В незапамятные времена
Стояла пасмурная погода. Солнце не могло пробиться сквозь тяжёлые серые тучи и согреть своими лучами бескрайний зелёный лес, который тянулся до самого горизонта. Здесь никогда ранее не ступала нога человека — мужчина, что брел по непроходимой чаще, был первым гостем в тех краях. Все обитатели леса его боялись. Даже огромные медведи в страхе убегали в кусты, когда видели его грозный силуэт. Он был очень высоким и широкоплечим, и брел по лесу с мрачным выражением лица. Своим видом он напоминал чёрного озлобленного ворона. Незнакомец носил доспехи из необычного тёмного металла, а его длинный плащ, испачканный грязью, волочился за ним по земле. За спиной мужчина носил внушительных размеров клеймор, а на руках нес бездыханное тело женщины. Ее грудь не вздымалась, а сердце не билось, но она не была мертва. Ее веки были прикрыты, а под ними зияли две пустующие глазницы. Она блуждала где-то между жизнью и смертью — мужчина вырвал ее дух из тела, оставив на память о старом облике лишь глаза, чтобы та могла взирать как прежде на некогда любимый ею мир. И ее дух витал где-то далеко-далеко отсюда, не в силах найти свое бренное тело. Он много часов брел по дикой лесной чаще, пока не наткнулся на огромную секвойю. Она столь широко раскинула свои ветви, что укрывала ими кроны своих скромных, жухлых зеленых соседей. Мужчина положил тело подле его извилистых корней, а сам низко поклонился дереву. Он немного постоял молча, пытаясь найти правильные слова, а потом молвил: — Я пришел с миром. Меня зовут Эртес, я ваш бог, один из родителей всего живого. Птицы дружелюбно защебетали, признав в грозном мужчине своего создателя. Из темноты зарослей с любопытством выглянули маленькие зверьки. Эртес без малейшего отвращения сел прямо на влажную, рыхлую землю и протянул к ним открытые ладони. Зверьки осторожно приблизились, чтобы обнюхать его. Бог старался выглядеть дружелюбным и неопасным и, низко пригибаясь, посмотрел им в глаза. Те, кто были посмелее, стали подставляться ему под руки, и Эртес с нежностью и любовью стал гладить их по мягкой шерстке. Он взглянул на секвойю и молвил: — Это моя сестра. Мне нужно спрятать ее тело на долгие века. Ответ не заставил себя долго ждать. Корни дерева поднялись из земли и быстро прибрали к стволу бездыханное тело женщины. Ее кожа вмиг поросла мхом, а волосы обратились в ниспадающие до земли ветви, напоминающие веточки плакучей ивы. Из пустых глазниц выросли белые цветы, и отныне силуэт женщины лишь отдаленно напоминал человеческий. — Спасибо… — прошептал Эртес, не узнавая свою сестру в новом обличии. Он ещё немного поиграл с лесными жителями, поглаживая всех, кто не боялся к нему подойти. А затем он встал, чтобы уйти прочь и боле не нарушать своим присутствием лесной покой. — Я когда-нибудь вернусь за ней. И пусть никто и никогда не произносит ее имени в этих краях. Прощайте. — Он еще раз поклонился дереву и вмиг обратился лужей крови, растворяясь в земле. Дух, что жил в секвойе, честно выполнил просьбу Эртеса. Веками он любовно оберегал тело богини, чтобы оно осталось таким же прекрасным, когда Эртес вновь вернется за ней. Но бога и след простыл — он не захаживал в их края с тысячелетие, а тело богини все сильнее врастало в ствол. Никто не произносил ее имени по его наказу, а поколения спустя лесные обитатели и вовсе забыли о том, как когда-то звали богиню. Но даже будучи бездыханным, ее тело обладало чарующей силой. Весь лес пропитался ее святостью, и с веками все больше лесных обитателей, что жили около той секвойи, смогли обращаться людьми. Они стали выглядеть точь-в-точь как настоящие люди. Со временем новорожденный народец научился ходить на двух ногах, строить жилища и даже изобрел свою письменность. Они поклонялись телу бездыханной богини, не нарекая ее ни одним именем. С веками стерлось и знание, откуда ее тело взялось в столь густом и темном лесу. Но идиллия не могла длиться вечно. Однажды где-то на краю леса послышался треск падающих деревьев, и лесные обитатели с тревогой обратили туда свои взоры. И они узрели там… людей. Таких же, как бездыханная богиня, таких же, как они сами. Но те люди говорили на ином наречии и обладали страшными, невиданными орудиями, которыми за мгновения перерубали стволы многовековых деревьев. В страхе животные устремились вглубь лесной чащи. Со временем некоторые из них стали пропадать, пав от стрел новых страшных хищников. И тогда в их общине появился закон, запрещающий приближаться к людским селениям. Он безукоснительно соблюдался еще сотню лет, пока на свет не появилась одна любопытная черная лисица.***
Игнис открыла глаза. Теплый ветер ласкал ее кожу, а высокая трава щекотала нос. Она приподнялась на локтях и взглянула на голубое, чистое небо. Солнце взошло уже высоко-высоко, припекая ей голову. Облака плыли по небу, сплетаясь в причудливые узоры. Природа вокруг утопала в блаженном спокойствии, а вместе с ней наслаждалась чарующим теплом и Игнис. В вечной праздности и был смысл ее жизни: день за днем девушка нежилась в лучах солнышка, потом где-нибудь погуляла, ловила на обед рыбку, да пожирнее, а потом укладывалась на послеобеденный сон. Она еще немного понежилась, растянувшись на траве, а потом, лениво потягиваясь, встала на ноги. Распутывая длинные черные волосы, Игнис наблюдала за маленькой людской деревней, которая виднелась за редеющей рощей неподалеку. С раздражением и досадой она безуспешно попыталась разодрать колтуны, которые уже изрядно ее достали. В ее лесной общине не было острых ножей или ножниц — вроде так это у людей называется. Зато Игнис знала, где ей их раздобыть. Она скинула с себя длинную мужскую рубаху, найденную однажды под деревом недалеко от вспахиваемого поля, и спрятала ее между камнями. Игнис давно поняла, что люди никогда не ходят голышом, все пытаясь укрыть от чужих глаз собственные тела. Зачем? Ведь люди так красивы. У них гладкая кожа без шерсти, длинные прямые ноги, красивые изгибы тела… И пальцы. Человеческие пальцы ей нравились больше всего, можно все подряд в пасти не держать. И тем не менее, ей пришлось свыкнуться, что подле человеческих селений без одежды лучше не появляться. Игнис решила, что в истинном облике ей будет проще остаться незамеченной. Деревенские лис, конечно, не любили — те воровали у них куриц. По щелчку пальцев она обернулась лисицей и, помахивая длинным черным хвостом, побежала вдоль рощи, оглядываясь по сторонам — нет ли рядом людей? Они иногда собирают тут ягоды или грибы. Выйдя на проселочную дорогу, Игнис спряталась в траве и принялась приближаться к окраинным хижинам в поисках чего-то острого. Выглядывая из-за угла, она увидела, как крупный плечистый мужчина с усилием бьет молотком по красному железу. Она боязливо поджала уши, все больше съеживаясь от каждого нового удара по наковальне. Интересно, зачем он это делает? Вот так получаются людские орудия? Кузнец все еще не заметил ее. Игнис, приободрившись, с интересом продолжила наблюдать за ним, поглядывая на стойку с оружием. Наверное, люди могут убить такими железками кого угодно. Она увидела длинную палку с острым наконечником — нет, такой волосы не срезать. Длинную железку с рукоятью утащить она не сможет… Взгляд Игнис упал на небрежно валяющийся небольшой, изогнутый полумесяцем клинок. Таким люди косят траву. Она аккуратно, немного побаиваясь, подобрала его, не отрывая взгляда от кузнеца. Мужчина, украдкой заметив какой-то шорох сбоку от себя, обомлел от наглости лисы. Да и к чему зверю коса? С нелицеприятными воплями он было погнался за Игнис, но лиса быстро скрылась сначала между домами, а потом и вовсе растворилась в высокой траве, направляясь обратно в лес. «Наверное, тварь — это что-то плохое. Надо запомнить…» — Думала Игнис, вспоминая, как орал на нее мужчина. Она забрала свою рубаху и, снова сделавшись человеком, пошла к себе домой. Не в общину — Игнис жила на отшибе в потаенной ото всех чаще леса. Она, конечно, часто захаживала к родным, но ее импровизированный домик на дереве с кучей людских приблуд ей нравился больше. А вот в общине любые человеческие вещи были под строгим запретом. Мол, это совращение растущих поколений, видите ли. Совращение чем? Они даже не пробовали, как люди вкусно умеют готовить мясо! Не просто так, на каком-то простеньком огне, а в навороченных печах с добавлением чудных трав. Игнис как-то решила пожарить украденную курицу, добавив к ней обычную траву — получилось горько и невкусно. У людей были какие-то другие специи: красные, желтые. Она такие отыскать не смогла. Девушка юрко добралась до своего домика, поглядывая в свое кривое отражение в лезвии косы. Обитель мало чем походила на людское жилище: Игнис кое-как сколотила чьи-то доски от старой заброшенной избы и закрепила их на ветвистом дереве, а сверху сделала себе навес, чтобы ее сокровища и она сама не промокали под дождем. Ее драгоценные людские диковинки были аккуратно разложены по периметру пола. Для чего-то Игнис делала подставки из обломков толстых ветвей, что-то ставила на пол просто так. По середине, окруженная своими сокровищами, она организовала себе спальное место — натащила из людских сел сена да перьев. Потом Игнис однажды подглядела, что люди застилают их тканью, еще и сверху чем-нибудь укрываются — ей эта мысль понравилась, и она стала делать так же. Люди всегда ее интересовали. С самого раннего детства она рвалась посмотреть на них поближе. Все вокруг твердили ей, что люди опасны, они едят зверей. И что? Игнис с ее семьей тоже ели зверей. Ну, птиц всяких, которые ничего, кроме как истошно орать по утрам и мешать тем самым спать, не умеют. Необходимое зло, что поделать. Зато сколько у людей интересных штук! Какие у них жилища, как они умелы в невиданных ремеслах! А их язык? Игнис часто подслушивала людей и училась понимать их речь на слух. Обращаясь человеком, она даже выходила на торговые тракты и убалтывала мимо проходящих доходяг. Сначала выходило плохо, а потом она стала замечать, что ее понимают. Как это было приятно! Игнис, переполненная восхищением от новой находки, аккуратно взяла в руки острый осколок зеркала. Она не знала, что он так называется, но очень его любила и считала за магический артефакт. Сначала она не поняла, как это, когда на тебя глядит из стекла красивая черноволосая девушка. Потом поняла, что зеркало такое же волшебное, как водная гладь, в которой тоже можно усмотреть свое лицо, и стала порой подолгу себя разглядывать, любуясь длинными черными волосами и тонкими чертами лица. Этот облик однозначно нравился девушке куда сильнее родного, и большую часть времени она предпочитала проводить именно на двух ногах. Положив зеркало себе под ноги, она взяла серп и отмерила на глаз длину, которую хочет отстричь. Решила, что подровняет немного, срежет колтуны. У деревенских девушек, вроде, волосы длинные, а ей хотелось им подражать. Волосы чёрными волнами рассыпались по ногам. Получилось неаккуратно. Вокруг было полно отрезанных волос, они липли к коже и рукам. Откинув чёлку с глаз, девушка решила пойти к ближайшему озеру, чтобы смыть навязчивые отрезанные пряди. В тех краях было много рек и озер, но Игнис нравилось ходить лишь к одному из них. Вода в том водоеме была лазурно-голубого цвета, и она всегда красиво сверкала на солнце, играя солнечными зайчиками. Озеро было глубоко в лесу, ни звери, ни люди туда не ходили, может, многие попросту не знали об этом чудесном месте. Она быстро подошла к краю воды, а затем, увидев водную гладь, разбежалась и прыгнула в прохладную воду с небольшого утёса. Под водой она открыла глаза и увидела, как от неё в разные стороны испуганно уплывают рыбы. Ничего, она потом поймает себе что-нибудь на ужин. Игнис услышала громкий хлопок, который раздался на берегу. Она испуганно высунула голову из воды и стала тревожно оглядываться по сторонам. Вокруг было тихо, только зелёные кроны деревьев слегка шелестели на ветру. Ещё минуту Игнис всматривалась в тёмные заросли и пыталась уловить в воздухе что-то необычное. Ничего не заметив, она пожала плечами и продолжила купаться, вздернув нос к палящему солнцу. За ее спиной послышался хруст веток, и Игнис резко обернулась. Из чащи вышел, прихрамывая, человек. Лицо его исказилось от боли, он зажимал рукой кровоточащую рану на ноге. За спиной висела на поясе какая-то огромная железная пушка. Игнис в испуге спряталась за огромными цветущими кувшинками и стала пристально наблюдать за незнакомцем. Ей стало страшно, но вместе с тем очень интересно. Человек не был похож на деревенских жителей — он носил белые накрахмаленные одежды, расшитый голубыми узорами длинный плащ и несколько поблескивающих на солнце украшений — перстней, вроде, так они называются. Юноша, скривив лицо, сел на песок и набрал в ладонь воды, пытаясь промыть рану. Игнис удалось разглядеть ее получше: все бедро было увенчано огромной раной от когтей какого-то большого зверя. Кровь никак не прекращала течь, а на рану попадали частички песка из прибрежной озерной воды. «Если он хочет промыть рану, то такая дрянная вода ему не поможет…» — Подумала, мешкая, Игнис. Человек, хоть и выглядит необычно, вряд ли станет причинять ей вред — он ранен. Лицо у него вовсе не злое, а огорченное. Она принялась перегрызать стебель самой крупной кувшинки, что попалась ей на глаза. — Как же больно, черт, — шипел сквозь зубы юноша, пытаясь нащупать на поясе нож. Закатив глаза, он понял, что потерял его, и теперь порезать свой плащ на тряпки будет проблематично. Кровь все не хотела останавливаться, рана болела, а забинтовать ее было нечем. Отлично поохотился! Он с омерзением стряхнул кровь с ладоней и с надеждой посмотрел назад, вглубь леса, пытаясь отыскать взглядом непутевый клинок. От чертыханий его оторвал громкий всплеск воды, будто какой-то зверь учуял запах молодой плоти и захотел полакомиться. Он испуганно обернулся. — Давай я помогу. — Игнис стояла прямо перед ним. Юноша поднял глаза и обомлел, узрев перед собой голую прекраснейшую девушку, что держала в руках чашечку от кувшинки, наполненную чистой, прозрачной водой. Он на миг забыл о боли и озадаченно уставился на ее грудь. — Что-то не так? — немного раздраженно спросила Игнис, выходя из воды и присаживаясь рядом. — Да ничего… — он опомнился и попытался отвести от нее глаза. Получалось плохо. Щеки юноши залились краской. — Здравствуйте… А вы тут… Ну, как оказались? Игнис, вздохнув, перекинула волосы вперед и прикрылась от его взора. Она не знала, что такое «здравствуйте», а потому проигнорировала это слово. — Мимо проходила. Отпусти ты руку от раны. — Она с напором сжала его запястье в своей руке, заставляя убрать ее от кровоточащего бедра. Она полила рану холодной чистой водой. Юноша чуть выдохнул, все еще не в силах перестать хотя бы краем глаза смотреть на нее. — Как тебя зовут? — Кир, — чуть дрожащим голосом ответил он. — Я Игнис. — Она поднялась и устремилась обратно в озеро, чтобы набрать еще воды. — Очень приятно, Игнис… — Юноша, чуть заикаясь, про себя подметил, что сзади вид ничуть не хуже, чем спереди. — Что ты здесь делаешь? — Громко спросила она через плечо. — Я охотился. — Признался Кир. От этих слов по спине Игнис пробежала мелкая дрожь, но она быстро отбросила нехорошие мысли — все-таки, она сама сегодня хотела поесть рыбы. — На кого? — На медведя. Но похоже на то, что это он решил поохотиться на меня. — Сказка какая-то. Как ты остался жив? Медведи могучие и большие. — Усмехнулась девушка, вновь принявшись промывать рану. Глубокая. Надо было как-то остановить кровь. — Ну, он за мной погнался, потом и вовсе почти настиг. Я стал забираться на дерево, но он, зараза, успел оцарапать мне ногу. Там от него и отстрелялся. Ничего страшного. Скоро пройдет. — И что же, ты его застрелил из этой штуковины? — Она кивком указала на ружье. — Ну да… — Никогда такого не видела, — она с опаской коснулась ствола ружья, с неподдельным интересом пытаясь понять, как это работает. Чуть помедлив, она продолжила мысль. — Наверное, если бы ты был без этой дури, то медведь бы оставил тебя в покое. Жители наших лесов без причины никого не тревожат. Кир ничего не ответил. Боль снова накрыла его, да так, что он поморщился, хотя перед ним сидела прекрасная леди. Стыд, да и только, надо было постараться получше держать лицо. Игнис, заметив, как ему плохо, оторвала взгляд от ружья и встрепенулась, подорвавшись в сторону чащи. — Посидишь здесь? Я кое-что принесу для тебя. Поможет. — Торопливо бросила она, пробираясь сквозь тернистые заросли. — Да куда я денусь? — Юноша приложил край плаща к ране, провожая девушку взглядом. — Возвращайтесь скорее, прекрасная леди! Я на вас рассчитываю! Игнис улыбнулась, уходя от него прочь вглубь лесной чащи. Она стала прерывисто вдыхать в нос воздух, пытаясь учуять запах лечебных цветов. Киру повезло, они как раз цвели в это время. Она какое-то время пометалась меж деревьев, стараясь быстрее найти нужный ей кустик с желтыми маленькими бутончиками. Кир продолжал смиренно ждать ее на берегу. У него в голове не укладывалось, откуда в этой глуши взялась эта милая девушка. Еще и голая. Еще и с необычным говором: ее речь была нечеткой, она с трудом выговаривала некоторые буквы и была явно немногословна. Как будто это наречие — не ее родной язык. Кир ухмыльнулся своим мыслям: пошел охотиться на зверя, а вместо дичи повстречал женщину. Неплохой улов, впрочем, у него и в мыслях не было причинять вред Игнис. Игнис быстро вернулась к нему с копной причудливых трав и найденной накануне косой. Она деловито села рядом с Киром, взяла в рот травы и принялась их жевать. Кир в недоумении посмотрел на нее, широко распахнув глаза. Она выглядела довольно мило и как будто бы не понимала, почему он так странно на нее смотрит. Игнис выплюнула травы и приложила их к ране. Юношу поверг культурный шок. Ее поступок был, конечно, добрым, но каким-то… диким? Но, к его изумлению, боль чудесным образом вмиг отступила, а кровь остановилась. Как? Она же не перетянула этими травами ногу. Магия? Девушка, выходит, колдунья? — Да вы не так просты, как кажетесь… — Он прижал травы к ноге посильнее. Рана зачесалась. Так бывает, когда она затягивается. — Дай тряпку, — Игнис потянула Кира за плащ. — Это не тряпка, — он послушно снял одеяние и протянул ей. — А что это? — Плащ, причем уж слишком богато украшенный, чтобы называть его тряпкой… Вы насмехаетесь? — Нет, я просто не знала, что это так называется. — Игнис с легкой грустью взглянула на изысканную вышивку, а потом, отбросив сожаление, принялась рвать плащ серпом на длинные куски ткани. Ей на глаза попался капюшон. — Я оставлю это себе? — Хорошо… — Кир никак не мог понять, что у нее на уме. Он не понимал, чему больше удивлен: бесстыдной наготе девушки или думам не от мира сего. Игнис быстро перевязала ему ногу и развела руками: вроде все, а что она должна сказать ему дальше? — Откуда вы такая взялась? — Спросил Кир. — Не понимаю, о чем ты. Ну, я живу здесь, в лесу. — Где-то недалеко ваша родная деревня? — Что-то вроде того, — Игнис не знала, как объяснить про общину Киру, да и не хотела. Все-таки он человек, зачем ему знать о секретах ее народа. — Но я живу одна, недалеко от этого озера. А ты? — Я живу подальше отсюда. Во дворце. — А что такое дворец? Кир нахмурился. Она все больше выбивала его из колеи своими странными вопросами. До него начало доходить, что девушка явно оторвана от мира и никогда не видела белого света. Дикарка, не иначе. Странная до жути, но красивая и добрая. — Ну, это такой очень большой дом. — О, наверное, там живет очень много семей, — Игнис с интересом уставилась на Кира. Она села поудобнее, обхватила руками колени и положила на них голову. Кир понял, что она не собирается никуда уходить. — А они хорошо вместе уживаются? — Да, ведь есть королевская семья, а есть люди, которые неукоснительно прислуживают ее членам. — Королевская — это главная? — Игнис приложила руку к подбородку. — А ты же из нее? Из главной? — К сожалению, нет. — Кир слегка улыбнулся. — Но я все равно неплохо живу благодаря великодушию королевской семьи. — Ты очень сложно говоришь… — Игнис глубоко задумалась. Что, интересно, такое — это «великодушие»? И про «королевскую семью» непонятно. Слишком много нового. Она еще немного помолчала, а потом наконец нашла, что спросить для начала: — А что такое «здравствуйте»? Кир снова обомлел от ее невежества. — Я так уважительно поздоровался. — О, в моей деревне с уважением здороваются только с нашим идолом. Я что, похожа на идола? — Нет, но вы очень красивая. Они посидели так еще какое-то время. Игнис задавала Киру детские глупые вопросы, а он терпеливо на них отвечал. Ему все равно хотелось еще немного отдохнуть, прежде чем отправиться в путь. Лошадь ждала его на привязи у ближайшего трактира, а потому волноваться было не о чем. Кир не знал, приятна ли ему компания неравного по образованности собеседника. Их миры были такими разными, таинственными, неизведанными друг для друга. И ее мир будто застрял в нескольких веках ранее. Он думал об Игнис как о сумасшедшей, пока она вдруг не перестала расспрашивать его обо всем и наконец заговорила сама: — Какой умный у тебя народ. Отстроили большие дома, приручили животных, воюете друг с другом зачем-то. А вы такие умные, потому что вас направляют духи? Вы тоже умеете с ними общаться? — Нет, о каких духах ты говоришь? — Кир несколько напрягся. — Это души наших предков. Они живут в деревьях, цветах, камнях. Они добрые и часто подсказывают погоду, например. Ты что, никогда с ними не болтал? — Нет, я в такое не верю. Мне кажется, что ты себе это придумала. — Но это они шепнули мне, где растут целебные травы. Я никак не могла их найти. — Игнис прислушалась к шелесту листьев. — А сейчас они говорят мне, что конь у тебя вороной, а пока ты сюда добирался, так наелся по пути ягод, что губы сделались синими! — Что? — Кир резко обернулся к ней. — Но я тебе не говорил про коня и ягоды! — Ну вот видишь! — Игнис, видя его изумление, покатилась с хохоту, откинувшись на песок. Кир снова увидел ее грудь и, показательно отвернувшись, уставился на водную гладь. — Думал, я глупая выдумщица? — Нет, вовсе нет… — Соврал он, пытаясь найти подходящие слова. — Ты просто другая. Помогла мне, вооруженному незнакомцу, без задней мысли, рассказываешь о неведанных вещах… При этом ничего не знаешь об окружающем мире. — Ты прав, я мало что знаю. Поэтому хочу послушать про что-нибудь еще. Расскажи! — В другой раз. — Кир с трудом поднялся с песка. Он завел руку за спину, нащупывая ружье. Его одолел легкий испуг. Перед ним сидит ведьма или нечисть — не иначе. Сейчас Кир посидит с ней еще, он не заметит, как стемнеет, и Игнис утащит его на дно озера. А если он пойдет прочь сейчас, то к закату доберется до лошади. Игнис подскочила вслед за ним и убедилась, что юноша может стоять на ногах без помощи. — Ты уходишь? — Без задней мысли спросила она, склонив голову вбок. — Да, мне пора. Спасибо за помощь. Наверное, я еще вернусь в эти леса. — Я буду тебя ждать. Ты хороший. А что люди говорят, когда расходятся в разные стороны? — «Пока». — Пока! — Она неловко обняла Кира и, задержав на нем взгляд, юрко нырнула в озеро. Его рука, обмякнув, разжала ружье. Он смотрел ей вслед, видя, как она выплывает на другом берегу и скрывается среди пышных ветвей. Игнис не обернулась. Может, она не знала, что люди так делают, когда, только расставшись, уже ждут следующей встречи. Она не уговаривала его остаться. Не хватала за запястья, не пыталась утащить за собой. В Игнис не было ни капли злобы, как будто бы это темное чувство было ей чуждо. Кир пожалел, что плохо подумал о ней и так резко оборвал беседу. «Какой он интересный! Интересно, когда он вернется?» — Подумала Игнис. «Какая странная девушка. Интересно, она точно не нечисть?» — Подумал Кир.