Ты забыл кое-что)) *фото
В мгновение переходит и видит свой пиджак. Закатывает глаза и вжимается в сидение. — Чего же ты так переживаешь насчет нее, ну заберешь этот пиджак, — произносит Волков, отходит назад и садится на диван. — Нет, ты не понимаешь! Она — Гречкина, такая же продажная, как и все ее семейство. Как меня угораздило в такое вляпаться. — Ты за это беспокоишься? — смеется в голос, — ты причастен к убийству ее брата, тебя она возненавидит. — Знаю, в этом и проблема, — произносит Сережа, рукой нервно вращая ручку. — Ну что же ты так приуныл? — Олег опять давит на больные места, — я вижу, тебе ведь она понравилась, так? Не сопротивляйся, Сереж, не отрицай, твои эти взгляды, господи! Ты так на ее ляжку пялил, все на поверхности. То, что она Гречкина, не проблема. — Проблема, — смотрит чрезмерно укоризненно. — Не проблема. — Проблема! — ударяет кулаками по столу, из-за чего активируется Марго. — И я в этом виноват, и она. — А с чего ты вообще взял то, что она дочка Гречкина? — Олег говорит это без каких-либо сильных эмоций, будто на него только что никто не орал. — Фамилия. — Однофамильцы? — вскидывает бровь, но ответа не получает. — Сергей, рассказать про Яну Гречкину? — Марго, как никогда, была вовремя. — Расскажи. Он вновь опирается на кресло, слушает и смотрит на текст и фотографии, идущие видеорядом, задается вопросом, как же он так вляпался? Слышит заветные слова. Дочь известного миллиардера Дмитрия Гречкина, вам рассказать про него? — Нет, спасибо, — соскальзывает с уст. Олег лишь пожимает плечами, сказать нечего. — Слушай, а откуда она узнает, что ты причастен к убийству ее брата? — Волков приподнимается с дивана и вновь шагает к столу. — Ну вообще, — не успевает договорить, его перебивают. — Понятно все с тобой, — произносит тот и покидает комнату. Парень заправил прядь волос за ухо, мысленно подумав: «Ну и что понятно?». Обиженно хмыкает, берет в руки телефон. Вновь смотрит на сообщения от Яны. Как бы не хотелось ответить, чувствует неприязнь. Конечно, думает, во всем виновато ее родство с Гречкиным, ибо она — продажная шкура, хотя правда ли из-за этого он переживал. На сообщение не отвечает. Всего лишь пиджак, у него таких много. Купит еще, если захочет. Внутри него идет война, война остаться или уйти из ее жизни навсегда. Он не может быть с ней, теперь это как никогда понимает. Но сердцу ведь не прикажешь, не так ли? Тяжело вздыхает, случайно роняет папку со стола. Она падает очень громко, звук раздается по всей комнате. Со вздохом наклоняется, что бы поднять. Образ ее рисуется перед глазами, опять. Ее не вытравить из головы. Будто клещ, впилась и не отпускает. А он и сделать ничего не может. На душе будто пусто. Отравлен ею, он точно отравлен ею. 12:48 Яна просыпается в своем доме. Одна. Солнечный свет пробивается сквозь оконную раму, преодолевает препятствие в виде штор, все ради того, что бы поприветствовать распластавшуюся по кровати девушку. Она морщится, переворачивается на живот и продолжает спать, но лишь до того момента, пока не услышала звук уведомления на телефоне. Обычно спала Гречкина как убитая. Лишь сегодня, по неизвестным причинам, сон был чрезмерно чутким, что даже уведомление на телефоне могло стать причиной раннего подъема. Спать Яна могла очень долго, до двух точно. Как только глаза медленно раскрываются, девушка хватается за телефон, уведомление лишь одно — от однокурсника, переходит в беседу.Яна! Тебе срочно нужно в универ, а то отчислят
Закатывает глаза. И это все? Ради этого она проснулась? По-детски хныксит и блокирует этого однокурсника. Оглядывается вокруг. Все такое родное, но такое чужое. Как же странно просыпаться в месте, которое уже не может быть психологически твоим домом. Здесь она жила долгое время, здесь она увидела смерть брата и здесь она избежала своей. Касается коврика, ноги замерзли. Проходит к зеркалу, мятая футболка оголяла ключицу и бедро, на котором черной тонкой линией вырисован нарцисс. На шестнадцатилетние набила. Улыбается своему отражению и проходит в ванную. Смерть брата до сих пор больная тема. До сих пор в горле ком, когда перед глазами всплывают те самые картинки. До сих пор безумно больно вспоминать его, безумно больно находиться в этом доме. Но отвлечься для Яны — единственный способ решения проблем. Жизнь ее на смерти брата не заканчивается, да она его любила, да сильно, но горевать по нему долго не будет. Она будет при каждом упоминании вспоминать его, но плакать каждый раз, видя вещи его, не будет. Она вскоре будет лишь поминать добрым словом. То, что ее правда напрягало— одиночество. И это так, она лишилась родных, лишилась финансовой да и просто поддержки, все что осталось, пару тысяч на карте и два миллиона, отданные ей Разумовским. Она не видит, что вокруг нее есть люди. Никого не замечает кроме своего эго. 14:38 Ничего не получается. Перечеркивает, и бумага превращается в смятый комок, который через мгновение летит в мусорное ведро. В мыслях, словно туман в густом лесу, ничего не видно, а на ощупь не выйти. — Сергей, к вам гости, — Марго своим монотонным голосом лишь больше выбивает из калии. Все бумаги и папки складывает в ровную стопку, пряча исписанные бумажки. В гости вот так, просто, частенько ходил Олег, но это был не он. Могла нагрянуть к нему и полиция, но делала она это не так часто. Дверь отворяется, на пороге появляется Яна в руках с пиджаком. Направляют друг на друга пистолеты. Оба разодеты так, что не видно лица, лишь глаза: золотые и голубые. Весь мир рушится в этот момент, она пришла, вот так, а он ведь ее не ждал и вовсе. Разумовский думал и был готов принять решение — забыть ее. Но она вот так заявляется на порог. — Ты что тут забыла, — спокойно спрашивает, смотря на то, как она стоит на одном месте. — А на что похоже? Я принесла пиджак чей-то, — мнется с ноги на ногу. — Я бы сам забрал, — говорит сквозь зубы. Яна на такое ответ посмотрела не однозначно. Что же она не так сделала? На него это было совершенно не похоже. Сережа всегда был к ней добр, что же не так? — Молодец! — вспыхивает она и бросает пиджак на пол, — в следующий раз не буду тревожить сие величество, сидящее за столом и ничего не делающее. Разумовского, конечно, слова эти сильно цепляют. Жутко обидно, его принизили, словно снова в детском доме, будто кинули жвачку в волосы. Он тихо вздыхает, после смотрит на нее пустым таким взглядом. Яна готова уже вскипеть, да что же она сделала не так? Закипает и пинает этот пиджак, он отъезжает к дивану. — Ну и сиди тут один, неадекватный, — Яна уже хочет выйти, да слышит звонок телефона. Приходится отвечать здесь, ибо в лифте связь ловить уж точно не будет. Отвечает без оглядки, кто позвонил, что сделано было зря. — Яна, привет, — давно знакомый голос приветствует, раздается эхом, а сотни мыслей проносятся в голове. Позвонил отец, как соль на рану, — значит так, на похороны ты не приходишь, по-хорошему, тебе бы съехать через недельку, вместо дома поставим мемориал, купишь себе сама квартиру. — Пап, почему я не могу прийти? Что я опять сделала не так? — глаза поднимает вверх, лишь бы он не заметил стеклянных глаз, из которых вот-вот польются слезы. Сережа с места вскакивает, понимает, что-то не так. — Ты виновата в его смерти, я тебе второй раз этого не прощу, — кусает и так сухие губы. Сброс звонка. Эти три гудка так болезненно звучат. Разумовский стоит напротив, смотрит на нее с сожалением, но у Яны теперь нет причины падать к нему в объятия, да и не может она, может сорваться, накричать, но обнять его — нет. — Ян, все хорошо? — голос его чуть поддрагивает. — Отвали от меня, — произносит громко и горько. Разворачивается и уходит. Пистолеты выставили, смотрят друг на друга, нажимают на курок. 17:34 Яна никогда не могла сидеть на месте. В детстве бегала, прыгала. В особенности накал энергии приходил, когда ей что-то запрещали. Запрет для нее, как красный флаг для быка. Увидит и бежит без оглядки. И конечно, очевидно, что после звонка отца она заявится на похороны, как не попрощаться с любимым братом? Хотя бы заехать на могилу — обязана. Сидит на диване в гостиной, осталась всего неделя. В голове мыслей нет. Никаких. Ни хороших, ни плохих. В телефоне уже не интересно. Вообще все стало неинтересным. Взрослеет? Но все же новое с приходом нового сообщения мобильный становиться, все же, неплохой вещью.Сергей Разумовский: Яна, привет, прости что сегодня так себя повел, я могу тебе кем-нибудь помочь
Тело одного дуэлянта падает. Смотрящий подбегает, снимает маску. Мораль убита. Голубые глаза закрыты. Второй дуэлянт бросает пистолет и, сняв маску, улыбается. Нелегко дается Сереже это сообщение, а Яне нелегко на него ответить. Но справляется.Яна: Тебе повезло что мне нужна помощь. Вот адрес, жду, желательно на машине.
Сережа улыбается сообщению, выключает экран смартфона. 20:36 Сильный ветер встречает ее, когда выходит из машины. Гречкина хлопает дверью, а волосы летят в разные стороны. С руки стягивает резинку и двумя тугими приворотами завязывает хвост. Церемония, кажется, только-только началась, а людей нет. Лишь отец. Один. Стоит и смотрит. Никто, совсем никто не пришел? Да быть такого не может. Может, их и не звали? Отец Яны — прекрасный стратег, и она об этом знала. Но каждый раз ведется на такие ловушки и вот, опять в ней. Ближе подходит и видит, похоронили ее брата. — Знал, что ты приедешь, — произносит он не оборачиваясь, — разговор есть. — Слушаю, — говорит девушка, подходя ближе к могильной плите. — Завтра приезжают сносить дом, вещи свои там собери, — цедит он, разворачиваясь назад, видит машину, — ты с кем приехала? — Ни с кем, — рукавом подтирает текущую из глаза слезу, она никогда не думала, что будет смотреть на могилу младшего брата. Никогда не думала, что настолько скоро это произойдет. — Ладно, — говорит он, меняя интонацию, — скажешь правду сейчас — проблем не будет. Но Яна молчит, делиться чем-то с отцом не хочет, тем более зная, что с Сережей у нее ничего не выйдет. Она его даже как партнера не рассматривала, просто как человек, который иногда помогает. — Ясно, — говорит он, впервые взглянув за сегодня на дочь, — хорошей поездки. — Почему же, ты говорил.. — начинает Яна, но отец прикладывает указательный палец к ее губам, заставляя прекратить разговор. Он уходит, а Яна остается сидеть, смотрит на фотографию брата, смотрит на могилу и так непривычно что ли. Непривычно осознавать, что твой брат, тот самый малыш, теперь покоится здесь. В дрожь и холод тело бросает. Яна зарывается в худи. Слезы невольно стекают по щекам, она их уже не вытирает. Улыбается, помнит, как фотографировала его, помнит, как в тот вечер гуляли ночью. Помнит, как отдувалась за него, когда опять набухался, а может, и не только. Горестно внутри. Она никогда не простит его смерть самой себе. Чувствует себя так одиноко, теперь, рядом никого нет. Хотя вроде все рядом, отец в машине, Сережа тоже, но она одна. Самоубийство от безысходности было зря, но так жить и вовсе не хотелось. Теперь у нее даже дома нет. Тяжело сглатывает, голову в небо поднимает. Наверное, Кирилл там, наверное, смотрит на нее.