Большая проблема.

Карим и его ближайшие приспешники предпочли обратиться в бегство, словно правда думали, что могли укрыться от взора правосудия. Те же, кто остался, должны были устроить жестокую расправу выжившим, а затем, по всей видимости, вся вина должна была лечь на плечи некомпетентного архитектора. Ибо если его нет в живых, то и спрашивать не с кого, не так ли? С угрозой воинственных пустынников справились матры. И был организован целый рейд по спасению людей из-под завалов, а на плечи генерала Махаматры легло расследование того, как подобное вообще могло произойти в стенах Академии и как пропажа стольких людей осталась незамеченной. Остальная же ответственность легла на аль-Хайтама - вся бюрократическая бумажная волокита для общественности и меры по предотвращению подобных нарушений в будущем. Этот случай ярко продемонстрировал, что Академия была далека от идеала, ведь Пустыня - неотъемлемая часть Сумеру. Людям следовало быть более внимательными к своим близким - многие были бы живы, начни Академия расследование еще на том этапе, когда Карим приобрел земли и показал стремление развернуть строительство. В Сумеру была объявлена неделя траура. Улицы опустели, а на лицах жителей застыло выражение глубокой скорби. В эти тяжелые дни Малая Властительница Кусанали решила обратиться к своему народу. Она вышла на площадь перед домом Даэны, где собрались тысячи людей, объединенных общей болью. Она говорила о ценности жизни, о важности помнить тех, кто ушел, и о необходимости поддерживать друг друга в это тяжелое время. *** Кавех замотал свою руку в бинты и подвесил на шею с помощью косынки, делая вид, что просто ее сломал. Он не хотел, чтобы люди пока знали об увечье. Культя заживала, но он не мог браться за работу в таком виде - он считал, что ни один нормальный заказчик не доверил бы проект архитектору-инвалиду, вынужденному чертить одной рукой. Потому Кавех пока был занят тем, что разрабатывал себе протез. Но на пути вставала непреодолимая преграда - нехватка моры. Где взять средства на дорогостоящие материалы и услуги инженера-механика? Ведь требовался не простой протез, а сложнейший конструктор, способный полностью заменить функции утраченной конечности. Кавех, конечно, обладал навыками сборки механических устройств, взять даже мехрак, который он собрал самостоятельно и вживил в него определенный алгоритм. Но создание протеза конечности требует более сложных технологий, связанных с «дистанционным управлением» через мозговые импульсы, что выходит за рамки его компетенции в области механики. И цифры за такую работу переваливали за шестизначные, а у Кавеха не было ничего, что можно было бы продать. При мысли о таких астрономических расходах его охватывало отчаяние. А ведь Кавех и так был по уши в долгах. Но дело было даже не в них. Мысли о том, чтобы потратить такие баснословные суммы моры на себя, сводили с ума. Он читал душераздирающие отчеты о трагедии в пустыне, и волосы вставали дыбом от количества погибших, а раненых было вдвое больше. Ему просто повезло не попасть под обломки, в отличие от других рабочих, и эту моры Кавех мог бы пожертвовать им в помощь. Нет, академия уже выделила средства, чтобы поддержать всех пострадавших и семьи погибших. Но Кавех отказался от своей доли в пользу того парня Нилама. Закатившему глаза аль-Хайтаму Кавех терпеливо, но пылко объяснил: -Нолан - единственный кормилец в семье. У него жена и четверо ребятишек. Именно ради них он рискнул и согласился на эту работу. А вот мысли о том, что он виноват в том, что допустил начало этой стройки и мог что-то предпринять, почти перестали тревожить его. Помогла одна сказанная Аль-Хайтамом фраза: «Единственное, что ты мог сделать - это умереть. Но вряд ли это привело бы к положительному исходу. Скорее всего, преступник просто нашел бы другую жертву». Было сложно, но жизнь продолжалась. *** А вот уж поистине проклятие - этот токсикоз! Кавех чувствовал себя жалким беспомощным существом, окруженным со всех сторон отвратительными запахами, которые вызывали у него приступы тошноты. Его некогда здоровый аппетит сузился до убогого набора зелени и сельдерея - лишь бы не стошнило снова, как последнего неудачника. В прошлом, когда токсикоз одолевал его, специальный препарат от Тигнари помогал справиться с этим недугом. Но на этот раз все симптомы усилились многократно, будто издеваясь над его жалким состоянием. Тигнари объяснил, что организм Кавеха пережил колоссальный стресс во время плена. Те ужасные условия, в которых его держали, никоим образом не способствовали здоровому развитию ребенка внутри. Поэтому теперь его тело пытается наверстать упущенное, отчего Кавеху так скверно. -Архонты! - Кавех прижался лицом к столу, и если бы он мог, растекся бы лужей. - Лучше бы я сгинул под завалами этого адского проекта безумца Карима… Аль-Хайтам скептически оглядел его: -Ты чересчур драматизируешь свои муки от обычного токсикоза. -Обычного?! - Кавех вспыхнул, но головы не поднял. - Хочешь поменяться местами? Тогда узнаешь, каково это - когда кишки выворачивает наизнанку! -Нет уж, уволь, - фыркнул временный Великий Мудрец. - Не думаю, что я когда-нибудь опущусь до того, чтобы хлестать неизвестные зелья. -Да заткнись хоть на минуту… - простонал Кавех и подтянул здоровую руку на стол, укладываясь уже на сгиб локтя. -Но с самого утра именно я вынужден слушать нытье о твоем желудке. Прямо уши вянут. Несмотря на жалобы, Кавех вел себя довольно вяло, и не выплескивал энергию направо и налево, что говорило о том, что ему и вправду плохо. -Да потому что вы, мужики, совсем охренели… для вас все просто - сунул-вынул, а нам потом мучиться… Он проследил, как аль-Хайтам собрал посуду и отнес ее в мойку. -Позволь напомнить, что ты тоже мужчина, и тоже бываешь в активной роли, - сказал тот, включая кран. - А твое нынешнее состояние - исключительно результат твоей глупости. Было приятно наблюдать, как аль-Хайтам делает домашние дела. Хоть тот и не произносил ни слова, его действия красноречиво говорили о том, что ограниченная мобильность Кавеха его действительно беспокоит. Да, возможно, его старания были продиктованы тем, что Тигнари буквально свихнулся от беспокойства за Кавеха, но это уже не имело значения. Главное, что в душе аль-Хайтама теплилась забота, и Кавех был счастлив лицезреть эту редкую сторону его характера. -А может это было неизбежно, - продолжая разговор, пробормотал архитектор. - Знаешь, Хайтам, что такое предопределение? Аль-Хатам ответил сразу, громко и четко: -Не строй из себя философа и не перекладывай ответственность на некие высшие силы. -Может статься, я бы выпил другое зачарованное питье, - проигнорировал его Кавех, - или съел бы какой-нибудь волшебный плод. А может, на меня снизошло бы благословение от самих богов, и я просто забеременел бы чудесным образом. Кто знает? Аль-Хайтам закончил мыть посуду и медленно вытер руки. -Хм, в таком случае, - он обернулся с усмешкой, - ты, должно быть, рассчитываешь, что младенец будет сам о себе заботиться по велению судьбы? Кавех выпрямился, его брови сошлись на переносице в рассерженной гримасе. Но Аль-Хайтам не дал ему вставить ни слова: -Забудь эти сказки о предопределении и готовься к реальности - бессонным ночам, пеленкам и огромным тратам. Кавех уже приготовился в очередной раз озвучить свою коронную фразу об отсутствии романтической жилки в теле аль-Хайтама. Но сегодня что-то пошло не так - аль-Хайтам неожиданно приблизился и положил руку ему на плечо. Голос, как правило, изрекающий лишь сухие факты, вдруг обрел такие теплые нотки, что мог бы растопить даже ледники Снежной: -Мне пора на работу. Постарайся не устроить беспорядок, и не лезь за тяжестями одной рукой, пока меня нет. Затем он наклонился и запечатлел целомудренный поцелуй на лбу. Кавех ошарашенно моргал, когда его любовник уже исчез с кухни, оставив после себя лишь незакрытый до конца кран. Так значит, аль-Хайтаму нужно было увидеть архитектора на волоске от смерти, прежде чем в его каменном сердце пробудилась хоть капля нежности? Как это романтично - отдать руку, чтобы получить крохи его заботы. «Интересно, а если я лишусь второй руки, то он, может быть, даже улыбнется мне однажды? Или это я слишком многого прошу?» - саркастично подумал архитектор, но при этом на его лице блуждала глупая улыбка. И даже изжога почти прошла. *** Сегодня Аль-Хайтам, как и каждый будний день в последнее время, задержался в Академии до позднего вечера, и он ощущал себя, без малого погруженным в трясину. Обязанности великого мудреца и так были не из легких, так еще и инцидент в пустыне спровоцировал лавину дополнительной работы. Помимо стандартных протокольных процедур, теперь все дела подвергались более тщательному скрупулезному анализу и перекрестной верификации. От бесконечного потока унылых официальных бумаг и формуляров, требующих заполнения, у него уже рябило в глазах, и голова шла кругом. Аль-Хайтам твердо решил, что с него хватит. Дав себе слово поговорить с Нахидой и сложить с себя эти изматывающие обязанности, чтобы вернуть в свою жизнь покой и стабильность, он бросил последний утомленный взгляд на громоздкую гору бумаг, захламившую его стол, и, резко отвернувшись, решительно зашагал прочь. Усталость навалилась такой тяжестью, что даже читать расхотелось, не то что погружаться в увлекательные исследования. Этот тревожный звоночек окончательно убедил его - пора остановиться, иначе он рискует окончательно измотаться и превратиться в одного из этих вечно уставших, ничего не успевающих разгильдяев. Ученый вышел в прохладную ночь, чувствуя, как тяжелое бремя обязанностей наконец спадает с его натруженных плеч. Оставалось лишь добраться до дома и погрузиться в уютную атмосферу, чтобы перезагрузить свой измученный разум. Он молился, чтобы Кавех спал, ведь он не был настроен ни на разговоры, ни на интимную близость. Хотя последняя была в дефиците уже давно… Кажется, их последний раз был утром того дня, когда они поссорились, а на следующий день Кавеха похитили. Нет, аль-Хайтам любил секс, но не считал нужным принуждать партнера, который все еще переживал дискомфорт из-за своего увечья, а токсикоз только усугублял ситуацию. И аль-Хайтам надеялся, что проснуться сексуальная энергия Кавеха решит не раньше, чем завтра. Родной дом встретил тишиной и полоской света, выбивающейся из-под двери в кухню. Не спит. Ну конечно. Аль-Хайтам мог бы просто пройти мимо, сделать свои дела и пойти спать, ведь Кавех не маленький ребенок, за свои действия отвечает сам, но внутри раздался ворчливый голос Стража леса Адвинья: «Послушай, ты хоть осознаешь, через какой ад прошел этот парень? Его похитили, издевались, морили голодом, а для пущего счастья еще и руку отрезали. При этом он все это время переживал гормональные изменения. Если не хочешь, чтобы он превратился в нервного замкнутого социопата, прошу, найди с себе хоть каплю сочувствия и поддержи его в это нелегкое время». Потому, найдя эту самую каплю под слоем рациональных отговорок, аль-Хайтам прошел на кухню, и лицезрел Кавеха, сидящего на табуретке возле окна с чашкой чая. Весь его вид буквально кричал о том, что его надо пожалеть. -Опять хандришь из-за своей руки? - спросил аль-Хайтам. Кавех, не глядя на него, поджал губы и спрятал нос в чашке с чаем. Он что-то пробурчал, но чай заглушил его жалобу. Аль-Хайтам проговорил, стараясь вложить в голос больше уверенности: -Вспомни Клори Ишара - одного из величайших физиков. Несмотря на тяжелую форму дрожательного паралича, приковавшую его к инвалидному креслу, он продолжал исследовать тайны Вселенной и писать научные труды. -Да при чем тут это, - огрызнулся Кавех, будто этот человек, о котором говорил сожитель, лично ему сделал что-то плохое. -Тогда объясни словами, что тебя гнетет, вместо того чтобы хмуриться, я не могу постоянно гадать о причинах твоего меланхоличного вида. Кавех вспыхнул, его глаза загорелись. Он с силой поставил кружку на подоконник, и вскочил, со скрипом отодвинув табурет. -Да дело в тебе и твоих словах! - воскликнул он. - Ты сказал, что мои гены плохие! Ты, человек, который даже улыбаться толком не умеет! Да я дам нашему ребенку самые лучшие качества из нас двоих! Аль-Хайтам вздохнул и скрестил руки на груди. -Почему ты, будучи старше меня, порой ведешь себя лет на десять младше? Неужели нельзя обсудить все спокойно? -Не уходи от темы! - Кавех стукнул кулаком по ладони. Аль-Хайтам поморщился - эти вспышки эмоций словно неконтролируемая энергия. -Я сказал, что твои гены далеки от совершенства, а не что они плохие, - терпеливо пояснил он. - Разве кто-то из людей совершенен? Кавех надулся, ссутулившись и демонстративно отвернув голову в сторону окна. -Ну, ты, например, - язвительно выдавил он. Аль-Хайтам устало потер переносицу, ощущая, как тяжелые веки склеиваются от усталости, а разум жаждет умчаться прочь от реальности. Да и споры с Кавехом всегда отнимали много сил. -Послушай, я ценю твою страстность, но мы оба знаем, что совершенства не существует, - проговорил он через некоторое время, когда удалось побороть сонливость. - Я лишь вижу вещи реалистично, не приукрашивая. Кавех только фыркнул. Он стоял, обхватив себя руками, и смотрел в сторону с надутым видом ребенка, которому отказали в лакомстве. Аль-Хайтам тихо вздохнул. Порой Кавех вел себя так инфантильно, словно искал любой повод для капризов, лишь бы привлечь внимание. Стоило учитывать то, что Кавех пережил, и то, что у него шалят гормоны, потому аль-Хайтам сказал: -Наш ребенок, несомненно, унаследует лучшие качества - мою выдержку, рассудительность и ясный ум. А от тебя ему достанутся… - он выдержал паузу, - твоя искренность и доброта. Кавех открыл было рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле, когда они встретились взглядами. Между ними повисло молчание. Аль-Хайтам медленно облизнул губы, и Кавех завороженно проследил это чувственное движение. Но момент был нарушен, когда аль-Хайтам прикрыл рот ладонью, пытаясь сдержать зевок. -Я пойду спать, - хрипло произнес он. - И тебе советую последовать моему примеру. Кавех неожиданно покладисто кивнул. Потом временный Великий Мудрец, слегка заторможенный, принял душ, а его голова была совершенно пуста. Когда он вошел в комнату, Кавех уже лежал на кровати, закутанный в одеяло, как в кокон. Что было дальше, аль-Хайтам не помнил, потому что стоило телу упасть на матрас, а голове коснуться подушки, как он провалился в глубокий сон, не в силах больше бороться с усталостью. *** Следующим утром Кавех проснулся рано. Он осторожно выбрался из постели, стараясь не потревожить сон любовника. Но сонный аль-Хайтам тоже зашевелился, моргая и протирая глаза. -Доброе утро, - хрипло произнес Кавех. Аль-Хайтам кивнул в ответ и прикрыл глаза, будто собирался и дальше спать. Это было в его духе - спать до полудня, но все же он не мог оставить гору незаконченных дел, пусть ему и было все равно, кто что скажет, если он не придет. Сначала надо официально отказаться от должности. Завтрак, как и обычно в последнее время, готовил аль-Хайтам, а Кавеху доверялось лишь сварить кофе - с одной рукой он уже неплохо справлялся, пока культя по-прежнему болталась на перевязи. -Хочу сегодня прогуляться до Большого Базара, - щебетал Кавех, когда они сели за стол. Его здоровая рука тем временем бездумно мешала сахар в кофейной чашке, отбивая ритм. Аль-Хайтам, полностью увлеченный поеданием омлета, лишь промычал что-то невнятное в ответ. -Слышал, ребята из труппы Зубаира воздвигли мемориал погибшим? Хочу возложить цветы, да и просто пообщаться с народом, может, кого из знакомых повидаю, - не умолкал Кавех. Аль-Хайтам лишь вздыхал, слегка раздраженный этим непрекращающимся потоком слов с самого утра. Но все же он не мог не признать, что энергия и жизнерадостность Кавеха были лучше чем его нахмуренные брови и надутые губы. И то, что архитектор без капризов ел - хороший знак. -Вот, слушай, я наконец-то чувствую себя более-менее сносно, хоть и не отлично, но уже хорошо, что меня не тошнит, но кто его знает, может, запахи с базара всё испортят, как всегда. Хотя, если честно, я до сих пор сомневаюсь, стоит ли мне вообще высовываться на люди… Небось все будут пялиться и перешёптываться. Но, с другой стороны, сидеть взаперти тоже не вариант. Эх, жизнь - сущий ад, никакого просвета…! Аль-Хайтам устало покачал седовласой головой и поднялся из-за стола, давая понять, что не расположен к долгим беседам. Кавех проглотил это, потому что прекрасно знал, что его любовник не любит свою новую должность - эти новые обязанности нарушали привычный размеренный уклад жизни ученого. Это было так непохоже на аль-Хайтама - засиживаться допоздна на работе и вставать чуть свет, чтобы успеть на утренний совет. Архитектор даже с грустью отметил, что его обычно остроумный любовник выглядел сегодня измученным, под его глазами залегли тени, а на лице не было и следа язвительной усмешки. После завтрака, Кавех принялся собираться в дорогу. Но тут он с нервным раздражением обнаружил, что с одной рукой ему никак не удается толком одеться. Ладно дома она просто накидывал свободные штаны и рубаху, а сейчас он никак не мог нацепить тяжелые золотые украшения, путаясь пальцами здоровой руки в цепочках, а когда пытался завязать шелковые ленты на рубашке, они норовили выскользнуть из ладони, отчего Кавех ругался сквозь зубы. Аль-Хайтам стоял в дверях комнаты и с досадой наблюдал за его тщетными попытками самостоятельно управиться с одеждой. Наконец, утомленный этим зрелищем, он в два широких шага оказался рядом и довольно резко взял трясущегося Кавеха за плечо. -Оставь, я сам, - проронил он, встретившись с полным удивления взглядом. Не дожидаясь ответа, аль-Хайтам ловко завязал ленты, скользнув глазами по слишком откровенному вырезу на рубашке. Кавех затаил дыхание, чувствуя, как по коже бегут мурашки от этого изучающего, почти осязаемого взгляда. Аль-Хайтам прижался ненадолго, накидывая на него кушак, не позволяющий полам рубашки болтаться, а потом скользнул рукой по все еще обнаженному бедру, заставив вздрогнуть. Завязав последний узел, ученый вдруг притянул раскрасневшегося Кавеха за запястье к себе вплотную. Тот сдавленно охнул и попытался вырваться, упираясь захваченной рукой, смущенный внезапной сменой обстановки - они давно не были так близки, и вообще, что это нашло на аль-Хайтама? То же слегка нахмурился, а потом грубо отвел руку Кавеха в сторону и другой властно прижал его к себе за талию. И впился в губы жадным, почти болезненным поцелуем, притискивая его тело к своему с такой силой, будто желал впаять их воедино навечно. Было немного больно, потому Кавех попытался высвободиться, захныкав протестующе, словно раненый котенок - что это такое? А потом, это переросло в яростную схватку - Кавех, взбудораженный, перехватил инициативу, вталкивая свой язык в рот аль-Хайтама, их зубы столкнулись в борьбе за главенство. Они сражались языками, кусая, толкаясь, пытаясь одолеть и подчинить друг друга. Раздражение смешалось с диким, неутолимым вожделением. Оторвавшись на миг, аль-Хайтам прошептал на ухо Кавеху хриплым, низким голосом: -Знаешь, Кавех, - сделал движение бедрами, притираясь к чужому возбуждению сильнее, - штаны теперь можно и не надевать. Кавех снова пихнул его, но уже больше из вредности, чем из желания оттолкнуть. -Кажется, кто-то пару минут назад был не в духе даже для того, чтобы слово сказать, - фыркнул он. И сам вцепился пальцами в плечо аль-Хайтама, притягивая ближе. Их тела снова соприкоснулись. Кавех провел языком по чужой шее, ощущая солоноватый привкус пота, и, черт возьми, этот сухарь вздрогнул под его языком, и чтобы продолжить это ощущение, скользнул рукой по груди под полы аль-хайтамовского халата. С одной рукой было сложно, культя при этом свободно болталась, потому архитектор притиснул аль-Хайтама к кровати, и тот довольно покорно лег. Кавех неуклюже забрался сверху и снова жадно припал к его губам, с упоением ловя его язык. -Думаешь, сегодня ты ведущий? - выдохнул аль-Хайтам, дразняще обводя пальцами круги на бедре Кавеха. Кавех фыркнул, оттолкнул его руку и грубовато развел коленями его бедра. Аль-Хайтам позволял ему делать все это, и Кавех будто снова чувствовал себя полноценным и живым, и он очень старался делать все правильно даже одной рукой. -Кажется, тебе надо на работу, - сорвалось с его губ сквозь сбившееся дыхание. Аль-Хайтам запустил пальцы в шелковистые пряди волос Кавеха. -Ты ведь знаешь… как меня заводит, когда ты такой напористый, - прошептал он. Кавех судорожно втянул воздух через зубы, сильно впиваясь ногтями правой руки в крепкое бедро аль-Хайтама, - так на него подействовали эти слова. Глаза напротив чуть распахнулись, а зрачки сузились до состояния точки, и Кавех вдруг замер. Он взглянул на быстро краснеющие следы на бледном бедре любовника, и решимость начала стремительно улетучиваться. Слишком долго он ждал этой близости, чтобы все испортить своей грубостью. -Прости, я… я просто безумно скучал, - произнес Кавех куда мягче, с нежностью касаясь щеки аль-Хайтама. - Не хочу причинить тебе боль… Тот самодовольно улыбнулся, но ничего не сказал, зато опрокинул слишком разнервничавшегося и оттого зазевавшегося Кавеха на постель, нависая над ним. -Эй! - сорвалось возмущенное с припухших губ. -Не думаешь же ты, что я смогу быть в принимающей роли, когда мне еще весь день работать? Тем более я изголодался по твоей узкой заднице, - с напускной строгостью промурлыкал аль-Хайтам, наклоняясь ниже и коснувшись губами яремной вены любовника. Тот вздрогнул от прикосновения и от слов. Оказывается, он отвык, что сдержанный на эмоции аль-Хайтам в постели становился совсем другим - страстным и дерзким. Потому он расслабился, позволяя делать с собой все, что угодно. Но когда пальцы аль-Хайтама скользнули к перевязанной культе, едва касаясь и поглаживая сквозь бинты, его словно молнией пронзило. Кожа вспыхнула, будто её опалило раскаленным солнцем пустыни, воспоминания тронули кожу фантомной болью утраченных пальцев. Багровые всполохи крови, обнажённая ядовито-белая кость… Он резко дернулся, двинув любовнику локтем в грудь, а потом поджал ноги к животу и отвернулся, пытаясь закрыть свою травму. -Пожалуйста, не надо… - прошептал Кавех, его голос дрогнул от стыда и боли. Аль-Хайтам замер, тяжело дыша. Если бы он был более чутким любовником, он бы произнес нечто вроде «Ты прекрасен, каждый дюйм твоего тела бесценен». Но вместо этого он просто он притянул Кавеха к себе, обнимая крепко, стараясь больше не касаться травмы. Прижавшись лбом к его виску, он невесомо поцеловал уголок глаза и скулу, легонько, слегка касаясь губами. В этих прикосновениях была неожиданная бережность. Но Кавех все равно не расслабился в объятиях, пополз в сторону, желая встать и уйти. Аль-Хайтам сжал его плечо, не давая уйти, и с легким раздражением изрек: -Я испытываю к тебе влечение, Кавех, не взирая на твое увечье, и тебе это прекрасно известно. Кавех потупил взгляд, и если мог бы, то еще и пальцы заломил бы. -Ты возбудил меня, а теперь намереваешься просто взять и сбежать? - аль-Хайтам усилил хватку. - Это в высшей степени нелогично и несправедливо с твоей стороны. -Прости, я… - Кавех запнулся. Как бы не были свежи воспоминания о Кариме и его жестокости, он все это время отчаянно жаждал близости с аль-Хайтамом, желал его поцелуев, его объятий. Он столько об этом думал, и вот, сейчас может все испортить. Потому Кавех под пристальным взглядом сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с силами. А потом двинулся вперёд, прижимаясь лбом к плечу аль-Хайтама, и зажмурил глаза, чтобы сдержать подступающие слёзы. Ох, как же внутренняя борьба разрывала его на части. -Я так хочу тебя, аль-Хайтам, и все это время хотел, прости, что отталкивал… - прошептал он дрожащим голосом. - Пожалуйста, давай продолжим. Аль-Хайтам провел рукой по его взмокшей спине - парадную шелковую рубашку Кавеха они так и не сняли. -Я прекрасно знаю, как твое тело откликается на мои прикосновения, - сказал он. Он наклонился ближе, их лица почти соприкасались. -Я слишком хорошо изучил тебя, чтобы причинить вред неосторожными действиями. Аль-Хайтам провел рукой по щеке Кавеха, заправив прядь волос ему за ухо. -Доверься мне. Я буду делать только то, что понравится нам обоим. Его тон оставался непривычно мягким, но в нем звучала уверенность человека, который знает цену своим словам. Аль-Хайтам излучал удивительно спокойную силу, и Кавех ощутил, как напряжение покидает его. Он позволил себе расслабиться, забыв о своих страхах, ведь рядом с любимым седовласым ученым, как бы это не было странно для других, он чувствовал себя в безопасности. *** Аль-Хайтам сосредоточенно разделил пряди волос Кавеха на секции, словно готовился к сложному эксперименту. Затем, прищурив глаз, он принялся тщательно расчесывать каждую прядь, устраняя малейшие узелки и наэлектризованность. -Эй, полегче! - возмутился Кавех, когда гребень слишком сильно дернул его за волосы. - Ты так усердствуешь, будто хочешь вытянуть мне все волосы по одному! -Потерпи ради науки, - безапелляционно отрезал аль-Хайтам. - Идеальный результат требует идеальной подготовки. Он продолжил свою работу, время от времени отвлекаясь, чтобы сделать пометки в маленьком блокноте. -Что ты там пишешь? - не утерпел Кавех, выгибая шею, чтобы подсмотреть. -Записи о структуре и свойствах твоих волос, - серьезно ответил аль-Хайтам. - Длина, толщина, степень завитка, блеск, сила натяжения при расчесывании… Все эти данные пригодятся мне в дальнейшем, когда я буду вновь работать с твоей неопрятной шевелюрой. -Вот уж не думал, что ты отнесешься к этому так серьезно! - прыснул со смеху Кавех. -Ты удивителен, если поверил в эту чушь. Это всего лишь ежедневник. -Эй! А с каких пор ты ежедневники ведешь? Неужели твоя гениальная голова не в состоянии больше удержать всю информацию? Аль-Хайтам лишь молча продолжил плести. Его ловкие пальцы так и порхали, сплетая пряди в замысловатый узор. Кавех был удивлен, что аль-Хайтам не выдрал ему все волосы при первой же попытке провести гребнем. -Ты так придирчиво относишься к моим волосам, словно они должны быть идеальными, как твоя собственная укладка. Уж не собираешься ли ты заплести мне косы по последней сумерской моде? Аль-Хайтам бросил на него взгляд: -Твоя дерзость неуместна. Я просто стараюсь сделать все наилучшим образом. К тому же, моя прическа - дело практичности, а не следование модным веяниям. -Ах да, конечно, - Кавех усмехнулся. - Твоя идеальная укладка - плод кропотливых научных изысканий. Прости, что усомнился в строгости твоего подхода! Аль-Хайтам хмыкнул: -Зря ты так паясничаешь, когда твои волосы в моих руках. Они помолчали некоторое время. -Ого, да ты настоящий мастер! - присвистнул Кавех, когда аль-Хайтам закончил первую косу. И не удержался: -Может, тебе бросить науку и открыть цирюльню для студентов? Аль-Хайтам не посчитал нужным отвечать. И вдруг дернул блондинистую прядь слишком сильно - случайно или нет, кто знает? Но Кавех аж взвизгнул, все понял, и больше не болтал. Некоторое время он просто наслаждался чужими стараниями, сидел с блаженной улыбкой на лице и прикрытыми глазами. Но внезапно его глаза распахнулись, брови взметнулись вверх, а на лице отразилось крайнее беспокойство: -Аль-Хайтам! Да ты же опоздал на свою чертовски важную работу! Когда ты был всего лишь секретарем, твое наглое поведение, может, и спускали с рук. Но теперь ты - Великий Мудрец! Неужели не боишься, что тебя со скандалом сметут с этого высокого поста?! Великий Мудрец не торопился отвечать, лениво перебирая пряди волос Кавеха. -Я стремлюсь именно к этому, - изрек он наконец. -Но с таким подходом тебя даже секретарем обратно не возьмут… - осмелился он вымолвить. -Если осмелятся не взять, будут вечно оплакивать свою неисчислимую потерю, - отрезал аль-Хайтам, и на том разговор был закончен. *** Проводив аль-Хайтама на работу, Кавех сам отправился на Большой Базар. Он хотел лично посетить мемориал в память о погибших на стройке Карима и возложить цветы. Кавех бродил между рядами лавок, любуясь разноцветными тканями, блестящими металлическими изделиями и пряностями, источающими манящие запахи. Вдруг его взгляд привлекла знакомая фигура - это была Нилу. Она стояла перед мемориалом и будто не решалась опустить букет. Кавех замедлил шаг, наблюдая за ней издалека и размышляя, стоит ли подойти и поприветствовать ее. Танцовщица словно почувствовала его взгляд и обернулась. -Кавех! Я и не думала, что встречу тебя здесь, - воскликнула девушка, ее лицо озарилось улыбкой. -Нилу, ты прекрасна, как всегда, - сказал Кавех, подошел и обнял ее одной рукой. - Рад тебя видеть. Нилу слегка покраснела от комплимента. -Спасибо, стараюсь не терять форму. А ты как? Я слышала… ты тоже пострадал на той стройке. Кавех кивнул и невольно коснулся скрытой косынкой культи. Воспоминания о том дне снова нахлынули на него. Крики, пыль, обвалившаяся балка… -Да, но мне повезло, я всего лишь сломал руку, - сказал он сдавленным голосом. - Сейчас хотел тоже возложить цветы. Это было… неимоверно страшно. Эта трагедия - урок на всю оставшуюся жизнь. Кавех преклонил колени перед мемориалом. Бережно он стал укладывать цветы у подножия памятника, мысленно прося прощения у каждого погибшего. Нилу встала рядом и повторила его действия. «Я построю еще много зданий, но ни одно из них не будет возведено ценой человеческих жизней. Покойтесь с миром, невинные жертвы моей ошибки. Я сделаю всё, чтобы подобного больше никогда не повторилось», - пронеслось в голове Кавеха. Лицо Нилу омрачилось, ее светло-зеленые, почти прозрачные глаза блестели от слез. Она наверняка знала некоторых из этих людей, многие из них были жителями Сумеру. -Это была такая трагедия… но эти цветы… эти яркие живые лепестки как символ того, что жизнь продолжается вопреки всему, - проговорила она, хоть ее голос и дрожал. Она встала и вдруг взяла Кавеха за плечо. -Ты же знаешь, я всегда готова выслушать тебя. Может, потом сходим в кафе Пуспа? Я угощаю. Будет время поболтать по-старому. -Да… спасибо, Нилу, - едва выговорил Кавех, и сам не сумел сдержать слез. — На Большом Базаре сегодня было особенно людно. Кавех и Нилу старались идти так, чтобы никого не задевать, но вдруг, несколько местных ребятишек выскочили из-за угла и врезались прямо в архитектора. Тот потерял равновесие и рухнул наземь, болезненно ойкнув. В этот момент повязка соскользнула, обнажая перебинтованную культю вместо левой руки. -Ох, простите! -Дети, вы не знаете, что здесь нельзя бегать?! Кавех почувствовал, как по спине пробежал холодок, когда взгляды прохожих одни за другим остановились на его увечье. Некоторые смотрели с жалостью, другие - с отвращением, большинство же старалось поскорее отвести глаза, проходя мимо с каменными лицами. Нилу смотрела на него широко распахнутыми глазами, прижимая кулачок к груди, будто сдерживая крик ужаса. Кавех встал и торопливо пытался снова замотать культю обратно. В этот напряженный момент чья-то маленькая ручонка потянула его за рукав. Кавех резко обернулся, ожидая увидеть очередной липкий взгляд, но вместо этого наткнулся на одного из тех самых ребятишек, что сбили его с ног. Мальчишка смотрел на него нахмурившись, а в его глазах читалось любопытство, смешанное с опаской. -Дяденька, с вами все хорошо? Мы правда не хотели вас обидеть, - произнес он робко, словно боясь спугнуть. Теперь все внутри Кавеха болезненно сжалось от неожиданной детской искренности в этом море отчуждения. Он кивнул мальчику, изо всех сил стараясь не выдать своих истинных эмоций. Но ребенок, казалось, прочитал его как открытую книгу. -Не переживайте из-за руки так, дяденька. Мой папа тоже вернулся без ноги с одного задания, но он все равно самый сильный и смелый! - произнес мальчик с наивной убежденностью. Нилу наконец очнулась от оцепенения. Она бросила быстрый взгляд по сторонам, заметив множество взглядов, устремленных на них. Не раздумывая ни секунды, она шагнула вперед и взяла Кавеха за здоровую руку. Ее хватка была твердой, но в то же время нежной. Нилу заставила себя выдавить дружелюбную улыбку, обращаясь к мальчику: -Спасибо тебе, малыш, за добрые слова. Но нам пора идти. Она не дала мальчику возможности ответить, мягко потянув Кавеха за собой. Нилу шла быстрым шагом, увлекая его все дальше и дальше от толпы прохожих. Она не оглядывалась и не задавала никаких вопросов, лишь крепче сжимала руку Кавеха, будто опасаясь, что он может исчезнуть. Нилу вела их по узким переулкам, пока они не оказались в более тихом и безлюдном месте. Лишь тогда она остановилась, тяжело дыша. Не говоря ни слова, девушка обняла Кавеха, прижимаясь лбом к его плечу. Ее тело слегка дрожало, выдавая глубокое потрясение от только что произошедшего. Через минуту она немного отстранилась и посмотрела на архитектора влажными от волнения глазами. Она не задавала никаких вопросов, понимая, что сейчас не время и не место для этого. Вместо этого Нилу мягко заговорила: -Давай все же отправимся в кафе Пуспа, как мы и планировали. Там мы сможем перевести дух и выпить по чашечке ароматного кофе. Кавех кивнул, безмерно благодарный девушке за ее деликатность и понимание. Он был тронут тем, как она защитила его, не задавая лишних вопросов. Кавех сжал ее руку в знак признательности. -Спасибо тебе, - произнес он едва слышно, но с огромной теплотой в голосе. - Знаешь, а ты права, кофе - это именно то, что нам сейчас нужно.