Глава третья. Выбор дилера
«Как можно жить в Снежной и ничего не знать о монстре Иль Дотторе?» – Тигнари
Гул поезда был похож на мурчание кота, звук казался слишком мирным и безмятежным, учитывая то, куда они направлялись. Тигнари свернулся калачиком в кресле в своём купе. Он закрыл дверь на все замки, но даже это не могло заглушить проникающие извне звуки. Его уши могли уловить абсолютно всё… эм, точнее, не его уши, а лисьи, которые ему пришили после победы. От настоящих же ушей не осталось ничего, кроме шрамов, спрятанных под длинными тёмными волосами. Когда он попал на арену подростком, концы волос едва касались его ещё человеческих ушей. Теперь же они – тёмные с зелёными прядками, такие роскошные и привлекательные в лучших традициях стиля Снежной – достигали бёдер. Несмотря на то, какое отвращение у него вызывали Фатуи, он без вопросов следовал их моде. Тигнари уже было всё равно на поиск собственного пути или защиту своей идентичности, ведь всё это уже давно было вырвано из его рук. Фатуи подарили ему новые уши и хвост, потому что сочли это забавным и очаровательным, спонтанно решили добавить зелёные акценты в его волосы, чтобы соответствовать теме лесного стража (то есть роли, которую он исполнял в своих играх), и лишили его всего, чем он когда-либо в себе дорожил. Например, маленького шрама на руке от того случая, когда он собирал жуков в глуши Дистрикта 12, или родимого пятна в нижней части спины. То были изъяны, от которых его избавили в качестве подарка победителя. Потому что для Фатуи совершенство было тем единственным, что было достойно желания. Тигнари всмотрелся в зеркало напротив. Игры отняли даже его глаза, ведь их взгляд уже никогда не будет прежним, каким был до арены. Сейчас они опухли и покраснели. Он потёр их пальцами, будто это могло стереть все воспоминания о Жатве. В голове царил настоящий хаос, его разум прыгал от одной мысли к другой. Радость от того, что Коллеи спасена от игр в этом году, оказалась слишком быстротечной, чтобы в ней можно было найти утешение. Когда Кавех вызвался вместо неё, он принёс себя в жертву, и это понимали все. Как бы Тигнари не был признателен за его смелость, он не ощущал ни капли благодарности, потому что, хоть это и спасло Коллеи, ему всё равно придётся хоронить друга. А потом ещё и Альхайтам… Но прежде, чем Тигнари успел подумать о его поступке, его внимание привлёк стук в дверь. Лисьи уши вздрогнули от неприятного звука. Ему хотелось спрятаться под одеялом, но он понимал, что теперь у него ещё долгое время не получится урвать ни минуты покоя. А может, отдохнуть не получится вообще никогда. Он вот-вот отправит своих лучших друзей на арену смерти. А в следующем году ему снова нужно будет бояться о безопасности Коллеи. – Тигнари, я надеялась, что мы сможем пройтись по расписанию на следующие пару дней? – стоявшая в дверях Нилу смотрела на него своими большими, полными слёз глазами, и Тигнари вдруг почувствовал всплеск иррациональной злости из-за выражения на её лице. Как смела она оплакивать то, что никогда ей не принадлежало? Её скорби тут не было места. Однако весь гнев быстро улетучился, когда он увидел, как она сжимает пальцами планшет, тихо ожидая его одобрения. Ни один из предыдущих сопровождающих Фатуи не делал этого. Тигнари, может, и победил в играх, но он оставался всего лишь пешкой на шахматной доске Царицы. – Конечно, – услышал он свой голос и последовал за ней в отдельное купе, исполнявшее роль общей комнаты. Здесь стоял длинный стол, переполненный всевозможными угощениями от свежих фруктов до сладкой выпечки и ароматного шоколада. Нилу села и отодвинула десерты в сторону. Тигнари ухватил малину из проплывающей мимо тарелки и закинул её себе в рот, закатывая глаза от насыщенного вкуса. – Ты впервые ведёшь дистрикт на играх? – Да, – Нилу покраснела, нервно постукивая пальцами по планшету. – Я какое-то время работала с Розалиной, которая берёт интервью у победителей, но из-за некоторых… эм творческих разногласий они решили со мной попрощаться, и Предвестники нашли для меня новую роль. Это большая честь. Тигнари безрадостно усмехнулся. Он ещё не встречал никого, кто врал бы так же плохо. – Значит, тебя так наказывают. – Я бы никогда не посмела так сказать… – избегая его взгляда, Нилу отвела глаза в сторону, тревожно хлопая ресницами. – А тебе и не придётся. Это говорю я. – Критиковать Царицу – это… – … уголовное преступление, ага-ага, знаю. И что она сделает? Все дорогие мне люди и так будут страдать из-за игр в этом году. – Значит, они твои друзья? Наши трибуты? – Они моя семья. Нилу вздрогнула, услышав его слова. Её ресницы затрепетали, будто она отчаянно пыталась не заплакать. – Мне так жаль, Тигнари. Это ужасно, – приподняла голову она. Он пожал плечами, потому что ответить на это было нечего. После ещё одной неловкой паузы, Нилу положила на стол планшет с их расписанием и повернула его так, чтобы Тигнари мог прочесть написанное. – Для начала им нужно будет отправиться к стилистам и подобрать костюмы, потом их представят в Колизее вместе с другими трибутами. Тренировки начнутся завтра и продлятся три дня. После этого ребята смогут показать свои умения распорядителям игр, и те поставят им за это баллы. Ещё завтра вечером предвестник Дотторе устраивает закрытый ужин, который посетят многие спонсоры. Я постараюсь достать на него приглашения. – Исключено. – Это такая замечательная возможность! Сможете получить ещё больше моры от спонсоров. Обычно они приглашают только трибутов из Дистриктов 1, 4 и 7, но я уверена, что харизма Альхайтама и очарование Кавеха могли бы покорить Предвестников и заработать им приглашения. – Да, я знаю. Я уже был один раз на таком ужине, – Тигнари прервал Нилу. Его рука замерла в воздухе; малина, которую он хотел закинуть в рот вдруг показалась ему ядом Фатуи, который только и ждал того, чтобы попасть в его кровь. Он отодвинул миску с ягодами подальше. – Они хотят взглянуть на трибутов первыми, до того, как их увидит мир. Хотят первыми к ним прикоснуться. – Я не… – Ты хоть раз была на подобном вечере, Нилу? – Нет, – призналась та. – Моя предыдущая должность этого не предполагала. Но, опять же, если Альхайтама и Кавеха пригласят, мы можем пойти с ними. Управляющие других дистриктов сказали мне, что это отличная возможность, которая поможет потом заполучить ценные предметы во время игр. – Знаешь, какую цену надо заплатить за эти ценные вещи? – Наверное, много моры, но если спонсоры сами согласятся заплатить… – произнесла она так, словно обнаружила лазейку, с помощью которой можно обхитрить систему, и весь гнев Тигнари обернулся горькой усмешкой, потому что девушка, кажется, ни о чём и не подозревала. Как можно было жить в Снежной и не знать о монстре Иль Дотторе? Или, может, это было для неё чем-то настолько обыденным, что она даже не видела в этом проблемы? Ведь должна же была она слышать те слухи, что о нём ходили… – Единственные, кто платит во время тех вечеринок, – сами трибуты. Так что нет. Мы не станем принимать это приглашение. Я не отправлю Кавеха и Хайтама в их лапы. Давай вернёмся к расписанию. Полагаю, интервью с трибутами всё так же запланированы на следующий день после объявления баллов? – Да, – Нилу тут же включилась в тему и, не споря, вернулась к своим пометкам. – У каждого будет десять минут с Розалиной. Пока не знаю, кто пойдёт первым, но постараюсь это выяснить. День игр начнётся с сытного завтрака, потом они отправятся к стилистам, а потом… – Нилу затихла. – А потом мы отправим их на смерть. – Чудненько, – внезапно прозвучавший голос заставил их обоих вздрогнуть. Альхайтам вошёл в вагон, закрыв за собой дверь, а они этого даже не заметили. Он сел во главе стола, игнорируя расставленные на нём угощения. – Нужно обсудить стратегию. – Обсудим, – Тигнари услышал, как тон его собственного голоса балансирует на грани раздражения. Но раз уж Альхайтам хотел повредничать и держаться по-деловому строго, а не как с близкими друзьями, то пожалуйста, прекрасно, он получит ментора Тигнари, а не Тигнари-друга. – Как только заселимся в номер и получим доступ к записям старых игр. И когда все из нашей команды будут в сборе. – Ты же знаешь, что Кавеху нельзя к нам присоединяться, если мы хотим, чтобы план сработал. – Нет, Хайтам, не знаю. Я вообще ни хрена не знаю, потому что ты так и не удосужился рассказать мне о своём гениальном плане, который каким-то образом направлен на то, чтобы я потерял не одного друга, а сразу двух! – Тигнари сорвался, возмущённо дёргая хвостом. Нилу нащупала свой планшет на столе и, извинившись, удалилась, быстро сообразив, что не хочет участвовать в этом разговоре. Альхайтам дождался, пока она закроет за собой дверь. Затем, обойдя несколько разделявших их стульев, сел рядом с ним. Тигнари воздержался от того, чтобы отодвинуться. Ему всё ещё было тяжело на него смотреть. Выражение Альхайтама было пустым, осколки его души – надёжно запечатаны внутри, словно происходящее не оказывало на него никакого воздействия, и от этого Тигнари захотелось схватить его за плечи и как следует встряхнуть. – За прошедшие девяносто восемь Голодных игр в число оружия, которое предоставляли трибутам, всегда входило минимум три меча и примерно дюжина кинжалов, спрятанных либо по сундукам, либо прямо у Рога изобилия. Значит, нашей стратегией будет избежать резни в начале игр, но постараться обыскать как можно больше этих сундуков и убежать куда-нибудь на окраину арены. С мечами я обращаюсь лучше, но в случае необходимости воспользоваться кинжалом тоже смогу. К тому же, меч – любимое оружие трибутов из Дистрикта 1, так что если лишить их такого ценного ресурса, это тоже сработает в нашу пользу. Тигнари уставился на него, разинув рот, с широко распахнутыми глазами. Альхайтам раздражённо нахмурился, словно удивившись, что друг никак не отреагировал на его слова. Он откинулся на спинку стула в ожидании ответа и скрестил руки на груди. В голове у Тигнари сейчас крутилось сразу несколько вопросов. Например, когда Альхайтам успел изучить все предыдущие игры, если вечно повторял, как сильно их ненавидит, и отворачивался от экранов, когда их заставляли смотреть ежегодные трансляции. Или же когда он, блин, умудрился научиться пользоваться мечом и бросать кинжалы. А ещё откуда у него вообще была настолько продуманная стратегия спустя каких-то два часа после того, как он понял, что отправится на арену. Однако на единственный вопрос, который сейчас был действительно важен, Тигнари и так знал ответ. – Ты точно настроен на то, чтобы вернуть его домой? Альхайтам посмотрел на него как на тупого. И на какое-то мгновение Тигнари даже мог с ним согласиться. Потому что как вообще можно было быть таким слепым и ничего не заметить, когда все знаки были у него на виду? Альхайтам, больше всего ценивший уединение, пригласил Кавеха в свой дом, когда в Дистрикте 12 была целая куча народа, готового его приютить. Альхайтам, ненавидевший сборища без цели и толка, сопровождал Кавеха каждый раз, когда тот отправлялся в школы ради очередной настенной росписи, просто чтобы побыть с ним рядом. Альхайтам, убеждённый, что Кавех не сможет самостоятельно победить в играх, вызвался добровольцем, чтобы сражаться на его стороне даже прежде, чем Нилу успела прочитать второе имя. – Ты его любишь. Альхайтам цыкнул и уставился в столешницу, но они оба прекрасно понимали, что он смотрит на неё невидящим взглядом. Едва заметный румянец расцвёл на его шее и постепенно распространился и на щёки. Он ссутулил плечи и стиснул зубы. – Думаешь, это может сработать? – Думаю, ты нравишься ему куда больше, чем он сам это осознаёт, так что… – Стратегия, Тигнари. Архонты, не отвлекайся, – перебил его Альхайтам, смеряя суровым взглядом, но чуть слышная дрожь в голосе его предала. Поэтому Тигнари и позволил себе забыть об играх на одну крохотную секунду. – Тебе нужно ему рассказать, Хайтам. – А потом что? Мы будем встречаться? Отмечать годовщины? Поженимся? Тигнари хотел было возразить, но Альхайтам уже не нападал на него. Нет, его гнев практически граничил с желанием и с тоской, с болью, повисшей на кончике языка, которую они оба делили меж собой так тихо и яростно, понимая, что для них не будет уже никакого спасения. Ни сейчас, ни в будущем. – Помоги мне вернуть его домой. Я хочу только этого. Тигнари не был уверен, что сможет согласиться, ведь это было подобно наведению дула пистолета прямиком на голову Альхайтама. Пожертвовать одним ради спасения второго, и даже так не будет никакой гарантии, что план сработает. Ничто не могло сравниться с хаосом, творившимся на арене. Адреналин заставлял людей совершать ужасные поступки, и зачастую трибуты даже не знали, что вообще были на такое способны. Один неверный шаг, один просчёт или даже просто неудача, и всему конец. Только вот Тигнари знал, что Альхайтам не это хотел услышать, поэтому держал рот на замке. – Фатуи накинутся на Кавеха. Ты же знаешь, что я прав, Тигнари. Ты знаешь их лучше, чем кто-либо из нас. Он пошёл добровольцем, чтобы занять место испуганной девочки, и он прекрасен… они в нём души не будут чаять, у него есть весь потенциал стать их любимчиком. Позволь ему сыграть на этом в интервью. Чем менее примечательным буду я, тем лучше. Позволь ему затмить всех остальных, и меня в том числе. Направь всю мору, какую только сможешь получить от спонсоров, на него, даже если мы разделимся на арене. Я позабочусь об остальном. Ему хотелось сказать Альхайтаму, что не всё так просто. Что даже если Фатуи полюбят Кавеха, на арене будут ещё двадцать два трибута, которые не будут отличаться нежными чувствами по отношению к нему. Что даже если Альхайтам получит и меч, и кинжал, он никогда прежде не убивал. Что убийство отрывало какой-то кусочек тебя – такой, с которым тебе ни за что не хотелось расставаться, что всё необратимо менялось, когда ты отнимал чью-то жизнь, и что в конце концов это всё равно могло ни к чему не привести. Что если отправиться на арену с намерением умереть ради кого-то, можно легко растерять фокус и не справиться в мгновения жизни и смерти. Однако Тигнари видел мольбу в глазах Альхайтама, слышал дрожь и робость его голоса и не решился произнести всё это вслух. Так что просто пообещал следовать его плану. Пообещал пожертвовать одним другом ради шанса на спасение второго. И почувствовал себя так, будто сам снова вернулся на арену.***
Поезд продолжал нестись по Тейвату, и пышные джунгли Дистрикта 12 вскоре исчезли, чего нельзя было сказать об атмосфере горечи и негодования, царившей в вагоне. Альхайтам всегда приходил на совместные приёмы пищи, но Кавех отказывался выходить из своего купе. Лишь Нилу было позволено относить ему еду и ненадолго задерживаться, чтобы поболтать и убедиться, что блондин не натворил ничего неразумного. Каждый раз, когда Тигнари подталкивал Альхайтама с ним поговорить, тот лишь пожимал плечами. Это порядком расстраивало, и вскоре Тигнари почувствовал, что ему просто необходимо отстраниться от всей этой неразберихи. Она и так уже мешала ему рассуждать трезво. Когда они приехали в Снежную, за окнами поезда завывал ветер, а снег покрывал крыши домов, словно сахарная пудра. Архитектура Снежной была просто завораживающей, сужающиеся башни, крупные здания из красного кирпича, а над ими – стекло, прозрачный купол, оберегавший сердце нации от холода. Да, просто удивительно, что можно было создать, если выкачать из миллионов людей все их ресурсы, думал Тигнари, когда поезд заехал на железнодорожную станцию. – Ого, – прошептал Кавех, едва не прижимаясь носом к стеклу, разглядывая окрестности. Здания в Снежной были яркими, многие из них – красного цвета в честь Архонта любви, а люди были и того ярче. Фатуи любили вырядиться под стать своей отвратительной моде, а многие из них ещё и видоизменяли тела, добавляя черты животных, как они сделали и с Тигнари против его воли. – А почему снег есть везде, кроме самого города? – Территория вокруг Зимнего дворца Царицы защищена стеклянным куполом. Как снежный шар. – Стеклянным? Сомневаюсь, – прошептал под нос Кавех, но Тигнари даже близко не был заинтересован в архитектуре Снежной в отличие от своего друга, поэтому проигнорировал его и ещё раз пробежался по расписанию с Нилу в ожидании, пока откроются двери поезда. – Было бы глупо использовать стекло в зоне с таким тепловым напряжением. Из-за холода оно может сильно сжаться и даже треснуть. – К тому же, отражающиеся лучи солнца будут повышать температуру, из-за чего её будет сложно контролировать, – согласился Альхайтам, хоть и сидел спиной к окнам. Уши Тигнари разочарованно вздрогнули. – Нет-нет. Если бы это было стекло, они наверняка модифицировали бы его, чтобы оно могло оптимально поглощать солнечную энергию с учётом площади, которую этот купол покрывает. Что, кстати, делает выбор шара в качестве формы конструкции ещё более нелепым, ведь наклонные поверхности подвержены термическим трещинам куда больше, чем вертикальные, – продолжал объяснять Кавех. – Тогда как думаешь, что это за материал? – поинтересовался Альхайтам. – Может уже хватит обсуждать архитектуру Фатуи?! Серьёзно, вы решили покончить со своей тупой, капризной игрой в молчанку именно сейчас? Чтобы поговорить про стеклянные купола? – сорвался Тигнари, чувствуя, как над правым глазом запульсировала венка. – Мы же только что пришли к выводу, что он не стеклянный, – вставил свои пять копеек Альхайтам, и Тигнари вдруг пожалел, что Фатуи не дали ему острые когти в придачу к ушам и хвосту, чтобы можно было его цапнуть. Бледный, взволнованный Кавех вдруг рассмеялся, заполнив вагон своим мягким смехом, и этого звука стало достаточно, чтобы весь гнев Тигнари рассеялся. Архонты, он просто терпеть не мог этих двоих. – А ты в этом хорошо разбираешься, – сказала Нилу, мягко улыбаясь Кавеху. Она была рада, что тот наконец подал голос после двух дней тишины. – Мне просто интересна архитектура, вот и всё. – Чисто теоретически, кстати. Он совершенно не умеет обращаться с инструментами, – добавил Альхайтам и, предвидя готовящееся нападение, умело отступил в сторону, чтобы увернуться от руки Кавеха, которой тот на него замахнулся. – Сказал тот, кто 24 на 7 сидит в своей башке. – Ага, конечно, мистер Я-мусолю-каждую-мысль-даже-то-что-буду-есть-на-завтрак. – Завтрак – самый важный приём пищи за весь день! Его обязательно нужно продумывать заранее! Не все могут выжить на одних только кофе с печеньками, Хайтам. Тигнари стиснул зубы, слушая их пререкания, такие знакомые и родные. Он словно увидел сцену из их прошлой жизни в Дистрикте 12, когда Альхайтам и Кавех препирались на самые разные, самые глупые темы, лишь бы у них был повод друг с другом поговорить. А теперь, когда он знал о чувствах Альхайтама, слушать, как эти двое спорят, было ещё невыносимее и больнее. Тигнари хотелось схватить их за головы и стукнуть лбами друг с другом. Вместо того он решил морально подготовиться к следующему заданию. Однако Царица вновь застала его врасплох. Двери поезда раскрылись, и их встретила тщательно подобранная толпа. Вспышки камер следовали за ними, пока их маленькая группа выходила из вагона следом за Нилу, принявшей на себя задачу по общению с прессой. Целая команда операторов с камерами окружила их словно стервятники, чтобы запечатлеть момент их прибытия под каждым возможным углом обзора, а группка людей собралась рядом, чтобы встретить их вежливыми аплодисментами. В эту группу входили вероятные спонсоры, команда организаторов и менторы, прибывшие в город раньше них. Настоящий дебют перед Фатуи состоится сегодня вечером в Колизее, когда оба трибута будут наряжены в подобранные костюмы. Тигнари сощурился от количества вспышек и вдруг понял, что нужно было объяснить Альхайтаму и Кавеху про момент прибытия до того, как они оказались брошены на съедение волкам. Но в следующее мгновение Кавех присоединился к Нилу, беря её под руку и помахивая камерам. – Как здорово наконец с вами встретиться! Я успел полюбоваться вашим красивым городом из вагона поезда, но снаружи он выглядит ещё прекраснее! Даже Тигнари было сложно определить, насколько искренним был восторг Кавеха, но его слова оказались невероятно успешны: Фатуи обожали, когда их обожали. Они сбежались поближе, репортёры принялись заваливать их вопросами, пока операторы попросили Кавеха покрутиться на камеру, чтобы заполучить самый лучший ракурс. Он сиял в лучах их вспышек. Тигнари наблюдал за тем, как распустились золотые волосы Кавеха, когда он отточенным движением снял резинку и нацепил её на запястье, склоняя голову на бок, чтобы показать камерам свой невинный, но в то же время обворожительный взгляд из-под длинных ресниц. – Дистрикт 12, пожалуйста, поторапливайтесь, у нас очень плотное расписание, – обратился к Нилу один из организаторов, и та, покраснев, кивнула. Альхайтам подошёл к Кавеху и положил руку ему на спину, уводя его от камер. Тигнари сглотнул ком в горле, увидев, как Кавех прильнул к его прикосновению, от чего жест показался ещё более интимным. Он прекрасно понимал, к чему это может привести: Фатуи умели вынюхивать интересные истории получше собак-ищеек. Однако же сейчас его два трибута просто следовали за Нилу, которая провожала их до номера, где они смогут скрыться от толпы вплоть до своего дебюта сегодняшним вечером. Они подошли к лимузину, зарезервированному специально для Дистрикта 12, и Альхайтам вышел вперёд, чтобы открыть дверь для Кавеха и Нилу. Тигнари покачал головой в недоумении. Он точно делает это всё специально. Пусть Кавех сияет, чего бы это ни стоило, вспомнил он. Не сказать, чтобы блондину с этим была нужна какая-то помощь…***
Пока Кавех и Альхайтам заселялись в номер вместе с Нилу, Тигнари нужно было посетить инструктаж с другими менторами, на котором они все должны были пройтись по расписанию и познакомиться с распорядителями игр нынешнего сезона. Тигнари терпеть не мог эти мероприятия, а в этом году особенно, потому что ему хотелось провести как можно больше времени со своими друзьями. Зал для собраний, расположенный в подвале отеля для трибутов, был современным и хорошо освещался, а в центре стола красовалась огромная голограмма Зимнего дворца Царицы. Вокруг круглого стола уже собралась куча народа. В отличие от трибутов, менторов не заставляли держаться своих дистриктов. Всё-таки они и так уже были победителями. Тигнари окинул взглядом тех, кто должен был стать его соперниками на следующие две недели. С некоторыми, например, с Кокоми и Джинн, он даже подружился. Других намеренно избегал, например, Розарию или Сяо – они, как обычно сторонясь остальных, ещё не поприветствовали собравшихся. А вот некоторых игнорировать было невозможно, как бы того не хотелось. Тигнари вздрогнул, когда сверкающая драгоценными камнями рука опустилась на его плечо. – Кажется, тебе в этом году посчастливилось получить особый бриллиант, Тигнари. – Нин Гуан, – кивнул он, разворачиваясь к ней. Высокая женщина со светлым блондом ответила ему лукавой усмешкой. Она носила на себе столько украшений, что при взгляде на неё казалось, будто смотришь прямиком на солнце. Часы на её запястье показывали голограмму с Альхайтамом и Кавехом, фокусируясь на красивом лице Кавеха. – Да, он действительно знает, как продать себя. – А нам всем известно, что это ключ к успеху в этих играх, – хмыкнула Нин Гуан. Она села за стол и жестом указала ему сесть рядом. Тигнари последовал её указу, несмотря на то что от этого у него свело живот от беспокойства. Быть может, Тигнари и умел неплохо заговаривать зубы, когда дело касалось спонсоров, но Нин Гуан была настоящим мастером этого дела. Трибутов Дистрикта 5, чьим ментором она выступала, не выращивали специально ради победы в играх, как это делали в Дистриктах 1, 4 и 7, но ей всегда удавалось выжать из спонсоров больше всего моры, что часто помогало её трибутам доходить практически до победы. – В этом году игры обойдутся нашим дорогим спонсорам в копеечку, – промурчали из-за спины. Тигнари обернулся, нахмурившись, и пересёкся с расчётливым взглядом Яэ Мико, ментора Дистрикта 7. Её розовые лисьи ушки встрепенулись, пока она оглядывала его. Фатуи модифицировали её тело по её собственному запросу, помогая ей стать похожей на кицунэ. Яэ Мико была единственным трибутом за всю историю Голодных игр, кому удалось победить в 11 лет благодаря коварству, продуманной стратегии и настораживающему отсутствию эмпатии. Она ухмыльнулась им, оголяя свои острые клыки. – Столько милых лиц, столько трибутов старше 18. Столько красоты окажется потрачено впустую. Нин Гуан согласилась, уклончиво хмыкнув, а Тигнари стиснул зубы, чтобы не ответить ей дерзким комментарием. Он знал, на что намекала Яэ и быстро вспомнил их утренний разговор с Нилу. Яэ находилась в компании Фатуи уже так давно, что сама практически стала одной из них, почётным гостем на неофициальных спонсорских ужинах, которые проводили до начала игр. Он год за годом наблюдал за тем, как она бросала своих собственных трибутов на съедение волкам- – Твой Кавех, кажется, привык быть в центре внимания, – её поддельно-сладкий тон не давал Тигнари покоя. – Я и не знала, что с Дистрикте 12 снимают свои собственные телешоу. – Не снимаем, – сжато ответил Тигнари. – И я знаю, чего ты пытаешься добиться, Яэ. Ты не сможешь вытянуть из меня никакой информации. Жди интервью вместе со всеми. – Ах, ты в этом году такой колючий, дорогуша, – хихикнула Яэ, прежде чем лисьи ушки их обоих вздрогнули из-за шума, послышавшегося от входной двери – на пороге появился последний из менторов. С его появлением гул собравшихся в зале мгновенно затих. Тигнари резко вдохнул. Сайно, победитель прошлого года, а в этом году ментор Дистрикта 10, раньше держался особняком от устроенного Фатуи спектакля. Теперь же, после игр, среди других менторов он казался вылитой из бронзы статуей. Не обращая внимания ни на кого из них, он прошёл к свободному стулу рядом с Тигнари. Его длинные белые волосы были не причесаны и небрежно свисали, закрывая лицо. Яэ опустилась на сиденье с другой стороны от Сайно, внимательно изучая его своим хитрым взглядом. Сайно взглянул на неё на секунду, а потом повернулся немного в бок, чтобы вместо этого посмотреть на Тигнари. Его движения были резкими, словно взмах рукой, которой зажигают спичку. Красные глаза пронзили Тигнари, будто клыки, их взгляд царапнул по его коже, пробуя её на вкус. Тигнари не смог побороть инстинкт, и его хвост дёрнулся сам по себе. «В прошлом году он убил четырнадцать человек», – была единственная мысль, что пронеслась у него в голове. А затем: «Он оставил шрамы. Не позволил Фатуи их залечить». Сайно прошёл через игры, так ни разу и не получив ни одного ранения – никто не смог его достать после того, как он заполучил единственное доступное на арене копьё. Но однажды он поранился о него сам, когда в неистовом приступе безумства на четвёртый день пытался очистить копьё от крови, которой на нём уже не было. Между его большим и указательным пальцами остался маленький шрам, белой молнией выделяясь на тёмной коже. Когда Сайно заметил, что Тигнари смотрит на его шрам, он тут же сжал ладонь в кулак, а затем спрятал её под столешницей. – Добро пожаловать на весёлую сторону Голодных игр, Сайно, – промурчала Яэ. – На весёлую? – буркнул под нос Тигнари, ловя взгляд Нин Гуан. Ей тоже было некомфортно, но она воздержалась от того, чтобы что-то на это ответить, уже порядком привыкнув к выходкам Яэ. Яэ Мико была высшим эшелоном Фатуи. Никто не смел ей возражать. Если только не хотел подложить своим трибутам во время игр свинью. Сайно ничего не ответил, лишь взглянул на неё своими равнодушными, пылающе-красными глазами. На Яэ это впечатления не произвело. – Я видела тех леди, которых ты с собой привёз. Какие же красавицы. Хочешь, я сведу их со спонсором на ужине? Уж вам-то точно понадобится помощь по части рекламы, а? – Только заговори о моих трибутах снова, и я вырежу язык из твоей глотки. В зале воцарилась тишина настолько ледяная, что Тигнари удивился, что вздох Яэ не обратился облачком пара перед её лицом. Голос Сайно был колючим, будто по его горлу протащили шипы. В это мгновение Тигнари впервые услышал, как тот говорит. А ещё это был первый раз, когда он увидел, чтобы Яэ, чьё гладкое личико сейчас обернулось маской ярости, потеряла дар речи. Нин Гуан наклонилась вперёд, улыбаясь, чтобы смягчить обстановку. – Приносим наши извинения, Сайно. Конечно же, мы ни в коем случае не хотели мешать твоей стратегии. Просто всегда готовы оказать помощь новичку. Губы Сайно сжались в тонкую линию, пока он окидывал их обеих взглядом. Тигнари неловко сжался, сидя между ними тремя, молча подумывая о том, чтобы подыскать себе другое место, когда Яэ вдруг, фыркнув, улетела прочь и опустилась на сиденье возле Кокоми, ментора Дистрикта 8. Когда она повернулась к ним спиной, Сайно расслабился и принялся разглядывать голограмму Зимнего дворца, расположенную перед ними. Тигнари поёрзал на месте, но из-за хвоста спрятать своё волнение было невозможно. Технически, все собравшиеся в этом зале были убийцами, некоторые – более безжалостными, чем остальные, но никто даже близко не мог сравниться с Сайно. Тот короткий всплеск безумства во время игр исчез в мгновение ока, и больше не возвращался назад. Как будто Сайно, опережая собственную тень, травму и скорбь, сам обернулся копьём, вонзающимся в противников без малейшего сожаления, и не важно, что арена уже давно осталась позади. Пушистый хвост дёрнулся, касаясь руки Сайно, и Тигнари поспешил схватить его руками, чтобы, краснея, прижать его к своей груди. – Не соглашайся на её спонсоров, – шепнул он, потому что не мог скрыть эту информацию от Сайно. Каким бы пугающим тот не казался, это был его первый год в качестве ментора, так что ему обязательно понадобится помощь. – Если Яэ всё ещё захочет кого-то к вам отправить. Или если это сделает кто-то из менторов Дистрикта 1 или 4. – Что? – Я говорю… – Тигнари взглянул вверх, пересекаясь с пристальным взглядом Сайно. Он чувствовал себя так, будто сидел на допросе, будто сказать сейчас хоть что-то кроме правды будет непростительным преступлением. – Дистрикты 1, 4 и 7 давно связаны с Фатуи, им не стоит доверять. – Ладно. – Что, не спросишь у меня, почему? – А зачем? Ты тоже один из тех, кому я не должен доверять? – Эм… я… – на этот раз хвост вздрогнул от замешательства, и Тигнари выпустил его из рук. Тот опустился между ними, вновь касаясь руки Сайно, любопытно дотрагиваясь до шрама между его пальцами, прежде чем Тигнари отвёл его назад. – Нет, я не один из них. – Хорошо. – Хорошо, – повторил Тигнари, уставившись на профиль Сайно, потому что тот уже снова смотрел перед собой. У него на носу была небольшая горбинка, как будто Сайно сломал его однажды, но перелом не зажил как следует. Линия челюсти была чёткой и такой острой, словно могла порезать стекло. Он держал подбородок высоко, открывая обзору изгиб его широкой шеи. Тигнари почувствовал, как у него пересохло во рту. – Я Тигнари, кстати. Ментор Дистрикта 12. Стоило ему это произнести, как ему захотелось дать себе подзатыльник. Ну конечно же, Сайно, как и весь мир, знал, кто он такой. Как и все остальные менторы, он смотрел день Жатвы, чтобы собрать информацию о конкурентах, и видел Тигнари на сцене. Он стоял на этой сцене уже шесть лет. – Знаю. Я смотрел твои игры, – Сайно снова на него взглянул, его выражение было непроницаемым, серьёзным. Тигнари всё равно не смог бы отвести от него глаз. – Ты был восхитителен. Знакомый всплеск ярости поднялся к самому горлу, как это случалось каждый раз, когда кто-то (чаще всего – Фатуи) делал комплименты его выступлению. Потому что это означало, что они хвалили его за убийство невинных детей, пока он и сам был ещё ребёнком. Ничего похвального в этом не было. – В смысле, несмотря на всё, что они заставили тебя сделать, – поправил себя Сайно, словно смог заглянуть прямиком в бушующие мысли Тигнари. – Я рад, что ты смог выбраться. Смог выбраться. Не победил. Не восторжествовал. Тигнари молча моргнул, оторопев от прямолинейности Сайно, а сердце пропустило удар. Это был первый раз, когда он ощутил не укол боли в груди при мысли о своих играх, но позволил себе каплю утешения. – Спасибо, – прошептал он. Сейчас ему хотелось сказать больше, его накрыло внезапное желание рассказать Сайно абсолютно всё, но, к счастью, улетучилось оно так же быстро, как и возникло, прежде чем он успел выставить себя дураком. Он так и сидел, раскрасневшись, сжимая ладонями хвост, пока в зал наконец не вошёл предвестник и собрание не началось.