Часть 2: Кто Я
Изображение в Омуте Памяти стало предельно чётким. Все стояли, затаив дыхание, когда перед ними появилась ярко освещённая комната. В центре стоял юноша с растрёпанными волосами, поза его была ровной, подобно солдату с десятилетним стажем. Он был одет в лёгкие брюки и классическую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Босые ноги делали его образ неожиданно домашним. Все взгляды устремились на Чарлуса. Он не отрывал глаз от своего брата. Сходство между ними было поразительным. Гарри Джеймс Поттер был словно близнецом Чарлуса: тот же нос с высокой переносицей, такие же густые волосы и ровные брови. Даже без очков, которые Гарри не носил, сходство было очевидным. Но, несмотря на внешнее сходство, их ауры и манеры были разными. Гарри излучал аристократизм и скрытую силу, а Чарлус, несмотря на свою серьёзность, казался более свободным и лёгким человеком. — Даже не знаю, что сказать, — юноша в воспоминании нервно сжал ткань брюк в кулаке. — Я Гарри Джеймс Поттер, родился в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Учился на Слизерине в одно время с многоуважаемым Невиллом Лонгботтомом, — он закатил глаза с презренной ухмылкой. — Надеюсь, этот раздолбай ещё жив, с его-то неуклюжестью и шилом в заднице, — он рассмеялся, и смех эхом прошёлся по гостиной. Профессор Снейп тихо выдохнул, а лорд Малфой покачал головой, из-за чего идеальная прическа вся испортилась. — Мерлин, я до сих пор не знаю, зачем это делаю, — Гарри зарылся руками в волосы, растрёпав их ещё больше. Привычка, которую Том заметил и у Чарлуса. Судя по блеску в глазах последнего, он тоже это подметил. — В этом нет никакого смысла, но это раскрывает много правды обо мне. Если вы нашли это воспоминание, значит, передаю привет крёстному и Драко, — он помахал рукой в камеру. Лорд Малфой протёр лицо, а профессор Снейп, если смотреть глазом ястреба через фасад полного отчуждения и холода, с тоской и горечью на улыбающегося молодого человека. — Итак, я собрал все свои воспоминания в одно и надеюсь, что они окажутся полезными. Мерлин знает, как я смогу извлечь этот из камеры, — юноша прикусил нижнюю губу. Гарри поднял глаза, и его лицо стало серьёзным. — Моё имя наверняка известно многим, но лишь немногие знают, что я только не творил. Сегодня тридцатое июля, завтра — день моей смерти, — холодок пробежал по спинам всех присутствующих. — Воспоминания всё покажут. Существует 'Закон четырех истин' — в каждой истории, рассказанной человеком, содержится четыре стороны: моя версия, ваша версия, правда, что действительно произошло. Поэтому лучше взглянуть всё своими глазами. Устраивайтесь поудобнее.***
Джеймс Поттер скрестил пальцы и прижал руки к лбу, несмотря на то что голова дрожала вместе с руками. Ещё один оглушительный крик Лили заставил его задохнуться от волнения. Возможно, они в роддоме уже три часа, а может, и шесть; Джеймс давно потерял счёт времени. Оставалось молиться, что зелья Нюниуса дали свои плоды. Хоть чем-то был полезен этот «Ужас Подземелий» и его мерзкие субстанции. Сириус не мог успокоиться: ноги подрагивали от каждого неожиданного звука, а затёкшая шея и спина не давали расслабиться. Они так погрузились в ожидание, что даже забыли о жажде — горло пересохло, будто Сахару на марафон пробежали, но это не имело значения. Как только раздался первый плач ребёнка, все вскочили на ноги. Звук был сродни чему-то прекрасному. Джеймс начал тяжело дышать, чувствуя, как пульс участился. Плач младенца был тихим и звонким, как звон хрустального колокольчика. Через двадцать бесконечных минут вышла медсестра. Она сняла маску и глубоко вздохнула. — Роды прошли успешно и аномально быстро, я бы сказала, — все присутствующие синхронно выдохнули вместе с погибшими нервами. — Мама и ребёнок в полном порядке, — добавила молодая женщина, сияя искренней улыбкой. — У вас родился сын! — Сириус издал радостный, почти собачий крик и хлопнул Джеймса по спине, несмотря на шиканье медсестры. Джеймс прижал ладонь к лицу, улыбаясь так широко, что щеки начали болеть. Яркие глаза наполнились слезами, но он сдержался. Сейчас он хотел только одного — увидеть свою жену и сына. Северус стоял в тишине. На его лице мелькнула лишь лёгкая перемена — слегка приподнялись брови. — Можем ли мы их увидеть? — нетерпеливо спросил Джеймс. — Да, конечно. Но ненадолго, маме нужно отдохнуть. Хотя она настоятельно просила, чтобы вы все были рядом, — медсестра улыбнулась и начала вести их к послеродовой палате. Джеймс, опередив медсестру, строптиво открыл лёгкую дверь и замер в проёме, лихорадочно оглядываясь в поисках своей семьи. В просторной, приглушённым светом палате было много женщин с новорождёнными. Двое держали на руках по два малыша. У нескольких кроватей были опущены балдахины. Другие, как и они, встречались со своими семьями. — Вон там, Сохатый! — Сириус схватил Джеймса за локоть и повёл его вперёд. — Лили! — кротко вскрикнул Джеймс, заметив свою жену. — Тш-ш, — Лили приложила палец к губам, мягко шикнув и указала глазами на младенца, мирно спящего у неё на руках. Джеймс сглотнул ком в горле и тяжело выдохнул. Он медленно подошёл к кровати, не отрывая взгляда от их новорождённого сына. Ноги казались не своими, а дыхание стало прерывистым. Он увидел, как Лили нежно улыбнулась, несмотря на усталость, нарисованную на красивом лице. — Привет, дорогой, — прошептала Лили, её ярко-зелёные глаза сияли ярче солнца. Джеймс, не веря своим глазам, осторожно присел рядом и, не отрываясь, смотрел на маленькое лицо, мирно дремлющее на руках у матери. Ребёнок был таким крошечным, с едва заметным чёрным пушком на голове и пухлыми щёчками. — Он... он идеален, — хрипло прошептал Джеймс, голос прерывался от переполнявших его чувств. Даже не заметил, как всхлипнул, поджав губы. Сириус и Северус стояли рядом, наблюдая за этой сценой. Сириус сиял, точно звезда, ухмыляясь во все зубы. Северус сохранял спокойствие, но его взгляд смягчился, и он, казалось, был глубоко тронут. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Джеймс, поглаживая руку Лили. — Уставшая, но счастливая, — ответила Лили, прижимая ребёнка ближе к себе. — Познакомься с Гарри, Джеймс. Наш маленький Гарри. Джеймс почувствовал, как его сердце сжалось. Гарри. — Гарри, — повторил он шёпотом, чувствуя, как каждая буква этого имени наполняет душу теплом. Сириус, не сдержавшись, подскочил к кровати и, наклонившись, тихо сказал: — Привет, маленький Гарри. Я твой крестный, если таким сделает меня твой глупый папочка, Сохатик. Лили тихо рассмеялась, а Джеймс кивнул, всё ещё не в силах оторвать глаз от сына. Он был полностью твёрд в намерении сделать Бродягу крёстным его ребёнка. Медсестра, наблюдавшая за ними, мягко напомнила: — У нас немного времени. Маме действительно нужно отдохнуть. Джеймс кивнул и, наклонившись к Лили, нежно поцеловал её в лоб. — Спасибо тебе, — прошептал он, прижав их лбы. — За Гарри и за всё. Ты невероятна, любовь моя. Лили улыбнулась и, подмигнув Джеймсу, повернула голову к медсестре: — Можно им остаться ещё на пару минут? Медсестра, взглянув на счастливую семью, ненадолго задумалась. — Конечно. Но только на «пару минут». Лили аккуратно передала Джеймсу ребёнка. Он держал Гарри так неуклюже, что она не сдержала кроткий смех. — Эй, малыш, — прошептал Джеймс, прижимая их лбы друг к другу. Теперь их маленький семейный жест. Он вдыхал сладкий запах младенца, зная, что это станет его новой зависимостью. Его сын. Его кровиночка и плоть. Его наследник, радость и гордость. Их любовь, дороже любого сокровища и прекраснее любой звезды. Эти мысли могли бы продолжаться бесконечно. — Ну, давай, Бродяга, не бойся! — подбодрил Джеймс. — Нет, Джеймс! У меня опыта держать детей не больше, чем у тебя шансов стать козлом! — смеясь, Сириус отмахивался, отступая на шаг назад, хотя и не мог скрыть интереса. Однако через мгновение он уже осторожно держал малыша в руках. Руки дрожали, и он быстро присел на кровать, опасаясь уронить Гарри. Сириус с удовольствием вдыхал запах молока и трав. — Он точно будет твоей мини-версией, Сохатый, — сказал Сириус, слегка потянув за тёмные кудри малыша и сразу отпрянув, когда Гарри зашевелился, издавая маленькие хрюкающие звуки. — Да, судя по всему, он унаследует твои непокорные волосы, — засмеялась Лили. — И его носик тоже напоминает твой. — Как ты это определяешь? — удивился Джеймс. Ему самому пока не удавалось найти явные сходства, кроме волос. — У женщин всегда глаз наметан на красивое, — с ухмылкой ответила Лили. — А наш малыш просто не может быть менее чем совершенством. Сириус молча всматривался в лицо своего крестника. В памяти всплыли колдографии, которые дядя Альфард показывал ему и Регулусу, где они были ещё детьми в подгузниках. Теперь он мог поклясться, что в маленьком Гарри явно просматриваются черты Блэков, от его бабушки Дореи. — Северус, твоя очередь, — неожиданно сказала Лили, передавая ребёнка Снейпу. Снейп с настороженностью взял Гарри, прижав к груди. Он крепко держал малыша, гораздо увереннее, чем эти два остолопа, но во взгляде читалось смешанное чувство — от осознания абсурдности ситуации до внутреннего противоречия. Глядя на лицо младенца, Снейп видел нечто среднее между человеком и маленькой обезьянкой. Он понял, что это действительно будет мини-версия Джеймса Поттера. Но в глубине души надеялся, что под его руководством мальчик сможет вырасти в нечто большее — в принца.***
И Северус помнил этот день как вчера. То как держал на руках теплое существо, которое согревало его грудь. Помнил, как сопротивлялся месяцами стать крёстным Гарри. И ещё никогда не был так рад, что стал крёстным самого талантливого ребенка.
Видя Лили в воспоминаниях, сердце будто стиснули в кулаке.
***
Джеймс не стал протестовать, видя, с каким энтузиазмом Лили позволила держать ребёнка Нюниусу. Глаз всё ещё подрагивал от того факта, что скоро они явно станут семьёй. — Где Люпин и Питер? — Лили повернулась к Джеймсу, обеспокоенно оглядываясь. — Полнолуние, — тихо ответил Джеймс, и этого объяснения было достаточно. Лили забрали в роддом около двух часов дня, когда они гуляли в маггловском парке, и начались схватки. К несчастью, ночь полнолуния пришлась именно на сегодня. Джеймс взглянул на часы. 21:05. — Молодые люди, — прервала его размышления медсестра, обращаясь к ним с лёгким укором. — Вы здесь уже больше пятнадцати минут. Пожалуйста, дайте маме немного отдохнуть. Джеймс, неохотно поднявшись, снова посмотрел на Лили и Гарри. Попрощавшись с женой и сыном, он медленно направился к выходу, всё время оборачиваясь. Сириус, почувствовав настроение друга, хлопнул его по плечу и подбадривающе улыбнулся уголками губ. — Всё будет в порядке, Сохатый. Они сейчас в лучшем месте. Джеймс кивнул, все ещё неохотно двигаясь к выходу. Когда они уже стояли у двери, он последний раз обернулся и послал Лили воздушный поцелуй. — Увидимся утром, дорогая!***
Когда Гарри достиг шести-семи месяцев и начал ползать, весь дом был настороже, потому что стоило моргнуть, как Гарри уже оказывался на улице. Только Сириус в своей собачьей форме успевал схватить вцепившись зубами за одежду, прежде чем Гарри мог упасть с лестницы. В восемь-девять месяцев Гарри произнёс своё первое слово — громко и четко «Папа!». За что был вознаграждён множеством поцелуев по всему лицу и не отпускался из объятий Джеймса на долгое время. Малыш ползал к Северусу или Лили, избегая Джеймса, который неустанно пытался услышать от него «Скажи "папа", малыш!». А Сириус заставлял ребенка сказать «Крестный» или «Сириус», не смотря на то, что Гарри вместо этого шипел имя Бродяги. Слишком уж тяжёлым было имя для девятимесячного ребенка. Каждый раз, когда Гарри испытывал испуг, радость или гнев, он кричал «Папа!», требуя помощи или внимания. Сириус шутил, что даже рад, что проиграл спор. Ремус и Лили с улыбкой наблюдали, как Сириус, Питер и Джеймс в своих анимагических формах играли с Гарри. Малыш старался поймать за хвост Сириуса, и ему пару раз удалось схватить Питера и чуть не откусить голову крысе. Джеймс часто носил Гарри на спине по саду, а Лили крепко держала малыша, который ухватил оленя за рога. В десять месяцев Гарри уже стоял на ножках и делал свои первые шаги. Джеймс ясно помнил, как его сын впервые встал, опираясь на стену, и вскрикнул «Папа!», явно демонстрируя свои успехи. Никогда прежде Джеймс не чувствовал такой гордости за кого-то другого. Рано утром Джеймс почувствовал, как ему смачно врезали в лицо чем-то, напоминающим пластиковую игрушку. — Папа!***
«ПАДЕНИЕ ТЁМНОГО ЛОРДА!
Нет, вы не ослышались! Темный Лорд был низвергнут! Вчерашней ночью, тридцать первого июля, Тёмный Лорд вторгся в дом Древнейших и Благородных Лонгботтомов! Пока его мотивы остаются загадкой, утром Авроры обнаружили тело Алисы и бессознательного Фрэнка Лонгботтома. Их сын, Невилл, остался жив, получив лишь шрам от третьего непростительного заклинания! Доказательства падения Темного Лорда являются неоспоримыми. В огромной красной комнате, где разверзлись битвы, были найдены обломки разрушенной палатки и темные следы магии, свидетельствующие о столкновении сил...»***
Чем больше рос Гарри, тем явственнее Сириус замечал в нём черты Блэков — от черт трёхлетнего покойного брата до черт Беллатрикс, а иногда и свои собственные вместе с тётей Дореей. Но он не мог определить, вызывает ли это в нём радость, что тянуло прыгать как горный олень, или настороженность. Слухи о безумии в семье Блэков не были из пустого места. В любом случае, Сириус был рядом, чтобы наблюдать за своим крестником. За чаем он с Мародерами наблюдал, как Нюниус наставлял Гарри, давая указания о том, какой ингредиент принести для приготовления успокоительного зелья. Гарри с волнением бегал по комнате, снимая нужные ингредиенты с полок и передавая их двумя руками Северусу. Особенно он был доволен, когда пришёл момент помешивания. — Три раза вперёд, — спокойно сказал Снейп. Гарри важно кивнул и стал перемешивать зелье по часовой стрелке. — Отключаем? — спросил он детским голосом. — Отключаем, — повторил зельевар, гася огонь. — Пока нельзя пить, надо дать остыть, — Зелье получилось довольно посредственным; чувствительные натуры, возможно, почувствовали бы недомогание, но для трёхлетнего ребёнка результат хорош. Снейп налил в чашку густую субстанцию, и Гарри, сморщив нос, понюхал её. Он быстро оглядел стол, решая, кто станет «жертвой» на этот раз. Все сразу выпрямились и начали осматриваться, стараясь избежать его взгляда. — Сириус! — Гарри выбрал своей «жертвой» крестного. Блэк вздрогнул при звуке своего имени, а Джеймс захихикал, предвкушая. — Попробуешь? Я очень старался. Отказать такому умоляющему взгляду было невозможно. Это было нечестно. — Конечно, Сохатик! — с улыбкой сказал Сириус. Он понюхал зелье своим острым носом и, фыркнув, пробормотал: — Ради Мерлина! — Он выпил всё одним большим глотком и тут же закашлялся. — Фу, блядь! — Сириус быстро осушил свою чашку чая, пытаясь заглушить неприятный вкус. В этот момент Джеймс крепко так хлопнул по спине. — Ай! Сохатый, ты дерь... — он остановился, заметив, как Джеймс показывает на Гарри. Маленький мальчик смотрел на него с дрожащими глазами, полными непролитых слёз. — Всё так плохо? — прошептал Гарри, шмыгнув носом. — Нет-нет-нет! Всё отлично! Просто у меня, как у собаки, очень чувствительный язык! У тебя настоящий талант, Гарри! — Врёшь! — обиженно воскликнул Гарри, топнув ножкой, и убежал в свою комнату. Сириус обречённо застонал. — Я, конечно, знаю, что твоё актёрское мастерство оставляет желать лучшего, но ты мог бы постараться, — невозмутимо прокомментировал Снейп, наблюдая за этой сценой. — Заткнись. Гарри быстро простил Сириуса за инцидент с зельем, и уже через шесть часов они снова болтали, как старые друзья. Гарри даже уверял своего крестного, что однажды его зелья спасут ему жизнь. Однажды за завтраком Джеймс отругал Гарри за капризы. Мальчик часто отказывался есть, проявляя свой упрямый характер. — Если не хочешь есть что-то – убери, — сказал Джеймс, крепко держа сына за плечи и глядя ему прямо в глаза. — Мама готовит специально для тебя, чтобы ты не был голодным. Ты понимаешь? Прекращай вести себя как маленький ребёнок! Если еда на столе — ешь и не капризничай! Последние слова прозвучали слишком сурово для Гарри. Он еле сдерживал слёзы, а потом выбежал наверх. Когда Северус вошёл в комнату крестника, то застал картину, как мальчик небрежно запихивает одежду в сумку с изображением льва. Его глаза были покрасневшими, а губы надулись от обиды. — Помочь? — спросил Северус. Гарри холодно кивнул и протянул ему чёрный свитер, который когда-то подарил сам Снейп. — Что происходит? — спросил Сириус, заходя в комнату и в замешательстве наблюдая за ними. — Я ухожу, — ответил обиженный Гарри, беря свои любимые игрушки с кровати и полок. — Оу, — Сириус замер в лёгком шоке. Он не знал, стоит ли останавливать крестника или влиться в роль. В итоге он решил выбрать последнее. Они собрали четыре сумки с одеждой на все четыре сезона, чтобы Гарри был готов к любым погодным условиям. И зима не страшна, коли шуба хороша, ни зимние бури, ни палящее лето. Гарри стоял в дверном проёме с огромным рюкзаком больше него, набитым игрушками. Сириус присел на колени перед мальчиком, пытаясь сдержать смех. Крестник шмыгал носом и тёр красные глаза. — У тебя есть деньги на такси? — серьёзно спросил Сириус. Гарри явно не думал, что ему понадобятся деньги на транспортные средства. — Держи, — Сириус достал из кармана пятьдесят галлеонов и положил их в карман штанины. Сириус и Северус молча наблюдали, как их крестник удаляется от дома, не оборачиваясь и не прощаясь. Через минут двадцать к ним прибежали обеспокоенные Лили, Джеймс и Люпин. — Мы обыскали весь дом, где Гарри?! — с тревогой спросила Лили. Сириус, держа в руках газету, спокойно ответил: — Он ушёл.***
После трёх часов поисков семья нашла Гарри в кафе 'Фортескью', где он безмятежно ел уже пятый бокал мороженого, по словам Флориана. И за всё заплатил. После долгих извинений, которых Гарри невозмутимо игнорировал, и только когда Джеймс, прося прощения, буквально встал на колени, Гарри соизволил проявить милость.***
— Я не очень уверен, Лили, — Джеймс покачал головой, крепок сжимая руль. — Это наш с тобой отпуск, Джеймс. Прошло долгое время с тех пор, как мы отдыхали вдвоем, к тому же, у нас годовщина! — женщина была упряма и махнула со своими рыжими, длинными волосами. — Я выпрашивала днями сестру позаботиться о Гарри, с ним всё будет хорошо, — она улыбнулась белоснежными зубами, проводя рукой по черным волосам сына. — Да, всё будет хорошо, — тихо повторил Джеймс, убеждая себя, что он просто нафантазировал себе. Они должны были отходуть от дел, особенно от работы. О Гарри они хорошо заботились, вместе с Мародерами и Нюниусом, как бы тяжко не было это признавать. К тому же, их мальчик уже не маленький, ему уже шесть. Они заслужили этот отдых. Остановившись на улице Тисовой, дом номер четыре, Джеймс заглушил мотор. — Приехали, — как бы не старался добавить в воображении краски к этому месту, Джеймс видел лишь тусклую улицу. — Давай, вставай Гарри, — Лили вышла из машины с полусонным сыном. Джеймс подхватил сумки и заерошил волосы мальчика. Лили припрыжком подошла к двери и дважды нажала на звонок. Петунья открыла дверь с выражением явного неудовольствия. Морщинки в уголках её губ стали глубже, а взгляд, направленный на Джеймса, был полон неодобрения. — Петуния! — Лили, казалось, либо не замечала, либо предпочитала игнорировать холодное отношение сестры. Она обняла её крепко, но Петуния лишь халатно похлопала Лили по спине, явно не испытывая взаимных чувств. — Приятно тебя видеть, Лили, — произнесла Петуния с холодной учтивостью. Её взгляд переместился на Гарри, который стоял рядом с матерью, цепляясь за её нежно-голубое платье с ромашками. — Это и есть твой сын? Джеймс вздрогнул от её ледяного тона. Но до Нюниуса ей как улитке до луны. — Да, это Гарри. Гарри, поздоровайся с тётей Петунией, — Лили подтолкнула сына вперёд. — Здравствуйте, тётя, — пробормотал Гарри, нервно переминаясь с ноги на ногу. Петуния ответила коротким кивком, нахмурившись. — И когда вы планируете вернуться? — её голос звучал так, будто она уже ждала их скорейшего отъезда. — Полагаю, меньше чем через неделю. Мы постараемся вернуться пораньше, — ответил Джеймс, подавляя возмущение. Их даже не пригласили войти, а дверь так и осталась полуприкрытой. Они быстро занесли вещи Гарри в его комнату на втором этаже. Комната была достаточно просторной, но пустой и серой. Попрощавшись с Верноном и Дадли, которые выглядели так же незаинтересованно, как и Петуния, они поспешили к выходу. — Мы опаздываем на порт-ключ! Пока, сынок! — Лили махала рукой, улыбаясь широко, когда Гарри робко помахал ей в ответ. Джеймс всё ещё чувствовал беспокойство. Ему не нравились родственники Лили. Хотя он не делал различий между магглами и чистокровными, и дураку понятно, что семья Петунии не отличалась радушием. Он посмотрел на Лили, которая, казалось, была полностью уверена в своём решении. Может, он действительно просто себе накручивал.***
— В моём доме не смей вытворять свои «фокусы», — прошипела Петуния, сжимая зубы. — Лили сказала, что ты можешь делать это сознательно. Имей в виду, тебе это не сойдёт с рук. Гарри, понурив голову, кивнул. Он оглядел маленькую, но безупречно чистую гостиную. Всё сверкало от чистоты. Их дом в Годриковой лощине был гораздо больше и не такой... аккуратный. В гостиной стоял камин, перед ним — два кресла, а посередине — деревянный стол. На полу был расстелен тяжёлый ковёр. — И не смей пугать Дадли и Вернона. Это только тебе же хуже будет, — Петуния резко обернулась. — Идём на кухню. Надо приготовить обед. — Она развернулась и ушла, не дожидаясь Гарри. Он поплёлся за ней. Кухня была просторной и современной. Пол выложен плиткой в шахматном порядке — синие и белые квадраты. Вдоль стены тянулся ряд шкафов, раковина и новенькая плита, заметно отличающаяся от старой плиты в мрачном доме Сириуса. — А что это? — тихо спросил Гарри, показывая на высокий белый прибор в углу. — Холодильник, — Петуния раздражённо закатила глаза, надевая фартук. — А для чего он? — Чтобы хранить продукты при стабильной температуре. Прекращай задавать глупые вопросы. Слишком ты любопытный, — отрезала она. Гарри умолк, стараясь не смотреть на тётю. Он чувствовал себя чужим в этом доме. Мгновения тепла, которые он успел почувствовать в гостиной, моментально исчезли. Петуния вытащила из шкафа целую гору овощей и мяса, а также два острых ножа и разделочные доски. — Почисть морковь и нарежь её кружочками. Если порежешься, надеюсь, сможешь как-то исцелиться, — холодно бросила она, перебирая шкаф в поисках итальянских трав. Гарри никогда раньше не держал ножа в руках. Он стоял, нервно сжимая пальцы, и смотрел на блестящее лезвие с опаской. — Ну, чего встал столбом? — Петуния нахмурилась ещё больше. — Морковь сама себя не почистит. Давай, у нас и так времени в обрез. Гарри взял нож, который оказался неожиданно лёгким, и, забравшись на стул, притянул к себе большую морковь. Медленно и осторожно он начал чистить её, складывая кожуру в одноразовый пакет. Петуния уже закончила нарезать болгарский перец на полоски и лук полукольцами. — Ты такими кусками лошадь собирался кормить?! — взорвалась Петуния. — Нарезай тоньше, ты одну морковку всего на семь кусков разделил! Гарри нахмурился, стараясь не показывать своей обиды, и принялся делить толстые кружки моркови на более мелкие. Теперь они были вдвое тоньше. — Клади их сюда, — Петуния указала на миску, в которой уже лежали аккуратно нарезанные лук и перец. Гарри добавил свои неуклюжие кружочки моркови к остальным. — Разогрей духовку на двести градусов. Ты знаешь, сколько это? — спросила она с сомнением, окинув его маленькое тело оценивающим взглядом. — Да, дядя Ремус научил меня считать и читать, — Гарри уверенно повернул регулятор на нужное значение, и духовка с красным миганием начала разогреваться. — И где этот твой дядя Ремус? — подозрительно спросила Петуния, добавляя в миску с овощами оливковое масло, соль, перец, орегано и паприку. — Дядя Ремус и Сириус на срочном дежурстве по работе, — ответил Гарри, аккуратно перемешивая овощи в миске. — А Северус... он работает в школе, у него сейчас важные дела. Петуния прищурилась, услышав незнакомые имена, но ничего не сказала. Она сосредоточилась на готовке, а Гарри почувствовал, что напряжение в комнате чуть спало. От запаха лимона, когда Петуния сбрызнула куриные грудки, у Гарри во рту собралась слюна. Она аккуратно выложила курицу на противень и отправила её запекаться на полчаса. Рядом с курицей на другом противне разместились нарезанные овощи. — Помой рис, — приказала тётя. Гарри без возражений принялся за работу, тщательно промывая рис в миске и сливая мутную воду. Когда рис был чистым, Петуния добавила его в кастрюлю с бульоном. — Позови Вернона и Дадли к столу, я накрою. Гарри кивнул и, топая по лестнице, поднялся наверх. Постучав дважды в дверь, он широко её открыл. — Тётя Петуния зовёт всех к столу. — Даже не поздоровался, — раздался хриплый, низкий голос Вернона. — В вашем мерзком мире манерам не учат? Ничего, со мной ты всему научишься, — Грубый мужчина пихнул Гарри так, что тот ударился спиной о стену. Сжав губы в гневе, Гарри зашёл в комнату Дадли. — Тётя Петуния зовёт на обед, — сказал он и успел увернуться, когда Дадли, как ураган, пронёсся мимо него и побежал вниз. За столом Гарри заметил, как Вернон и Дадли похожи: оба ели неаккуратно, напоминая ему свиней. Взглянув на свою тарелку, Гарри понял, что ему положили гораздо меньше еды, чем остальным. Но он не стал жаловаться. Пожав плечами, Гарри быстро съел свою порцию и собирался уйти, когда Петуния схватила его за предплечье так крепко, что у него наверняка останутся отпечатки её длинных и костлявых пальцев. — Ты куда собрался? — ледяным голосом спросила она. — Помой посуду. У нас ещё есть дела в саду.***
Эти четыре дня казались Гарри бесконечными. С самого утра он готовил завтрак для всех, зачастую один, и всегда ел меньше, чем остальные. Убирал за ними, а затем его сразу отправляли работать в сад. Шипы роз царапали кожу до крови, как на коленях, так и на щеках, и новые раны и царапины появлялись снова и снова. Петуния не обращала на это внимания, ведь к середине дня все его ушибы заживали сами собой. С Дадли он не смог найти общий язык. Друзья Дадли, его маленькая банда, постоянно дразнили Гарри, называя «Золушкой». Гарри крепко сжимал зубы, стараясь сдержаться. Иногда ему удавалось отомстить: каким-то образом их одежда оказывалась полностью мокрой, или мелкие камешки странным образом летели прямо в них. Но сегодня за ужином ему удалось превзойти себя: он каким-то образом наколдовал Дадли свиной хвост. Как только Дадли поднялся из-за стола и повернулся, тётя Петуния издала пронзительный, затяжной крик. Дядя Вернон вскочил и, увидев то, на что смотрела его жена, побагровел так, что напоминал Гарри краба. — Ты, уродец! Это ты сделал! — Вернон рывком схватил Гарри за плечи, сдавив их так сильно, что у мальчика затрещали кости. — Отвечай! — Я просто показал его истинную сущность. — Мерзкий мальчишка! — взревел Вернон. — В моём доме ты не посмеешь творить свои трюки! Это не твой поганый мир! — Он схватил Гарри за волосы и резко оттянул назад, заставив его закричать от боли. — Вернон..! — попыталась вмешаться Петуния, но её голос был в меньшинстве. — Ты у меня узнаешь, что такое воспитание! Твои родители — подонки, они не научили тебя манерам, но я научу! — кричал Вернон, таща Гарри за волосы к лестнице. — Пусти! Не смей так говорить о них! Жирная свинья! — Гарри до крови вцепился ногтями в руку дяди. — Ах ты...! — яростно зарычал Вернон. Он открыл маленькую дверцу под лестницей и грубо затолкал Гарри внутрь. — Здесь твоё место, уродец. — Он злорадно ухмыльнулся через маленькое окошко в двери и с громким стуком закрыл её на ключ.***
— Дрянь, блядь! — и на этот раз никто не упрекнул Альфарда за недостойное выражение.
— Он запер его в чулане? — Скорпиус в неприлично для аристократа раскрыл рот.
— Да, — Том вздохнул. Внезапно он почувствовал острую боль в голове и резко схватился за неё.
Перед его глазами мелькнули видения. Жёсткая красная кровать, маленькое сломанное окно, металлическая дверь, холодный пол. Запах сырости.
— Том! — Сигнус схватил его за плечи и трясил, дрожащими губами крича его имя. — Эй, ты в порядке?
— Да, — голос Тома звучал хрипло, он выпрямился, ощущая как ноги стали ватными и сознание буквально текла как лава.
— Ты уверен? Может, надо отдохнуть?
— Нет, — Том не мог пропустить эти воспоминания. Иначе, все старания в пух и прах. — Нет.
***
Гарри провел целый день в чулане. В душном и тесном помещении он чувствовал, будто задыхается. На старой кровати, скорее всего, принадлежавшей Дадли, он лежал целый день, пыльным и измученным. Слабость охватила всё тело, не давая возможности даже думать, не то чтобы двигаться. На следующий день его наконец выпустила тетя Петуния. Гарри сразу направился в ванную, чтобы хотя бы немного освежиться, хотя этого явно было недостаточно. Вернон с удовольствием наслаждался его страданиями, над маленькой порцией, и Гарри не осмелился возмущаться или выражать своё недовольство. Однажды, когда ему казалось, что наконец-то удастся почитать новую книгу, к Вернону пришли друзья, шумно и безудержно веселясь. Гарри выбрался из чулана, и сосредоточился на стуле, в котором сидел дядя. Он испытывал удовлетворение, увидев, как стол перевернулся, а Вернон облил себя соком. Однако Гарри не успел убежать, как его заметил дядя. Бежа, Гарри споткнулся и кувыркнулся вниз по лестнице, где Вернон схватил его и, пока друзья ещё находились в доме, снова запер в чулане. Позже Вернон наказал Гарри ремнём.***
Лили с беспокойством наблюдала за сыном, отодвигающим тарелку с едва начатой едой. Гарри уверял её, что сыт, и убегал играть с Сириусом. Обычно он съедал хотя бы половину своей порции. Неужели её кулинария стала такой плохой после работы? Джеймс готовил Гарри к поездке на море, одев его в лёгкую одежду. Вдруг, заметив на предплечье сына царапину, он нахмурился и осторожно провёл пальцем по ране. Будто по тонкой коже вцепились ногтями и провели по ней линию. — Кто тебя так? — Я помогал тёте Петунии в саду и поцарапался о шипы роз, — неожиданно тихо ответил Гарри. Джеймс подозрительно промычал. — Постой здесь. Не бойся, — он взмахнул палочкой, применяя диагностирующее заклинание, которому научила его мадам Помфри в Хогвартсе. — Гарри... — Джеймс прошипел, сжимая зубы так крепко, что челюсть начала болеть. Руки дрожали от желания всё разнести к чёртовой матери. — Иди к Сириусу, мне нужно поговорить с мамой, — Кивнув, Гарри припрыжком побежал на улицу. Джеймс знал, что это не закончится хорошо. Он знал, что эти магглы... сукин сыны. — Джеймс, пожалуйста, не надо! — Лили слёзно вцепилась в руку мужа. — Ты видела, что с Гарри? Что эти ублюдки с ним сделали? Я прокляну их до самых грехов Годрика! — Джеймс сжал палочку так крепко, что вены на руках ярко вырисовывались. От ярости всё перед глазами покрылось красными пятнами. — Но... — Ты знаешь, почему он так слаб в последнее время? — Джеймс сжал её плечи. Лили отрицательно качнула головой. — Это не из-за твоей стряпни! Эти мерзавцы держали Гарри в голодовке! Его желудок буквально сжался! Лили побледнела, её руки задрожали, а глаза наполнились слезами. Она не могла поверить, что её сестра, Петуния, могла так поступить с Гарри. В голове не укладывалось, что родная кровь способна на такое. — Как... как это возможно? — Лили прошептала, голос её дрожал. — Это же моя сестра... Гарри её племянник... — Она не считает его своим племянником, Лили, — Джеймс выдохнул, пытаясь взять себя в руки. — Для неё он всего лишь... напоминание о мире, который она ненавидит. Она и её семья видят в нём лишь источник своих проблем. Лили закрыла лицо руками, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Её мальчик, её драгоценный Гарри, терпел такое в течение четырёх долгих дней. Она хотела разорвать все связи с Петунией, но понимала, что это лишь малая часть решения проблемы. Заняло меньше недели, прежде чем у Гарри практически не осталось ни шрамов, ни синяков. Они хотели обратиться к целителю разума, но тот заявил, что у их ребёнка очень сильная духовная сила и с ним всё будет хорошо. — Нельзя говорить об этом Северусу или Сириусу, — сказала Лили, наблюдая, как Снейп и Гарри готовят новое зелье. — Нам не нужен ещё один Волдеморт. Оба вздрогнули от упоминания имени. В ту ночь, никто не знал, что именно произошло. Лили вспоминала лишь секундные смутные фрагменты, и до того как успевала схватить за них, они исчезали. Даже Северус был беспомощен. С того дня, в Мародёрах не стало предателя Питера. — Дядя Ремус, попробуй! Я старался.***
— Ты чего здесь сидишь один-одинёшенек? — спросил Драко, подходя к черноволосому мальчику, который сидел на скамейке и глядел на луну. От его голоса он вздрогнул. Подойдя ближе, Драко узнал собеседника: очки носили только один древний род. — Наследник Поттер? — спросил Драко. — Наследник Малфой, — Поттер кивнул. — Я Гарри. — Драко Малфой, рад знакомству. Так что ты тут сидишь, а не веселишься? — Драко встал напротив Поттера, глядя в чужие изумлённые глаза. — Мне не сильно нравится эта вечеринка. — Мне тоже не понравился этот Избранный, — Драко раздражённо фыркнул. — Разочарование. Я ожидал увидеть героя, а не сопливого мальчишку. Поттер издал хихиканье, и Драко не смог удержаться от весёлой улыбки. — Мне он тоже не особо понравился, — сказал мальчик более уверенно. — Слава Салазару, я не один такой привереда, как говорит Рара. Поттер рассмеялся красивым смехом, вызывая у Драко поражённое замешательство, прежде чем он заметил синячок на подбородке Поттера. Гарри мгновенно отпрянул и опустил голову к груди. Видя напряжение в собеседнике, Драко поспешил объяснить: — У тебя тут синяк такой яркий. Неужели твои... — Это не родители сделали! — Поттер помахал рукой. — Они отправились на отдых в честь своей годовщины и оставили меня с тётей и дядей, они магглы. Дядя ненавидел, когда я использовал магию, и покалечил. — И он посмел поднять на тебя руку? Я должен немедленно сообщить об этом отцу! — Драко издал возмущённый звук. Его отец бы прикончил всех магглов. — Он мигом всё разберёт. Лучше бы тебя оставили со мной, я бы показал тебе весь наш манор. — Я слышал, что он красивый и большой. Драко фыркнул, закатив глаза с ухмылкой. — Он огромный, гораздо больше, чем это поместье Лонгботтов. Они нам и в подмётки не годятся. — Тогда давай, я приду к тебе завтра? — Поттер наклонил голову к левому плечу, хлопнув ресницами. Он начал энергично болтать ногами. Драко невольно сделал шаг ближе. — Конечно, я открою для тебя наш камин. — Будем друзьями, Драко? — Гарри вытянул ладонь. Драко незамедлительно её пожал, ощутив холодную температуру кожи. Его первый друг. — Не дружить с Малфоями, всё равно что грех, Поттер!