядывать в эти чарующие глаза, которым ты сразу будешь готов отдаться, расслабиться и просто быть рядом, вновь ослабляя свою хватку, – к тому же суббота. Отдыхать нужно. – Ну-у блин, – из чужих уст это звучит так по-детски и невинно, – мне надо бы учиться всё-таки. – Ла-адно, – протягивает Кашин всё-таки поднимаясь, тут же встречаясь с довольным взглядом Руслана, невольно улыбаясь. И вот она – чертова слабость. – Только, – Тушенцов тут же смущается сильно, взгляд в пол уводя, – ты мог бы со мной в школе быть, если не сложно конечно, – произносит он очень тихо, моментально смещаясь пуще прежнего, зажимаясь. – Конечно, – он не раздумывает даже, тут же замечая поднятые на него два глаза, что смотрят благодарно и с такой добротой, что слов не хватит описать. – Спасибо, – Руслан улыбается, тут же уходя в комнату, собираться. А Кашин остаётся на кухне ждать. Ему не хватает сил и желания даже с дивана встать и пойти умыться. Похуй, все равно всегда как черт выглядит. На улице неверотяно холодно, лёгкий моросящий дождь не добавляет красочности этому серому, как кажется Кашину, миру. – Может всё-таки нахуй школу эту, – предлагает Кашин, выходя из подъезда, ощущая на себе всю суровость природы. – Да я серьезно говорю, я не хочу проебывать больше. Я итак нихуя не учился в этой четверти, а она, к слову закончится скоро, – не то, чтобы Руслан сам пиздец как мечтает бежать грызть гранит науки, тем более в такую неприятную погоду тащиться куда-то.. Но он же обещал! Сам себе и матери мертвой. Всем он много чего обещает. – Да ладно, ладно, – соглашается Кашин, вытягивая из кармана пачку привычных сигарет, – ты, кстати замечал, что мы одни сигареты курим? – переводит вдруг тему он, пытаясь поджечь кончик сигареты тупой шаркающей зажигалкой. Наверно, стоит купит нормальную. – Нет.. – слегка удивлённо отвечает шатен, – я как-то не следил за тобой и там, что ты куришь. Тут же Кашину становится стыдно до жути. За то, что он оказался слишком внимательным или слишком увлечённым Русланом, неважно, просто стало стыдно. Дорога до школы проходит в неловком молчании. Они просто не знают, что обсуждать, как себя вести. Руслан чувствует себя, на удивление, спокойно, хоть и знает, что Кашин может прямо сейчас выплюнуть что-то такое, от чего Руслан моментально в гроб полезет. Не хочет, но верит. Поглядывает иногда на него, рассматривая все, что попадет в поле зрения. Глаза, веснушки, щеки, губы, руки. Руки. Вспоминает, что видел вчера на этих руках, думая, что лучше сделать. Оставить все так, делая вид, что похуй или забыл уже. Или всё-таки поинтересоваться, ведь.. Просто хочется. – Кашин, – произносит он тихо и неловко, не зная куда себя деть. Корит за любопытство свое. Хотя, это наверно можно назвать заботой? – А, – он не останавливается, не поворачивается на собеседника, продолжая глазеть на что-то в телефоне. – Так чего у тебя с руками? – осторожно спрашивает шатен. – С какими руками? – вопрос на вопрос – лучшая защита, но сейчас Кашин слишком отвлечен, чтоб задумываться о каких руках идёт речь. – Ну, твоими, – он слегка обижается на то, что Кашин не уделяет ему должного внимания, но одновременно с этим осознает, что тот и не обязан вовсе. – Какие мои руки? – он наконец откладывает телефон, поворачиваясь на парня, через секунду до всё-таки доходит, – бля, – взгляд становится затуманенным всего на несколько секунд, заставляя начать волноваться итак взволнованного Руслана, – это тебя ебать вообще не должно, – злобно выдает Кашин, останавливаясь, заглядывая в чужие глаза с невероятной злостью, – это нихуя не твое дело. Я, кажется, отвечал уже. – Но, я же.. – Руслан чуть-чуть расстраивается и обижается от такого резко сменившенгося Данилы, но знает, что от него это можно ожидать. – Похуй мне, что ты там, – перебивает его Кашин, вновь начиная двигаться, – похуй на тебя, на то, что тебе что-то не нравится, – и вновь останавливается, замечая, что Руслан стоит на месте, не двигаясь. Разворачивается и подходит почти вплотную к нему, – это далеко не твое дело и не тебе знать, что со мной и как. Меня не ебет, что ты думаешь и чем хочешь помочь. Мы не нужна твоя помощь, – он выплёвывает это прямо в лицо Руслана, стоя совсем рядом с ним, на расстоянии, кажется, нескольких сантиметров. Он понимает, что несёт, не делает этого неосознанно. Нет, он сам захотел сказать такие слова, он такой человек, не может, блять иначе. Потому и боится за Руслана, к которому так привык. Не хочет к себе пропускать, но сам же сдается и принимает его в свои объятия. И он бы извинился, но не умеет. Не может. Не готов. У него много отговорок, которые никак не оправдывают его поведение. Но ему точно не похуй. – Тогда мне тоже не нужна твоя помощь, – одна из главных проблем в их взаимоотношениях. Тушенцов такой. Такой же упертый, не способный принять поражение, настойчивый и колкий. Они такие одинаковые, но такие разные. Руслан шагает вперёд первым, окончательно обижаясь на Кашина. Его просто бесит эта черта в характере Данилы. Бесит то, что он вместо того, чтоб что-то объяснять нормально вечно огрызается, отзывается и недоговаривает. А Кашин все равно идёт за Русланом, присматривая, чтоб с ним точно всё было в порядке, потому что ему плевать. Если что случится – он будет первым и единственным, потому что никого больше к Руслану не подпустит, кто поможет. И в школу они заходят одновременно, и в класс вместе влетают, обращая внимание на то, что почти все на перемене обеденной. Сейчас Руслан не волнуется сильно, все равно ощущая поддержку в виде Кашина. Пусть и сказал, что в его помощи не нуждается, но это далеко не так. В помощи Кашина он нуждается к в глотке воздуха, как в потребности есть или пить. Он не хотел ничего говорить, но колкие слова сами вылетели. Его подергивает чуть-чуть, но это совсем не страшно. Страшно то, что они с Данилой вновь из-за хуйни поругались. Всё-таки, это немножечко обидно. Не успевает в класс войти, как чувствует чей-то крик позади. – Эй, Русь, – он оборачивается, Илью видит и тут же улыбается широко, меняя курс и выходя из класса. Кашин, замечая эту картину ещё больше на Руслана обижается, ведь, ну, почему он общается с каким-то педиком-зазнайкой с паралелли, а с ним нет. Да и этого педика-зазнайку вдруг хочется в порошок стереть. Не знает откуда такое чувство образовалось. Просто хочет. – Че у тебя вчера произошло то, – сразу спрашивает Илья, пожимая руку парню, – вся школа говорит только о том, что вы с Кашиным в задницу трахаетесь. – Че, – Руслан тут же лицо кривит, удивлённо брови поднимая, – не трахаемся мы, – тут же возмущается он. – Да это итак понятно, – Илья понимающе парня по плечу хлопает, – но ты мне скажи лучше, че у вас с Кашиным на самом деле. Это намного важнее, чем тебе кажется, – Коряков принимает слишком серьезный вид, что слегка напрягает Руслана. – Да ничего у нас такого.. – отвечает он стушеванно, – просто общаемся, дружим наверно, не знаю, – на самом деле не знает, что за хуйня между ними. Дружбой это явно не назвать, хотя хотелось бы. – Помнишь разговор наш самый первый? – Руслан долго вспомнить пытается, а потом головой согласно кивает, осознав, что это было самой интересующей его вещью в этой школе. Сейчас он как-то подзабил, – он напрямую и с Кашиным связан, – Илья становится на тон тише, наклоняясь к уху парня и оглядываясь по сторонам, чтобы, не дай бог, никто из не услышал, – нам точно нужно будет поговорить на эту тему. Но не в школе, – он не забыл, как в начале четверти за ним следили амбалы Кашина, явно заметив интерес к Руслану. Он знает, что это нельзя оглашать никому, кто может не знать. Это золотое правило состава этой школы. Молчать – самое главное. Но раз уж Руслан слишком тесно связался с этими людьми, то он должен знать. Обязан. Илья постарается обезопасить его максимально, ведь волнуется до жути сильно, – после уроков встретимся? – получает кивок в ответ и улыбается, – тогда давай. Береги себя главное и будь осторожен с ними всеми, – он кивает в сторону класса Руслана, – тем более с Кашиным, – он вновь говорит это в разы тише, теперь уже подходя ближе и осторожно обнимая на прощание, тут же отстраняясь, уходя на другой этаж. Данила, с самого начал наблюдающий за этой ситуацией, не может не разозлиться ещё сильнее. Хочет шею этому придурку с паралелли свернуть. И Руслану тоже, но его жалко. Почему? Опять не знает. Только чувство невероятной ревности с ног до головы пожирает. Он точно убьет этого придурка. К слову, не только Кашин наблюдал за разговором этих двоих. Денис, что остался в классе, заприметил странное волнение со стороны Ильи, взгляды по сторонам. Денис понял все, знает о чем хочет рассказать Руслану. И это надо предотвращать. Он обязательно налетит на Антона с этим, заставив действовать как можно быстрее и эффективнее. – О, Тушенцов! – вместе с Русланом в класс заходит и бывшая компания Кашина, тут же обращая внимание на Руслана, – главная шлюха одиннадцатого «Г» в школе! – высовываясь в коридор во весь голос кричит один из парней, – че, с кем сегодня? – слегка толкая парня в бок, продолжает давить он. – Ебало завали, – слишится с другого конца класса, – тебе вчерашнего мало было? Добавить? – Кашин уже встал с места, готовый бить лица всем, кто встанет против. Компания тут же от Руслана отстаёт не сказв ни слова больше. Слишком хорошего абонента выбрал Тушенцов. Если бы не Кашин, то давно бы его размотали по полу. Руслан, словно в эйфории, топает к своему месту, уже собираясь садиться, но чужая крепкая рука хватает его за запястье, роняя на место рядом с собой. – Ты как? – слегка взволнованно спрашивает Кашин, наклоняясь совсем близко. – Нормально, – отвечает Руслан. Волнение медленно отпускает его, когда он ощущает Кашина рядом с собой. – Пусть хоть кто-то слово в его сторону скажет, я любому лицо снесу, даже не глядя, – вдруг кричит Кашин на весь класс, привлекая к себе внимание, – вы меня усекли? – в классе тишина. Значит поняли. – Пиздец, – только и выдает Тушенцов. – Ты точно в порядке? – вновь озабоченно спрашивает рыжий, слегка поглаживая чужую ладонь под партой. – Да, – кивает Руслан, ощущая тепло и поддержку, от которой дышать становится легче. И вот он снова хавает ту ситуацию, что произошла в пути. Создавая шар пиздеца, что с каждой новой такой ситуацией будет все ближе к взрыву, от которого не останется ни Кашина, ни Руслана, ни их отношений.