***
его мучают кошмары. мелькающие картины из прошлого давят на виски, заставляя просыпаться в холодном поту.
мечта — избавиться от них, и, кашляя, выплеснуть всю грязь наружу. уснуть сладким сном, позабыв о всех проблемах собственной жизни.
и только сны о давнем поцелуе заставляют сердце биться с новой силой.
дань хэн не любил посторонних лиц в своём спальном вагоне — больше предпочитал общество книг и записей.
но они не спасали от бессонницы. а вот первопроходец — смогла.
обычно она молча оглядывалась и, сидя на его спальном месте, бросала лишь парочку фраз, либо же задавала интересующие её сердце вопросы.
в какой - то степени стелла напоминала любопытного, но сдержанного ребёнка.
но это и не так уж и важно, если говорить откровенно. копейщика это ни капли не смущает — в конце концов, стелла ведь не виновата.
— и как тебе здесь одному не страшно?
дань хэн попросту привык. он пожимает плечами, не отводя взгляда от очередной книги.
не читал — попросту пялился, создавая видимость. не глазеть же ей в глаза.
просто невыносимо.
— а что по поводу тебя?
— кошмары мучают.
и первопроходец отвечает честно, неловко почёсывая затылок.
— есть такое.
тишина. он медленно переводит взгляд — вблизи её глаза ещё прекраснее.
кошмары не дают уснуть по одиночке — быть может, вместе будет спокойнее? ведь сейчас даже и сердце не так сильно болит, да и виски не пульсируют.
если стелла останется — будет лучше. и она остаётся, по привычке кладя голову на чужое плечо.
его пальцы осторожно гладят мягкие пряди волос. как в тот раз, когда он всё - таки не сдержался.
прошло уже достаточно времени, а воспоминание по - прежнему свежо — от этого щёки краснеют.
но первопроходец этого не видит. она мирно спит, невольно прижимаясь к тому. и дань хэн не посмеет её разбудить — сам прикрывает глаза, постепенно проваливаясь в сон.
он больше не такой тревожный.
