Карамельный попкорн

– Ань, ну ладно Олег! – возмущается Серёжа. – Но ты-то куда? Воронова жмёт плечами, поправляя чужую футболку на своей груди. На ее глазах тонкий слой подводки, что красиво подчеркивает ее пушистые ресницы. Волков, поддаваясь этому порыву, протянул ей одну из своих подвесок, на его груди продолжал болтаться неизменный клык. – Серый, хорош нудеть, — хмыкает Олег, хватая со стула косуху. Аня улыбается и треплет Серёжу по рыжей шевелюре. Нет, ей не то, чтобы нравится рок, да и пределом её мечтаний никогда не было оказаться на рокерском фестивале. Но Олег почти два месяца изводил их разговорами о фестивале, и если Серёжа высказывался о том, что эта музыка варваров и советовал другу послушать классику чтобы «Разобраться в по-настоящему хорошей музыке, Олег!», то Воронова лишь кивала, соглашаясь на предложение друга. – Лучше бы в музей пошли, – фыркнул Разумовский. Олег тихо засмеялся. Они как-то ходили в музей все вместе, и закончилось это не очень хорошо. Серый еще три дня дулся на них с Аней из-за того, что они притащили с собой плеер и не слушали его увлекательную лекцию о произведениях искусства. – И во сколько вы вернётесь? – ревностно интересуются Серёжа. – Мамочка, обещаю вернуть вашу дочь в целости и сохранности. Параноиком в их небольшой ячейке общества был именно Серый, так что подпольная кличка была весьма кстати. В Волкова тут же полетела подушка, которую Сережа подкладывал под спину, когда перебирался с ноутбуком на кровать. Ноутбук еле дышал, и переносить его на кровать было делом весьма рискованным, но, как любил повторять Сережа, в котором явно был мажор: «кто не рискует, тот не пьет шампанского». Разумовскому пить было противопоказано. – Не волнуйся, – Аня положила руку на его плечо. – С нами все будет в порядке. – А то ты не знаешь, как работает наша полиция на таких мероприятиях? – буркнул Серёжа, потянувшись за банкой энергетика. – А ты думаешь, что она там будет? – отозвался Олег. – Волков, ещё одно слово и клянусь… – Пойдём, – Олег потянул Аню к двери. – Пока он нас не запер. Пока, Серый!

***

Тяжелая музыка долбит по ушам. Воронова цепляется за куртку Олега, а тот держит её за другую руку для надежности. Потерять Аню в этом буйном море ему совсем не хочется. – Выпьешь чего-нибудь? Девушка скользит взглядом по строю из бутылок пива и, прикусив в губу, скромно жмет плечами. – Только если у них есть сок. Олег глухо сглатывает. Даже если сока нет, он достанет его из-под земли. К счастью, в царство Аида ему отправляться не приходиться, у них находится банка газировки. – Думаешь, это чисто из дружеских чувств? – вспоминает он слова Серого. Олег никогда не задумывался о природе их отношений. Трое бывших детдомовцев делили одну квартиру. «Играли в семью», как говорил Сережа, отбирая себе роль ребенка. Иногда, лежа на продавленном матрасе, он думал, ощущает ли Аня все так же, как он? Каждый день в повседневной жизни он проявляет к ней чуткость и терпение, впрочем, как и к Серому. Олег заботился об Ане, когда она болела, слушал ее речь перед выступлением с рефератом, просто сидел и слушал, не всегда вникая в текст. Но любит ли он ее? А самое главное: любит ли она его? Иногда Волкова преследовало эгоистичное желание: усадить ее перед собой на кухней, нежно гладить по щекам и задать главный вопрос: а если меня не будет рядом, ты будешь скучать? Почему-то это казалось важнее, чем услышать о взаимности его чувств. В детском доме, да и по сей день, Аня была единственной значимой частью его жизни, единственной девушкой, что принадлежала только ему, и Волков боялся, что так больше никогда не будет, и в этом будет виноват только он один. Разумовский целую неделю выносил Олегу мозг о том, что для первого свидания с Аней он выбрал не самое лучшее место. Один из одногруппников Волкова достал два билета на рокерский фестиваль, Олег очень хотел пойти, и Аня с лёгкостью согласилась составить ему компанию. – Олег, они все будут орать песни, материться и извергать содержимое своих желудков под действием алкоголя. Ты уверен, что хочешь, чтобы Аня это видела? – поинтересовался Сережа. – Серый, отвали! – стонет Волков, кидая в воду очищенный клубень картофеля. Аня скоро будет дома, а обедом не то, что не пахнет, даже в будущей перспективе. – Это не свидание. – Волч! – взвыл Серёжа. – Она тебе нравится? – Ну, – Олег краснеет, но врать смысла не видит. – Нравится. – Ну, чего тогда тормозишь? Ждёшь, пока этот Вадик с исторического ее уведет? Ты, конечно, готовишь шикарно, но это поговорка в другую сторону работает! Этот Вадик был курса на три старше и вечно ошивался где-то рядом с Вороновой. Та пару раз просила Олега встретить ее после занятий, и парень несся на всех порах, обещая придушить этого Дракона. Сережа добросовестно припер домой перцовый баллончик и, не слушая Аниных возражений, спрятал в ее рюкзаке. Волков хотел поговорить с Вадиком, чтобы тот не лез к ней, но каждый раз его встречала лишь насмешка в глазах старшего товарища. «– Так вы же не встречаетесь, а за сестру так, Волчик, не впрягаются. Кыш, мелочь, это добыча могучего Дракона». Олег смотрит на Аню, она, кажется, вполне довольна обстановкой. Подпевает песням, что Олег обычно слушает, пока зависает на кухне и пытается приготовить что-то съедобное из их набора продуктов. На ней его футболка, просто у Вороновой не оказалось ничего подходящего, и парень охотно поделился с ней элементом гардероба. Олегу до жути хочется коснуться ее губ и стереть слой помады, без неё гораздо лучше. С другими совсем не так. Никто ему не нравился так сильно, как Аня. Да и если честно, ни на кого он так не смотрел, как на нее. Когда со сцены срываются первые аккорды «Потерянного Рая» его горячо любимой Арии, Аня поворачивает лицо к нему и, тепло улыбнувшись, предлагает, стараясь перекричать музыку. – Пройдём ближе? Волков кивает, но и идти вперёд не спешит, вместо этого он тянет девушку на себя и касается её губ, нежно и совсем невесомо, надеясь, что Аня не оттолкнёт его. Их первый поцелуй пахнет сигаретами и апельсиновой газировкой. Они отрываются друг от друга. Волкову становится неловко, он вдруг вспоминает, что не брился со вчерашнего утра, потому что забыл купить бритву. Но ловит затуманенный взгляд Ани и поддается вперед снова. Еще один поцелуй, и Воронова чувствует, как руки скользят по ее телу и цепляются замком на талии. Аня – пропасть, в которой Олег тонет по собственной воле.