Серый инспектор. Крайсы и шесты.

Тихий и безветренный день усыплял своим покоем и умиротворённостью. Экипаж неспешно катился по мостовой, у дома на противоположной стороне улицы две женщины остановились, чтобы обсудить что-то очень важное. По крайней мере, лица у них были сосредоточенными. Элиас улыбнулся и отломил кусок от шоколадной булочки, лежавшей перед ним на тарелке. В это самое кафе он привёл Крайса при их первой встрече. Совсем рядом от его старого участка, милое и уютное место с потрясающей выпечкой. Впрочем, с тех пор ассортимент изрядно изменился. Элиас отправил кусок булочки в рот. Он и сам этому поспособствовал. Познакомил своего повара Децима с блюдами Дна, тот так увлёкся, что начал создавать свои собственные рецепты на основе ингредиентов, на которые его коллеги даже не взглянули бы. Получалось вкусно и оригинально. А потом, после Разделения, эти продукты стали дефицитными, приобрели флёр элитных. Кроме того, Элиас завёл связи в Совете, был вынужден устраивать приёмы. И тогда блюда Децима вошли в моду. Прошло время, поставки со Дна наладились, а мода ушла в народ. Элиас подумал, что любопытство одного человека с Неба смогло изменить меню в кафе на Земле. А наивность другого – историю города. Он ведь был безмерно наивен, когда пришёл в это кафе с Крайсом в первый раз. Ничего не знал о нижних уровнях города, понятия не имел о том, как живут горожане. О том, какие мрачные тайны обсуждают избранные члены общества за закрытыми дверями. Как многим придётся заплатить за то, чтобы это узнать. Элиас приходил сюда обедать каждый день с самого Восстановления, как теперь это начали называть. Он сидел за тем же столиком, разглядывал улицу и горожан и думал. Мысли, густые и терпкие, как кофе в его чашке, текли медленно, точно сонливость середины дня добралась и до них. Элиас усмехнулся, поняв, как легко ему представить тёмную текучую массу, обозначавшую его мысли. Он научился думать, как житель Дна: образами и иносказаниями. Женщины на улице распрощались и разошлись, у входа остановился экипаж, из него вышла девушка, о чём-то быстро переговорила с официанткой и вернулась обратно. Экипаж тронулся, зацокали копыта по мостовой. Ту недавно переложили, убрав в рециклеры все старые камни. Город обновлялся и менялся, словно отмытый до скрипа. Элиас все дни проводил в Совете или на бесконечных совещаниях, консультациях или на приёмах. Для кого-то он стал специалистом по Дну и Кою, для кого-то – едва ли не его агентом. Элиас отвечал на бесконечные вопросы и даже не пытался помочь. Когда он хотел говорить, его не слушали, теперь же у него не возникало ни малейшего желания кому-то помогать. Да и Кою его недолюбливал. И потому каждый вечер Элиас сбегал домой, в оранжереи тётушки Фарии или в библиотеку к книгам, пледам и чаю. В тишину и покой, потому что дома он никого не принимал и отказывал разговаривать о делах. Кима сейчас жила со своей матерью и готовилась родить ещё одного ребёнка. Элиас навещал её каждый день и каждый день Лиа гоняла его, требуя не вмешиваться в таинство. А днём Элиас сбегал сюда, в кофейню, о которой не знал никто. И потому никто не мог его здесь найти. Элиас приходил за шоколадными булочками, кофе и воспоминаниями. И всегда одну булочку брал с собой. Это уже вошло в привычку, так что персонал кафе перестал удивляться. – Я могу присесть? – Элиас повернул голову, выныривая из своих мыслей. Ответить он так и не смог, только замерев смотрел, как на стул напротив него опускается человек. Тот поприветствовал его кивков, на бледных тонких губах мелькнула тень улыбки. Усевшись, человек расправил кружевные манжеты, выглядывавшие из рукавов чёрного плаща. Закрыв ладонью рот, он коротко откашлялся. Элиас улыбался, не в силах больше сдерживать ширящееся внутри тепло. Теперь всё было правильно. Теперь, наконец-то, всё было так, как и должно было быть. Круг замкнулся. Кою стоял у окна в штабе Гильдии. Последние дни его совсем вымотали. В Советах шли настоящие сражения, но прогресс был уже заметен. Кою был уверен, что сможет добиться своего, сможет переделать город так же, как когда-то переделал Гильдию. Сделать сильным. Но от всего этого он уставал. Настолько, что всё начинало казаться бессмысленным. Настолько, что хотелось исчезнуть. Каждый вечер Кою возвращался в штаб, не желая оставаться на Небе. Так он говорил всем, даже Фариду. На самом деле он ждал. Каждый вечер, каждую ночь вот уже пятнадцать лет. – Я поднял шесты, – тихо прошептал Кою. – Я знаю, – так же тихо ответил Рюни, шагнув из темноты. – Ты не уйдёшь? – в этом вопросе была мольба. Кою развернулся, чувствуя, как дрожат его руки. – Больше никогда, – Рюни Крайс улыбнулся впервые за пятнадцать лет.