Лето — время самых ярких историй

      Чонин бежит по большому-большому, будто бы бескрайнему полю. Именно сейчас, в этот миг ему кажется, что всё на свете будет замечательно, что он справится со всеми трудностями, которые будут его ждать. Тёплый ветерок треплет волосы, а рассветные лучи только начинают тянуться по свежему утреннему небу. В вышине плывут облака — так легко скользят по блеклой синеве утра, что Чонин останавливается и задирает голову к ним. Хочется только любоваться. Природа улыбается ему, ласково окутывает прохладным туманом и баюкает в высокой траве.       Руки его кто-то касается, и Чонин опускает глаза, тут же встречаясь с чужими. Они такие глубокие, красивые, такие чистые и любимые, что в груди жмёт. Слёзы выступают сами собой. Чонин улыбается. Сынмин поднимает уголки губ в ответ.       Вдалеке ухает сова, собираясь улететь к себе на мягкую подушку гнезда и переждать там знойный день. «До следующей ночи», — беззвучно прощается с ней Чонин. Он жмётся к Сынмину совсем тесно, плечом к плечу, и чувствует, как того бьёт лёгкая дрожь из-за рассветной свежести. Чонин обнимает его и прижимает к себе ещё ближе, обхватывая на этот раз обеими руками. Практически одновременно они блаженно выдыхают, утыкаясь холодными носами друг другу в изгиб шеи. Их шорты полностью вымокли в росе, а голые ноги давно покрылись мурашками — это всё утро. Чонин не знает, чем они думали, когда выбирали настолько лёгкий прикид для столь ранней прогулки, но его почему-то это совсем не волнует.       Школа закончилась месяц назад, теперь можно спокойно наслаждаться передыхом перед экзаменами вдвоём. Они подростки, малые дети, которые слишком безумно и искренне любят друг друга. Им почти не верится. Возможно, они любят так, как не любит ни один взрослый — потому что юны, неопытны, местами наивны, но до безумия счастливы.       Чонин действительно не в силах выдержать влияния атмосферы. Он краем глаза наблюдает за тем, как розоватые лучи лезут по небу, как необычно подсвечиваются снизу позолотой облака. Но самое главное — Сынмин перед ним. Его насыщенные вороные волосы чуть лезут в глаза, однако Чонину всё равно. Он наблюдает за тем, как юноша слегка ёжится и теснится. У Сынмина совсем лёгкая хлопковая рубашка, и, конечно, она совсем не спасает его от холода. Однако Чонин совершенно точно знает, что парень напротив тоже счастлив.       Кричит первый петух. Они вместе вскидывают головы, сталкиваясь носами. Им почему-то так смешно и так радостно на душе, что эта маленькая глупость становится только поводом для тихого смеха: нарушить умиротворение природы сродни преступлению. Ощущается очередной порыв ветра. В отличие от воздуха, он тёплый, летний, несущий за собой перемены. Им остаётся совсем немного. Невообразимо мало. Всего один год, а за ним бесконечные экзамены-экзамены-экзамены. Чонину не хочется этого, но хочется поступить в какой-нибудь университет, хочется жить для себя, хочется снимать небольшую квартирку в центре города вместе с Сынмином и обязательно приезжать сюда, в деревню, на отдых. Чонину много чего хочется, он многое любит, но больше всего любит Сынмина. Сынмин ненавязчиво любит его в ответ, и это однозначно всё, что может быть нужно. В будущем они непременно столкнутся с проблемами каждого взрослого. Не обойдут стороной и конфликты, недопонимания, ссоры, но они вместе. Пока они вместе, им ничего не страшно.       Целый мир сейчас отображается в глазах Сынмина. Чонин смотрит и никак не может налюбоваться. Живой блеск, очаровательный цвет коричневого ириса, собственное отражение — всё в этих глазах прекрасно. Так же прекрасно, как его душа. Чонин уже несколько лет без ума от неё. Она у Сынмина самая красивая на свете: нежная и ранимая. Её стоит беречь и держать сквозь хлопковый платок.       Кричит второй петух. Сынмин улыбается ещё шире и тянется тонкими пальчиками к Чониновой чёлке. Поправляет такие же тёмные волосы, как у него самого. Пушистые ресницы дрожат, Сынмин не может не прикоснуться к ним подушечками пальцев. Чонин прикрывает глаза и льнёт ближе, давая возможность водить ласковыми прикосновениями по своим векам. Он чувствует, как невесомо к его брови приникают чужие мягкие губы, чувствует, как прохладные ладони ложатся на острые скулы. Внутри становится всё теплее, постепенно переходя во что-то совершенно горячее. Ему безумно хорошо. Он весь в этом моменте. Только здесь и сейчас. Он любит, тоже — здесь и сейчас.       Слух улавливает шелест в ногах, Чонин невольно приоткрывает глаза-щёлочки, чтобы посмотреть вниз. Там торопливо шуршит маленький ёжик, забавно фырча. Сынмин тоже смотрит на него, всё его лицо начинает светиться детским восторгом, будто никогда в жизни ему ещё не доводилось видеть таких удивительных созданий, как ёжики. Чонину смешно, но он только и позволяет себе нешироко улыбнуться, а ещё резко прижаться губами ко лбу напротив. Сынмин завороженно застывает в чужих руках, и взгляд его останавливается на своих босых ступнях. Пальцы ног сладостно поджимаются. В груди быстро-быстро бьётся сердце, а руки непроизвольно опускаются на угловатые Чониновы плечи, чуть сжимая их. Чонин легко хихикает и дорожкой поцелуев доходит прямиком до закруглённого кончика носа. Сынмин жмурится и чихает.       По полю проносится заливистый, но приглушённый смех. Поёт третий петух. Чонин осторожно накрывает Сынминовы губы своими. Он проводит по ним кончиком языка, тут же прихватывая верхнюю. Суховатая кожица под таким напором почти трескается, но всё-таки выдерживает, отдаваясь лёгкой болью. Сынмин от ощущений трогательно хмурится, сводя брови домиком на переносице. Чонин же упирается в его лоб своим и отстраняется, давая им обоим время отдышаться.       Небо над ними окрашивается в совсем уже розовый оттенок, разверзаясь перед выходом солнца. Его первые, ещё не совсем тёплые лучи слепят глаза, которые улавливают свет боковым зрением. Чонин намеренно, будто в последний раз высказывая свой юношеский протест незрелого мальчишки, поворачивается к нему лицом. Они с солнцем играют в гляделки, и хотя исход совершенно точно ясен, ему хочется верить, что именно сегодня победа останется за ним. Потому что этим утром он в последний раз стоит перед небом настолько открытым, он в последний раз бросает ему вызов и он в последний раз целует Сынмина перед ним так — по-особенному и нагло. Сегодня Чонин невольно прощается со своим детством, внутри понимая, что впереди его ждёт «взрослая» молодость, новые приключения, люди и трудности. Впереди целая жизнь и капельку больше.       Сынмин берёт его за руку. Прямо так, как брал несколькими минутами ранее: осторожно, но требовательно, нерушимо. Он чётко даёт Чонину понять, что там, впереди, где его ждёт неизвестность, Сынмин обязательно окажется рядом, чтобы вот так же держать за руку и стоять, плотно прижимаясь своим плечом. Солнце поднимается всё выше и настойчивее светит в глаза, тоже не собираясь сдаваться. Но всё, о чём может думать Чонин, так это о том, что ему не страшно и он не один, с ним рядом его детская и вечная любовь.