Бергамот

Казалось странным, что еще пару дней назад Йонас и Лу наслаждались спокойным вечером в компании друг друга на крыше. А сейчас Термитник горел в пожаре самого настоящего бунта. Беспорядки переросли в особо ужесточенный вид, волну, которая почти уничтожала все на своем пути. Йонас разрывался от количества дел и бешеного беспокойства — за Лу, с которой пропала связь, но он знал, что она сейчас в самом центре событий. За сестру и Тома, которые, как подозревал хилер, маршируют вместе с толпой. За Тину и Догана, которые все еще продолжали работать, несмотря на жесткие условия. И сам Йонас уже потерял счет пострадавшим, стараясь не задерживаться на легких случаях, экономя силы и хил, который (он был уверен) еще пригодится. День стал бесконечным, перерастая в бессонную ночь. В висках давило от напряжения, когда Йонас влил в себя очередную порцию кофе. Связь все еще отсутствовала, напряжение сдавливало грудную клетку. В тот момент, когда толпа обезумевших протестантов направилась в Центр, Йонас продолжал лечить людей в Термитнике. Прошло часа два, когда в больницу пришло распоряжение — всех свободных врачей на площадь у здания Синода. Конечно же, Йонас вызвался. Рассветное небо озарилось розовыми и алыми оттенками, будто оповещая все и всех, что этой ночью пролилась кровь. Много крови. По дороге бросались в глаза следы марша протестантов. Вряд ли кто-то из них заботился о комфорте или чистоте остальных, непричастных людей. Ужасно было думать, что Ирма, не обладающая пси, могла попасть под раздачу какого-нибудь полицейского. Оставалось только надеяться, что ее «друзья» из бунтовщиков и Тома позаботятся об ее безопасности. Сложнее было думать о Лу. Йонас понимал, что сейчас все складывается так, что сестра с Тома выступают прямо против Лу. Они оказались на разных сторонах баррикад. А он на чьей стороне? Ни на чьей. Но привести в чувство хотелось именно Ирму, а не Лу. Смяв сигарету, хилер сжал кулаки. Он ничего не мог сделать сейчас. Мог только продолжать лечить и спасать людей. То, чему он учился все это время, то, ради чего в принципе жил. Когда они оказались на площади, в нос ударил запах пороха и огня. А еще пахло кровью. Йонас сразу же заметил множество раненых. Кто-то лежал, не двигаясь, кто-то отчаянно стонал, пытаясь отползти от разъяренной толпы. Беспорядки и столкновения перешли в острую фазу. Главный по их бригаде запретил соваться в толпу, заставляя оставаться молчаливыми и беспомощными наблюдателями зверства, которое сейчас творилось. Йонас прищурился, цепляясь взглядом за людей в толпе, пытаясь углядеть волну длинных русых волос Ирмы, либо Тома, которого вообще сложно было не увидеть. Но людей было слишком много. На их лицах была ярость, перемешенная с решимостью. Идиоты, крэп Столкновения с полицией и КС переросли в потасовку. И вот тогда Йонас увидел знакомое лицо. Он заметил, как Лу, отчаянно отпихивая людей пробирается в толпе. Ее серебристые волосы были растрепаны, на лице — отчаянное упорство, граничащее с бешенством. Цепким взглядом Йонас всмотрелся в ее движения, кажется, каких-то сильных повреждений у девушки не было. Лу пробиралась ко входу. Хилер дернулся, лишь в последнее мгновение останавливая себя от необдуманных действий. Перевел напряженный взгляд ко входу в Синод. Там оттащили раненного и верещащего что-то Викария в сторону. Приор и пара его людей, включая Кея, сгруппировались, защищаясь — и от полиции, и от отдельных сотрудников КС. Творилась какая-то жесть, Йонас слабо понимал, что происходит. Очевидным стало лишь то, что Иво Мартен выступил против Викария. Вспыхнула вспышка, и в толпу полетела граната. Как в замедленной съемке Йонас проследил за ее траекторией, сердце сжалось, и вот теперь хилер уже не смог оставаться на месте. Граната летела прямо в направлении Лу. Взмахнув руками, девушка применила пси. Йонас различил на лице Лу кровавые слезы. Раздался громкий взрыв, оглушая рядом находящихся, останавливая их. И наконец-то Лу смогла пробраться к Приору и Кею. Иво Мартен орудовал каким-то диковинным оружием — энергетической плетью, которая помогала не только держать противника на расстоянии, но и эффективно отмахиваться от тех же пуль. Кей стрелял, защищая Приора, но Йонас мог видеть, что эмпатик специально именно ранил, но не убивал. Лу распихала остатки толпы и встала вместе с напарником, прикрывая Приора собой. Стрельба, крики и стоны не прекращались. Казалось, что площадь превратилась в ад. Где-то вспыхивал огонь, — пирокинетики не сдерживали своих эмоций. Йонас шумно выдохнул, заставляя себя сосредоточиться на работе. Ждать, пока всех тут на площади положат, хилер не собирался. Вслед что-то закричал бригадир, но Йонас не обратил внимания. Подскочив к первому пострадавшему, перевернул его на спину, быстрым взглядом осмотрел и отточенными движениями наложил жгут, заставляя кровь на бедре остановиться. Не теряя времени, направился к следующей жертве. И так один за другим… Каждый раз переворачивая тело, Йонас мысленно боялся увидеть знакомое лицо. Где-то приходилось использовать хил, чтобы сохранить жизнь человеку. Йонас не жалел себя, четко понимая, что в таком темпе долго не продержится, он старательно продолжал работать. В глазах появилась резь, но кровавых слез все еще не было. Значит, можно было продолжать. Когда прозвучал последний выстрел, хилер не заметил. Просто на площади вдруг стало слишком тихо. Огонь погас, были слышны всхлипы и стоны. Не было больше криков разъяренной толпы. Подняв взгляд от очередного пациента, Йонас посмотрел на вход в Синод. Его сердце пропустило удар, когда он увидел Лу. Живая. Потрепанная, кое-где на одежде виднелась кровь. Девушка была явно уставшая, тяжело дышала, осматривая напряженным взглядом все вокруг. Она также, как и Йонас всматривалась в толпу, словно пыталась наткнуться на знакомое лицо. И когда их глаза встретились, хилер мог поклясться, что с ее губ сорвался облегченный выдох. Живы. Мы все еще живы. Оба Йонас смотрел на Лу несколько мгновений, прежде чем ее отвлекли. А он заставил себя продолжить лечить людей. Нужно было сконцентрироваться на работе. Вокруг сновали врачи и спасатели. А еще сотрудники КС. Приор велел увести Викария, отдал какие-то распоряжения, и сотрудники КС и полиции принялись за работу. Аресты — аккуратные, как никогда (видимо, чтобы бунт снова не вспыхнул, хотя было очевидно, что протестанты проиграли). Йонас отчаянно высматривал в толпе Ирму и Тома, все еще не видя. На мгновение захотелось верить, что их здесь не было. Но он знал, что, конечно же, были. Пошли вторые сутки в работе, и Йонас с трудом оставался на ногах. Перевязки, остановка крови, фиксация конечностей, обработки ран… Бесконечные бинты, мази, уколы. Его руки в окровавленных перчатках, рукава рабочего халата, испачканные алыми разводами и сажей. Все смешалось, в висках пульсировало от напряжения и усталости. Кровавые слезы не останавливались, заставляя щуриться, вытирать лицо, залитое кровью, теми же рукавами. Когда силы кончились, Йонас просто остался сидеть прямо на асфальте, старательно держась, не давая своему телу сломаться и просто завалиться на бок. Глаза раздирало от боли, в каждой клеточке его тела была боль. Он сам был болью. Он не заметил, как Приор, Лу и Кей исчезли с поля зрения. Не видел, как они вернулись. Но слышал короткую речь Приора и довольно длинную, но максимально неожиданную — от очередного церковника. Тот говорил занимательно, конечно. Далеко пойдет, глядишь, новым Викарием станет. Из последних сил Йонас закурил сигарету, догадываясь, что от нее сейчас станет только хуже. Замутненное усталостью сознание «поплыло». Он все еще не видел Ирму и Тома. И это разрывало изнутри. Приносило боль, не слабее той, что он сегодня бесконечно забирал у других людей. Прикрыв глаза, Йонас почувствовал очередную волну слабости, понял, что вот-вот потеряет сознание. Когда его же коллеги помогли ему подняться на ноги и увели к машине медиков, хилер уже не мог открыть глаза, смирившись, что кровь остановится нескоро. А потом были вспышки: его везут обратно в больницу. Вместе с ним в машине пара пострадавших. Всхлипывают от боли. Йонас ничем не может помочь. Он сделал все, что смог. Все ли?.. * * * Восстанавливаться было больно. Ощущая себя еще более бесполезным, чем прежде, Йонас порывался «выписаться». Но коллеги настойчиво заставляли вернуться обратно. И не то, чтобы он занимал место реального пациента — Йонас восстанавливался прямо в кабинете ординаторов, распластавшись в кресле. Пару раз местная медсестра милостиво приносила ему воды. В остальном хилер справлялся самостоятельно. Связь вернулась внезапно. Просто в один момент телефон разорвало от многочисленных сигналов сообщений. Не теряя времени, хилер набрал номер сестры, но тот оказался недоступен, также, как и номер Тома. Закусив губу, Йонас хотел набрать номер Лу, но не успел — на экране появилось имя Догана. — Хай, Йонас, живой? — сразу же спросил друг. В его голосе хилер услышал легкую панику и волнение. — Насколько это возможно. А ты? — Живой. Благодаря Лу, — выдохнул Доган в трубку, и Йонас напрягся. — В смысле? — На нас с бригадой набросились в Термитнике ночью. Лу из ниоткуда взялась, помогла очень… Заставила переждать бунт в ее блоке, вот выползли. Связь появилась, начальство требует прийти на помощь. — Начальство может пойдет нахер? — резко спросил Йонас, отчаянно игнорируя головную боль и пытаясь сообразить, как так вышло, что Лу оказалась сначала в Термитнике — в самом сердце бунта, а потом уже у Синода, рядом со своим Приором? — Обязательно. Но сначала людям помочь хочу, — согласился Доган и снова шумно вздохнул. — Позвонил сказать, что я в порядке. Тина тоже, она сейчас в полях, но в момент бунта была в офисе на работе. До Ирмы и Тома не могу дозвониться… До Лу даже не пробовал. Подозреваю, что не до меня сейчас ей. — Я узнаю все, отпишусь, — пообещал Йонас. На этом их разговор закончился. Продолжая размышлять, хилер еще раз набрал номер сестры. С прошлого раза ничего не изменилось. Абонент все еще недоступен. Пришло сообщение от Лу: «Ты в порядке?». Достав пачку сигарет и закурив прямо в ординаторской, Йонас хмыкнул. «Да. А ты?» «Тоже. Ирма и Тома не ранены. Под арестом, но я разбираюсь с этим», — сообщила Лу, и хилер прикрыл глаза. Ирма и Тома живы. Это главное… Но надолго ли? Йонас не ответил, но новости Лу слегка приободрили. Во всяком случае, сестра и Тома живы. А дальше… дальше разберемся. Он ведь сказал, что доверят Лу. И это не изменилось. Оклемавшись окончательно, Йонас еще несколько часов помогал в больнице. А потом, когда силы иссякли, его все же заставили отправиться домой, чтобы отдохнуть. Придя домой, Йонас, не раздеваясь, упал на кровать и мгновенно уснул. * * * Прошло несколько дней, когда на улицах все утихло окончательно. Поток пострадавших в больнице начал уменьшаться. Церковь выдвинула новую кандидатуру на звание Викария, которую поддержал Приор. После извинений от Церкви псионики чуть поутихли. Хотя кричать о своем отрицательном отношении к правящей власти или Церкви было бы самоубийством. Лу смогла вырваться к Йонасу только сейчас. — Привет, — проговорила Лу, заглядывая в глаза хилера, когда он открыл дверь своей квартиры. Выглядела девушка не очень: темные круги под глазами говорили о зверском недосыпе и усталости, скулы заострились, а щеки стали впалыми. — Йонас, я решила. Ирму и Тома не казнят… Они выживут. Последняя фраза, как спусковой крючок последней выдержки хилера. Не говоря ни слова, Йонас притянул девушку к себе, обнимая так крепко, как мог. С губ Лу сорвался шумный и рваный вздох. Хилер уткнулся лицом в макушку девушки, вдыхая такой знакомый аромат бергамота. Словно воспоминание о спокойствии и уюте. Они обнимались довольно долго, прежде чем оторваться друг от друга. — Спасибо, Лу. Спасибо… Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Йонас, не решаясь отпустить ладонь Лу из своей руки. Словно, если отпустит, то она исчезнет, и это все окажется лишь иллюзией. — Нет. Просто… побудь со мной, — тихо произнесла Лу, и хилер кивнул. Они легли на кровать прямо в одежде. Йонас приподнялся, облокачиваясь спиной о стену и притянул Лу ближе к себе. Она уткнулась в его грудь, обнимая за торс. Тишина наполнила пространство, прерываемая лишь их дыханием. Сколько прошло времени Йонас не знал, но в конце концов услышал тихие всхлипы Лу. Давая ей возможность побыть слабой, хилер молчал. Просто гладил ее серебристые волосы, стараясь успокоить. Когда всхлипы переросли в рыдание, Йонас не сдержался. Заставил Лу приподняться и взглянул в ее лицо. Красные от напряжения глаза, припухшие губы. — Все позади, Лу, уже все закончилось, — тихо проговорил Йонас, аккуратно стирая дорожки слез с ее щек. Лу отчаянно заморгала, но не вырывалась из его рук. — Ты со мной здесь. В безопасности. — Мои руки… — Лу зажмурилась, глотая воздух. — Йонас, мои руки в крови. Я… я выбирала! Йонас ничего не ответил на это. Просто сильнее прижал Лу к себе, позволяя выплакать всю боль, которая разрывала ее изнутри. Ему было больно — почти также, как тогда, на площади Синода. Но сейчас была боль не физическая. Смотреть на сломленную, рыдающую Лу, знать, что снова ничем не может ей помочь. Или может? Просто быть рядом. Как она и просила. Просто быть рядом с ней.