The null princess

      Рэйджу была прелестной девочкой. А ещё с недавних пор она знала, что её глаза завораживали, безупречная кожа заставляла всех оборачиваться, а блестящие губы приковывали к себе бесчисленные взоры. Конечно, случилось это уже за пределами Джермы, ведь солдаты и учёные были лояльны и не осмеливались даже помыслить о членах королевской семьи в подобном ключе.       — …Что такая красотуля здесь забыла? — путь Рэйджу преградил незнакомец, и она моргнула.       Ей было известно про смысл, который вкладывался в подобные слова — комплименты её внешности, — потому что прежде одна из служанок поделилась с ней историями об опасностях, связанных с противоположным полом. Но Рэйджу не понимала полностью их значения — до тех пор, пока впервые её стройного плеча не коснулся мужчина — старше её самой как минимум раза в четыре. Тогда она с лёгкостью сломала пристававшему руку и перешагнула через него, оставив его хныкать в узком переулке.       В двенадцать лет Рэйджу ненадолго покинула Джерму. После самовольной отлучки на один из островков ей удалось устроиться помощником продавца в местную пекарню и даже найти небольшую комнатушку.       Её новая свободная жизнь продлилась в общей сложности пять дней. Симпатичная девчушка, живущая одна, без покровительства мало-мальски известной семьи… Люди всякое болтали, а затем, когда она возвращалась после работы в своё временное пристанище, появился этот пират и схватил её за волосы.       — Отпусти меня! — холодно приказала она, стараясь лишний раз не дёргаться — не хотела испортить причёску. Пират, вместо того чтобы подчиниться, широко ухмыльнулся и накрыл свободной ладонью изящный рот Рэйджу. От ладони исходил сладковатый дурманящий запах, и если бы на месте Рэйджу был любой другой человек — или даже один из её братьев! — тот, несомненно, потерял бы сознание от этой отравы. Её пальцы потянулись к мужскому запястью, попытались впиться в кожу, но, к её удивлению, безрезультатно.       Хаки вооружения, подсказал ей разум. Отец объяснял, что такое хаки — незадолго до того, как ей исполнилось двенадцать; он готовил детей к прибытию на Гранд Лайн, где эта сила не была редкостью, в отличие от остальных четырёх морей. Мужчина меж тем вжал ладонь сильнее, надавил так, словно пытался сломать Рэйджу челюсть. Впрочем, пусть ломает, вскользь подумалось ей, нет ничего такого, чего учёные Джермы не могли бы исправить в лаборатории.       Рэйджу резко вскинула ногу, целясь в печень, но мужчине удалось уклониться.       — Ш-ш! Не лягайся, маленькая принцесса, ты и я, мы всего лишь немного повеселимся, — шепнул он ей на ухо, и её глаза вспыхнули от гнева и отвращения.       Хаки управлялось силой воли, это была способность, требующая постоянной сосредоточенности, тогда как железная кожа и сила Рэйджу оставались при ней даже в самые уязвимые для психики моменты. Когда мужчина толкнул её на землю и навалился сверху, он всего на единственную крохотную секунду утратил концентрацию, чтобы направить свою энергию на что-то другое, нежели хаки вооружения. Но этого было достаточно, чтобы ногти Рэйджу в тот же миг разорвали кожу удерживающей её руки, а тонкие, напитанные ядом пальцы прожгли плоть до кости. Не успел он оторопеть от подобного поворота событий и взвыть от боли, как Рэйджу ударила — изо всех своих нечеловеческих сил. Хаки там у него или не хаки, но шея мужчины не выдержала чудовищного давления; его голова отлетела и покатилась по улице. Люди вокруг закричали и побежали кто куда.       Те самые люди, которые всё это время толклись поблизости или же проходили мимо, полностью игнорируя попавшую в беду Рэйджу — ведь для них она была никем. Она поднялась на ноги, спокойно разгладила смявшийся подол розового платья, поправила чёрную ленточку в волосах…       В тот же день она вернулась в Джерму. Через несколько дней и Джадж возвратился из своего путешествия — так и не прознав о её недолгом отсутствии.       — Я красивая, отец? — спросила она его тем же вечером за столом, пока близнецы синхронно, в абсолютной гармонии поглощали свой ужин.       — Твоя мать была красивой женщиной, и ты пошла в неё, — дипломатично ответил Джадж. Рэйджу обвела взглядом младших братьев: у них у всех была одинаково безупречная светлая кожа, тонкие черты лица и ясные голубые глаза.       — А мои братья — они тоже красивые, отец?       — Они мальчики, так что не важно, красивые они или нет.       — Но могут ли посторонние счесть их красивыми?       Джадж задумчиво уставился на неё и пробурчал:       — Что-то произошло?       — Нет, мне просто любопытно, что думают о нас другие. Как нас видят люди за пределами Джермы.       — Я сделал вас сильными, поэтому вас не должно волновать чужое мнение.       Он и вправду сделал Рэйджу сильной — и ядовитой, чтобы она была способна убить нападавших одним прикосновением. Иногда она задавалась вопросом, как вообще в голову Джаджу пришла идея наделить свою единственную дочь такой странной для ближнего боя способностью, но, возможно, та задумывалась не как атакующая, а защитная, в придачу к её железной коже…       — А как насчёт Санджи? — спросил Йонджи, комично приподняв завитую бровь. — Он совсем не сильный.       Рэйджу с трудом сохранила бесстрастное выражение лица. После встречи с людьми с Гранд Лайна и двух нападений за несколько дней, она начала сомневаться в том, что её давнее решение освободить Санджи было разумным. Он был милым и добрым мальчиком, вдобавок очень похожим на маму, а значит — красивым. Даже если Джадж не придавал этому никакого значения.       — Пусть он и «ошибка», но прошёл множество тренировок наравне с нашими солдатами, — хмуро сказал Джадж. — Чтобы выжить, этого должно хватить.       Его ответ вдруг успокоил Рэйджу. Действительно, Санджи мог выглядеть как обычный мальчик, быть слабым по сравнению со своими чудовищными братьями, но в его жилах текла кровь Винсмоуков. Она помнила ряд тренировочных схваток с восьмилетним Санджи — их было достаточно, чтобы сопоставить его силу с силой того человека, который напал на неё в первый раз, и Санджи определённо был сильнее. И в отличие от Рэйджу, которая пренебрегала опасностью, считая себя неуязвимой, Санджи обладал достаточной сообразительностью, чтобы держаться от опасности подальше.       — …Что-то произошло? — на следующее утро Йонджи неожиданно повторил вопрос отца. — Пока тебя не было?       — М-м-м, ничего такого, с чем я бы не сумела справиться, — улыбнулась Рэйджу. Временами, когда Йонджи был один, без братьев, его легко было в чём-то убедить, и он вёл себя достаточно дружелюбно. Иногда она даже воображала, что он мог бы подружиться с Санджи — до тех пор, пока Йонджи сам не развеял её фантазии весёлыми замечаниями о возможной кончине брата.       — Кстати, я по тебе скучал.       Рэйджу взглянула на младшего брата. На хищную ухмылку на его лице и вечно равнодушные глаза. Эти слова могли оказаться ложью. Скорее всего, так оно и было. Поэтому она тоже солгала:       — И я по тебе скучала.