***
Уён проснулся, потягиваясь. У него было ощущение, что он провел без сознания почти сутки. Он открыл глаза совершенно спокойно, с кроткой улыбкой на лице, которая вскоре исчезла, когда он увидел незнакомую обстановку. Он выпрямился, озадаченный и охваченный паникой. Одеяло на кровати, на которой он спал, было серым и простым, как и все остальное в спальне. Где он был? Его телефон лежал на тумбочке у кровати, и он потянулся за ним, как только заметил его. Было половина второго дня. Он хлопнул себя ладонью по лбу, как только в его голове прокрутились события вчерашнего дня. Он пошел выпить с расстроенным Хонджуном; какое разумное решение — сильно напиться в будний день. Хонджун звонил ему почти семь раз за все утро. В любом случае, сейчас было уже слишком поздно появляться на работе, поэтому он решил побеспокоиться об этом позже. Сейчас его больше всего беспокоил вопрос: где, черт возьми, он был? Уён встал с кровати, хотя ему хотелось остаться там еще на секунду, потому что ему было так удобно. Он надел очки невидимого следователя и оглядел комнату в поисках ответов. Однако, казалось, ничто ему не помогало, так как из-за отсутствия украшений в спальне было трудно что-либо найти. Что же это за несчастный человек? Он в отчаянии провел рукой по волосам, прежде чем застыть на месте, когда осознание обрушилось на него, как тонна кирпичей. Если подумать, планировка этой спальни точно такая же, как в квартире, в которой он жил… до того, как Сан переехал сюда, конечно. Уён прижал руку ко рту, внезапно почувствовав невыносимое смущение. Как, черт возьми, он сюда попал? Что еще хуже, он совершенно не помнил, что произошло прошлой ночью. Когда именно он встретил Сана? Он поспешно перезвонил Хонджону, надеясь, что тот ответит хотя бы на некоторые из его вопросов. Хонджун взял трубку почти сразу. — Привет? Уёна? Ты в порядке? Ты не ответил ни на один из моих звонков. — У меня жуткое похмелье, — вздохнул Уён. — Я только что проснулся. Хей, как я вчера добрался домой? — …я действительно не знаю, — сказал Хонджун после паузы. — Минги отвез меня домой прошлой ночью. Он сказал, что я звонил ему, но я не помню. Когда он приехал, тебя уже не было. Ты что, совсем ничего не помнишь? — Нет… — протянул Уён. — Я поговорю с тобой позже, хорошо? У меня просто раскалывается голова. — Он повесил трубку и бросил телефон на кровать, чувствуя себя обескураженным. Это совсем не помогло. Он потянулся к дверной ручке, но вовремя остановился. Не было никакой вероятности, что Сан окажется дома, верно? Как бы Сан ни волновался, это не могло привести к тому, что он взял бы выходной на работе. Конечно, он не думал, что Уён настолько безответственный… верно? Уён нерешительно открыл дверь, и у него вырвался вздох облегчения, когда он увидел пустой и тихий дом. После того, как момент его удовлетворения закончился, он направился прямиком к двери, но опоздал всего на минуту, так как звук поворачивающихся в замочной скважине ключей, донесшийся снаружи, заставил его остановиться как вкопанного. Но почему? Он еще не был готов встретиться лицом к лицу с Саном! — О, ты проснулся, — поприветствовал Сан Уёна, как только тот зашел внутрь, держа в руках пакеты с продуктами. На нем была черная маска, из-за которой Уён не мог видеть выражение его лица. — Как ты себя чувствуешь? Я купил тебе аспирин. Знаешь, ты много выпил. Уён уставился на него в шоке. — Что ты здесь делаешь? — Он неловко заикался и чуть не вспотел, когда последовал за Саном на кухню. — Разве у тебя нет работы? Сан поставил сумки на стол, не удостоив Уёна ни единым взглядом. — Я взял выходной. Я…видишь ли, я сильно ушибся. Уён озабоченно нахмурил брови. Он посмотрел на Сана, на его руки, ноги, везде. Казалось, с ним все в порядке. — Ты ушибся? Где? Сан посмотрел на Уёна, приподняв брови, как будто ожидал, что тот сам знает ответ на свой вопрос. Осознав, что Уён на самом деле ничего не понимает, Сан вздохнул и натянул маску на подбородок. На его правой щеке образовался огромный синяк, окрашенный в болезненный пурпурно-красный цвет. Уён ахнул. — Что случилось?! — закричал он, забыв о своем смущении. — Ты подрался или что-то в этом роде? Ты поранился на съемочной площадке? С лица Сана не сходило безмолвное выражение. — Ты действительно не помнишь? — Он почти сардонически рассмеялся и указал на руку Уёна. Неприятное чувство охватило его, когда Уён поднял свою руку. костяшки его пальцев слегка покраснели. Уён с любопытством наклонил голову, прежде чем понял, что он сделал, и на его лице появилось окаменевшее выражение. Прикрыв рот руками, он уставился на Сана, наполовину смущенный, наполовину извиняющийся, но в основном смущенный. Это было своего рода унижение, которого он никогда раньше не испытывал. Что именно заставило его ударить Чхве Сана, независимо от того, насколько он был пьян? Он сделал мысленную пометку никогда после этого не выпивать больше одной бутылки алкоголя. Уён хотел извиниться. Он хотел обругать себя, но не смог произнести ни слова. — Да, тебе не за что извиняться, — отмахнулся Сан, но вид у него по-прежнему был раздраженный и мрачный. — Ты был пьян. Это была ошибка по пьяни. — …что еще я сделал? — Спросил Уён, хотя на самом деле не хотел получать ответ на этот вопрос. — Хм, давай посмотрим, — Сан смотрел вдаль, скрестив руки на груди, вспоминая события прошлой ночи. — Ты сказал, что я тебе не нравлюсь, а потом сказал, что мне нужно бросить актерское мастерство. Ты сказал, что я ужасен в этом, а потом сказал, что Пак Сонхва в десять, нет, в сто раз лучше меня. И тогда я предложил тебе переночевать в моей комнате, но ты назвал меня извращенцем, а потом ударил меня по лицу. Сильно. Каждое слово, слетавшее с губ Сана, было как еще один дюйм к яме, которую Уён хотел вырыть в земле и спрятаться в ней навсегда. Сан повернулся и кисло посмотрел на Уёна. — Если твои удары так сильны, когда ты пьян, я могу только представить, каково это, когда ты трезв. Уён закрыл лицо руками, чувствуя, что не имеет права смотреть Сану в глаза. Неудивительно, что он выглядел таким подавленным и раздраженным. Он хотел как-то утешить знаменитость, но как он мог это сделать? — Прости… — пробормотал он, прикрыв лицо ладонями. — Я же сказал, что все в порядке. — Сан проигнорировал его извинения, занявшись распаковкой продуктов. Уён мог только беспомощно наблюдать за ним, не в силах избавиться от чувства вины, которое давило на него. Как он мог сказать что-то настолько бесчувственное и бессердечное? Ему никогда еще не было так стыдно за себя. Сан казался отстраненным и не был похож на себя обычного, жизнерадостного. Он всегда отличался непробиваемой уверенностью и самомнением, но таких резких слов, как у Уёна, было достаточно, чтобы ранить даже самого равнодушного человека. — У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? С надеждой спросил Уён, молясь, чтобы Сан не отказался от их единственного часа, независимо от того, насколько ему было больно. — У тебя похмелье, — бесстрастно сказал Сан, запихивая пакеты с молоком в уже пустой холодильник. — Просто приляг и отдохни сегодня. Уён вздохнул. Как он вообще собирался загладить свою вину?***
— Это все еще кажется сном, — сказал Ёсан, поставив локти на кофейный столик и подперев подбородок ладонью. — Я имею в виду, Чхве Сан? — Ты можешь сосредоточиться на проблеме? простонал Уён. Был ранний вечер, когда он отправился к Ёсану и Юнхо, не в силах найти никого, кому мог бы довериться. Отношения между ним и Саном все еще были напряженными и неопределенными. Ёсан скрестил руки на груди. — Но разве он не знаменитость? — Я уверен, что он слышал, как люди говорили вещи, по меньшей мере, в десять раз худше, чем то, что сказал ты. Разве он не должен был уже привыкнуть к этому? — Тем не менее, только потому, что он знаменитость, это не значит, что у него нет чувств. А Уён — обычный человек? Они в некотором роде близки друг другу. Очевидно, что ему будет больно, если Уён скажет такое бесчувственное дерьмо, даже если он был пьян, — рассуждал Юнхо. Его слова были как соль на раны Уёна, еще больше усугубляя его чувство вины. Однако он действительно был не в том положении, чтобы жаловаться и быть эгоистом. — Даже если так, как ты мог ударить его? — Продолжил Юнхо, глядя на Уёна сверху вниз с комичным выражением лица. — Он знаменитость, черт возьми. — Он не неприкосновенен только потому, что он знаменитость, — закатил глаза Ёсан. — Но тебе действительно нужно было называть его извращенцем? Сколько ты выпил? Держать свои тревоги при себе было бы лучшим решением, чем довериться этим двоим. Уён и так чувствовал себя ужасно, словно вывалялся в грязи после сильного дождя, а они только усугубляли ситуацию. — Говорят, что твое истинное лицо проявляется, когда ты пьян, — вмешался Юнхо, переводя взгляд на экран телевизора. — Значит, теперь он явно думает, что именно так ты к нему на самом деле относишься. Уён уронил голову на кофейный столик и застонал. Благодаря нескольким выпивкам и несчастному случаю, Сан теперь верил, что Уён видит в нем ужасного, извращенного актера. Ёсан, сидевший рядом с ним, вздохнул, отправляя в рот горсть соленого арахиса. — Послушай, вместо того, чтобы вот так хандрить и быть несчастным, почему бы тебе не пойти и не обсудить с ним все это? Юнхо кивнул. — Никакие сюрпризы или подарки не помогут ему почувствовать себя лучше, это твои слова причинили ему боль. Просто подойди и искренне извинись. — И как я должен это сделать? — Беспомощно заныл Уён. Он никогда не умел подбирать слова, потому что никогда не сталкивался с ситуацией, подобной этой. Юнхо пожал плечами. — На самом деле, мы не можем помочь тебе с этим, так что ты справляйся сам. Но мне немного любопытно, — с сомнением сказал он, — какие у тебя к нему чувства? Я имею в виду, ты явно ненавидишь его как актера и человека, тогда к чему все это… ну, знаешь, романтические аспекты этого? Это что-то вроде врагов с привилегиями? — Я не испытываю к нему ненависти, — неуверенно возразил Уён. За одну ночь Сан превратился из его заклятого врага в человека, который был близок с ним, когда бы он ни захотел, и Уён действительно не знал, что он чувствует по этому поводу. Ему начало нравиться присутствие Сана, и с ним было даже интересно разговаривать. Кроме того, Сан всегда был добр к нему и заботился о нем. Но разве это не было просто человеческой порядочностью? — Эти вещи не важны, — сердито заявил ёсан в ответ Юнхо. — Не похоже, что Уён хочет с ним чего-то серьезного. Чувак скоро уходит, так что пусть они развлекаются, пока это возможно. Слова Ёсана прилипли к нему, как жвачка к каблуку ботинка. Это было все, о чем Уён мог думать по дороге домой. Он никогда по-настоящему не задумывался о таком далеком будущем. Конечно, начинать что-то серьезное со знаменитостью, особенно с таким статусом, как у Чхве Сана, может закончиться плохо. И Уён был не в восторге от того, что может превратиться в плачущего человека с разбитым сердцем. Запутанные отношения Хонджуна показали ему, почему никогда не было ничего хорошего в том, чтобы быть привязанным к кому-то до такой степени. Не то чтобы он сомневался в своей верности; Уён просто не хотел, чтобы ему причинили боль. Независимо от того, как сильно он хотел испытать любовь, если это действительно принесет ему больше вреда, чем пользы, то Уён предпочел бы придерживаться своей обыденной жизни. Может быть, это и хорошо, что Сан был знаменитостью с головы до ног. Он бы тоже не хотел начинать что-то серьезное с Уёном, потому что это, очевидно, нанесло бы ущерб его репутации. Популярные люди в стране всегда строго придерживались политики запрета на свидания, и Сан, очевидно, не был исключением. Размышления о его отношениях с актером всегда приводили Уёна в замешательство. В словаре не было слов, чтобы описать их особую связь, и, возможно, это было к лучшему. Когда Сан уйдет, Уён не сойдет с ума, опечаленный чувством, которому он никогда не давал названия. К тому времени, как он вернулся в квартиру, Уён был подавлен и сбит с толку. Почему Сан постоянно давал ему столько пищи для размышлений? Это было так неприятно. Он помедлил перед дверью Сана, прежде чем постучать. Еще не было девяти, так что он никак не мог лечь спать. Сан открыл дверь через несколько секунд. На нем была серая толстовка с капюшоном и черные спортивные штаны, а его черные волосы были растрепаны. Когда он увидел Уёна, выражение его лица сменилось безразличием. — Уён, — сказал он, — в чем дело? Чувство вины Уёна от его слов волшебным образом не улучшилось. Зная, что он недостаточно проницательный человек, чтобы говорить утешительные слова, он прибег к следующему лучшему способу и обнял Сана за плечи, заключая его в извиняющиеся объятия. — Мне правда жаль, — пробормотал он в плечи. Сан напрягся от этого движения, но быстро расслабился, все еще держа руки по бокам. — Знаешь, ты действительно жесток в своей честности, когда пьян, — прокомментировал Сан, наконец-то раскрывая свои чувства. Он отстранился и обхватил лицо Уёна ладонями. — Но я прощаю тебя. Потому что ты симпатичный пьяница. На его лице сияла искренняя улыбка, и Уён улыбнулся ему в ответ, испытывая облегчение от того, что его простили. Это означало, что ему больше не нужно было мучиться чувством вины за то, что он такой мудак. — Мне жаль тех, кто был с тобой не в ладах в старшей школе. Твой кулак — это не шутка, — продолжил Сан. Уён усмехнулся этому комментарию, наблюдая, как Сан пошел закрывать за ними дверь. — Подожди. Уже поздно. Уён взял Сана за руку и посмотрел на его умные часы. — Мне, наверное, пора домой. Увидимся завтра, да? На лице Сана было удрученное выражение, когда он посмотрел на Уёна, держа руки в карманах. Уён удивленно поднял брови. — Все в порядке? — …почему бы тебе не остаться здесь на ночь?