Под прикрытием

– Садись. Драко захлопнул дверь ее номера, указывая на кресло, стоящее при входе в гостиной зоне – абсолютно идентичное расположение, в сравнении с его собственным. Гермиона выглядела уставшей и опустошенной, что, впрочем, неудивительно – еще пять минут назад они были на поле боя, в самом его разгаре. Она слабо повела плечами, сбрасывая его безвозвратно испорченный пиджак – очередной, черт возьми, – и села, утопая в бархатной обивке. Тело расслабилось, и она тяжело выдохнула, откидывая голову. По его коже побежали неприятные мурашки, когда, тем самым, она явственнее обнажила уродливый порез. Малфой знал, что при грамотном исцелении не останется и шрама, к тому же, рана не была слишком уж глубокой, но его все равно передернуло. Кинув очищающее на свои руки и одежду, вернее, то, что от нее осталось, он сократил разделяющее их расстояние. Грейнджер замерла, выжидающе глядя на него снизу вверх – в полумраке комнаты ее глаза казались почти что черными. – Больше ран нет? – он аккуратно обхватил пальцами ее подбородок, запрокидывая голову чуть сильнее и медленно поворачивая из стороны в сторону, чтобы оценить весь масштаб. Нежная кожа была покрыта пылью и песком, он ощутил испарину и легкую лихорадку – она горела и слегка дрожала. Наложив очищающее и на нее, потому что сама Гермиона, казалось, была не в состоянии, молча ждал ответа. – Нет, – она отрицательно мотнула головой, не пытаясь отстраниться. – Несколько ушибов и ссадин – ничего критичного. – У тебя есть аптечка? Какие-то подходящие зелья? Вместо ответа она слабо взмахнула его палочкой, которую так и не выпустила из рук, и из ванной комнаты вылетела небольшая коробка, на ходу стуча стеклянными флаконами. Сняв крышку, он одобрительно кивнул, пробегаясь взглядом по этикеткам на ровно расставленных бутыльках. – Да у тебя тут полный комплект, – Драко протянул ей укрепляющее и крововосполняющее зелья. – Я люблю быть ко всему подготовленной, – она скривилась, опрокинув в себя содержимое первой склянки. – И… тебе не обязательно утруждаться – я могу сама привести себя в порядок. Он сразу понял, что она имеет ввиду свою рану. – И пойти против прямого приказа? – он усмехнулся, изогнув бровь. – Ты слышала, что сказал Поттер? – Гарри всегда слишком сильно печется обо всех, кто ему дорог. – И не зря, судя по всему, – он окинул взглядом ее испорченное платье, сбитые колени и ладони и растрепанные волосы. Ярость вновь подняла в нем свою уродливую голову, подбрасывая яркие картинки того, как совсем недавно неизвестный ублюдок сжимал ее кудри своими грязными руками. – Это не… Малфой вскинул руку, прерывая, он был уверен, очередную тираду о ее независимости. Эти речи уже в печенках у него сидели. – А если серьезно, Грейнджер, ты прекрасно знаешь, что исцеление самого себя не такое действенное, ты оставишь шрам, особенно – чужой палочкой. Ее глаза в ужасе расширились, когда она поняла, что все это время сжимала дрожащими пальцами не родное древко. – Моя палочка!.. – Драко видел, что она готова вскочить на ноги и броситься на поиски. – Э-э, нет, – его ладони легли на хрупкие плечи, вновь толкая в кресло. – В таком состоянии ты никуда не пойдешь, ее найдут. Уверен, уже завтра утром Поттер вернет тебе ее, а пока возьмешь мою, если нужно. – Но… – Никаких «но», Грейнджер, – отрезал он, пятерней растрепав волосы. К черту, от его прически и так ничего не осталось. – Сейчас я вылечу тебя, а потом ты пойдешь отмокать в ванной. После я дам тебе свою заживляющую мазь, которую ты нанесешь на синяки и ушибы. – А чем тебе моя не угодила? – она нахмурилась, скосив взгляд на баночку. – Она обычная, – Малфой пожал плечами. Ее брови вопросительно взлетели, и он нехотя пояснил: – Моя изготовлена по измененной формуле, более действенной. Я… варю ее сам. Девушка удивленно моргнула, но противиться не стала. Драко сжал в руках палочку, понимая, что аккуратнее будет сшить края пореза исцеляющим заклинанием, но в то же время это сложнее, чем просто залить Бадьяном. – Выпей обезболивающее. Он направился в ванную, намереваясь найти какое-нибудь полотенце и смочить его теплой водой – так оттирать запекшуюся кровь будет легче. За годы работы он осознал, что очень многие вещи проще делать магловским способом, даже имея при себе палочку. К тому моменту, как он снова вернулся в комнату, Гермиона уже опустошила очередной пузырек. Зелья начинали действовать – кожа больше не казалась такой болезненно бледной, к ней вернулся здоровый цвет и румянец. Вновь нежно коснувшись ее подбородка, он открыл себе лучший доступ к порезу. Рациональная его часть понимала, что тут нет ничего страшного или слишком болезненного, но… это ведь была она. И для него этот факт многое менял, казалось, что сейчас в руках он держит хрустальную вазу, такую хрупкую, что любое неосторожное движение может навредить. Хотя Малфой прекрасно знал, что Гермиона Грейнджер не была хрупкой. Он прикоснулся кончиком палочки к краю раны, шепча слова заклинания снова и снова, наблюдая, как кожа медленно стягивается, оставляя после себя тонкий розоватый рубец. Ничего, его мазь сотрет и это. Драко видел, как на периферии морщится ее лицо, но Грейнджер не издала ни звука. Он облегченно выдохнул, вытирая покрывшийся испариной лоб, когда последний дюйм сросся. Недолго думая, он опустился на колени у ее ног, переворачивая ее руки ладонями вверх, чтобы очистить и залечить мелкие ссадины от падения. Вытащив флакон с Бадьяном, он капнул по паре капель, и жидкость тут же зашипела, Гермиона же просто вздрогнула, глубоко вдыхая и закусывая губу. Даже обезболивающее зелье не лишало всех ощущений до конца. Сглотнув, он поспешил отвести взгляд от ее лица. Сейчас, блять, не время о таком думать. Закончив с ладонями, он отодвинулся, чтобы видеть сбитые колени – платье задралось во время сражения, и все царапины было хорошо видно. Драко немного потянул ткань выше, лишь на несколько дюймов, чтобы не мешалась. Ему, к собственному удивлению, удавалось сдерживать все свои порывы и бьющие фонтаном чувства, находясь в такой непосредственной близости к ней. На таком ничтожном расстоянии друг от друга они находились впервые. Это было интимно. Даже слишком. Малфой вспомнил, как на предыдущей вылазке, где они точно так же изображали пару, он бросил ей фразу о «настоящем свидании». Он ведь действительно говорил серьезно, пусть и не в подходящее время. Драко помнил, как на мгновение забылся и представил, что они сидят в этом проклятом ресторане как обычная пара. Только вот напарница никогда не давала ему забыть об их ролях. Однако он помнил изумленное выражение ее лица, когда сказал это, и теперь невольно задумался о том, не попытать ли удачу снова, вот так вот просто, прямо в лицо? Хотя сама она делала вид, что ничего такого и не происходило, словно он ничего и не говорил. Иногда казалось, что Грейнджер водит его за нос – то она бросает двусмысленные фразочки, то одевается так, что ни один мужчина в аврорате – и он в том числе! – не может пройти мимо, не свернув при этом шею, то засматривается на него, особенно в аврорской форме. Малфой не был идиотом и прекрасно считывал все эти намеки, в глубине своей темной душонки надеясь на… что-то. Но все воздушные замки рассыпаются в пыль, когда она напоминает о задании и об их прикрытии. Фикция – вот, чем они были. Ни больше, ни меньше. И каждый раз это резало его ножом по сердцу. Когда, казалось, они становились ближе, часами разговаривая о книгах и увлечениях, вспоминая о занятиях в Хогвартсе, деля обед на двоих, она растаптывала все одной фразой. А ему нельзя было обольщаться. В конце концов, в том, что он ощущает что-то, похожее на разочарование, на… боль, был виноват только он сам. Грейнджер никогда ничего не говорила прямо. Но сейчас, сидя в полумраке на коленях перед этой невероятной женщиной, он чувствовал на себе ее прожигающий взгляд. Драко был уверен на миллион процентов, что, подними он сейчас взгляд, встретится с темными глазами Гермионы. Он ни черта не понимал. И именно по этой причине давным-давно принял решение плыть по течению. В конце концов, ему не впервой разгребать последствия. – Вот и все, – закупорив флакон, он поспешил встать, напоследок невесомо проведя кончиками пальцев по обнаженному колену. От него не укрылось, как она вздрогнула. – Предлагаю тебе привести себя в порядок и расслабиться после этого проклятого дня, мне бы не помешало сделать то же самое, а затем я вернусь с мазью. Хотя, очевидно, он бы не отказался заняться этим и здесь. Она прочистила горло. – Отличный план, – после долгого молчания ее голос звучал хрипло, более низко, чем он помнил.

***

Она стояла под успокаивающими струями теплой воды, закрыв глаза и опустив голову. Руки упирались в прохладный кафель, создавая приятный контраст температур, а тяжелые мокрые волосы плотной завесой отделяли ее от окружающего мира. Шок постепенно покидал ее, каждая клетка расслаблялась, и создавался эффект, словно тело наливалось свинцом. Гермиона чувствовала себя непомерно уставшей и разбитой. Кожу местами саднило, а рубец на шее и вовсе стягивал, но ее это совсем не волновало. Малфой был хорош в чарах исцеления в силу специфики работы, она знала это, ему не раз приходилось латать напарников прямо на поле боя. За три месяца работы в аврорате она слышала десятки историй, и от каждой захватывало дух. Мысли метались в ее черепной коробке, пытаясь найти свое место, но ей еще только предстояло вновь прокрутить произошедшее этим вечером. Близость Драко порядком отвлекла ее от этого. Когда он только начал заниматься ее ранами, Грейнджер думала начать разговор, она всегда много болтала, когда нервничала, а в тот момент ее нервы были натянуты до предела. Однако стоило ему коснуться ее лица, она передумала. Она сомневалась, что была способна мыслить связно. Малфой действовал аккуратно, даже… нежно, Мерлин… Но ей казалось, что его длинные пальцы оставляют ожоги, горячие отпечатки, которые она ощущала даже сейчас. Гермиона вздрогнула, вспомнив, что около часа назад ее касались совсем по-другому. Держали крепко, до боли сжимая волосы и приставляя клинок к горлу. Эта ситуация тотчас перенесла ее в Мэнор, на восемь лет назад. И она знала, что с Драко произошло то же самое, когда он вышел и заметил ее. Она видела всепоглощающий страх в его холодных глазах. Но его прикосновения будто стерли все, все, что произошло, и она изумлялась реакциям своего тела. Она смирилась с мыслью о том, что Драко Малфой привлекает ее, причем не только физически, а для такой, как она, это много значило. Ее интриговал его острый ум, его знания и широкий кругозор, манили легкая язвительность, которая присутствовала всегда, и специфический юмор, который многие не понимали, но только не она. Она даже предположила как-то, что, сложись их жизнь иначе, встреться они в другом мире, то еще в детстве могли бы стать друзьями. Слишком много общего у них было. И если в первый месяц Гермиона списывала это на исключительно физическое влечение из-за того, что она долгое время была одна, а во второй уверяла себя, что это помутнение рассудка, и, как только закончится их общее дело, все пройдет, то в третий… Тогда, после поимки поставщика, она поняла, что пропала, а все потому, что все ее существо было готово поддаться его обаянию. Годрик, да она была готова отдаться ему прямо в его кабинете на рабочем столе, сразу после того, как поиграла в целительницу! Один Мерлин знал, сколько самообладания ей понадобилось, чтобы уйти. А теперь, когда их совместная работа подошла к концу, она ощущала растерянность. Она не хотела терять их общение, ту нить, что протянулась между ними, несмотря ни на что. Но нужно ли это Малфою? Или теперь они снова станут незнакомцами, пересекающимися в Атриуме пару раз в месяц и молчаливо кивающими друг другу в знак приветствия? Такой расклад ее не устраивал. Из ее головы никак не стиралась фраза, брошенная им на пороге ресторана три недели назад. «Тогда ты должна мне настоящее». Он всерьез звал ее на свидание? Она всерьез задавалась этим вопросом, возможно, ждала какого-то намека, но проклятый аврор вел себя как обычно, так, словно и не говорил ничего такого. И тогда Грейнджер решила, что так на него подействовали нервы и адреналин. Но он ведь продолжал флиртовать, рассматривать ее – конечно, она замечала. Так, быть может, ей стоит зацепиться за это и позвать его хотя бы на обед – вроде бы неформально, но при этом ни к чему не обязывающе. Она шумно вздохнула, запрокидывая голову и подставляя лицо упругим струям. Ее не устраивала сложившаяся ситуация. Возбуждение, вызванное внезапным нападением и бойней, все еще текло по венам, медленно трансформируясь в нечто иное, нечто… будоражащее. И это чувство лишь усиливалось присутствием Драко. Ее прошибло осознание того, что он, возможно, уже снова сидит в ее номере или вот-вот вернется. Разгоряченное тело пробила дрожь, и она резко закрутила вентили. Гермиона знала, что больше всего сейчас ей необходимо – забыться. И она сделает это, даже если потом будет очень сильно жалеть. В эту самую секунду она слишком сильно хотела его. Она вышла на мягкий ковер, ощущая, как прохладный воздух окутывает разгоряченное тело. Промокнула волосы полотенцем, тут же почти полностью высушивая их палочкой Драко. Удивительно, насколько хорошо она откликалась на ее магию. Потратив на размышления всего мгновение, Грейнджер кинула очищающее на тот самый комплект белья, что носила весь вечер под платьем, и надела его снова. Сверху заструился холодный шелк черной пижамной рубашки, из-за роста кажущейся ей платьем. А брюки так и остались висеть на крючке, когда она распахнула дверь.

***

Быстро приведя себя в порядок, Драко снова направлялся в номер Грейнджер. В кармане легких льняных брюк лежала мазь, а рубашку он застегивал на ходу. Холодный бодрящий душ привел его в чувства и взбодрил, проклятье онемения окончательно отступило, а рубец на бедре, оставшийся от лечения Поттера, он обработал мазью. Остановившись напротив белоснежной двери – такой же, как и десяток других в этом коридоре, – он на миг замер, делая глубокий вдох, а затем коротко постучал. Мелькнула мысль, что она могла все еще быть в ванной, но через мгновение по ту сторону раздался приглушенный голос: – Входи! Свет в основной комнате оставался таким же приглушенным, окна и дверь, ведущие на балкон, были распахнуты – прохладный ветер легко колыхал полупрозрачный тюль. На всю территорию отеля были наложены специальные чары, сдерживающие подступившую вплотную песчаную бурю – темная стена вихрящегося песка поглотила звездное небо, которое в пустыне всегда было особенно ярким. Он слышал, как шелестят песчинки, сливаясь в подобие шепота – сила природы была поистине великолепна. Гермиона нашлась у журнального стола – она яростно трясла свою бездонную сумку, пытаясь, вероятно, что-то отыскать. Однако ее поиски не увенчались успехом – оттуда вываливались новые сувениры, запасные зелья и всякая ерунда. Там нашлись даже книги. – Когда-нибудь ты сама в нее провалишься, – он ухмыльнулся, подходя ближе и останавливаясь по другую сторону стола. – Мерлин, – она вытащила местный расшитый платок, который купила этим утром, и раздраженно откинула мешающие волосы, – иногда я жалею, что расширила ее настолько сильно. Она выпрямилась, недовольно фыркнув, и слегка влажные после душа кудри рассыпались по плечам и спине – после душа они оформились в упругие пружинки, и при каждом движении игриво подпрыгивали. Ему нестерпимо захотелось намотать один из локонов на палец или оттянуть его, наблюдая, как тот снова принимает первоначальную форму. Если в школе волосы были одним из предметов его оскорблений, то недавно он осознал, что буйная шевелюра Грейнджер ему нравилась, она делала ее… самой собой. И ему совсем не нравилось, когда она сооружала прически, хотя тогда взгляд к себе приковывала тонкая шея… Салазар. Он тряхнул головой, рассеянно моргнув и вновь обратив взгляд на раздраженную девушку. – Что-то важное? – он кивнул в сторону сумки, к которой она потеряла всякий интерес. – Нет, хотела найти кое-что, помню, что брала, но… неважно, – Гермиона выпрямилась, и только когда она начала обходить стол, приближаясь к нему, Драко обратил внимание на ее одежду. Тонкий черный шелк, сияющий в тусклом свете, струился по ее телу. Рубашка доходила ей до середины бедра, обнажая бедра, острые коленки и лодыжки. Пара верхних пуговиц была расстегнута, открывая взору ключицы. Она выглядела чертовски соблазнительно, несмотря на то, что одежда была широкой и скрывала все, что нужно. Гребаный Мерлин... Его рука, покоящаяся в кармане, сжала проклятую мазь, словно та была единственным якорем, удерживающим его сознание на поверхности. Когда она подошла почти вплотную, ему в нос ударил приятный аромат чего-то пряного. Запах показался смутно знакомым, словно он уже ощущал его раньше – парфюм? Шампунь? Но мозг мгновенно прострелила догадка – масла́… Они останавливались в лавке перед тем, как отправиться в отель, и Грейнджер перенюхала, кажется, весь ассортимент – вот, где он мог чувствовать этот аромат. И действительно – ее кожа мягко сияла и выглядела здоровой, куда лучше, чем когда он оставил ее полчаса назад. – Кхм, – Драко прочистил горло, вынимая из кармана то, ради чего вообще зашел. Ему нужно было отдать мазь и свалить сейчас же. – Вот, как и обещал, – он протянул ей баночку. – Наноси тонким слоем массирующими движениями. Можешь оставить себе, у меня есть еще. Она подняла руку, забирая мазь, и на короткое мгновение их пальцы соприкоснулись. Гермиона улыбнулась, вскидывая голову и глядя ему прямо в глаза. – Спасибо, – она сделала несколько шагов в сторону и опустилась в то же кресло, в котором сидела, пока он лечил ее. Открутила крышку, откладывая ее на столик, и вновь перевела на него взгляд. – Не поможешь мне? Драко потерял дар речи. То, как она смотрела на него, огонь в ее глазах, которого он ранее не замечал – все это выбивало из колеи. – Что? – Поможешь нанести? – она вытянула руку, протягивая ему банку. – На шею не получится перед зеркалом, потому что придется поднять голову, и я не увижу ничего, да и на ладони не совсем удобно. Малфой напрягся. Это было… странно. И неожиданно. Он не собирался приближаться к ней снова, рискуя своей выдержкой в присутствии этой чертовой ведьмы. А теперь она просила не только остаться, а еще и снова прикоснуться к ней. Она продолжала выжидающе смотреть на него, гипнотизируя своим взглядом. Казалось, карие радужки стали совсем черными, или так падал свет? «А что, если?..». Он окинул взглядом ее «домашний» наряд – рубашка задралась, обнажая еще больше кожи подтянутых бедер. Драко тряхнул головой. «Нет, чушь собачья». – Хорошо. Нервно сглотнув, он сократил разделяющее их расстояние, пытаясь взять себя в руки. Ему был необходим контроль – и над разумом, и над телом. Чувства же были слишком сильны, поэтому усмирить их он давно уже не пытался. Оценив ситуацию, он начал медленно опускаться на колени, потому что делать это стоя ему было бы неудобно в силу роста – в ситуации с заживлением было проще, у него в руках была палочка и не приходилось наклоняться к ней слишком близко. Теперь же… «Ладно. Ты справишься с этим. Ты же профессионал, Мерлин тебя подери!». Что-то слишком часто он вел разговоры в своей голове. – Запрокинь немного, – пальцы вновь коснулись острого подбородка, и ощущение ее чистой бархатной кожи было непередаваемым. Она молча повиновалась, открывая ему больше доступа, но все еще глядя прямо из-под опущенных ресниц. Он чувствовал ее взгляд. Зацепив пальцами немного мази, Драко подался вперед, аккуратно дотрагиваясь до тонкого рубца и распределяя вязкую массу. Шрам был едва ощутимым, и это было только на руку – лекарственный состав сможет убрать все подчистую. Он аккуратно втирал и массировал, проходясь по всей длине уродливой красной полосы, пересекающей ее загорелую кожу, казавшуюся в это мгновение очень горячей. Это было слишком… интимно. И Малфой был уверен, что сама Грейнджер это точно осознает. Он старался не опускать взгляд на выпирающие ключицы и обнаженный участок грудной клетки. И уж точно старался не думать о том, что шелковая ткань едва прикрывает ее бедра и все то, что определенно должно быть прикрыто. Только если она не делала все это специально. «Какую гребаную игру ты задумала, Гермиона?..». Он не знал, как вести себя, поэтому просто выполнял просьбу, незаметно наблюдая за ней. В один момент она тихо вздохнула, закусывая губу и все так же пристально глядя на него, и Драко понял, что увлекся. Отдернув руку от тонкой шеи, он немного отстранился. – Теперь давай ладони. Она протянула ему одну, и Малфой нанес мазь на едва заметные царапины, вновь вбивая ее массирующими движениями. Когда он неосознанно нажал на мышцу под большим пальцем, с ее губ сорвался тихий стон. Он шумно втянул воздух. Блядство. Драко заставлял себя смотреть исключительно на руку, которую обрабатывал, и поэтому не заметил, как с ее колен исчезла вторая. Он осознал это только тогда, когда ее пальцы зарылись в его волосы. Тело напряглось, и он замер, сцепив челюсти. Это было слишком для него. – Грейнджер, – Малфой не узнал собственный голос, настолько низким и грудным он был. Со стороны это могло сойти за рычание. – М-м? – расслабленно протянула она, вынуждая его поднять голову. Она почти мурлыкала, расслабленно откинувшись в кресле, зрачки расширились настолько, что почти полностью поглотили собой радужку. Ее взгляд, направленный на него из-под полуприкрытых век, был томным и пленительным, и это работало совсем не в его пользу. – Что ты творишь? Ее горячая ладонь все еще покоилась в его руках, а пальцы, запутавшиеся в его волосах, сжались, оттягивая короткие пряди у корней. Дрожь пронеслась по его позвоночнику. Гермиона привстала, наклоняясь ближе к его лицу. – То, что хочу. Он едва сдержал обессиленный стон, вызванный ее словами. Обстановка вокруг стала еще более давящей, исходящий от нее аромат пьянил, а воздух, казалось, накалился до предела. Ему так хотелось податься вперед, сократить разделяющие их ничтожные дюймы и впиться в эти пухлые губы поцелуем, самому закусить эту проклятую нижнюю, которую она продолжала оттягивать зубами. Нет. – Это неправильно, – он качнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. – И почему же? – она растягивала слова на его манер, обезоруживала, хотя он и так был слаб перед ней. – Потому что ты все еще в шоке. Это психология. Ты пережила нападение, и теперь инстинктивно пытаешься перекрыть одни эмоции другими. На самом деле ты не хочешь этого, ты будешь жалеть. Его грудь тяжело вздымалась. Один Мерлин знал, как нелегко дались ему эти слова, как сложно было отказывать ей, когда она сама шла в его руки – такая мягкая и теплая, с этим сногсшибательным ароматом. – Да, ты прав, – Гермиона кивнула. Он удивленно вскинул бровь, продолжая изучать ее лицо. Потемневшие глаза сверкнули, когда она продолжила: – Я пытаюсь забыться, стереть этот проклятый вечер. И я хочу, чтобы это сделал ты. Чтобы своими проклятыми губами и этими чертовыми длинными пальцами ты заставил меня забыть все это, как страшный сон. – Но… Она не дала ему договорить, приложив палец к губам. Нежно очертила контур, завороженно следя за своими же движениями. – Я хочу тебя, Драко. И это возникло отнюдь не сегодня, этот вечер лишь открыл мне глаза на то, как сильно и как давно я хочу тебя, как я… – она вздохнула, и он завороженно проследил за тем, как медленно вздымается ее грудь, – …нуждаюсь. Гребаный Салазар… Ее слова превратили кровь в его венах в горячую лаву, подожгли каждую клетку, пробудили самое низменное, что было в нем, все то, что он давно и успешно сдерживал. Желание. Влечение. Похоть. Проклятое чувство собственничества, желание обладать. Его пальцы сжались на тонком запястье. Ему нужно было знать, нужно было услышать. Если Грейнджер говорит правду, то кто он, блять, такой, чтобы отказывать ей? Драко хотел ее слишком сильно, и если это то, чего желала она, то что ж… – Ты действительно осознаешь, о чем просишь? – он пытливо всматривался в каждый дюйм ее лица, в янтарные искры, все еще видимые на дне потемневших радужек. – Я не хочу, чтобы это испортило наши отношения, и если есть хоть малейший шанс, что ты пожалеешь, то мне лучше уйти прямо сейчас. – Я не пожалею, – легкий ответ. Быстрый и твердый. И в этот момент он послал все к черту. Рывок, и их губы столкнулись, вынуждая обоих вздохнуть от вспышки ощущений. Он мягко скользнул языком между, но не углубил поцелуй, лишь прикусив нижнюю губу. Это было коротко и отрывисто, и потому вызвало в ней негодование, лишь распалявшее его самого. О, у него уже был план. – Что ты… Драко наклонил голову, касаясь губами синяка на ее колене – легко, почти невесомо. – Молчи, Грейнджер, – еще один поцелуй, но уже на другом колене, а затем еще выше. – Это ведь то, чего ты хотела? Он видел, как она задержала дыхание, наблюдая за его неторопливыми действиями, а тонкие пальцы сжали бархатную обивку подлокотников. Его глаза медленно и жадно очертили все ее изгибы, останавливаясь на черной рубашке, которая теперь была лишней. Удобно устроив ладони на ее бедрах, большими пальцами поглаживая мягкую кожу, он принялся прокладывать себе путь наверх дразнящими поцелуями, смещаясь на внутреннюю сторону бедра. Малфой остановился лишь тогда, когда появилось препятствие в виде гладкой шелковой ткани. Скользящим движением переместив руки выше, он коснулся нижней пуговицы, затем следующей. Драко не торопился, растягивая удовольствие от того, как медленно обнажается для него ее тело. Она слишком долго была им желанна, и это превращалось в пытку, но, несомненно, сладостную. Она хотела эмоций? Что ж, она их получит. Полы рубашки медленно расходились, Гермиона сидела, не рискуя даже дернуться, и только ее тяжелое дыхание и глаза, ставшие черными дырами, давали ему понять, что ей тоже нравится эта игра. Он остановился на миг, когда в поле зрения оказалось красное кружево ее белья. Того самого, которое она засветила – теперь он понимал, что специально, – еще в ресторане. Малфой поднял голову, многозначительно вскидывая бровь, на что Грейнджер ответила лишь вызывающим взглядом. Как он мог ничего этого не замечать? Палец очертил контур кружева на бедре, совсем близко от центра ее возбуждения, но тут же вернулся к очередной пуговице. Еще рано. Его действия вызвали лишь недовольное шипение с ее стороны. Губы растянула ухмылка. Драко продолжал расстегивать, как оказалось, не единственный элемент ее одежды, пока не добрался до последней жемчужной пуговки, разводя прохладный шелк в стороны. Глаза жадно зацепились за рвано вздымающуюся грудь, обтянутую все тем же полупрозрачным кружевом, не оставляющим простора для фантазии. Хотя его фантазии уже давным-давно ушли куда дальше этого момента. Но вживую все оказалось куда более возбуждающе. Легкие брюки давно натянулись в районе паха, но он старался отбрасывать это ноющее ощущение, чтобы по-настоящему насладиться происходящим. – Коснись меня уже, черт возьми, – процедила Гермиона сквозь зубы. Все это время она покорно ждала. И кто он такой, чтобы спорить с ней? Он завороженно наблюдал, как его ладони скользят по ее подтянутому животу, бокам и останавливаются на груди. Возбужденные соски выпирали сквозь тонкую красную сетку, и он зацепил их большими пальцами, выбивая из Грейнджер рваный вздох. Ее кожа покрылась восхитительными мурашками, он планировал изучить все ее тело, все эрогенные зоны и то, как меняется ее лицо, когда он прикасается к каждой из них. Руки скользнули по ее плечам, заставляя ткань соскользнуть до локтей, и Драко привстал на коленях, чтобы оценить картину целиком. Она была воплощением самых грязных желаний – распростертая в кресле перед ним, расслабленная и жаждущая, и это заставляло его член дергаться в брюках, привлекая к нему внимание. Он провел по всей длине ладонью сквозь ткань, и Гермиона проследила за этим движением. Ее щеки раскраснелись от накатывающего возбуждения, и это было восхитительно. Это воспоминание определенно займет особое место в его мыслях. Это было похоже на то детское, искреннее ощущение восторга, когда разворачиваешь долгожданный рождественский подарок. Только вот теперь подарки стали взрослыми. Он подался вперед и, все еще стоя перед этой потрясающей ведьмой на коленях, устроился меж ее разведенных ног, прижимаясь к ней настолько близко, насколько мог. Губы скользнули по нежной коже шеи, обходя чувствительный рубец, и касаясь бешено бьющегося пульса. Пальцы Гермионы снова зарылись в его волосы, сжимая и притягивая еще ближе, еще теснее. Покусывая и посасывая, он смещался к ключицам, проводя по выпирающим косточкам языком, пока не наткнулся на кружевную кромку бюстгальтера. Малфой поднимает взгляд к ее лицу, лихорадочно горящему, и в предвкушении облизывает губы, пальцем поддевая лямку. Она лишь ведет плечом, помогая ему. Он оттягивает ткань вниз, обнажая грудь и призывно торчащие соски, тут же накрывая губами один из них, а другой сжимая пальцами. Грейнджер громко всхлипывает, и он вновь смотрит на нее, не отрываясь от ласк – голова запрокинута, и она задыхается, приоткрыв рот. Она хватается за его плечи, впиваясь ногтями, будто вот-вот может соскользнуть с кресла, а ее бедра плотнее прижимаются к его бокам. Все тело Драко пульсирует, дрожь желания проникает в каждую клетку, и он скользит рукой по ее животу вниз, подцепляя резинку белья, в то же время продолжая терзать ее грудь – языком обводит сосок, посасывает и слегка цепляет зубами, одновременно оттягивая пальцами другой. Ее горячее тело извивается и трепещет, бедра приподнимаются, помогая ему избавить ее от ненужного элемента одежды. Блядство. В этот момент он осознает, что сейчас она действительно его. И Малфой планировал, чтобы так было и впредь. Ночь только начиналась, буря завывала за окном, но он уже знал, что не отпустит ее. Ее гибкое и горячее тело было создано для того, чтобы поклоняться ему, осыпать поцелуями и овладевать снова и снова. И именно этим он и собирался заняться.