"Инвентарный номер 1-13-22-7—"
и дальше затёрто.
Стоят вдвоём на лестничной клетке. Жгут тряпки. Соседи не выходят, знают, что они — двинутые на голову. Модди хлопает слабо по спине, вытягивает из кулака рубашку детскую. Говорит, подключит связи. До майских всю контору отправит к праотцам. Оставляет Альцеста наедине с тлеющими остатками и уходит из дома. На телефоне трель — будильник. Пора вставать. Ребёнок шугается громких звуков, но стремится это скрыть. Сжимает кулаки, тянет обрезанную под его размер футболку, глаза тупит. Молчит. Развитый не по годам улыбается украдкой газетным анекдотам, внимательно рассматривает из-за угла за Альцестом штопающим. Слабый телом. Чайная ложка падает на стол. Ребёнок останавливается и голову в плечи вдавливает. Руки под ноги засовывает. Сидит, трясётся. Альцест вздыхает глубоко, разрывает образы людей без лиц в голове, говорит с ребёнком тихо. Как с равным. Что всё прошло. Что его защитят. Руки вытягивает ладонями вверх, показывает свои ожоги от утюга и конфорки. Не пытается заставить смотреть в глаза. Ребёнок боится их. А себя будто ничтожеством считает. Скрывается в маленькой квартире в шкафу и за шторами. Когда вечерами приходит Модди, Альцест выбегает из квартиры провонявшей осязаемой горечью во двор. Крик застревает. На костяшках пальцев мелкие рубцы, а стена кирпичная за мусорными баками вся в подтёках кровавых. Ребёнок следит за Альцестом, хмурится. Молчит. Сосед на лестничной клетке приходит однажды, из-за двери открытой нараспашку. Альцест роняет голову на обеденный стол. Ребёнок спрыгнул, со страха, с купленного специально для него стула. Наверняка забился в шкаф. Сантос отпаивает Альцеста чаем и уходит через час. Напоследок говорит, что возможно, инвентарным номером пытались скрыть имя. Альцест выманивает ребёнка из шкафа игрушкой и именем, предположительным. "Хочешь поговорить, Ал?" Дверца распахивается медленно. Из неглаженной кучи белья выползает со слезами в глазах. Кивает грустному лицу. Садится рядом и плачет. Горько, как только дети могут. Альцест боится его касаться. Заламывает пальцы и не сдерживается, кончиками похлопывает по спине. Ал дёргается. Ночью приходит Модди. Уставший. Но с улыбкой дикой, впервые яркой за год. Отмечают тихо на кухне отход уродов. Он заходит всё чаще. Приносит продукты, успокаивает ребёнка, когда моет отросшие волосы. Перед сном читает молитвы. Ал двигает губами вслед. Ходит хвостиком, когда тот в облачении жреца. На лице слабую улыбку складывает, когда щупает косу. Рассматривает удивлённо свои пальцы, когда чуть не отсекает. Модди смеётся с ними тихо. В квартире Альцеста всё больше его вещей. А л ф ё д о в. Он пишет крупными буквами на весь лист. Ошибается с поворотом "в" и смотрит украдкой. Пальцы мнёт за спиной. Альцест смеётся едва громче шёпота — отвык от родного грома, — тянется потрепать и останавливается. Алфёдов берёт двумя руками его ладонь и прижимает к своей щеке. Модди крепит лист на холодильник уродливым магнитиком. Алфёдов засыпает в объятьях. Он уверенно держит фарфоровый стакан и пьёт сок. Который сам попросил. Написал чуть коряво в подаренном альбоме и показал, смущённо отводя глаза. Альцест смеётся громко, когда держит Алфёдова в объятьях, чтобы Модди успел прикрепить листок повыше. Улыбаются вдвоём маленькому достижению, а ребёнок прячет лицо в шею Альцеста, пыхтит недовольно. Модди, довольный как обожравшийся кот, подкидывает к потолку смеющегося ребёнка. Играет с ним в слова. Смерть — труп — пролежни. Альцест стучится в дверь Сантоса и жалуется, что этот придурок развращает ребёнка. Алфёдов убегает с кухни с широкой улыбкой и телефоном. Смеётся громко от щекотки догнавшего Альцеста. Ластится, отогретый птенец, к людям родным. Обнимает крепко, боится потерять. Модди по громкой связи вымаливает назвать и его отцом. Алфёдов сквозь смех говорит нет. Перед сном, после молитвы, шепчет на ухо, спасибо, пап. Альцест звонит Модди в полночь, говорит, "готовь ритуальные одежды". Алфёдов стоит, хмурый, рядом с отцом и подаёт чистые бинты. Ребёнок в ванной дрожит от фантомного холода и боится взглянуть им в глаза.