Секрет госсекретаря

Сердце бешено бились у обоих из них. Только у короля оно билось от возбуждения, в то время, как у Томаса - от страха. Уже несколько мгновений он находился в тисках Его Величества, который издавал нечленораздельные звуки и слова. Больше похожие на звуки голодного зверя. Но, как и любой хищник, король любил поиграть со своей жертвой перед трапезой. Его руки перестали бродить по дрожащему телу его слуги, и крепко взяли его за плечи, чтобы Томас смотрел прямо на него. - О, мистер Кромвель, если бы не вы, я бы мог сейчас усмирить свои желания, - Генрих по-детски выпячил нижнюю губу, шутя, изображая обиду, - Но к сожалению, вы не сделали то, что от вас требовалось - вы не предоставили мне благородную омегу, которая смогла бы восполнить мои королевские нужды, - его голос до сих пор звучал театрально грустно, но поднятые уголки его губ выдавали его удовольствие от всей этой игры, - И теперь, я вынужден придаваться порочной связи, осквернить свое тело вашим. Может, это вы сделаете первый шаг навстречу ко мне, чтобы я не чувствовал себя виновным? - Томас увидел, как в глазах Генриха заиграл тот самый огонек, который всегда подсказывал лорду канцлеру, о том, что под маской просьбы скрывался приказ. Хоть Генрих и опустил свои руки с его плеч, Томас понимал, что теперь он еще в более худшей ситуации, чем был до этого. Теперь он должен войти в игру, которую разыгрывало Его Величество. Тем не менее, в глубине души Томас старался верить, что гон короля можно усмирить и без физической связи, взывая к его благородной натуре. По крайней мере, он не хотел признавать, что его король, действитетельно, заставит его вступить в половую связь против его воли. Однако, Томас еще сильнее не хотел признавать, что возможно, он и не был бы против этого. Ведь его течное тело само намеревалось упасть перед королем и делать для него все, что тот прикажет. Кромвель всеми силами старался сдерживать этот порыв плоти, концентрируясь на голосе его разума. Но он не мог не замечать, как от возбуждения по его ногам стала стекать смазка. Единственное, что его еще не предало - это его ум. И сейчас, он надеется, что благодаря ему, он сможет изменить свое положение. - Ваше Величество... - Он старался говорить тихо, будто боясь пробудить зверя перед собой, - внизу нас есть люди, включая моего сына. Я бы очень хотел помочь Вам... - его глаза невольно опустились вниз, заметив сильно выпирающий пах Генриха, - однако, делать это здесь опасно, ведь они могут узнать, что вы, как вы и сказали... намереваетесь осквернить свое тело, - прежде, чем произнести последние слова, Томасу пришлось проглотить ком обиды. Он не хотел нравится Генриху, как омега, но и быть воплощением греха для него было тоже неприятно, - Поэтому, я бы советовал Вашему Величеству подождать с... - Я не могу ждать! - Генрих сильнее прижался к нему, и Томас снова почувствовал боль в спине, - Ты вечно заставляешь меня ждать! Вечно советуешь мне быть терпеливым, и сразу же после этого сбегаешь в свой офис! Но сейчас, тебе некуда бежать. Он молниеносно развернул Томаса к стене, и стал опускать свои штаны достаточно для того, чтобы вытащить свое достоинство. Как только Томас почувствовал, что Генрих к нему прижался, он перестал даже дергаться. Его слегка приоткрытый рот искал слова, которые могли бы остановить этот кошмар, но в голове было пусто. Внутри него боролись страх и нетерпение. Его тело хотело этого, но его разум противился. И не в силах выбрать сторону, он стоял неподвижно. Только когда Генрих приподнял его рубашку, он наконец смог прийти в чувства. Его руки схватилось за кисти короля. Хоть и дрожа, они старались удержать монарха от следующих действий. Генрих снова напоровшись на уперство Томаса, закатил глаза и слышно выдохнул от раздражения. - Слушай... - Генрих стал говорить твердо и холодно, будто и не было никакого возбуждения в его теле, - ты же понимаешь, что я не прошу? Не обращая никакого внимания на усилия Томаса его удержать, руки Генриха оставили предыдущее дело и переместились на бедра. Король, сжав мягкую плоть, резко потянул лорда канцлера прямо к своему паху. Как только Томас ощутил, как в него что-то упирается, даже чуть ли не входит в него, он против своей воли ахнул неестественным для него тонким голосом. После этого его уши сразу же покраснели. Но он все еще не убирал руки с рук Его Величества. Странный звук со стороны Томаса позабавил Генриха, и он для проверки решил резко качнуть бедрами вперед, прижимая своего секретаря еще сильнее. От такой стимуляции, Томас стал течь еще больше. На его счастье, он сумел подавить почти что вырвавшийся стон. - Интересное зрелище, мистер Кромвель, - Генрих говорил все тем же строгим голосом, но краем глаза Томас заметил еле заметную улыбку, когда тот закрывал рот, - вы так стараетесь сохранить свое лицо передо мной, но ваше тело уже давно вас выдало. Может вы специально устроили все это, чтобы я вас взял? Признайтесь, Томас, вы, как и все, хотите внимание и тело короля. Томас не понимал, почему его королю требовалось унижать его, когда он и так раздвинул перед ним ноги. Кромвель стал верить, что это было его наказанием за предательство Богу, тщестлавие и алчность. Он чувствует влагу на своих глазах и ком обиды в груди. Ему ничего не остается, как умолять короля остановиться. Неужели даже в таком положении он должен унижать себя еще больше? Но если на кону стоит честь Томаса, то он должен побороться за то, что от нее осталось. Едва слышный голос отвлек Генриха от злорадной игры: - У...умоляю Ваше Величество, вопреки своим желаниям, остановитесь... - Разве это я виноват, что твое тело так манит меня? - Нет, но- - Вот именно, что нет. О чем же вы тогда умоляете, мистер Кромвель? Томас почувствовал, как король снова уперся в него. Он зажмурил лицо словно в испуге. - Я-я умоляю с-своего правителя... о милосердии и прощении. - А за что я должен вас простить, мистер Кромвель? - Генрих слегка касался шеи Томаса своими губами, а его руки снова стали приподнимать его рубашку. Тщетно скрывая дрожь, Томас унижался дальше: - Я прошу прощение за... - Генрих лизнул в чувствительном месте на шее своего слуги, - ...за то, что обманывал Ваше Величество, но... - Томас почувствовал что-то непонятное: губы короля оставались в одном месте, но по телу пробежала странная дрожь, он чувствовал и язык, и зубы, но больше всего он чувствовал влагу в том месте, где король его "целовал". Генрих сразу после этого заметил, как Томас оцепенел и еще больше покраснел. Он посмотрел вниз на оставленный след на шее. - Бедный Томас, тебе так мало известно о прелестях земных наслаждений. Это называется "засос", - последнее слово Генрих сказал уж слишком протяжно, - а теперь продолжай, ты же хотел мне снова возразить. - Но... - Кромвель почувствовал, как король стал дальше оставлять "засосы", - я уверяю вас, что это было сделано... - Томас не мог концентрировать, когда губы короля сосали его кожу в чувствительных местах. Это было слишком приятно. - ...ради блага Вашего Величества и Англии... Я-Ах! Томас ахнул, когда пальцы короля наконец дотронулись его там, где их ждали больше всего. Не входя, Генрих рисовал круги вокруг линии отверстия. Там все было мокро, поэтому им обоим приходилось слушать неприличные звуки этих движений. - Мистер Кромвель, это постыдно позволять себе стонать, когда вы ко мне обращаетесь. - Томас удивлялся, как Генриху удавалось сохранять формальность и холодность в своих словах, вопреки его действиям. - Вам стоит еще раз попросить прощение. Томас уже не мог собрать слоги воедино. То сильное чувство неудолетворения, которое он хранил несколько лет, наконец стало угасать, как только пальцы Его Величества уделили ему внимание. Генрих, восторженный реакцией своей омеги, но хорошо это прятавший, решил для забавы убрать свою руку. Томас сразу же, не осознавая этого, издал звуки разачоравания. Он хотел поддаться назад, но хоть здесь он смог остановить свое похотливое тело. - Тшшш... я еще войду в тебя. Просто мне надоело слушать твои бесконечные возражения и сожаления. - Генрих грубо развернул лорда канцлера себе к лицу и прижался к его губам. Это был первый за долгое время поцелуй для Томаса, если, конечно, это можно было назвать поцелуем. Зубы двух тел некрасиво ударялись друг об друга, но Генриху будто бы было все равно. Он будто бы не чувствовал железный вкус на своих губах, или губах Томаса, которые покраснели от прилива крови. Бедный слуга уже стал задыхаться и рефлекторно открыл рот, что было ошибкой - язык Генриха моментально вошел внутрь, заставляя Томаса задыхаться еще сильнее. От обильности слюны внутри и снаружи (что было противно для лорда канцлера), он зажмурился, стараясь закрыть свой рот. Но почувствовав сопротивление, Генрих своей рукой сжал челюсть Кромвеля так сильно, что последнему ничего не оставалось, как терпеть все это дальше. Когда невероятно долгий "поцелуй" закончился, Генрих лизнул верхнюю губу Томаса в том месте, где была кровь. Убрав ее, король увидел ранку, оставленную его зубами. Томас так и держал глаза закрытыми и не двигался, не считая складки между изогнутых бровей, которая то появлялась, то исчезала. - Хах... Ты даже не дышишь. Настолько боишься меня? Кромвель качнул головой из стороны в сторону, то ли отрицая, то ли подтверждая предположения короля. Генрих был слегка раздосадован зажатостью его слуги. Обычно любая омега в его жизни так и вешалась на него, если только они не были слишком молоды. Но такое сопротивление он встречает впервые. Ему даже стало слегка жалко своего канцлера. Но не из-за его ситуации, а из-за недостатка внимания. Он думал, что Томас противится этому из-за своей неопытности и страха опозориться перед королем. Он не понимал и не мог бы понять, что течные омеги могут не хотеть вступать в половую связь. Он не знает и никогда не знал о том, что желания тела и голос разума - это разные вещи. И потому он решил дать мотивацию своему слуге. Он взял его за плечи и надавил на них, заставляя Томаса встать на колени. Тот, все еще державший глаза закрытыми, стал поддаваться, понимая, что не пересилит короля. Когда наконец давление закончилось, он осмелился взглянуть вверх, на своего правителя. - Я дам вам шанс, мистер Кромвель. Если вы сможете меня удовлетворить, я не стану отправлять вас на смертную казнь. Пока. Томас непонимающе смотрел на короля. Он знал только один способ, которым омеги удолетворяют альф - половой акт. Но будучи на коленях, он не понимал, что предположительно он должен сделать, чтобы удовлетворить стоящего перед ним альфу. Генрих, заметив снова эту складку между бровей, которая всегда появлялась у Томаса, когда тот слышал "невозможные" и "нерациональные" вещи от короля, как всегда, закатил глаза. Он уже стал раздражаться тем, насколько невежественным в этих вещах оказался мистер Кромвель. - Ты должен открыть свой рот и взять мой член внутрь. Только никаких зубов. Иначе я их выбью. Пораженный сколько ни самими словами, а тоном Его Величества, Томас слышно взглотнул комок слюны. Когда же наконец его мозг обработал приказ короля, то кровь сразу же хлынула по всему организму, оставляя алый румянец на лице, и досадное осознание стоящего члена у него между ног. На этот раз он понимал, что это реакция не его тела, а его реакция на сменившейся тон короля. Он был поражен самим собой, но подавать сомнению чистоту своего разума он будет позже. На данный момент, его разум занят только тем, что у него появился шанс избежать смертной казни. Спустя несколько мгновений, он поднял глаза на достоинство Его Величества. Он частично понял, почему Генрих пользовался популярностью среди дам: не только его титул и богатства делали его завидным женихом, но и физические данные. Кромвель с первого взгляда понял, что он не сможет взять член Короля полностью до основания. Но с другой стороны, его сердечный ритм заметно участился от представленной картины, как он старается это сделать. Одной рукой он неловко взял член Генриха, одновременно, наблюдая за реакцией короля. Лицо Его Величества оставалось неизменным и он, держа член, приподнял его, чтобы прикоснуться губами. Колеблясь, Томас приоткрыл рот и взял головку внутрь. Он зажмурил глаза, ожидая, что вкус будет неприятным или даже смертельным, но почувствовав только вкус соли, его брови, к его собственному удивлению, расслабились. Он стал немного смелее, и стал двигаться вперед назад, достигая только середины длины. Генрих тоже расслабился (Томас почувствовал это из-за опустивших напряжение мышц короля). Он выдохнул и каждый его последующий вздох сопровождался низкими стонами. Для Кромвеля такая реакция подтверждала, что хотя бы сейчас, король был доволен работой его канцлера. Осмелев, он решил провести языком по длине члена. По телу Генриха прошлась приятная дрожь и он улыбался от наслаждения. - Ну хоть здесь ты меня не подводишь. Может я и вовсе не стану тебя убивать. Сделаю тебя своей наложницей, как этот турецкий султан. В душе Кромвель скрутился от мысли о возможно новой должности. Хотя навряд ли ему будут платить за это. Может он сможет откупиться от этого, продав все свои владения, но если такова цена жизни, то Томасу придется тщательно взвесить все за и против насчет такой перспективы. Мысли Томаса прервались, когда рука Генриха схватила его за волосы. Он испугался, что королю стало скучно от повторяющих действий Кромвеля и ожидал, что его грубо оттянут, перевернут и возьмут сзади. Но вместо этого, его потянули вперед. Вопреки его рвотному рефлексу, он смог взять Генриха до конца, но из-за резкости движения, с его глаз моментально скатились слезы. Он принял в себя весь член короля, и казалось, что он касается его задней стенки горла. Хорошо, что Кромвель сегодня ничего не ел, иначе бы его тело вернуло все назад. Он поднял глаза вверх, неосозанно интересуясь реакцией короля на его тяжелые, но успешные усилия по удержанию его члена внутри своего рта. Когда он посмотрел вверх, он мог поклясться, что никогда не видел такой гордости на лице Генриха. Это было ужасно странно, но Генрих казался довольным, по-доброму довольным. Спустя некоторое время, Генрих стал двигать голову Томаса то назад, то вперед, наблюдая, как тот послушно принимает все, что с ним происходит. А спустя еще некоторого времени, Генрих заметил, как Томас сам стал двигаться то вперед, то назад, стараясь снова дойти до основания короля. Удивленный, но довольный Генрих запрокинул голову назад, не сдерживая свои стоны. Он чувствовал все: то как его член задевает горло Кромвеля, то как Кромвель втягивает щеки, от чего у Генриха пробегали мурашки по коже, и то как язык его слуги облизывает его член, стараясь уделить внимание каждой его стороне. Когда он решается посмотреть на свою омегу снова, он встречается с неожиданно другим Кромвелем. Его слуга смотрел на него изучающими полузакрытыми голубыми глазами, в которых больше не читались страх и сожаления. Он увидел в них желание, отражающее его похоть. И хоть его движения были иногда неловкими, а весь он все еще дрожал, Генрих видел, что Томас старается. И старается он не ради спасения своей жизни, а ради удовлетворения своего короля. От одной только мысли, что Кромвель желает его также сильно, как он его, у Генриха набухало все внизу. Он чувствовал, как становился ближе к концу, и резко отдернул Томаса от себя. Генрих держал его буквально в сантиметрах от своего члена, и другой рукой схватил себя и стал мастурбировать. Томас, тяжело дышавший, в момент передышки призакрыл глаза, зная, что будет дальше. Но как только его веки опустились, громкий стук двери об стену испугали его. Он вздрогнул и в эту же секунду семя короля испачкало его лицо, из-за чего он рефлекторно закрыл глаза. Вся правая часть лица Томаса была испачкана, он даже почувствовал, что какая-то часть попала на волосы, в ухо и рот, но в основном, все стекло вниз по щеке и подбородку. Он смог открыть только левый глаз и сердце его провалилось в пятки. Перед ним была картина: Генрих, переводяший дыхание, до сих пор держал свой вялый член в руках и Лорд Саффолк с широко распахнутыми глазами, стоящий в проеме двери.