Дорога укажет.

Около двух недель прожил я в избушке у Мерегид. Это было спокойное, можно даже сказать - счастливое время. По началу девушка меня опасалась, приглядывалась, потом, вроде, успокоилась. Хотя всё равно косые взгляды бросала. Всё выяснилось довольно быстро, когда на двор чародейки пришли просители из окрестного села. Я тогда рубил дрова и, почуяв людей, по старой привычке приготовился к бою. Волшебница остановила меня, завела внутрь и приказала молчать, пока сама разговарила с совершенно мирными крестьянами. Потом предстоял разговор. А оказалось всё просто - в западных землях даннан считали демонами, помешанными на войне. Вот, что пропаганда лжетворящая делает! Сказав, что девушка была удивлена моим рассказом о том, как именно люди нападали издавна на наши земли в поисках добычи - ничего не сказать. Зато в замен я узнал много о самой Мерегид. История чародейки была проста, хоть, я уверен, много что в своём рассказе мне она утаила. Она родилась и выросла в семье богатого купца в Байене - одном из довольно крупных городов Бретьенского королевства, на землях которого мы теперь и находились. Родители не любили её - отец даже всерьёз подумывал, что дочь была зачата не от него. "Такая уродина не может быть от моей крови" - говорил он. Девочку хотели по достижении шестнадцати лет отдать послушницей в какой-нибудь монастырь, да только к этому сроку одно обстоятельство начисто разрушили этот план - у дочери открылся колдовской дар. Маги у людей рождаются не то чтобы и редко, но такой силы, какой обладала Мерегид - один раз к ста, а то и реже. И как бы ни хотел купец как угодно избавиться от нежеланного детища, такой куш он просто не мог упустить, ведь, по законам Бретьена, семья, отдавшая в государственное училище ребёнка-мага, получала нехилую премию. И размер этой премии возрастал в зависимости от одарённости ребёнка, а после - и той должности, которую он занимал в последствии. Так что Мерегид в свой шестнадцатый день рождения уехала не в монастырь, а аж в столичный Университет Магии, где и проучилась следующие три года. Жизнь в столице тоже не была сладкой. За высокий рост и редкий цвет волос её дразнили и гнобили, парни не обращали на неё внимания. Все сторонились её. Лишь учителя относились в чародейке более-менее благосклонно - не хотели терять столь ценный в будущем кадр. Девушка выделялась не только внешностью, но и усидчивостью, и прилежанием в учёбе, ведь больше занять время ей было совершенно нечем и не с кем. Она легко перегнала остальных сокурсников и теперь ненависть к ней подкреплялась ещё и дикой завистью к её успехам. Кончилось её обучение в один не особенно прекрасный весенний день, когда один подлый и властолюбивый, но довольно видный парень решил использовать её в своих целях. Мерзавец притворился, что без памяти влюблён в Мерегид и тем чрезвычайно пленил доверчивую девушку. Он упросил чародейку выкрасть из мастерских лабораторий какой-то древний артефакт, который яко бы спасёт его от смертельного недуга. На деле вещица даровала владельцу безграничную магическую силу, с помощью которой гад хотел завоевать себе власть. Однако, наивная дева ради любимого была готова на всё. Когда правда раскрылась, было уже поздно - артефакт украден, а всю вину свалил на такую удобную для этого ненавидимую студентку. Мерегид еле удалось бежать и, спасаясь от преследования, она и забрела в эту глушь, где нашла избушку старого отшельника. Маг был давно мёртв и девушка, похоронив его, решила остаться жить здесь, в уединении. Конечно, жители окрестных деревень скоро прознали о ней, однако чародейка жила на отшибе и продавала крестьянам целебные снадобья, потому народ особо и не протестовал против такого соседства. Так она и жила здесь до того самого дня, когда внезапно почуяла чью-то странную энергию, исходящую из леса. И нашла Дирмайда, то есть меня. К девушке я испытывал странные, смешанные чувства. Конечно, она мне понравилась - не обделённая ни красотой, ни умом, смелая, добросердечная, хоть и забитая, и нелюдимая. К тому же её история пробуждала в памяти воспоминания о не слишком то счастливых школьных годах. Тогда я был, скажем так, далеко не самой авторитетной фигурой - странный, тихий, книжный мальчик со своими, непонятными интересами. В то время я, чтоб влиться хоть в какую-то компанию даже назывался не настоящим именем - Аскольд, а просто Сашей - оттуда и привычка осталась. Однако были здесь и другие воспоминания, вызывавшие не жалость, а боль. Аня... Вроде уже немало времени прошло, а она всё ещё болит внутри меня. Былая любовь, былое предательство... И тем больнее, что из нас двоих (её и меня) предала не она. А годы принесли разум, и с ним сперва разочарование, затем сожаление, а затем - горечь и боль, но исправлять то уже нечего. Ещё в плюс к этому - такого я не ожидал совсем - от Мерегид терзался сам Диармайд. Я кожей, костями, всей душой ощущал смятение моего второго я. Она ему нравилась - до восторга, до безумия, до исступления, но она была человеком. А он, с его ненавистью к людям, не мог этого не замечать. Плюс, она скрывала что-то, это чуяли мы оба. И это не добавляло доверия. А ещё, уж для полного "счастья", Диармайд страшно скучал по своим. Он просто не мог жить без общины, как не мог врать, как не мог не помочь кому-то в беде. Это потиворечило самому его естеству. Только моя склонность к одиночеству хоть как-то помогала ему держаться. Я, кстати, хорошо понял за это время, что на самом деле не люблю постоянных компаний. Да, я строил радужные мечты об обществе, где все держатся друг за друга и никогда не разделяются, однако это всё от прошлого дефицита признания. Я уже привык быть один. Друзья друзьями, но живу я сам по себе и мне так - всего удобнее. Я не знаю, сколько именно дней я провёл в доме волшебницы - просто жил и всё. Просто знал, что сейчас здесь моё место. Я помогал ей по хозяйству; мы много беседовали буквально обо всём. Я чувствовал, как перед моим умением слушать и искренней прямотой моего собрата стена её отчуждённости таяла, как снег под солнцем. Она, кстати, интересовалась моими способностями к магии и, как я и ожидал, осталась неудовлетворена. В общем, всё оказалось, как я и задумывал, сочиняя свою роль - лишь небольшая предрасположенность к операциям с природными духами. Однако, даже в этом она помогла мне разобраться. С её советами я легко смог пообщаться с духом ручейка, протекающего поблизости, а также с некоторыми деревьями. В общем, так всё и текло - медленно и степенно. До очередного "прекрасного" дня. За это время к чародейке пару раз приходили люди из деревень, стоящих неподалёку. Ну, как неподалёку - милях в семи, а то и больше. Волшебница принимала посетителей на пороге, а я из дома наблюдал. Они приходили покупать целебные снадобья, точнее - выменивать на еду и другие полезные в хозяйстве вещи. В обхождении этих людей буквально сквозили страх и тщательно скрываемое за лестью презрение, но напоказ они улыбались и лебезили. Должно быть их местные знахари не слишком то справлялись со своим делом. Вот и в тот день, заметив вдали мужичка на телеге, запряжённой кобылой, я быстро скрылся в доме, предоставив разбираться хозяйке. Однако, как оказалось, лекарства ему были не нужны. Мужик приехал за помощью - староста его деревни умирал от неизвестной болезни и его послали узнать, не согласится ли госпожа чародейка выручить нуждающегося. Конечно, девушка не нашла сил отказать и, собрав в сумку самые необходимые вещи, отправилась на телеге в деревню. Весь день я был, как на иголках. Было почему-то очень неспокойно, особенно, когда к закату хозяйка так и не вернулась. И к этому времени я уже час как, нет, не слышал - ощущал какой-то неясный зов. Словно неслышимый голос постоянно тормошил меня, подначивая идти, нет, бежать вперёд, туда, куда уехала Мерегид. Этого я не мог так просто переносить. И я обратился к природным духам, в частности - к ветру и деревьям. И тут же получил ответ: "Беда! Скорее на помощь! Она в опасности!". Стёганка и пояс с мечом тут же взлетели на свои места. Щит и шлем я потерял ещё тогда, пока пробирался израненный по лесу. Вперёд! Идти, конечно было неблизко, но и не так далеко, как я предполагал. Мили через три, которые я своими семимильными шагами пролетел меньше, чем за полчаса, я нашёл и телегу, и мужика. И ещё его голову - отдельно от тела. И следы копыт, на фоне которых почти терялись одинокие, сбивчатые отпечатки женских башмаков. Её забрали и на верёвке повели за лошадьми. Следов борьбы почти не было, следов нападения - не было вовсе. Картина вполне ясная: кто-то заплатил, а скорее пообещал плату деревенщине, чтоб тот привёз девушку в указанное место, а затем от посредника попросту избавились. Почему они не напали на дом Мерегид? Видимо знали её силу. Почему не выманили сами? Должно быть она знала их или хотя бы предполагала кто за ней охотится и могла их распознать. Зачем её увели, а не убили на месте? Либо считают себя вершителями правосудия и хотят учинить суд, либо девушка знает или имеет что-то, что нужно им. Так или иначе, уже вечер, и они наверняка скоро остановятся на ночлег. Мерегид рассказывала, что никаких людей поблизости точно не живёт, а значит похитителям придётся ехать не один день. Люди же ночами по лесу не ездят. Так или иначе, нужно действовать прямо сейчас. И я снова пустился в путь. На место прибыл уже далеко после заката. Лагерь был разбит на большой лесной поляне. Семь лошадей, а значит и семь всадников. Четверо спят, один - сторожит у костра, точнее глядит в огонь и попивает что-то явно брожёное. Где ещё двое? Точно, вот они, недалеко от костра. Если те пятеро явно были воинами, то насчёт двоих я уже сомневался. Точнее, лишь по поводу одного - сухого молодого хлыща, шкафообразный детина - его напарник - явно был палачом. Последнего выдавал чёрный кожаный передник - как раз, чтобы кровь хорошо стекала и не пачкала одежду, а также рабочее, скупое на эмоции выражение лица. Там же, рядом была и Мерегид, на коленях, в клетке из толстых деревянных прутьев, да ещё и в цепях. Хлыщ говорил с девушкой на бретьенском, спасибо заклинанию - я хорошо понял суть. - Я повторяю ещё раз, ты, грязная сука! Где семя?! - Повтори хоть тысячу, ублюдок. Ответ будет тот же. - Тогда мне, наверное, стоит уступить место моему другу. Жерар - наёмный палач. Он одинаково виртуозно управляется что с пыточным инструментом, что с топором. - Мне плевать. Скажу ещё раз для идиотов, Ален. Один раз я чуть было не отдала его тебе. Больше такого не случится. Я умру, но ты никогда его не получишь! - Ты сказала: "умру" - это неправильно. Слово слишком короткое. А дело будет долгое, очень долгое. И здесь нам не помешает никто. Подумай, стерва. А Жерар пока подготовит своего малыша, верно, дружище? - Зачем? Секира давно готова и плаха тоже. Начнём хоть сейчас, только скажи. Дальше слушать я не стал, незачем. Всё и так ясно, надо вытаскивать девочку. Я окинул глазами поляну ещё раз и наткнулся на незамеченный ранее топор палача. Точнее - туах. Да, именно так - это была традиционная секира моего народа - туах, та самая, от которой родилось имя туахас. Этот бугай-палач даже со своими габаритами вряд ли пользуется ею с лёгкостью - скорее всего взял чисто для понта. Ещё и древко укоротил... Ну да ничего, только бы добраться, а там туах узнает своего, не подведёт. Я как можно тише подобрался к клетке, по дороге додумывая план. Раз тип в капюшоне без видимого оружия, значит, возможно, маг. Тем более говорит о каком-то странном семени - явно не садовод. Короче, этого валить надо первым. Детина тоже опасен, но умеренно. Он не боец и даже со своей силой мне не соперник. Главное, чтобы гады не достали Мерегид. Понеслась! Мне удалось подобраться достаточно близко, прежде чем хлыщ вдруг встрепенулся и стал озираться вокруг. Рывок, второй, третий! Я почти успел добежать до этого Алена, когда громила вдруг прыжком перегородил мне путь и замахнулся секирой. Чёрт! Одним ударом я разваливаю его от плеча до солнечного сплетения, но хлыщ уже бежит к костру, вопя: "Тревога! Демон!". Быстро обтереть меч об одежду палача и сунуть в ножны. Туах словно прыгнула ко мне в руки - признала. И древко родное. Ничего, родная, потерпи, сейчас отплатим этим сволочам. Одним ударом срубаю сложную конструкцию, заменяющую тут замок, ещё удар - и разлетается звено цепи, удерживающее один из наручников. Второй наручник и ошейник падают сами - так и знал, что они волшебные. Девушка сползает на пол - она совсем без сил. - Мерегид! В порядке? Идти сможешь? - Бесполезно. Ален догонит, он маг. - Ничего. Отдыхай. Можешь сделаться незаметной? - Могу. Но Диармайд, ты не понимаешь! Он профан, но и так тебя в дугу согнёт! - Не согнёт. Мы, демоны, не гнёмся. Но хватит болтовни. Вон, те пятеро бегут. Все в кольчугах и шлемах, с мечами без щитов. Отлично! Подпустить поближе и удар веером, держа секиру одной рукой. Минус два - один безголовый, другой с распоротой грудью. Под ногами что-то полыхнуло красно-жёлтым огнём. Странно, но видимо не сработало. Пока не очухались, развалить третьему голову вместе со шлемом. Ещё одна вспышка, теперь жёлто-белая. Неважно. Остальные двое хотят поиграть в травлю дичи? Хренушки! Напираем на одного, второй наскакивает сзади, теряя голову от азарта, а затем - от топора. А, пока пятый в ступоре, пора рассмотреть его внутренний мир. Богатый, хоть и смердит. Рубить с размаху от плеч до жопы было плохой идеей. Чёрт! Что ж так к земле то пригибает? Опустив голову, замечаю сине-зелёные отсветы магического круга. Взгляд чуть в сторону - и верно, этот холёный гад с капюшоном шевелит пальцами и ухмыляется. Достал всё-таки, скотина. Всё, на что хватает моей нечеловеческой силы, это не упасть - страшная тяжесть давит на всё тело. Он что-то говорит с усмешкой, но я не слышу - в ушах гудит, так я борюсь, пытаюсь вырваться из магических пут. Вдруг он отвлёкся - дёрнулся одной рукой, как бы схватив что-то сзади. Медлить нельзя! Рывок вперёд, и хлыщ орёт, подвывая и расплёскивая кровь из обрубков ног. За ним из воздуха возникает Мерегид - он всё ещё сжимает её волосы в кулаке. Удар топора рассекает и останавливает сердце сволочи, и его рука раскрывается, освободив девушку. Бегло осмотрев её, облегчённо вздыхаю. Цела. - На месте не сиделось? - Он бы тебя в лепёшку смял! Сказал бы хоть... - Благодарю тебя. Я снова обязан тебе жизнью. - Я... Я тебе тоже... Спасибо... Подойди ко мне. В доме стоит привязка на телепортацию. Голубая вспышка, и мы уже стоим перед избушкой. Девушка облегчённо вздыхает, входя в дом. Светильник не зажжён, но в доме светло - Светлоликая ярко сияет в ночном небе. Покой, однако, его придётся нарушить. Ещё не всё между нами сказано. - Мерегид. Прошу, объясни мне всё. Что это были за люди? Что им было нужно? Про какое семя говорила эта тварь? - Зачем тебе? Ты тоже ищешь Семя? - Сейчас я ищу только одно - возможность нового нападения. Я знать не знаю ни о каких магических штучках, но просто так никого не похищают даже люди. А по тому, как вы говорили, я понял, что ему что-то было нужно. И ещё мне кажется, что вы неплохо друг друга знаете. Девушка бросает на меня резкий взгляд. Однако он не злобный, скорее испуганный, забитый, жалобный. Её плечи поникли. - Диармайд, я... Ален... Я его любила раньше... Это он попросил меня похитить тот артефакт - Семя. Мы в ту ночь... Мы были близки. А потом он сказал, что скоро умрёт, если артефакт его не излечит... Я никогда раньше не любила... Я не могла отказать, не могла его оставить так, особенно после... Внутри меня всё закипает. У нас обоих. Диармайд рвёт и мечет, он хочет вернуться и разорвать тело хлыща на части, сжечь его кости на костре, а мясо оставить зверям и птицам, чтобы он ушёл в Верхний Мир разделённым и никогда не нашёл посмертного пристанища. Сил не хватает, и я прерываю девушку. - Он... Он открыл тебя? Был первым? - Да. - И он посмел тебя предать? - А что это меняет - был он первым или нет? Или у вас тоже принято жениться после первого раза? - Не всегда. Никогда не понимал людей, у которых это принято. Тело - это тело, а брак - это любовь, связь душ. Но суть в ином - тот, кто открывает девушку, должен нести за это ответственность. Если они решили, что не сойдутся, первый заботится о девушке, как о сестре. Даже жениха она потом выбирает под его присмотром. Первый должен защищать и оберегать. А этот... Мало что предал свою, для людей это нормально. Так ещё и... Мерегид стоит, внимательно глядя на меня. Мне кажется, что она вот-вот заплачет. В конце концов девушка тяжело вздыхает. - Странно. Знаешь, когда мы говорили раньше, я иногда жалела, что я не из твоих, не даннан. А теперь.... Теперь мне жаль ещё и потому, что ты не был моим первым... Последние слова она почти шепчет, но я всё равно слышу. И я чувствую, как в Диармайде вот-вот лопнет струна - та грань, через которую он всё это время не мог переступить, чтобы окончательно влюбиться в чародейку. Что же мне остаётся? Я всего лишь пришелец. Я не даннан, но уже и не совсем человек. Однако я могу подтолкнуть, перерезать нить, отчистить путь. А там - пусть сам идёт. Ты терзался всё это время один, мой друг. Вот же твоя родственная душа, она страдает. Подойди, утешь, приласкай. И теперь я сам чувствую себя вне тела - оно движется само. Даннан подходит к человеку. Он прижимает девушку к себе, и она вздрагивает и трясётся, зарывшись лицом в его плечо. - Мне не нужно быть первым, чтобы оберегать тебя, лунный свет. И не спрашивай, почему. Я сделал это сегодня, сделаю и потом, если понадобится. Даннан отдаст жизнь за своих. А ты своя, красавица. Не по крови, но по духу ты - даннан. Однако, по чести, я бы и сам хотел открыть тебя. И лёд тронулся. И зашуршали одежды. И губы слились. Мне здесь теперь делать нечего. Я не могу пока уйти совсем - дело не закончено, что-то ещё не пускает. Однако, я могу побыть на лугу близ хижины - полюбоваться полной луной. Она так прекрасна - Пресветлая. Мне тоже понравилась эта девочка. Но я уйду, а она останется. Второй раз я не повторю ошибки. Как славно, что мы с тобою так похожи, Диармайд.