Данила Кашин
пиздюк
я не приду
другие места и дела появились
Почему он вообще оправдывается? А Руслан читает сообщения, что только пришли на телефон, стоя на балконе и наблюдая за одним единственным человечком, что стоит у пятого подъезда, дожидаясь непонятно чего или кого. Отчего то сердце неприятно покалывает, заставляя Руслана устало сесть на пол балкона, лениво выкуривая сигарету, которая появляется в руках. Парень сам не понимает, когда успел ее достать. Всё-таки пора бороться с этой глупой зависимостью. Продолжает на человечка маленького пялиться, а тот, как стоял, так и стоит по-прежнему, телефон экрана не выключает, словно ждёт чего-то. Руслан печатает рыжему ответ краткий: «ну и пошел нахуй» и вновь блокирует парня. Обида разливается по всему телу, разъедая каждую клеточку тела. Докурив сигарету заходит на кухню поскорее, ведь не так уж и тепло на улице, чтоб в футболочке одной тусоваться. Ставит чайник, попутно уходя в ванную, стараясь хоть как-то отвлечься от обиды поедающей. В ванной муха надоедливая летает, что только усугубляет хрупкое равновесие между «терпимо» и «пиздец, пошли вы все нахрен». Тушенцов пытается ударить ее, но вместо этого ненароком влетает рукой в зеркало, отчего то тут же разбивается. Некоторые осколки в руку попадают и Руслан неприятно морщится при виде крови, что с каждой секундой становилось все больше. В дверь постучали и самообладание Руслана сошло на нет. Хотелось открыть дверь и постучать по голове тому, кто решил заявиться, пробив ему черепную коробку. Планы изменились, когда на пороге Руслан увидел Кашина. — Ты че обиделся что-ли, — тут же наезжает Кашин, не стесняясь, заглядывая в чужие глаза, когда Тушенцов же, наоборот, взгляд все отвести пытается. — Нет, — недовольно бурчит шатен. Голос все выдает, а ещё выдает кровоточащая рука, которую Руслан так и не успел хотя бы даже промыть. — Эт чё такое, — Кашин испуганно смотрит на ладошку чужую, в голове самые худшие варианты прокручивая. Один из них всё же в слух произносит, — ты чё это, руки на себя наложить решил? — голос и по-прежнему испуганный взгляд выдают все напряжение рыжего, — ты из-за того, что я не пришел что-ли? Он продолжает испуганно оглядывать парня, в частности его руку, до того момента пока Тушенцов не засмеётся громко, ладошку окровавленную к улыбке прикладывая. Данила тут же себя дураком чувствует, стыдно становится и убежать поскорее хочется, но стоит и объяснений дожидается. — Придурок, — в перерывах между тихим смехом произносит Тушенцов, отходя с прохода и пропуская внутрь рыжего, — это вон, зеркало разбилось, — он указывает в ванную комнату, где на полу и правда валяется куча окровавленных осколков. — Так чего же ты, пиздюк, не делаешь нихуя, — недовольно бурчит Кашин, слегка переживая, но тщательно стараясь скрыть это, — у тебя же кровь ебашит, ты сдохнешь тут скоро, — да, преувеличивает, да раскрывает свое волнение, возможно, но слова все равно вперёд мыслей летят, никак не удержать их. Руслан ничего не отвечает на необоснованное, как кажется Тущенцову, волнение, лишь губы поджимая, дожидаясь, чего ещё выдаст этот парень. А он и не говорит ничего больше, лишь берется за здоровую руку чужую аккуратно, скорее даже нежно, что на самого себя не похоже и тянет в комнату, усаживая парня на кровать. Тот не сопротивляется особо, находясь между двух миров, летая в прострации от такого разного Кашина. — У тебя бинтики там всякие где? — ответ он не получает, замечает только опустощенный и задумчивый взгляд парня, направленный в пол, — эй, пиздюк, — он щелкает пальцами перед носом чужим, дождиачст ответа? — А? — Руслан голову резко поднимает сталкиваясь с двумя серьезными глазами, ошарашенно заглядывает в них. Никто зрительный контакт не прерывает, смотрят друг на друга словно в эйфории и ничего сказать не могут, да и не хотят особо. — Точно, — все ещё не отводя взгляд отстраненно вспоминает Кашин, — ты же умрёшь щас. Мне бинты где взять? — Там, — Тушенцов указывает на ящик в комоде, сам не глядя туда. Проходит ещё несколько секунд, прежде, чем Кашин отводит взгляд и без лишних слов ищет ящик, на который даже не смотрел, когда Руслан его показывал, ведь было нечто интереснее, за что можно было зацепить свой взгляд. Из головы взгляд Тушенцова не выходит никак, в голову плотно засели те два шоколадных глаза, что смотрят доверчиво так и устало одновременно. Кашин из дымки мыслей выбирается, открывая единственный ящик, тут замечая гору неизвестных ему таблеток, но на это внимание не обращает, осторожно двигает их в сторону, вытаскивая баночку перекиси и пару штук бинтов. Идёт все также загипнотизированно к Руслану, усаживаясь на пол перед ним, осторожно руку парня берет, словно та фарфоровая и готова разбиться от любого прикосновения. Тушенцов и не сопротивляется даже, расслабляясь максимально, доверясь. Он знает, что нельзя так, знает, что не хочет, но все равно делает. Тем временем Кашин совсем аккуратно и кропотливо бинт уже накладывает, благо обработка перекисью прошла безболезненно. Или это Руслан просто слишком зациклен на другом, чтобы думать о боли. При любом соприкосновении пальцев Кашина о травмированную ладонь Тушенцова у обоих чувство неизвестное обоим разливается в груди, но оба его игнорируют успешно. Когда бинтик осторожно затягивается в нетугой узел Кашин взгляд вверх поднимает и смотрит на Руслана, словно спрашивая чего-то. Тушенцов кивает рыжему, сам не понимая, что это значит. И вновь сидят как загипнотизированные, только теперь рука Кашина на чужой ладони осторожно лежит и ни один не против особо. Какое-то неизвестное, но приятное чувство продолжает по груди разливаться, только уже с большей силой, словно во весь голос крича о себе. Ни один из них не знает, что это. И чувствовать вроде хочется, хочется ещё больше ощутить, чтобы ещё приятнее было, но одновременно с этим чувства эти глупыми и неправильными считают, создавая в голове резонанс. Кашин осторожно, словно пробуя, ладошкой вверх по чужой руку проходится, сам не знает для чего, сам мысленно уже сгорает со стыда, но продолжает в два темных глаза напротив пялиться. И Руслан богу поклясться готов, не может он больше в глаза эти смотреть, особенно вкупе с тем, что чужая сухая ладонь по-прежнему осторожно поглаживает запястье. Голову назад откидывает, глаза тут же закрывая и выдыхая тяжело. Дышать почему-то сложнее становится, словно воздух стал в несколько раз плотнее, отчего едва получается вдыхать его. Он не понимает, а если бы и понимал, наверное, все было бы также. Не понимает откуда чувство разливающееся в груди, не понимает почему чувствует что-то, ведь чувствовать он правда не хочет! А ненасытная ладонь Кашина продолжает осторожно запястье поглаживать, глядя уже на шею чужую и сгорая со стыда, ведь ему приятно чувствовать что-то от того, что он гладит руку парня, который ещё и не говорит ничего. Было бы лучше, если бы Тушенцов сейчас послал его нахуй, не желая видеть Кашина никогда, но тот сидит, глаза прикрыв, никак не реагируя. В Тушенцове чувство тактильного голода просыпается, отчего хочется чего-то большего, отчего и щеки румянцем заливаются, смущаясь самого себя. Взгляд Данилы опускается вниз и тут же цепляется за чужое колено, слегка вызжающее из рваных джинс. В голове сразу клинит что-то, желая прикоснутся, Дане от таких мыслей противно от самого себя становится, но он все равно ладонь с руки на ногу переносит, поднимая взгляд на шатена, ожидая реакции. Тот лишь выдыхает через нос громко, жмурясь сильней. Он старается найти в себе силы оттолкнуть Кашина, старается сказать себе, что это перебор, но просто не может. И он не хочет, наверно, чувствать всего этого, но продолжает позволять Кашину делать, что он там думал. А рыжий только осторожно поглаживает чужую ногу через ткань джинс, вновь не отводя взгляд с Руслана. Неожиданно Тушенцов голову опускает, глаза открывая, тут же взглядом с яркими зелёными встречается, секунду тупит, а потом кивает в сторону рядом с собой, говоря Кашину о том, что тот может сесть. И Кашин так и делает, усаживается слева от шатена, задумчиво в стену перед собой посматривая. От ощущения, что чужого тепла рядом больше нет становится грустно слегка и хочется ещё порцию эндорфинов ощутить. Но оба не знают, как это сделать, оба со стыда сгорают и оба одновременно друг к другу неловко подвигаются, сталкиваясь бедрами и плечами и остаются сидеть так, пока Кашин не глядя чужое запястье не находит, начиная нежно касаться его, Руслан в ответ также руку чужую берет в свою, некрепко сжимая, но и не давая больше шанса выбраться. Кашин улыбается нешироко, большим пальцем чужое запястье поглаживая. Ну и хуйня эти чувства если честно. Рыжий в голове представляет, что мог бы с сейчас с парнями на хате тусоваться, с очередной женщиной спать и слишком мерзко от себя становится. Потом в данную ситуацию возвращается и тоже мерзко от себя становится. Потому что все неправильно и по-пидорски, но отстраняться не хочется. И, если честно, то он не жалеет, что не пошел к пацанам, а остался тут. Но признаваться в этом стесняется. Голова шатена на плечо Данилы падает. И Кашин, четное слово, хочет подлететь на месте, запутаться на Тушенцова, обматерить всеми матами мира, но на деле лишь осторожно приобнимает того за плечи, оазраешая устроится поудобнее. — И что это за пиздец, Кашин? — Руслан подаёт голос совсем тихо, шепотом спрашивая. Поднимает голову, оказываясь совсем рядом с лицом Кашина. Данила молчит долго, глядя на собеседника задумчивым взглядом. Пару раз глаза мимолётно на губы чужие падают, тот же возвращаясь, сгорая со стыда. — А тебе что-то не нравится? — он закидывает вторую руку на затылок шатена, начиная перебирать чужие мягкие пряди. Руслан кивает отрицательно, — Тогда лежи и не выебывайся, — рыжий осторожно надавливает на чужую макушку, заставляя того лечь обратно на плечо, не смущать Кашина взглядом. Так Руслан и делает, голову обратно кладет, руку через некоторое время через парня перекидывает, совсем осторожно поглаживая того. Так и сидят, по ощущениям несолько часов уже, пока Руслан вновь голос подать не решается: — Кашин, — он вновь голову поднимает, вновь оказываясь слишком близко к чужому лицу. Рыжий вопросительно мычит в ответ и легонько улыбается, — я спать хочу, — он сейчас, неверно, подобен ребенку, но это последнее о чем, хочет думать Руслан. Кашин разочаровывается слегка, продолжая натянутую улыбку на лице держать. — Так ложись, — нехотя выдыхает Кашин, собираясь приподняться, но чужая рука придерживает его тело рядом. — А ты? — Руслан заглядывает своими наивно детскими глазами прямо в сердце, заставляя то биться в разы быстрее. — А я пойду, пару часиков уже прошло наверно, — весь их диалог состоит из приятного шёпота, разливаюшего по телу мурашки. Руслан не хочет отпускать Кашина опять. — Я не хочу, — в несколько раз тише произносит тон, смущаясь сильнее прежнего. — Чего ты не хочешь? — на лице рыжего натягивается новая широкая улыбка. Да все он понимает, просто издевается. Руслан молчит, губы обиженно поджимая, смотрит на Кашина улыбающегося, продолжая устало лежать. Проходит несколько секунд прежде чем Кашин резко поднимается с кровати, стоя и всё также по-издевательски улыбаясь. Он выжидает немного времени, а после показушно разворачивается, делая вид, что вот-вот выйдет. Сам надеется, что Руслан всё-таки скажет то, чего добивается Кашин, заставляя того вернуться обратно. Но отметает мысли эти, ссылаясь на какой-то бред. Весь вечер ссылает на какой-то бред. — Ну, не уходи ты, — слышится сзади негромкая просьба Тушенцова, — пожалуйста. Рыжий улыбается широко, прежде, чем разворачиваясь и двигаясь обратно к Тущенцову. — А если уйду? — продолжает вредничать тот. — Заебешь, — Руслан закатывает глаза, уступая Кашину место рядом с собой. Тот садится и через мнгновение чувствует тяжесть на своих коленях, замечая, что Тушенцов довольно разлёгся, устраиваясь поудобнее. — А мне ты сидя спать прикажешь? — рыжий брови поднимает, совсем беззлобно предъявляя парню. — Да, — зевает Руслан, ехидно улыбаясь. И Кашин больше ничего не говорит, запуская руку в чужие густые волосы, перебирая их. Он позволяет Руслану уснуть так, почему только? — неизвестно. В итоге сам засыпает, опираясь головой о стенку и мучаясь от неудобства, но не жалуется на Тушенцова. *** Утром Кашин просыпается свернувшись в три погибели, замечая, что Руслана рядом нет. Может это был сон, а Руслан просто спал где-нибудь в другом месте. Данила болезненно выдыхает, поднимаясь с кровати и вспоминая все, что было вчера. Шея неверотяно болит, но это пустяки. Сейчас он хочет скрыться быстрей и не видеть Руслана никогда. Никогда больше не заглядывать в его глаза. Словно прочитав его мысли в проходе материализуется объект его размышлений, сложив руки на груди. — Доброе утро, — слегка неловко произносит он. В ответ же Кашин только кивает, стараясь избежать чужого взгляда, голоса, всего. — Нам бы поговорить, по хорошему, — Руслан проходит в комнату, присаживаясь на кровать и опуская ладонь на чужую согнутую спину, владелец которой, прячет лицо в ладонях, явно не желая выходить на контакт, — эй, ты в порядке? — он опускает лицо, надеясь заметить, что с Кашиным, но тот лишь сильнее сжимается. — И о чем нам говорить? — он мычит это, стараясь показать свою злость, но Руслан подмечает наигранность этих действий. — О вчерашнем, например? — предполагает Тушенцов. Ему самому не особо в кайф вспоминать прошедший вечер, ибо раздражение на себя и на Кашина тоже, смущение и неловкость покрывают его с ног до головы. — Это всего лишь минутная слабость, — выдает рыжий. Не то, чтобы Руслан надеялся на что-то, но слышать такое слова было не особо приятно. — Минутная? Мы спали вместе, придурок, — Тушенцов переходит в атаку, потому что сильно уж задели его эти слова. — Потому что ты предложил, — выходит из защиты Данила, открываясь и тыкая пальцем в грудь шатена, срываясь на крик. — А ты не отказался, — подловив смену тона кричит Руслан, — да и что-то ты весь вечер не особо против был, — он покрывает рыжего взглядом, совершенно не похожим на вчерашний, холодным таким, готовым рвать и метать. — Да я же говорю, что слабость это! — второй раз услышать эту фразу для Руслана было в разы больнее. Кашин вообще думает у чувствах других? — Значит ты самый слабый слабак в мире, вот что — едва сдерживая порыв слез обиды выдает Руслан, резко поднимаясь с кровати, — и вообще, ты просто меня бесишь,– он подходит к шкафу, вытаскивая оттуда какие-то вещи, а после со всей силы кидает их в Кашина, — на, забери свои шмотки, — он закрывает шкаф и тут же подмечает обозленного Кашина, слишком быстро двигающегося к нему в сторону. Однако Данила и пальцем не трогает Тушенцова, как тот ожидает, лишь стоит слишком близко, тяжело дыша и злобно поглядывая сверху вниз на парня. Когда Руслан взгляд вверх поднимает, влажными глазами в яростные напротив заглядывая, то чужие крепкие руки обнимают его за спину, сильно-сильно прижимая к себе, словно стараясь сломать все ребра. Может Кашин решил так от него избавиться? — Придурок, больно мне, — мычит Руслан куда-то в плечо рыжего, после чего хватка слегка ослабляется, а чужие губы оказываются плотно прижаты ко лбу Тушенцова. Это не поцелуй, он просто опирается своими губами в чужой лоб, в этом нет ничего странного. Но сердце Руслана подрывается, словно пробегая стометровку. — Прости, — мычит рыжий еле слышно, продолжая крепко обнимать Руслана, а тот, поведясь на обычное слово обнимает в ответ. Стоят так совсем недолго, пока Руслан не отстраняется первым. — В школу надо бы. Опоздаем, — он указывает на часы на стене, что показывали половину восьмого, Данила устало выдыхает, пройдя по причёске Руслана рукой, разбросав все недавно расчесанные волосы, на что Тушенцов будет ругаться весь путь из квартиры до подъезда. — У тя покурить есть? — с надеждой спрашивает рыжий, глядя на шатена. Руслан в ответ только кивает, вытягивая из кармана джинс новую пачку синего «Винстона», доставая оттуда две никотиновые палочки. Кашин мысленно обижается на Руслана за то, что он курит такие же сигареты как и Кашин, но на деле лишь тихо забирает предложенную сигарету, тут же поджигая не подготовленной зажигалкой. Кашин докуривает первым, без слов уходя в сторону школы. Руслан слегка расстраивается, когда выбрасывает бычок и понимает, что Кашина рядом нет. Неизвестно на что он надеялся, но, наверно, было бы круто хоть раз прогуляться с кем-нибудь до школы. Видимо, человечеству не дано понять Кашина. То он пиздит тебя за занятое место в школе, то прибегает пьяным, пытаясь сообщить о чем нибудь, то убегает, то снова прибегает, проявляя тонну нежности и доброты, хотя, кажется, что он так не умеет, то снова убегает, не объяснив ничего. На телефон приходит сообщение от Ильи о том, что тот уехал куда-то и ближайшую неделю пересечься им никак не удастся. Ну, ладно, Руслан слегка разочарованно убирает телефон в карман, пожелав другу удачи и медленно идёт в сторону школы, хотя на деле стоило бы поторопиться. Вообще, он уже почти отчаялся узнать правду о своем классе. Он уже сблизился с одним из одноклассников, хотя, он не совсем уверен, можно ли это назвать сближением. Но все равно правды ждёт, хотя уже больше Илью, потому что соскучился по нему, что максимально непривычно, к слову. А Кашин вспоминает об опасности для Руслана только тогда, когда к школе уже подходит, мысленно ругая себя за то, что не отговорил Руслана раньше. Ничего, чего-нибудь придумает. Он обязательно ему поможет.