Ради тебя я поступлю на химфак

— Даламар…ты уверен, что хочешь поехать? — Рейстлин с большим сомнением разглядывал древний шатающийся фургон, в который Карамон, Стурм и Танис пытались вместить по меньшей мере двенадцать чемоданов. — Везти  будет Китиара. Это опасно для жизни.  — Эй, братец! — она оказалась не настолько занята, чтобы не отвлечься. — С нами хочет поехать красивый парень, а ты этому мешаешь?! Давно не видел хорошей трёпки? Если он тебе не нравится, я посажу его вперёд вместо Флинта!  — Ещё чего! — возмутился старик. — Меня ж укачает!  — А я вообще не понимаю, что здесь происходит, — появился из фургона Танис. — Это что ещё за красивый парень, Кит? А как же я?  — Шутки шучу, — Китиара наградила его лукавой улыбкой. — Ну что, упаковались?  — Еле-еле, — выдохнул весь вспотевший Карамон. — Придётся слегка потесниться.  — Слегка потесниться! — ругался Флинт. — Сказал самый обширный из нас!  — Дедуль, не переживай, ты всё-таки впереди сидишь, — Китиара похлопала его по плечу. — Загружайтесь, господа…и Тика.  — Даламар, это твой последний шанс, — сурово предупредил Рейстлин.  — Да ладно тебе, шалафи, поеду и поеду. Что в этом такого страшного?  — Ничего. Просто твоя семья входит в список Форбс, а ты встаёшь в четыре утра, чтобы десять часов ехать в ближайший город с морем на три дня. В краденом едва живом фургоне. С неадекватным водителем. В самый дешёвый отель по два номера на девять человек. Я вижу некоторое противоречие…твои родители точно не против? А то у нас потом будут большие проблемы… — Они уже смирились с тем, что я умственно отсталый, — Даламар беззаботно пожал плечами и поднялся в фургон, отчего тот покачнулся.  — Я тоже это понял, когда посмотрел твою вчерашнюю работу. Из пятнадцати задач правильно решено четыре. И то, в одной ошибка в расчётах. Ты каким местом слушал? Мы же всё на занятии разбирали. — Ой, только давайте без химии, — прервала их Китиара. — У нас всё только натуральное! — Но вы всё равно расскажите, как экзамены хоть сдали? Уже пришли результаты? — спросил Танис.  Прошла уже половина июня вместе с ОГЭ, из школьных мероприятий остался один выпускной, на который никто из близнецов идти не собирался. Даламар, судя по всему, тоже. Оставалась одна Тика.  — Все пятёрки, красный аттестат, — Рейстлин изо всех сил старался скрыть гордыню.  — У меня тройки с божьей помощью, — Карамон уже где-то достал бутерброды и быстренько уминал. — Ну, ещё с помощью Рейста. Он занимался математикой со мной и Даламаром. Недели две. Так бы я и на кол эту науку не сдал бы. А в аттестате у меня, между прочим, пятёрки по музыке, ИЗО, физре и труду.  — Ты молодец, Карамон, — насмешливо вставил Рейстлин.  — Спасибо, брат! Ты тоже здорово потрудился.  — Английский «пять», русский «пять», обществознание «четыре», математика «три», — Тика подавала Карамону еду и убирала мусор. Вчера вместе с любимым она гуляла до поздней ночи и, судя по виду, так и не спала. — В аттестате в основном «четверки».  — А я всё сдал на «три», кроме математики. Математику на «пять». Всё благодаря шалафи! — Даламар погладил его по плечу. — И аттестат тоже красный. Благодаря тебе.  — А ещё благодаря процветающей коррупции.  — Ну да, это тоже, — хихикнул Даламар.  — Так или иначе, вы все хорошо потрудились, — величественно вступил в беседу Танис. Раза с пятого Китиаре удалось завести это ископаемое и они поехали: медленно, больно и грустно. — Старина Флинт, ты в порядке?!  — Ой, ой, живот крутит, голову мутит, — просипел он тяжело. — Танис, мне кажется, я умираю…всё своё имущество я завещаю тебе…  — Дедушка, а как же я? — пропищал Тассельхофф.  — А тебе и баранки не оставлю! Болван, — на удивление у него ещё остались силы злиться.  — Флинт, если что, у нас здесь таблетки, леденцы, жвачка, пакет и ведро. Бери сразу как что-то пойдёт не так.  — Да, не заляпай машину, — жестоко приказала Китиара.  — А можно мне леденцы? — попросил жалобно Тас. — Спасибо большое, дядя Танис! Вы самый лучший!  — Разбалуешь этого балованного, — посетовал Флинт. — Я-то к тому сроку уж помру, а вы потом сами с ним намучаетесь.  — Перестань, Флинт, ты ещё всех нас переживёшь.  — Не дай Бог!  Вокруг происходила бесконечная суета, изрядно утомившая разум Рейстлина. К тому же, его вестибулярный аппарат тоже не отличался выносливостью. Даламар рядом то и дело поглаживал и сжимал его руку, вероятно, силясь поддержать. Рейстлину нравились все его прикосновения, но от них не становилось легче. В конце концов он не сдержался, прилёг Даламару на грудь и задремал, слыша как чавкает Карамон, ругается Тика, тарахтит Тассельхофф и ворчат трое спереди.  «Какое безумие», — думал Рейстлин сквозь полудрёму. — «Хорошо, что лучше всего я слышу, как бьётся сердце Даламара и как он дышит. Это так приятно и так сопливо звучит. Я чувствую себя тринадцатилетней девочкой, которая репостит ванильные фразы себе на страничку вконтакте. А ещё я чувствую блаженную тяжесть руки Даламара на спине». — Ой, может лучше я? — заметил их Карамон. — Тебе тяжело наверное, да и я помягче для Рейста буду.  — Он не тяжёлый, — заверил Даламар, обхватывая спящего двумя руками. — Давай не будет лишний раз суетиться.  — И шуметь, — Карамон погрозил кулаком Тассельхоффу, который не сразу понял, что это значит. — Рейст спит очень чутко. Иногда просыпается от того, как я на другой бок переворачиваюсь в другой комнате! Чаще, конечно, из-за того, что я храплю…  — Я бы на твоём месте забрал брата, Карамон, — вдруг заговорил Стурм. До этого он делал вид, что внимательно слушает Таса. — Будь у меня брат, мне бы не понравилось, что его так крепко обнимает мужчина.  — Э… — Карамон переглянулся с Даламаром. — Ну так это…они с садика знакомы. Лучшие друзья, можно сказать. Почему бы не обняться. Ты тоже всё время Таниса обнимаешь.  — За плечи, а не за талию.  — Я не столь принципиален, — возразил Даламар. Звук его голоса приятно грел уши Рейстлина. — Куда руки удобнее протянуть, там и обнимаю. Давайте всё же не будем мешать сну шалафи, он очень усердно трудиться каждый день ради своих знаний.  Когда Рейстлин очнулся, он лежал уже на коленях Даламара, свернувшись комочком на жёсткой деревянной скамейкой, заменяющей сидения в задней части фургона. Даламар беспорядочно перебирал пряди его волос, иногда дотрагиваясь до уха или щеки.  Рейстлин сел, пытаясь собрать мысли в кучу. В голове смешивались образы пробок, бибикающие машины, удушающая жара, голос Таниса, кричавший: «Не гони, чёрт возьми! Здесь ограничение девяносто километров в час!», смех Китиары, замученные вопросы не то Тики, не то Флинта о заправках, запах одеколона Даламара, чем-то всё время шуршавший Карамон и непрерывный стальной взгляд Стурма.  — Проснулся? — Даламар осторожно убрал руки.  — А мы вообще где? — спросил Рейстлин хриплым после сна голосом. Солнце било в глаза, судя по небо, он спал не меньше шести часов.  — Уже почти приехали, — ответил Танис. — Кит нашла обходные пути, поэтому дорога на час-другой меньше. Правда я не уверен, что мы едем куда надо…  — Всё путём, Танис, — отмахнулась Китиара. — Если что, по какому-нибудь другому городу погуляем.  — А обратно как поедем?! Ты даже не смотришь на навигатор!  — Ну ничего, начнём новую жизнь. На поезде уедем если что. Ты же не забыл деньги? Я плачу только за себя. Близнецы, вы уже взрослые. Тика, а ты держись своего кавалера. Даламару могу дать в долг.  Тика тоже заснула и никак на это не ответила, Даламар только заулыбался.  — Да вроде взял, — перерыл все сумки Танис. — А купальники-то взяли? И полотенца? А круги, жилеты? Стурм, посмотри!  В ходе проверки выяснилось, что они взяли с собой две сумки с плавками и одну с полотенцами, причём плавок было двенадцать, женских купальников четыре, а полотенец всего шесть. Любимый круг Флинта не нашёлся, как и надувной матрас, который Тика заказывала специально для этого для. Ей решили не говорить, пока она не проснётся, а вот старик был крайне возмущён.  — Ну и где вы потеряли его?! Я точно помню, что складывал его! Да я вас всех и в хвост и в гриву! Как только из машины выйду… — судя по звукам, сначала он бился о сиденье и подлокотники, а потом морская болезнь сыграла с ним злую шутку.  — Меня больше интересует то, почему на девять человек у нас шесть полотенец, — нахмурился Рейстлин.  — Я ни с кем делиться не буду, — Китиара сразу обозначила свою позицию.  — Ну, Тасу можно не вытираться, он побегает, попрыгает и высохнет, — рассудил Карамон. — А ты купаться не будешь, Рейст. Так что получается, всего на одного человека больше. Я могу потерпеть.  — Как это шалафи не будет купаться? — картинно изумился Даламар. — Ради чего ещё ехать на море?  — Я вообще не хотел ехать на море! — Рейстлин скрестил руки на груди. — Карамон сказал, что если я не поеду, то мне придётся приготовить в три раза больше еды, чем обычно и вычистить всю квартиру до блеска. Я послал его на три буквы. А он сообщил, что проверять будет Китиара. Так я и поехал.  — Карамон, ты забыл сказать, что он ещё должен постирать и высушить все твои вещи, — добавила Китиара.  — Ой, точно. Забыл. Прости, Рейст, я не считаю, что ты должен всё это делать. Она украла мою зарплату и не вернула, пока я тебя не заставил.  Рейстлин обречённо застонал.  — Но всё равно, нельзя же не купаться! — не сдавался Даламар.  — Я заболею и умру, если искупаюсь. И плавать я не умею.  Даламар ничего не сказал, но Рейстлин прочитал на его лице какую-то очень нехорошую задумку.  — О, глядите-ка, — горделиво пропела Китиара. — А вот и наш отель! Сейчас припаркуемся, расположимся…  Заселение прошло удивительно быстро, но в номере не хотел сидеть даже Рейстлин, в основном потому что ни в одном из номеров не нашлось стола. Хотя осыпающийся потолок и трупы тараканов тут и там тоже не вызвали у него радости.  С трудом отыскался более-менее тихий пляж, пусть людей и там было достаточно. Рейстлин сидел в теньке и охранял вещи, прорешивая тесты и задачи. На Стурма повесили Таса, пока Танис и Флинт, грязно ругаясь, пытались надуть новый круг. Карамон и Тика весело плескались в воде, правда частенько кому-то из них доставалось от Китиары: то за пятку ущипнёт, то за бок укусит, то швырнёт дохлой медузой в визжащую Тику. Особенно забавно выглядел Карамон в попытке убежать самому и одновременно спасти свою девушку от сестры.  Впрочем, как только Танис вошёл в воду, она отстала от несчастных и напала на него. Что только с ним не случилось: и утопления, и брызги, и какие-то непотребства под водой, и те же медузы, и гадости в трусах, которые сложно было разглядеть с места Рейстлина, и таинственные заплывы за буйки, не закончившиеся ничего хорошим, если судить по побагровевшему злобному лицу Таниса и Китиаре, весело уплывающей от него.  Даламар в это время ушёл гулять по набережной, видимо, устав от этой компании. Рейстлин хорошо его понимал.  Так как Тассельхофф уже пару раз чуть не утонул и чуть не потерялся, Флинт в розовом круге и тёмных очках строго-настрого запретил ребёнку приближаться к воде. Потому Стурм с Тасом сидели на берегу и лепили песочный замок. Кажется, больше всего Тасу нравилось разрушать построенные Стурмом башни и кидаться песком. Тем не менее, их постройка отдалённо по форме немного напоминала замок.  Внезапно на Рейстлина навалились сверху.  — Будешь? — Даламар ткнул ему в лицо фруктовым льдом. Рейстлин оказался в таком  положении, что не взять мороженое было сложно.  — Спасибо, — процедил сквозь зубы он и нехотя начал есть.  — Приятного аппетита! О, красиво получается! — крикнул Даламар Стурму и Тасу. Стурм только тяжело вздохнул, а Тас приветливо помахал ладошкой. — Сейчас приду помогу, — свой лёд он уже почти доел. — Шалафи, а я тут нашёл кораблики напрокат. В общем, как-то случайно вышло, что я забронировал два места на закате. Пойдёшь?  — А что там интересного?  — Ну, посмотрим на море, горы…На заход солнца.  — Честно говоря, мне биология интересней.  — Ладно, возьму с собой Тассехоффа. Ему точно понравится. Ой, нет, Китиару! Она у вас любит роскошь, да?  — Хорошо, хорошо, пойду я с тобой, — надулся Рейстлин. — Будь готов сегодня к двойному домашнему заданию.  — Хи-хи, ну ты и злодей, шалафи. Ребята, я к вам!  Он подбежал к Стурму и вместе с ним начал строить замок. Толку от Даламара было немного — его башни всё время сносило ветром, зато из всех троих он делал самые красивые окна, кирпичики, крыши и узоры.  — Какай прелесть! — засияла Тика, когда выбралась из воды. — Можно я сфотографирую? На память. Из своей скромной сумочки она достала самый настоящий огромный профессиональный фотоаппарат.  — Вот так, вот так и ещё так…ага… — бормотала она, бегая вокруг замка.  — И Рейста сфоткай! — предложил Карамон и кинул что-то в брата. Тика с небывалой охотой развернулась и стала снимать кадр за кадром.  — Что это?! — возопил Рейстлин, отпрыгнув от страшного нечто. Впрочем, бултыхалось оно как самая обычная рыба, которую достали из воды. — Оно двигается!  — Да вот, леща тебе поймал. В водорослях нашёл. Сваришь уху? И Тику научи, а то у неё готовить пока не очень получается…  — Карамон! — возмутилась Тика.  — Ну, твоя главная ценность не в этом, — Карамон философски обнял её.  — Я не буду ничему учиться у него!  — Ну хорошо, просто из всех, чью домашнюю еду я пробовал, у него лучше всего получается. Украдём пару рецептиков и сами будем разбираться, раз уж так… — было заметно, что он расстроился.  Рыба тем временем уже почила, и Рейстлин принялся её изучать.  «Молодой лещ, в длину примерно сорок сантиметров. Выглядит здоровым. Посмотрим, что у него внутри…» — Рейстлин порылся в вещах Карамона и достал выкидной нож, который тот взял для резки мяса, и начал медленно вскрывать чешую.  — Эй, ты что делаешь? — расстроился Карамон. — А как же уха?  — Я тебе пожарю внутренние органы. Всё равно формалин не взял. Вот, смотри, сердце, селезёнка… — Так они вон какие маленькие. А ухи можно целую кастрюлю сварить.  — Из одной рыбы это будет просто солёная водичка. А я приготовлю деликатес, высокая кухня. Даламар, иди сюда! Строение рыбы на примере показываю.  Даламар с деланным любопытством присел рядом и слушал, кивая каждому слову.  — Ты всё запомнил? Сможешь отличить желудок от плавательного пузыря? А где у него половая железа?  — Э…ну, вот это кишечник… — растерянно пробормотал Даламар. — Мы же только моллюсков проходим!  — Перерисовывай! Скоро рыб начнём. Буду спрашивать!  Даламар уныло водил цветными карандашами по тетради.  — У тебя чертёж кривой. Подписывать неудобно будет. Переделывай.  — Шалафи, я родился с золотой ложкой во рту и никогда в своей жизни не видел расчленённую рыбу. До сегодняшнего дня.Это большой удар для меня!  — И что? А ты потом будешь по лесу бегать, белок да лягушек ловить. Так что приготовься.  — Мне от одной мысли дурно. Позволишь ли просить об одолжении после такого?  — Я уже согласился на кораблики.  — Можно научить тебя плавать?  — Ни за что!  — Это легко. И очень приятно. Ну пожалуйста, шалафи, давай хоть попробуем?  — У меня даже плавок нет!  — Ничего, я свои отдам!  — Они большие!  — Давай, Рейст, соглашайся, а то так никогда и не научишься, — Карамон силой стянул с него одежду. — А искупаться можно и в трусах. — Ты же сам сказал, что я не пойду купаться!  — Так ты же хочешь, Рейст.  — Да не хочу я!  Буквально таща за руки и ноги, его всё-таки привели к берегу.  — Это первый и последний раз, когда я езжу с вами на море!!! — поклялся Рейстлин.  — Постепенно заходи в воду, — спокойно подводил его Даламар с одной стороны. С другой более резко вёл Карамон, но он тоже был аккуратнее, чем обычно.  — Холодно!  — Это только поначалу, — они довольно долго просто шли, но вода доставала Рейстлину уже до груди и нужно было переходить в горизонтальное положение. — Ничего не бойся, мы держим.  Карамон страховал торс, а Даламар ноги. Лягушкой плыть получалось, но ужас в душе и холод в теле ни миг не покидали Рейстлина и, когда парни его отпустили, он оглушительно завизжал.  — Да что вы с ним церемонитесь, — подплыла к ним Китиара. — Нас вот так учили, — действие происходило недалеко от берега, она спокойно встала в полный рост, схватила Рейстлина за талию и со всей силы швырнула куда подальше. — О, смотрите, сальто сделал!  — Китиара!!! — закричал Танис, вытащив бултыхающегося Рейстлина из воды.  — Зачем ты его поймал, он бы и сам выбрался, — раздосадовалась она.  — У него еле руки были видны! Вон даже спасатели на нас поглядывают. Прекращайте это!  Рейстлина со стучавшими от холода и страха зубами вывели на сушу. Китиара снисходительно отдала ему своё полотенце.  — Прости, Рейст, — Карамон виновато гладил его руку. — Может, чайку?  — Это всё моя вина, — покачал головой Даламар. — Тебе лучше, шалафи?  — Идиоты! Я наглотался воды! Там знаешь сколько одноклеточных? Недавно же проходили, какого хрена ты всё забыл?! Короче, кажется, мне осталось жить максимум месяц!  — В первый раз в жизни согласен с тобой, парень, — проговорил Флинт, загоравший неподалёку на спине. Из воды его вытащил Стурм. — Я после той рыбалки никогда в воду не полезу! Слышал, Карамон? — Ну прости, дедуль Флинт. Случайно же получилось.  Пока они бранились, Даламар крепко прижался к Рейстлину и сладко прошептал на ухо:  — Сегодня вечером на корабле я согрею тебя по полной.  ***  — А мы точно успеем до десяти? Если Китиара найдёт нас, мы пожалеем, что родились на свет, — Рейстлин робко вступил на шикарную яхту и посмотрел в глаза Даламару.  — У меня всё под контролём. А в запасе ещё два часа. Вон, посмотри какие прекрасные горы.  — Да. Красивые. Интересно, что там за деревья.  — А небо? А море? Шалафи, полюбуйся, как алые лучи закатного солнца играют бликами на волной глади!  — Да…неплохо.  — Эх, не видишь ты красоты вокруг, шалафи. Сейчас кое-что принесу и, может, станет легче. Никуда не уходи! — с хитрый ухмылочкой он скрылся в каюте.  «Куда же я уйду, если мы уже выплыли?» — Рейстлин глядел ему вслед, впервые за день помимо усталости и раздражения почувствовал предвкушение. — «Столько времени прошло впустую…я сегодня решил от силы две задачи. Ну и расчленил рыбу, что тоже полезно. Нужно позаниматься, когда это закончиться…» — Мартини для влюблённых, — Даламар передал ему треугольный бокал с прозрачной жидкостью и кусочками фруктов внутри.  — Это что ещё за влюблённые?  — Я хотел сказать, для влюблённого и недотроги.  — Так ещё ладно, — буркнул Рейстлин и с подозрением отпил. — Ну кстати неплохо. Лучше чем коньяк. Хотя всё равно гадость.  — Тебе не угодишь, шалафи. Мы с тобой наедине на яхте пьём дорогой мартини перед сексом, а ты недоволен.  — Хм…я думал, ты собрался греть меня задачами на массовую долю вещества, — усмехнулся Рейстлин.  — Согласись, шалафи, секс потеплее будет. К тому же, это очень полезно. Включает в себя и биологию, и химию.  — Ну да…в чём-то я могу согласиться. Может быть…уже начнём? На море можно поглядеть и завтра, а вот…  Без лишних слов Даламар повёл его в каюту. Она представляла собой маленькую комнатку с большим тонированным окном, внутри которой стояла только двухместная кровать и тумбочка.  — Это всегда так волнительно, — заметил Рейстлин. Он не знал, что ожидать и неподвижно полулежал полусидел на кровати.  — Было бы хуже, если бы при этом не было никакого трепета, — Даламар достал смазку и презервативы и подполз к нему вплотную. — Так что? Поворачивайся задом?  — Я стесняюсь! — впрочем, Рейстлин, кряхтя, перевернулся и сел, опираясь на стену. Даламар медленно и легко снял его штаны, а потом и майку. — А ты разделся? — Рейстлин задрожал от стыда и лёгкой прохлады. — Ты же всё равно спиной сидишь. — Разденься! Я чувствую себя проституткой какой-то. Но если ты тоже разденешься, то мне будет легче. Две проститутки это лучше, чем проститутка и её клиент, правда? — через плечо Рейстлин внимательно следил за тем, как он раздевается, и сжал кулаки от зависти. Даламар обладал такой мускулатурой, чтобы привлекать внимание и в то же время не казаться перекаченным. Для телосложения Рейстлина грубое слово «дрищ» являлось слишком мягким.  — Вот, абсолютно гол. Теперь можем приступать?  — Покажи ногти, — Рейстлин внимательно осмотрел пальцы обеих его рук. — Не длинноваты?  — Не поцарапаю, не переживай.  — Вот именно от этих слов я начинаю переживать!  — Если тебе будет больно — скажи, поменяемся местами, — Даламар погладил его лопатки и поцеловал между ними. Рейстлин вздрогнул. — Боишься?  — Чуть-чуть…  — Я буду нежен.  Рейстлин ощутил, как пальцы Даламара вместе с приятной жидкостью ласкают его изнутри.  — Даламар…ты такой красивый. Когда мы были помладше, у меня порой случались эрекции от одного твоего вида или прикосновения, — признался Рейстлин.  — Это самый откровенный комплимент, который мне когда-либо делали, шалафи, — пальцы одной руки медленно, но верно проникали всё глубже и глубже, пока вторая гуляла по всему телу Рейстлина, куда могла дотянуться.  — А ещё я так часто мастурбирую на тебя. На самом деле мне нравится, когда ты присылаешь свои фотографии. Если становиться совсем невыносимо, я включаю их и…  — Какое изысканное наслаждение искусством! Теперь я буду присылать тебе фото отчёт всей своей жизни. Хочу чтобы у тебя была богатая медиатека, большое разнообразие контента. Всё ради тебя.  — Я определённо пожалею о том, что рассказал это тебе, — Рейстлин начинал постанывать, чего стыдился даже в состоянии алкогольного опьянения. — Потом я буду ненавидеть себе за это…и за всё остальное.  — Может стоит подарить тебе курс психотерапии? — в его голосе звучала печаль. — Я считаю, ты просто замечательный, шалафи. Ты сказал, что я очень красивый. Я считаю, что ты тоже невероятно прекрасен. Говорят, ум женщины в красоте, а красота мужчины — в уме. А мне кажется, что самое сексуальное в любом человеке — это интеллект. Ведь у человека нет ни острого зрения, ни тонкого обоняния, ни больших клыков, ни мощных когтей, ни сильных лап…всё, что делает нас выше других зверей — это мозг, потому мозгом и надо гордиться. Я прав, шалафи?  — Если честно, очень сложно формулировать мысли складно, когда в заднице ковыряются три длиннющих пальца, — тяжело дыша, простонал Рейстлин.  — Четвёртый и пятый слишком маленькие, стыдно такие засовывать.  — Ах…но, если говорить по теме, то я бы не сказал, что ты шибко умён. И тем не менее, в сексе просто бесподобен. Я…я пылаю от восторга каждое мгновение. Мне так хорошо, Даламар… — он сделал паузу, в ходе которой безуспешно пытался сдерживать страстные вздохи. Даламар как назло присосался к шее, а второй рукой развлекал Рейстлина спереди, что окончательно сбивало с толку. — В общем…прямой корреляции…не вижу. Бред…твоя теория. Выживает…самый приспособленный. Ум необязателен.  — Вообще-то, я очень даже умён! Просто мне лучше даются гуманитарные и творческие специальности.  — Ах…ну да, конечно…  — Насмехаешься? Вечно технари унижают гуманитариев. А если гуманитарий сделает вот так? Он нежно вошёл, отчего Рейстлин крупно задрожал и застонал во весь голос.  — Но если ты не считаешь меня умным, скажи, шалафи, за что ты меня любишь? За что? Скажи, а? — Даламар наступал, продолжая стимулировать уже двумя руками.  — Я…я вообще не люблю тебя…просто пользуюсь… — Совсем-совсем? — прижимаясь вплотную и входя особенно глубоко, Даламар заглянул Рейстлину в глаза.   — Совсем…совсем…  — Совсем-совсем-совсем?  — Ах, почему так быстро…  — Тебе больно, шалафи? А мне этот темп нравится больше всего. Я бы сказал, что схожу с ума от тебя. Прямо сейчас.  — Мф…хорошо…мне хорошо…  — Это хорошо. Но ты так и не ответил.  — Я…немножко…может быть…привязался…  — Хочешь быть со мной всю жизнь?  — Да…хочу быть с тобой…всю жизнь.  Символично Рейстлин кончил на этих словах.  — Хм, забавно. Я тоже хочу быть с тобой всю жизнь. Но что-то же тебя зацепило во мне?  — Болван…приставучий…милый…  — Ха-ха! Ты тоже очень милый, шалафи, — Даламар потянулся к уху и хотел укусить мочку, но Рейстлин резко чихнул, да так сильно, что пол стены заляпал. — Ой-ой, будь здоров!  — Ты что, кончил от того, что я чихнул?  — Э…нет, с чего ты взял?  — А чего тогда вытаскиваешь?  — А ты хочешь ещё?  — Извращенец! А насморк тебя тоже возбуждает?!  — Меня возбуждает множество вещей похлеще, — он подобострастно скривился. — Кстати, давно хотел спросить. Можно понюхать твою обувь?  — Даламар..!