Чей-то дневник

Пожалуй, начнем с очевидного и не самого приятного – этот дневник я веду не для того, чтобы перечитать в старости. Я до неё не доживу, что бы мне ни говорила моя милосердная сестрица Гинни. Я веду дневник для тех, кто его найдет когда-нибудь. Кто знает, когда это случится, через несколько дней после конца моего жизненного пути или через полтора века. Пожалуй, предпочту сохранить своё имя в тайне, вам это ни к чему, того гляди потеряете интерес да сожжете эту книжку. Кому нужно, догадаются об авторе сами. Даже оставлю где-нибудь на полях пару подсказок. Впрочем, я вас не осужу за уничтожение моих рукописей, учитывая, каким я был дрянным человеком. Но раз уж вы добрались и до моих бесполезных заметок, с вашего позволения, я начну. Помнится, когда мне было ещё шестнадцать, и был ещё жив один человек, вечера проходили весело. Сенсей всегда брал меня (пускай и приходилось его уговаривать долгими часами) на свои посиделки. Они были иногда обычными, иногда кровавыми, соответсвующими нашей мрачной деятельности, но каждый раз я сидел на одном и том же полюбившемся мне месте. На перилах моста, свесив ноги и наблюдая за течением реки. Та история начиналась довольно безобидно и тоже у реки. Сенсей, сидевший по-турецки на сложенной картонной коробке "Amazon", снова кидал кости на пару с недавно пришедшим рыжим исполнителем. К слову, мельком слыша их частые перебранки, ставшие фоновым шумом, я подумывал о том, что эти двое уже настолько сблизились, что друг другу надоели, хотя и жить не могут без взаимных подколов и оскорблений. Пусть они всегда хором заявляли на шутливые заявления Мори-сана о самом эффективном, но враждующем дуэте, что будь их воля, они бы существовали на разных полушариях, я никогда не стану говорить, что вражда была настоящая. — Ух, Чуя-кун, не везёт тебе сегодня, – весело протараторил сенсей Дазай-сан, с почти грустным вздохом взяв с половины картонного стола Накахары-сана пару купюр. Его напарник терпеливо промолчал, хотя и прожёг Дазай-сана взглядом. Уже как бывалый свидетель таких сцен любезно переведу это читателям как "ещё одно слово, и ты лишишься пары зубов". Сложив деньги в пухлый от сегодняшней игры кошелёк, сенсей внимательно вгляделся в черты лица Чуи Накахары. — Ну ничего, – продолжил щебетать Осаму, расплываясь в хитрой улыбке и встряхивая стакан снова. Скорее всего, последние слова как раз сорвались с его губ только из-за того тяжелого взгляда, от которого лично мне становилось не по себе, – не везёт в играх, повезёт в любви. Да, Яцугарэ-кун? –наставник взглянул на меня через плечо, будто ожидая беспрекословного согласия. Такое внезапное обращение ко мне, что находился где-то на задворках своего сознания и не подающего признаки коллективной жизни чуть не заставило свалиться с перил моста, откуда я наблюдал за дуэтом, сидящим на берегу, прямо в реку, благо я вовремя ухватился за своё место, прежде чем упасть вниз. Я взял на осмысление вопроса пару секунд, прежде чем нахмуриться. — Не знаю. Не проверял, – честно ответил я, хотя мои слова не имели веса. Что бы я ни сказал, для Осаму это бы значило совсем не то, что я имел в виду. — Жалость-то какая. У тебя были бы все шансы выиграть в игре, – Дазай приподнял брови и вернулся к игре. Накахара, почему-то сочувствующе взглянув на меня, перевел рассерженный взгляд на Дазая. — У меня больше нет денег, идиот, – шикнул он, вздохнув и потерев виски. Эти слова заставили Дазая в изумлении театрально приоткрыть рот. Он положил руку на грудь и состроил скорбную физиономию, откровенно издеваясь над напарником. — Да ты что? Какая невосполнимая потеря..! – он хотел ещё что-то сказать, но Накахара перебил его, со злобой ударив кулаком по картонке: — Будет для Мори-сана, если завтра тебя найдут без пульса в этой чертовой речке, – кубики подпрыгнули и, приземлившись на картонке, остановились на двух шестерках. Накахара погипнотизировал вопящим "почему вы не мне выпадали черт возьми две минуты назад?" взглядом костяшки на пару с усмехающимся Осаму, а потом с полной решительностью в глазах заявил: — Играем на раздевание. Я приоткрыл рот в удивлении. Идти на такие меры мог бы Дазай, который с легкостью ставил почти всё (один раз поставил и свою жизнь) и не проигрывал на моих глазах никогда, но Чуя... Потом, через пару секунд, осознав, что сижу как полный идиот, я всё же закрыл его рукой, маскируя под кашель и наблюдая, что будет дальше. Дазай хлопнул себя по коленям и рассмеялся, обратив лицо к небу. — Воу. А ты хоро-о-ш, Чуя-кун. Уже думал, не предложишь, – это означало, что вызов принят. Никогда бы не подумал, что буду смотреть, как старшие играют на задании в игру на раздевание. — Детям советую не смотреть, – снова взгляд напарников был обращен на меня. Осаму подмигнул. — Эй, я не ребенок! – возмутился я, но кого это когда-то волновало? * — Ты – шулер. Я всё сказал, – ежась от холода тараторил Накахара, оставшись в одной футболке и нижнем белье. Дазай ухохатывался со смеху, тарабаня руками по гранитной плите на которой они сидели. За всю игру он снял только плащ и галстук, который вверил мне на хранение. Теперь я сидел в двух плащах, согревающих меня от прохладного вечернего ветра и с галстуком, перекинутым через плечо. — Ну ты и ло-о-о-х! – давясь смехом, показал пальцем Дазай на проигравшего, – Ну извини, Чиби-чу, – сквозь смех выдавил из себя наставник, утирая бинтом слезы, проступившие в уголках глаз. — Могу согреть тебя разве что утешительным поцелуем, – сжалился он. Накахара свёл губы ниточкой, имея видимое желание переехать Дазая катком раз пять или десять. — Иди ты со своими шуточками знаешь куда?! – фыркнул Чуя, сгребая в охапку свою одежду и подтягивая её к себе. На улице становилось прохладней с постепенным появлением заката. Я невольно залюбовался пестрящим яркими цветами небом, пропустив опять небольшую перепалку из которой услышал только: — А разве похоже, что я шучу? Опустив взгляд на Дазая, я застал его, держащим за щёки лицо сопротивляющегося взглядом Накахары. Синхронно повернув головы ко мне, они крикнули "Отвернись!" Мои щёки заалели, я без раздумий повиновался, перелезая обратно на мостовую и тихо откашливаясь в кулак, представив всё в красках. Сомневаюсь, что был бы готов увидеть именно это. Теперь, спустя почти четыре года, я иногда вспоминаю об этом, предпочитая упускать из виду факт, что через неделю, со смертью одного человека я лишился сенсея, лишился веселых посиделок, в которых я был только наблюдателем, но всё ещё наслаждался ими. Накахара вряд ли об этом вспомнит. Ему по должности не положено. А между тем проходящие по мостовой люди иногда видят фигуру в черном плаще, сидящую на перилах и тоскливо смотрящую на берег.

Йокогама, 13. 06. 2012 год.