***
Девушка стояла около окна, смотря, как медленно падает снег. Каляра уже около двух недель находилась в своей родной Казани и все это время она жила в квартире и своей неродной бабушки — матери Диляры. Анастасия Федоровна была прекрасной женщиной, которая с радостью приняла семью своей дочери и заходила к ней и внукам. С маленькой девочкой у нее сложились хорошие отношения, хоть она и не являлась ей кровной. Женщина всегда приносила ей кучу подарков и книг, сладостей и игрушек, стараясь порадовать единственную внучку. И именно она привила к темноволосой любовь к театру, так как сама была директором Дома Культуры и постановщиком многих спектаклей. Анастасия часто брала юную девушку с собой на работу, показывая все изнутри, и уже с десяти лет Каляра понимала — она станет актрисой. Женщина была и не против, когда узнала, что внучка возьмет ее фамилию на время, пока скрывается, даже помогла ей в Москве с жильем на первое время. Только потом она трагично скончалась из-за рака, который обнаружили слишком поздно. Каляра тогда брала большой отпуск от работы и обучения, оплакивая неродную бабушку, которая была ей безумно близка. Боль в душе была и от того, что на похоронах она не могла присутствовать открыто из-за своего отца и старшего брата, но девушка приехала туда и поддержала мачеху, несмотря на свою ноющую тоску по родному человеку. Аксакова в первый же день встретилась с Суворовой тайно, не раскрывая все карты перед братьями и главой семейства, и попросила на несколько недель взять в пользование квартиру Анастасии. Диляра с радостью отдала ключи и даже помогла с разгрузкой вещей, а потом долго болтала с девушкой, пока та рассказывала о своей жизни в Москве. Женщина была счастлива вновь увидеть падчерицу и долго не могла с ней распрощаться. С тех пор она частенько захаживала к ней, когда у нее не было дел. Девушка подошла к старому шкафу, который перебирала последние часы, и аккуратно взяла в руки потертую фотографию, где была изображена вся семья Суворовых и еще живая старушка. Взгляд невольно метнулся к двум братьям, которые счастливо улыбались на снимке. Воспоминания унеслись в тот зимний день, когда она случайно встретилась с Мараткой около музыкальной школы.***
Аксакова стояла около высокого здания, в котором когда-то и сама училась. Здесь она провела свои школьные годы, вступила в комсомол, обрела новых друзей, первый раз в жизни влюбилась, сходила на дискотеку и многое другое — воспоминаний было море. Темноволосая медленно прошла вдоль улицы, наслаждаясь своей дневной небольшой прогулкой. На глаза вскоре попалась ее музыкальная школа, где она провела несколько лет мелодичного ада, как она это называла. Девушка любила играть на фортепиано, но в ее время учителя попались ей несильно корректными, которые могли ударить по рукам, если единственная нота сыграна неправильно, и заставить все делать заново. Взгляд зацепился за две фигуры, находящиеся около входа в здание. Улыбка расцвела на губах, когда Каляра увидела перед собой ярко-синюю куртку, и она подошла к ним на пару метров, попадая в поля зрения. Младший Суворов стоял к ней спиной, обнимая какую-то невысокую девушку, которая в ответ прижималась к нему. Через пару секунд Марат отстранился и посмотрел как раз в ту сторону, где стояла его старшая сестра. — Калли? — удивленно вскрикнул парень, смотря как девушка приближается к ним. Каляра поднялась на пару ступенек, как чуть была не сбита братом. Суворов обнял Аксакову так, что та не могла даже пошевелиться как-либо. Она только улыбалась, радуясь такой неожиданной встречи с младшим. Марат отстранился так же быстро как и прилип, горящими глазами осматривая повзрослевшую родственницу. Темноволосая занималась тем же, подмечая как тот изменился — стал настоящим уличным пацаном: волосы были коротко подстрижены, костяшки на пальцах сбиты, а сейчас даже из носа текла тонкой струйкой кровь. — Куда ты уже вляпался, Маратик? — достав из кармана платок, девушка протянула брату, осуждающе смотря на него. Суворов приложил ткань к носу, вытирая алую жидкость. — За девушку заступа… Кстати! — парень резко встрепенулся, повернувшись назад, где стояла та самая невысокая девочка. Она скромно переминалась с ноги на ногу, будто стесняясь своего присутствия. — Айгуль, это моя старшая сестра — Каляра, Каляра — Айгуль, а-а-а, — Марат замялся, не зная, как лучше представить Ахмерову после их ссоры. — Его девушка, приятно познакомиться, — быстро взяв ситуацию под свой контроль, она протянула руку темноволосой. Айгуль нежно улыбнулась, как и было до этого, смотря на Аксакову. — Мне тоже безумно приятно, если будет обижать, то не молчи. Быстро мозги вправим, — подмигнула Каляра девушке, ухмыльнувшись. — Да она сама, кого хочешь обидит, — тихо прошептал Марат, ковыряя ботинком снег. Он тут же вскрикнул, когда ему прилетел подзатыльник от сестры, пока Айгуль посмеивалась, прикрыв рукой рот. Темноволосая так простояла с ребятами еще около получаса, беседуя с ними на разные темы. Девушка много узнала об Айгуль, она показалась ей достаточно милой и приветливой. Бояться в их отношениях можно было только за то, что группировка брата может плохо повлиять и значительно подпортить ей дальнейшую судьбу, а для девчушки это было бы фундаментом в будущем для конфликтов с обществом и личных комплексов. После того как Марат рассказал все последние новости, и девочки договорились еще раз обязательно встретиться, Аксакова отправилась в квартиру, а Суворов отправился провожать Ахмерову до дома. Каляра проходила мимо десятки домов, стараясь как можно быстрее добраться. Начинало уже темнеть, и из своих баз выплывало все больше пацанов из групппировок, которые жаждали подцепить кого-нибудь на ночь или просто повеселиться. Девушка ускорила шаг, когда боковым зрением заметила неподалеку троих парней, которые сидели на небольшой каменной возвышенности. Темноволосая, затаив дыхание, пронеслась мимо них, сглатывая. Послышался громкий свист. — Эу-у-у, красоточка, не хочешь необычно провести вечерок? — протянул один из мужчин, быстро подбежав к Аксаковой, которая старалась ускориться изо всех сил. — Выпивка и еда у нас есть, а дальше и ты нас развлечь сможешь, — второй резво закинул руку на плечо девушки. От него несло сильным перегаром и дешевыми сигаретами, которые продавались в каждом ларьке за пару копеек. — Не спеши так, что ты, — третий парень, обогнав своих друзей и девушку, которая уже начинала дрожать от страха, остановился прямо перед ними, заставив тех поступить так же. В горле встал ком, к глазам начали подступать слезы, а паника сдавливала легкие сильнее с каждым лишним вдохом. Мозг будто отключился, не давая адекватно оценить ситуацию и придумать выход из нее. Как назло из головы испарились все умения драться, а руки приросли к карман, не хотя доставать ножик из сумки. Да она бы и не смогла это сделать незаметно. — Эй, отошли от нее. Череп не учил, что к чужим дамам подходить запрещено, — послышался голос сзади, заставив троих обернуться и оставить без внимания свою жертву. Каляра даже не знала радоваться такому подарку судьбы или проклинать себя, что вышла на эту чертову прогулку. Медленным шагом к ним приближался Вова Адидас, засунув руки в карманы. Парень презрительно плюнул под ноги одному из мужчин, смело взглянув ему в глаза. — А че? Девчонка твоя, Адидас? А ниче такая, фигурка какая надо, — вновь оглядев с ног до головы Аксакову, пацан пошло ухмыльнулся, и в ту же секунду ему прилетает удар в челюсть. Мужчина еле удержался на ногах, зло смотря на своего противника. — Это моя сестра. Еще хоть раз вблизи вне вашего района увижу вас — под асфальтом похороню, уяснили? — обернувшись на других, прикрикнул Владимир, проведя костяшками пальцев по своей одежды, вытирая грязь. — Да, все не кипятись. Уходим уже, — один из них, подняв руки, быстро подхватил своих товарищей и удалился с темного переулка. Каляра, стоящая до сих пор спиной к старшему брату, опустила голову, стараясь быстро вытереть слезы. Показаться после стольких лет вновь слабой и начать раздражать его еще сильней не хотелось — Суворов-то не любил слезы, и она это помнила до сих пор. Володя аккуратно развернул сестру к себе, крепко обняв и прижав к груди. Парень положил подбородок на макушку девушки, поджав губы. Его мысли занимало только осознание того, что его младшая сестричка могла пострадать из-за кучки неотесанных мужланов. — Ты плачешь? — прошептал Владимир, услышав тихий всхлип. Темноволосая отчаянно комкала в руках свитер брата, стараясь не выдать слез, что получалось крайне плохо. Сумка уже давно валялась в снегу. — Прости, я сейчас успокоюсь. Прости, — судорожно вытирая влагу с глаз, шептала, не переставая, девушка, слегка отстранившись. Суворов резко притянул сестру к себе, обняв еще сильнее. Темноволосая уткнулась в грудь парня, обвив его талию руками, и разревелась еще сильнее. — Да делай, что хочешь — хоть бей меня. Только, умоляю, больше не пропадай так. Я рассудок потерял, когда понял, что больше не увижу тебя. Написала бы, — оставляя поцелуй на макушке младшей, тихо проворчал Вова, прикрыв глаза. — Я думала ты будешь злиться на меня после такого. Прости, если сможешь, — дрожащим голосом, проговорила Каляра, заикаясь. — Давай, я тебя отведу домой. Ты отдохнешь, я с тобой на ночь останусь, — Володя быстро подхватив девичью сумку, отряхнув ее от снега, и, придерживая ее за плечи, повел ее по сказанному ей адресу.***
Темноволосая с улыбкой отложила снимок, прокручивая раз за разом в голове эти моменты. Вова тогда действительно остался на ночь, помог сестре успокоиться и долго разговаривал с ней, наверстывая упущенное. Парень с большим энтузиазмом рассказывал про свои военные года и какие-то смешные ситуации со своими пацанами, а девушка вспоминала все свои года в Москве, пересказывая, казалось, все в точности до минуты как было тогда. В тот момент ей казалось, что она вновь заново обретает старшего брата, который раз за разом теряла из-за своей инициативы. Каляра подскочила с небольшого дивана, который служил ей кроватью, и подбежала к небольшому столу, по которому были разбросаны вещи. Глаза быстро обнаружили нужную фотографию, сделанную после нескольких дней встречи с братьями, и девушка взяла ее в руки. На снимке была изображена смеющаяся она, увлеченно рассказывающая что-то своему собеседнику, и Вадим Желтухин, который и являлся тем самым собеседником. Фотография была сделана случайным прохожим неожиданно и незаметно, поэтому те выглядели по-живому и по-настоящему. Мысли вновь унесли Аксакову в тот день, когда это произошло.***
Телефон громко зазвонил, привлекая к себе внимание временной хозяйки квартиры. Девушка, вытирая влагу с волос, подошла к тумбе, где стоял аппарат, и взяла трубку, удерживая между плечом и ухом. — Каляра Аксакова, слушаю, — вытирая мокрые руки об полотенце, произнесла быстро темноволосая. — Вадим Желтухин, говорю, — рассмеялся на другом конце провода парень. Актриса с улыбкой выдохнула, прикрыв глаза. Девушка уже пару дней не виделась с братом подруги, узнавая о нем только через ту же Наташу. И, как признавалась изредка Каляра, она начинала невольно скучать по парню. Начинала скучать по разговорам с ним, его резким шуткам и язвительным комментариям, пока девушки обсуждали кого-то из однокурсников Рудаковой. — Рада слышать, говори, — Аксакова прикусила губу, возведя глаза к потолку. — Хотел в театр тебя позвать, Наташа тоже будет, — предугадывая вопрос девушки, сказал быстро Вадим. — А во сколько? — поднеся руку к губам, темноволосая попыталась успокоить ураган, который медленно начинал подниматься внутри. Такая реакция была для нее неожиданной и странной на простое предложение сходить на спектакль с подругой и знакомым. — В шесть подъеду к твоему дому, адрес у Наташки узнаю. Собирайся, кадерле, — девушка готова была поклясться, что видит эту улыбку Желтухина, когда он перешел на татарский. Каляра как назло не учила его в своем детстве, в отличии от братьев. Не смотря на то, что она имела татарские корни от матери — предпочла оставить этот язык, пожелав учить французский или английский. — Как ты меня назвал? Я татарский не знаю, — нахмурившись, улыбнулась Аксакова, облокотившись об тумбочку. — Секрет, кадерле, до встречи, — послышались гудки, которые означали, что парень положил трубку. На губах Аксаковой застыла глупая улыбка, которую она поспешила убрать. Взгляд упал на настенные часы, которые показывали начало пятого — остался час до приезда Вадима. Она кинулась к чемодану с одеждой, который валялся в раскрытом виде на полу. Каляра решила его не разбирать, чтобы было потом легче. Девушка быстро нашла среди горы тряпок черную водолазку и юбку до колен. Переодевшись, темноволосая села за стол, доставая свою косметичку. Девушка провозилась с макияжем около сорока минут, но результатом была довольна: подкрашенные ресницы, темно-розовый блеск на губах и легкие коричнево-черные тени под цвет глаз. Часы отбили шесть часов. Актриса стояла около зеркала, расчесывая влажные волосы — времени их сушить не было, а пора было уже выходить, поэтому она решила оставить их так. Максимум чем это закончится — легкая простуда. Накинув утепленное пальто, девушка поправила прическу и, посмотрев в последний раз на себя в зеркало, вышла из квартиры, закрыв ее. Стук каблуков эхом отдавался в холодном подъезде, пока Каляра спускалась по многочисленным ступенькам. Толкнув дверь подъезда, девушка жадно вдохнула морозный воздух. Сразу перед домом стояла синяя машина, рядом с которой, оперевшись, курил Желтухин. Парень, заметя знакомую, тут же выкинул окурок в снег, подавшись вперед. Аксакова медленно подошла к нему, протягивая руку в знак приветствия. Светловолосый аккуратно перехватил девичье запястье и, как при первой их встречи, коснулся губами тыльной стороны ладони. Румянец покрыл бледные щеки Каляры, а рука горела от этого нежного прикосновения. — Привет, а где Наташа? — покачавшись на носках, растерянно спросила девушка. Ни в машине, ни поблизости она не увидела подругу, что сначала ее напрягло. — Да-а-а, у нее там экзамен, передумала идти. Решила в общаге посидеть, подготовиться, — протянул Вадим, почесав затылок. — Кстати, это тебе, — парень резко развернулся к машине и взял с капота большой букет красных хризантем. Желтухин протянул цветы девушке, пока та удивленно смотрела, будто не веря в происходящее. — По какому поводу такой презент? — старясь прикрыть букетом свое смущение, с улыбкой пробурчала Аксакова, неуверенно взглянув на него. Вадим радостно улыбался, мысленно забавляясь от ее реакции. — Да просто решил тебя порадовать, да и смущаешься после такого ты очень мило, — легко подмигнул парень, пожав одним плечом, пока Каляра все пыталась скрыть свои покрасневшие щеки за цветами. — Садись, кадерле, а то опоздаем, — Вадим открыл дверь на переднее сиденье и, дождавшись, пока девушка устроится, как ей удобней, сел за руль, обойдя спереди машину. Синий автомобиль медленно тронулся с места, выезжая со двора. По дороге Желтухин изредка интересовался, что произошло у Аксаковой за последние дни, и, когда девушка обмолвилась о случае с тремя группировщиками, тот заметно нахмурился, не отрывая взгляда от маршрута. Через пару минут они подъехали к большому зданию театра. — Посиди пару секунд, я сейчас, — быстро кинул Вадим, выходя из машины. Каляра нахмурилась и слегка поддалась вперед, следя за мужской фигурой. Парень резво обошел капот автомобиля, оказываясь около двери, где сидела девушка, и открыл ее, подавая руку. Аксакова распахнула глаза от удивления и, не разрывая зрительного контакта со спутником, вложила ладонь в его. Желтухин помог подняться темноволосой и закрыл за ней дверь, придержав букет хризантем. — Спасибо, Вадим, — улыбнулась Каляра и заправила прядь до сих пор влажных волос, следя за его действиями. Парень отреагировал ответной улыбкой, подставляя свой локоть. Аксакова вложила свою руку и аккуратно забрала цветы, вновь вдыхая их аромат. По крайне мере, так она оправдала свою нужду перед собой прикрыть красные щеки, хотя всю ответственность можно было перенести на морозный ветер, который дул в эту минуту. Образовавшаяся пара медленным шагом прошла ко входу. Вадим внимательно следил за тем, чтобы девушка не поскользнулась на льду, пока та рассматривала все вокруг чуть ли не с детским любопытством. Для Каляры было в радость вспомнить свои истоки — именно в этом театре она впервые посмотрела спектакль и бегала сюда тайно на чужие репетиции, подглядывая за профессионализмом актеров. Войдя в театр, Желтухин помог спутнице с верхней одеждой, и они прошли на средние ряды партера. Аксакова разглядывала окружающих людей и небольшой зал, отмечая про себя, что тут практически ничего не поменялось за несколько лет, а Вадим пытался скрыть свою заинтересованность в ней самой. Девушка привлекала его в последнее время. Безумно привлекала. На его памяти еще не было ни единого случая, когда бы он так себя вел рядом с противоположным полом — Наташа являлась ярким исключением, как сестра. Вадим помнил тот первый вечер, который провел рядом с ней, и прокручивал в голове все те дни, пока не видел. В кафе, с пацанами, пока решал дела, встречался с авторами группировок — все не переставал думать, где она, как она, что с ней. Стоит признаться, что он скучал, и смог он это сделать только спустя три дня таких раздумий. В мыслях Желтухина все всплывала ее улыбка, смех, задорные карие глаза, которые без конца светились. В голове осталось и то утро, когда он увидел ее в слезах, когда она выглядела настолько беззащитной, что не хотелось ее оставлять одну наедине с личными проблемами ни на секунду. Тогда это казалось ему простой человечностью, или он так пытался себя оправдать снова, а сейчас при виде Аксаковой и при любом воспоминании о ней в груди вновь появлялось это желанию, с которым он не мог ничего поделать — оберегать и защищать ее от всех. А, когда девушка вскользь упомянула о каких-то трех группировщиках, от которых чудом оторвалась, то он уже знал, чем будет занят сегодняшней ночью. Из мыслей Вадима вырвал ее нежный голос, который поневоле он начинал считать родным. — Вадимушка, а ты же Наташу звал? — темноволосая, прищурившись, смотрела куда-то вперед, не обращая внимание на собеседника. — Да-а-а-а, а что такое? Ты сомневаешься? — Желтухин проследил за тем, куда смотрит спутница и наткнулся на белокурую макушку сестры, которая сидела рядом с каким-то русоволосым рослым парнем — со спины он не смог разглядеть кто это. — Да, потому что Наташа не дура, чтобы отказаться ради какого-то парня и пойти с ним в то же место, — поджав губы, пробурчала Аксакова, стремясь понять, кто является спутником подруги. Прическа и куртка-овчинка была до жути ей знакома, но память отчаянно не давала вспомнить. — Вадим! — тихо вскрикнула девушка, повернув голову в сторону парня, который продолжал сидеть с непроницаемым лицом. — Что такое, кадерле? — Желтухин перевел взгляд на Каляру, приблизившись к ней настолько близко, что между их лицами оставалось буквально пару сантиметров. Парень будто выдохнул это прозвище ей в губы. Щеки Аксаковой вновь залились краской, а все мысли испарились, не дав ей закончить фразу. Девушка зачаровано смотрела в синие глаза напротив и не могла с собой ничего поделать. — Ничего, спектакль начинается, — повторяя предыдущие действия за светловолосым, неуверенно прошептала Каляра, поворачиваюсь лицом к сцене. Мысленно она ликовала, что затемнение прожекторов скроет ее красные щеки, которые за сегодняшний вечер не переставали у нее гореть. Вадим откинулся на спинку кресле, радуясь, что его обман не вскрылся — конечно, он не звал Рудакову в театр, но по-другому, кто знает, согласилась бы Аксакова пойти. Это уже рассчитывалось как полноценное свидание. Желтухин прикрыл глаза, прогоняя раздражение, когда на сцене начали разворачиваться действия. Все таки он ненавидел театр. Единственными аргументами, которые заставляли его сидеть в этом здании — ее горящие глаза, смотрящие на актеров, и счастливая улыбка. Через два часа спектакль кончился. Вадим и Каляра вышли из зала, направляясь к гардеробу, около которого начала собираться огромная толпа. Парень, оставив спутницу около диванов в холле, пошел за их верхней одеждой один, чтобы девушка не толкалась среди людей. Аксакова, держа в руках цветы, оглядывалась по сторонам, стремясь разыскать подругу. — Ляра? — раздался голос за спиной темноволосой. Обернувшись, она увидела перед собой Рудакову, которая с удивлением смотрела на нее. — Ната? — вскинув брови, Каляра изобразила удивление, а потом, кинув взгляд за спину белокурой, оно сменилось на неподдельное. — Ты здесь с Вовой? — удивлено вскрикнула Аксакова, увидев неподалеку своего брата. — Ты здесь с Вадимом? — смотря за спину подруги, воскликнула Наташа. Девушки быстро переглянулись, до сих пор пребывая в шоке. — Мы об этом поговорим? — Обязательно поговорим! — У тебя в общаге или у меня дома? — У меня в общаге естественно! Подруги, посмотрев еще пару секунд друг на друга, весело рассмеялись и побежали к своим спутникам, чтобы случайно не пересечься всем вместе — не понятно, чем кончится братская любовь к двум младшим сестрам. Каляра уговорила Вадима прогуляться до ее дома пешком, пока хорошая погода, а парню было только в радость провести с ней лишний час другой. Аксакова увлеченно рассказывала историю со школьных лет, когда их с Наташей поймали за тем, что они прогуливали урок геометрии, где заменой учителя оказался директор — тогда помогло только звание комсомольцев и их старший, который вступился. Правда потом они получили и от него. Желтухин неотрывно следил за каждым движением спутницу, а его взгляд больше выражал восхищение ей, чем простая заинтересованность в обычной истории. Когда они проходили мимо одного магазина, к ним подлетел маленький пацан лет десяти с камерой в руках. — Здравствуйте, это вам, — мальчик протянул небольшой снимок. Темноволосая взяла в руки фотографию, внимательно рассматривая ее, а Вадим аккуратно заглянул через плечо, приблизившись к Каляре вплотную. На снимке была видна девушка, которая с улыбкой что-то рассказывала и активно жестикулировала, а парень смотрел на нее, ухмыляясь. Аксакова покрылась мурашками, а к телу накатил жар, когда она почувствовала его дыхание, которым опалило шею. — Красиво. Молодец, малой, беги, — вытащив из кармана парочку монет, Желтужин кинул в раскрытую ладонь пацана и похлопал его по спине, пока тот удивленно рассматривал заветные копейки. — Спасибо большое! — мальчуган порывисто обнял Вадима и Каляру, а потом быстро скрылся среди улиц, убегая. — Оставь себе, — сказал светловолосый, заметя, как девушка протягивает ему фотографию. Аксакова вложила снимок себе в карман, возобновляя путь к дому. Повисла неловкая пауза, которая тянулась вплоть до подъезда. — Спасибо за то, что согласился проводить и прогуляться, — помявшись около двери, произнесла темноволосая, поднимая глаза на парня. — Не за что, мне только в радость, — Вадим улыбнулся и, взяв аккуратно в руку холодную ладонь, оставил на ней поцелуй. Девушка медленно открыла дверь в подъезд, стремясь уже уйти, как вновь раздался мужской голос. — Кстати, ты там говорила, к тебе кто-то приставал недавно. — Тебе зачем? Собираешься найти их и убить? — усмехнувшись, спросила Аксакова, облокотившись о стену. — Возможно, так скажешь, кто это был? — заправив руки в карманы штанов, изогнул бровь Желтухин. — Нет, — выдохнула Каляра. Она особо не верила, что парень собирается им навредить — не факт, что найдет даже — но Казань пропитана этим криминалом, поэтому темноволосая не хотела раскрывать личность группировщиков — будут лишние проблемы и она даже разглядеть их не сумела в темноте. — Волнуешься за них что ли? — улыбнулся Вадим, слегка приподняв голову. — Что ты собираешься делать? Если объяснишь, то я скажу! — воскликнула взволновано девушка, пока по телу медленно начинала разливаться необъяснимая тревога. — Не твоя забота, кадерле. Отдыхай, — Желтухин быстро подмигнул Аксаковой и, достав пачку сигарет, закурил, уходя из поля виденья. Девушка поджала губы и зашла в подъезд, поднимаясь на свой этаж. Разговор ей не понравился и оставил небольшой осадок после себя.***
Каляра, держа в руках ту самую фотографию, не переставала улыбаться. После этого похода в театр Аксакова все же подхватила простуду, с которой мучилась уже несколько дней. Она не виделась с Вадимом все это время, лишь созванивалась с ним пару раз, но парень неоднократно присылал ей цветы, а, когда узнал, что девушка заболела, прислал вместе с букетом пакет всевозможных лекарств. Сам Желтухин не пришел, аргументируя, что появились срочные дела на его работе, но девушка не затаивала на него обиду — сама когда-то была погружена в актерство с головой. Темноволосая, откинув снимок, повернулась к подоконнику, на котором стояли те самые букеты красных хризантем. Поджав ноги, девушка вновь задумалась об ее отношении к парню. Было понятно, что общение переваливало за обычную дружбу, и этого она начинала бояться. Девушку безусловно привлекал он сам, его внешность и харизма, которой он обладал, и частенько это играло большую роль. Каляра с дрожью в коленках вспоминала, как он вел себя при последней встрече и в то утро, когда ей приснился тот кошмар. В мыслях проносились его касания, слова, действия, та забота, которую он проявлял к ней, не переставая. Рядом с ним она переставала думать, а чувства обострялись с новой силой. Девушка не помнила, когда последний раз она позволяла себе так открыто общаться с парнем, которого знает всего пару недель. Для того чтобы довериться человеку ей нужно было месяца, а Вадим смог добиться ее расположения и доверия чуть ли не за день. Синие глаза завораживали, теплые руки обжигали своими прикосновениями, а мужской слегка грубый голос заставлял кожу покрываться мурашками и алеть щеки от его слов. Аксакова боялась кого-то близко к себе так подпускать, но, несмотря на это, сама дала разрешение Вадиму подойди к ней. Ей это нравилось ровно настолько, насколько она раздражалась от этой мысли. Без сомнений у девушки были в молодости отношения, но она никогда не задумываясь о том, что ее всерьез мог кто-то полюбить. И сейчас, когда судьба подкидывала все намеки на это, Каляра будто лучше обычного игнорировала это. Темноволосая надеялась, что это все пройдет, когда она вернется в Москву и перестанет видеться с Желтухином. В глубине души она признавалась, что такое отношение к своей персоне от взрослого и осознанного парня, ей безусловно льстит, и желала этого как никогда раньше, но рискнуть на такой отчаянный шаг она не могла себя убедить. И это ее терзало на протяжении долгих дней в одиночестве, когда она общалась только по телефону с кем-то. Из мыслей ее вырвал шум. В дверь раздался звонок, а затем последовало три сильных удара. Кому-то явно не терпелось попасть к ней на ночь глядя. Девушка громко сглотнула, а паника начала накатываться. Если это были братья или Диляра, то они бы предупредили, а Наташа была занята экзаменами, которые все же начались — больше некому к ней идти. Они даже не смогли нормально встретиться, оставив разговор надолго. — Иду-иду! — Каляра кинулась быстро на кухню, стараясь найти чем защититься, если это будут не сильно желанные гости. Под руку попалась обычная скалка. Чуть не закричав от отчаяния, темноволосая бросила ее на тумбу около входа и, попросив помощи мысленно хоть у кого-нибудь, со страхом открыла дверь. В проходе, шатаясь, стоял Вадим. Он был весь побитый и в крови, от него несло сильным перегаром и сигаретным дымом. Даже больше, чем это было раньше, когда он выкуривал одну или две сигареты за весь день. Его держал какой-то неизвестный девушке парень, которому тоже видимо знатно досталось от кого-то. Из носа у него до этого видимо текла алая жидкость, а на лице и руках были видны порезы и запекшаяся кровь. — Пропустишь? Желтый отказывается к кому-то еще идти, — шмыгнув носом и неуверенно посмотрев снизу вверх на девушку, промямлил парень. — Цыган, будем знакомы. — Господи, где вас так… — приложив руку ко рту, тихо прошептала темноволосая. Очнувшись от шока, Каляра подхватила Желтухина с другой стороны, помогая парню дотащить его до небольшого зала. Темноволосая посадила пришедших на диван, а сама кинулась на кухню, ища аптечку среди кучи шкафов. Быстро найдя небольшую коробочку, Аксакова вернулась в комнату, где застала Вадима уже полуспящим на диване, пока Цыган скромно сидел на другом конце. Девушка кинула быстрый взгляд на светловолосого, задержав дыхание, а потом приблизилась к новому знакомому. — Кто вас побил так? — доставая перекись и ватку, спросила Каляра и начала аккуратно обрабатывать порезы на лице. — Желтый выпил немного в нашем кафе, а потом пришел наш Колик, сказал, что нашел этих пацанов, которые видимо к тебе приставали — Желтый все уши прожужжал нам, что их найти нужно и наказать — ну, он пьяным и пошел. Мы как могли помогали, но досталось ему нормально, а нас там с пацанами тоже не жалели, — быстро тараторил парень, не обращая внимание на боль, которая иногда чувствовалась во время лечения ран. Аксакова удивленно распахнула глаза, стараясь переварить всю информацию, поступающую к ней. — Что за странные прозвища у вас? — тихо прошептала девушка, но Цыган ее услышал, сразу встрепенувшись. — В группировке так принято! Ты не знала? — рука замерла над лицом, а затем слишком сильно надавила на рану. — Я про группировку даже не знала, — процедила сквозь зубы Каляра, нахмурившись. Страх того, что Желтухин свяжется с настоящими пацанами сразу испарился, как только она поняла, что он уже таковым является. Да и походу не просто пацаном, а главным среди них, раз они так быстро искали тех троих только потому, что Вадим сказал. — Спасибо, что хоть немного прояснил. Дойдешь до дома или переночуешь? — клея пластырь на глубокий порез, Аксакова поджала губы и слегка улыбнулась. — Не, побегу, надо дела решить с чайниками, которые на тебя напали. А то конфликт разгорится, а Желтый сейчас не в состоянии решить, — кинув взгляд на автора, Цыган направился на выход, а темноволосая провела его до двери. — Ты смотри, если еще раз такое повторится, то говори сразу. Мы с пацанами за тебя горой пойдем, раз ты женщина Желтого, — сказав это, парень протянул руку, а Каляра, пожав грубую руку, благодарно улыбнулась, но оставила без ответа последнюю фразу. Аксакова, пройдя босиком по холодному полу, остановилась около входа в зал, смотря на Вадима. Желтухин, свесив одну руку и прикрыв глаза, лежал на диване и тихо сопел. Девушка медленно приблизилась к парню, присев напротив его лица на корточки. Каляра обеспокоено смотрела на его многочисленные раны, мысленно ругая себя за то, что вообще заикнулась про тех пацанов. Темноволосая провела пальцами по порезу, заставив Вадима проснуться. — Кадерле… — тихо прошептал Желтый, смотря на девушку из слегка прикрытых глаз. Парень протянул к ней руку, прикасаясь к холодной ладони Каляры. По телу темноволосой пробежались мурашки из-за контраста их кожи. — Давай тебя обработаю, — Аксакова слегка сжала руку в ответ и взяла аптечку. Она приподняла парня и присела на диван, опуская его голову к себе на колени. — Зачем ты вообще полез разбираться? — прикладывая ватку к порезам, девушка нежно дула, когда замечала, как парень кривится. — Как же я оставлю это, тебя обидели. Каким я мужиком буду, если не защищу даму, — сонно говорил Вадим, не отрывая взгляда от девушки. — Нашелся мужик, себя бы поберег, — нахмурившись, пробурчала темноволосая, рассматривая лицо пацана, которое казалось сейчас до боли невинным. Будто не он пару часов назад ввязался в драку и избивал до полусмерти парня, который посмел дотронуться до его кадерле. Желтухин мягко перехватил девичью ладонь, когда Каляра закончила обрабатывать лицо, и дотронулся до нее засохшими губами, оставлял дорожку поцелуев. Светловолосый нежно касался запястья, аккуратно поглаживая его большим пальцем. Вадим резво заключил талию Аксаковой в кольцо своих рук, зарывшись носом ей в живот и вдыхая аромат свежей мяты и хризантем. — Прости меня дурака, — раздался тихий голос группировщика. Девушка, закинув голову назад, прикрыла глаза, закрывшись пальцами в светлые волосы. — Ты видимо по пьяне забыл… Пацаны не извиняются, mon cher, — тихо прошептала Каляра, слабо улыбнувшись. Взгляд упал на парня, который до сих пор не отпускал ее, поглаживая по спине. — Перед своей женщиной можно, — тихо буркнуло Вадим, прижавшись еще сильнее. — Я уже твоя? — усмехнулась Аксакова, расчесывая рукой волосы Желтого. — Не уходи от меня, пожалуйста, — уже засыпая, прошептал Желтухин, будто не услышав ее вопроса — сейчас точно не время для разговоров. — Никогда, прошу. Ты единственная, кто не смотрит на то, что я автор. — Засыпай, тебе нужно отдыхать, — Каляра легла рядом с Вадимом на диван, обняв его в ответ. — Ты такая прекрасная, кадерле… Через пару секунд послышалось тихое сопение парня. Аксакова устало прикрыла глаза, когда по телу разливалось тепло от сказанных слов. Простой комплимент вызывал в душе буйство эмоций, которые были ей в новизну. Спустя пару минут девушка так и заснула в объятиях Желтухина, забыв о проблемах, которые ее до этого окружали, и о вопросах, которые ее волновали после известия о том, что Вадим — группировщик. Ночь накрыла их, похоронив с собой лишние слова и оставляя за собой только их объятия и буйство эмоций в душе каждого.