Пентос, 1974
На рассвете Киара постучалась в его комнату. Она не была здесь очень и очень давно: сначала не хотела, потом — боялась вспоминать о том, что здесь произошло с ней — с ними. Теперь ей нечего было бояться. Деймон открыл ей, держа в руках полотенце. Белая льняная рубашка чуть липла к телу, и волосы еще были мокрые. Она знала, что он всегда просыпался очень рано, а сегодняшней безумной ночью, наверное, совсем не сомкнул глаз. Около трех часов после полуночи к нему прибежала до смерти напуганная Рейнира: у Визериса случился очередной приступ. Когда Деймон буквально влетел в дверной проем комнаты брата, там уже вовсю хозяйничала Киара. За 10 минут ей каким-то чудом удалось найти и привести двух своих родственников — хирурга и инфекциониста — после чего вызвать семейного врача с нужными препаратами из клиники. Она поставила на стол кофейник и поднос с завтраком на двоих и села в кресло неподалеку. Через открытое окно было видно, как солнце поднимается над морем. Белый тюль колыхался от бриза, пахло солью и светом. Пахло тишиной. — Ты могла бы поспать еще, — с улыбкой произнес Деймон. — Я хотела позавтракать с тобой, — пояснила она. Деймон кивнул и наклонился, чтобы поцеловать Киару в макушку. Их ждал очень долгий и тяжелый день. Такой же тяжелый, как все предыдущие. Но сейчас, в утро своей свадьбы, они могли позволить себе побыть семьей, могли позволить себе эту передышку между двумя забегами. Как это было удивительно — быть семьей и не бояться этого. Как прекрасно это было — вообще ничего больше не бояться.***
— Должен заметить, что это была очень плохая идея, — спокойно и холодно сказал Деймон, смотря Маэгросу в глаза. Джаррен на фоне присвистнул. Деймон стрельнул в него глазами, медленно приподняв бровь. «Как шакалы» — раздраженно подумал он, — «Значит и обращаться с ними не иначе как с шакалами». Нужно было приструнить эту кодлу до того, как они сорвут ему свадьбу. Допустить подобного он не мог: во-первых, Киара близилась к одиннадцатой неделе, а значит, скоро скрывать ее беременность будет бесполезно; во-вторых, беспокоить брата с его остеомиелитом лишний раз Деймон не хотел. И в-третьих… Деймон скорее костьми лег бы, чем позволил бы кому-то разлучить его с Киарой во второй раз. В конце концов, она действительно была любовью всей его жизни. — Пока я лишь предупреждаю, — Деймон перевел тяжелый взгляд на Бартоломью, сурово поджавшего губы, и продолжил, жестко чеканя слова, — Терпеть ваши выходки я буду, пока ваша сестра не станет моей женой, то есть до сегодняшней ночи. Дальше — каждый выпад найдет соответствующий ответ. Нападок на свою семью я не потерплю. Мое мнение на этот счет достаточно ясно? — Вполне, — Бартоломью улыбнулся уголками губ, — Только отвечай обдуманно. А то получится, как на Ступенях — неприятно будет. Взгляд Деймона застыл. Он медленно моргнул, и губы его расплылись в улыбке, обнажая клыки. Он как будто снова стоял в одной комнате с Гвейном Хайтауэром, закрывая собой Киару. Только теперь вместо жалкого сопляка ему нужно было разобраться с четырьмя взрослыми, состоявшимися людьми, защищавшими свою сестру. Защищавшими. Киару. От него. Деймон склонил на бок голову и сузил глаза. — Что ж, если так и получится — неприятно будет только вам. Я же буду в полном восторге. Деймон развернулся и вышел из гостиной. Хочешь мира — готовься к войне. А к ней Деймон всегда был готов — с того самого дня, когда Крагхас Драхар прострелил его отцу череп. — Вот урод! — смачно выплюнул Джаррен, когда Аарон захлопнул за Деймоном дверь, — Нет, ты слышал его? Ты видел его рожу? Он вскочил с кресла и начал ходить взад-вперед. — Угрожать он решил! — всплеснув руками, воскликнул Джаррен, — Еще бы пистолетом в воздухе потряс! — Джар, сядь! — рявкнул Бартоломью, — Не мельтеши перед глазами. — Вот нахер ты Ступени упомянул? — приглушенно спросил Маэгрос, — А, Барти? Вот нахера, объясни? Я от Деймона тоже не в восторге, но у него там половину мужчин в семье вырезали. Так объясни мне, ради бога, ради чего надо было ему об этом напоминать? — Чтобы напомнить ему, кто он на самом деле. — Психам не напоминают, кто они, — прошипел Маэгрос, — Их заставляют об этом забыть, потому что когда они вспоминают, из-за чего сошли с ума — у них срывает тормоза.***
Отец вызвал их к себе через какое-то время. Со вчерашнего вечера Бартоломью не мог найти себе места: после того, как Деймон пришел к нему ночью и буквально рухнул в кресло, протягивая дрожащей рукой бумаги, в которых черным по белому было написано, что Рею Ройс убили. — Кто ваш информатор? — строго спросил Бартоломью. Он начал без обиняков, без предисловий. — Отец, какая разница? — Джаррен мотнул головой. — Я задал вопрос. — Скажи ему, — Бартоломью повернул к ним голову. — Окей, — неохотно протянул Джаррен, — Помнишь, я летал в Старомест два года назад? Там я работал с деверем Визериса… — Ты связался с Гвейном Хайтауэром? — глухо спросил Бартоломью-старший и выпучил на сына глаза. — А что такого? Он вхож в круг Деймона и вообщ… — Эта змея! — вспылил старик, вскакивая из-за стола, — Эта тварь… Костылей на три месяца этой твари не хватило, так я обеспечу ему пожизненное проживание в госпитале! А вы, — он бросил на сыновей пламенный взгляд, — Вы доверились человеку, который принес вашей сестре столько зла, столько боли… И ради чего? Ради того, чтобы опорочить единственного человека, пришедшего к ней в этот момент на помощь! Вы… жалки и мелочны, более того — глупы. Вы не умеете ни доверять, ни защищать. Мне стыдно за вас: перед Деймоном в первую очередь. Но что еще хуже — мне стыдно за вас перед Киарой. Впервые за все эти месяцы она по-настоящему счастлива, впервые… — Подожди, пап, — Маэгрос попытался остановить отца, но тот стряхнул с себя его руки. В покрасневших старческих глазах блеснули злые слезы, — Что ты имеешь ввиду? Что Гвейн сделал? Как он связан с Киарой? — Я не обязан вам ничего объяснять! — резко бросил он, осознавая, что в гневе чуть не раскрыл всей правды, — Убирайтесь отсюда! И не смейте и слова сказать своей сестре или ее жениху. Посмеете сорвать свадьбу — я лишу вас всего, что у вас есть. Теперь — вон отсюда, и чтобы до церемонии я даже не слышал о вас! Вон! Бартоломью устало опустился в кресло, прикрывая лицо сухими руками и ожидая, пока за его бестолковыми сыновьями закроется дверь. Он чувствовал, как сжимается комок в горле, чувствовал, как сильно он устал за все эти недели. Бартоломью Келтигар был энергичным, жизнелюбивым человеком — сил в нем было хоть отбавляй. Наверное, в Эссосе не осталось мест, в которых Бартоломью не побывал, не было блюда, которое он не попробовал. Не было также и дела, в которое он не засунул бы нос. На самом деле, пока Киара рассказывала про то, что натворили ее братья, Деймон очень внимательно просматривал собранные ими документы, отмечая в голове, что из этого — полная чушь, а что действительно имело место быть. Но чего он никак не ожидал увидеть, так это свои показания с допроса после гибели Реи. У него было железное алиби — в момент смерти жены Деймон был на похоронах отца, его видело больше двух сотен людей, его снимали камеры. Рея в тот день осталась дома: новость о смерти Бейлона Таргариена вызвала у нее истерику, после которой она ходила чрезвычайно подавленная. Деймон считал, что это событие стало для нее последней каплей. Рея была странной женщиной. Характерами они так и не сошлись, но какое-то подобие дружеских отношений им установить удалось. Деймон… он был слишком молод, слишком замкнут на самом себе и своих проблемах, чтобы понять ее до конца, но все равно пытался позаботиться о ней, пытался помочь. То, что она сделала, стало для него шоком, пусть позже он и смог как-то объяснить себе произошедшее, как-то смириться с этим. Единственное, что никак не давало ему покоя — это крохотная царапина у нее на щеке, которой не было, когда она закрывала за ним дверь. Из-за этой царапины его и допрашивали так долго — пытались выяснить, имело ли место домашнее насилие. Пытались пришить ему доведение до самоубийства. Но если бы Деймон мог выбирать между собой и Реей — он бы проломил себе череп первым попавшимся на дороге камнем. Он увидел в папке Маэгроса имена. Нашел даты. Просмотрел глазами стенограммы приказов за подписью людей, которые были Деймону хорошо известны. Увидел фотографии людей, которым он обеспечил бессрочное проживание в гробу. Сморщился при виде его собственных фотографий с похорон отца, с похорон Реи. А потом, когда Деймон отложил в сторону протокол, составленный гвардейцами, его взгляд упал на отчет со вскрытия его жены. И в этот момент его сердце пропустило удар, а в голове вместо голоса Киары остался только звон. Это были совершенно иные бумаги, чем те, которые ему позволили увидеть десять лет назад. Он медленно моргнул. Что-то ответил Киаре. Его передернуло. В горле пересохло. Он умер. Снова пришел в себя. Улыбнулся женщине, которую любил. Глубоко вздохнул. Сделал вид, что все в порядке. Но ничего больше не было в порядке — ничего в его гребаной жизни больше не было в порядке. Рею и его нерожденного ребенка убили в его собственном доме — том самом, где он жил все эти годы, куда он хотел увезти Киару. Киару, беременную его дочерью. Бартоломью открыл ключом верхний ящик стола и вытащил документы, от которых несло смертью. Десять лет назад была убита двадцатилетняя девушка, чью память бессчетное количество раз оскверняли. Эта девушка была женой его друга, его названного сына, а ребенок, которого она носила — его ребенком. Бартоломью тяжело вздохнул. Деймон был на грани, и старик это чувствовал. Он и в обычное время мог выйти из себя, напомни ему об этой трагедии — и его можно было понять. Теперь… Бартоломью молился всем богам, чтобы до вечера ничего не произошло. Примерно через час к нему, постучав, вошел младший сын. — Я, кажется, потребовал меня не беспокоить. — Папа, это очень важно, — Маэгрос сжал челюсть, — Это касается того, что нашли мои люди, не человек Джаррена. Это касается Реи Ройс. Бартоломью горько рассмеялся. — Да, сын, убийство этой несчастной девочки не дает мне покоя вот уже некоторое время. — Ты знаешь? — Да, Деймон принес мне часть ваших шедевров. — И ты считаешь, что это не он? — прямо спросил Маэгрос. — Я знаю, что это не он.***
— Отец считает, что Деймон невиновен, — Маэгрос потер лицо ладонями и устало выдохнул, — Из-за того, что она носила в то время его ребенка, и Деймон знал об этом. — Что делать будем? — спросил Аарон. — Что делать? Что делать? Вместо одного урода пробьем по базе двух уродов. Еще раз! — всплеснул руками Джаррен, — Нужно узнать о Гвейне все, до мельчайших деталей. И если он действительно решил обманом подставить Деймона, чтобы как-то навредить Киаре, я лично прилечу в Старомест, чтобы открутить ему его блондинистую голову. И сам проверю все, что есть на Деймона. Раскрутим всю эту историю до последней ниточки и выясним, в чем там было дело. — До вечера не успеть, — Бартоломью покачал головой. — Деймон увезет Киару в Вестерос сразу после свадьбы, мы должны сделать хоть что-то! Хоть как-то обеспечить ее безопасность! — Боги, как это страшно, — Маэгрос закрыл лицо руками, — Я не хочу в это верить, но если он действительно сделал это, я просто… Киара, она будет уничтожена. — Лучше разбить ее сердце, чем позволить ей умереть. — Умереть? — прошипел Джаррен, — Да разве она останется жива, если мы докажем, что человек, ради которого она готова пойти против всего мира — убийца своего ребенка и его матери? — Нужно поговорить с Деймоном, — подытожил Маэгрос, — Да, мы проверим все сами. Да. Но сначала мы должны поговорить с ним. Снова. И убедить сотрудничать.***
Деймон стоял на террасе, облокотившись на перила и вдыхая прохладный воздух, наполненный запахами вина, цветов и дыма. Солнце медленно клонилось к горизонту. Оставалось всего несколько часов до ритуала. Впервые за эти несколько дней Деймон чувствовал себя абсолютно свободным. Это было странно — чувствовать себя настолько умиротворенно после всего, что он узнал за эти сутки. После того, как он осознал, что винил Рею в том, чего она не совершала. После того, как понял, в какое опасное положение он поставил Киару, пообещав ей свою защиту. — Деймон, — окликнул его холодный голос. Он приоткрыл глаза, — Мне необходимо поговорить с тобой. — Я считал, что мы уже все обсудили, — безразлично ответил Деймон, вглядываясь в линию горизонта. — Не все. — И что же ты хочешь спросить у меня? Вновь ткнуть меня носом в кровь на моих руках? Так вот же она, капает на пол, не видишь? — он усмехнулся, опуская взгляд на свои абсолютно чистые руки, — Да, прошлое у меня плохое. Не как у тебя, а? За что тебя хотели убить, кстати? Киара отказалась говорить об этом, когда я спросил. Маэгрос вздохнул. Решил, что лучше ответить, раз Деймон хоть так, но пошел на контакт. Он подошел к ограждению и встал слева от будущего мужа сестры, копируя его позу. — После того, как ты вернулся в Вестерос семь лет назад, на Ступенях снова стало неспокойно, — начал объяснять Маэгрос, как будто они были старыми друзьями, — Триархия пыталась вернуть свои позиции, зоны влияния. Мы не могли этого допустить. Много чего случилось, но в конце концов дошло до того, что меня использовали как заложника. Киара, узнав об этом, пришла на помощь: ты знаешь, она совсем не простая девочка, особенно если попытаться навредить тем, кого она любит, — он усмехнулся, — А нас с тобой она любит. — Для чего тогда весь этот цирк? Я же видел, какую липу вы насобирали. — Да, мой промах. Времени не было перепроверять. Меня волнует другое… Деймон поморщился. Времени у них не было… — Рея? — Рея. — Не моих рук дело, — отрезал Деймон, — Но я выясню, чьих. — Я предлагаю заключить перемирие, — нехотя произнес Маэгрос. Деймон заинтересованно посмотрел на него. — Я и мои братья сделаем вид, что верим тебе, — он кивнул самому себе, принимая решение, — Не будем ставить палки в колеса. Найдем все, что можно найти по этому делу. Найдем того, кто это сделал. Но если в конце концов дорога приведет нас к тебе… если с моей сестрой что-то случится… даже она сама не сможет остановить нас — меня. Я страшный человек, Деймон. Мои руки испачканы не меньше твоих — из всех братьев они только у меня и замараны. Но так сильно, что и при желании не отмыться. Деймон какое-то время молчал, рассматривая что-то в саду под ними. — Я принимаю твои условия, — он выглядел спокойно, но Маэгрос кожей чувствовал исходящие от него волны напряжения, старательно сдерживаемой ярости. Он этого не делал. Нет, не делал, но готов был разорвать виновного на куски, не прибегая к оружию, — Но когда вы найдете человека — вы отдадите его мне. И Киара об этом не узнает. — Пусть так и будет, — согласился Маэгрос, — И Деймон, — окликнул он его, когда тот уже собирался уйти. Мужчина приподнял бровь, молчаливо спрашивая, в чем дело, — Я сожалею. Губы Деймона расползлись в пустой улыбке. Покачав головой и так ничего и не ответив, он ушел, оставляя Маэгроса в одиночестве. Тот вздохнул. В глубине души он надеялся, что Деймон невиновен. Но разве мог он поверить человеку, так похожему на него самого? Как вообще можно доверять человеку, способному на убийство? Маэгрос горько улыбнулся: Киара и Лейна как-то смогли.***
— Детка… — услышала Киара, взяв в руки протянутую ей Лейной трубку, — Ты прости меня, что я не приехала. Я просто представила, что там будут все родственники твоего отца, и… я не смогла. — Я понимаю, мам, — сухо ответила Киара. — Я только хотела сказать, — Кларисса замялась, — Будь счастлива. Не торопись с детьми. И не позволяй этому человеку определять свою жизнь. Ни за что, ни одному мужчине в своей жизни не позволяй этого. — Я… хорошо, мам, — Киара потерла переносицу. — Я люблю тебя, Киара, — сказала ее мать, — Я очень люблю тебя. — Я тебя тоже люблю, — выдавила она, — Спасибо, что позвонила. Киара задумчиво положила трубку и потерла пальцами веки, не боясь, что размажет макияж. Все равно новый будут делать перед ритуалом. Только в этот раз традиционной косметикой из хны и кармина. Ох, не отмыться ей потом недели с две. Вот об этом и думай. Только об этом и думай. Она не приехала, она сделала свой выбор. Не думай о ней. Ее здесь нет. Есть только ты и твоя семья. Вся твоя семья, какой бы она ни была. Как бы больно они тебе не делали — они все здесь, рядом. Они не боятся бороться за тебя, и ты не бойся. И ты не бойся.***
— Взгляни-ка на меня, милая, — первая жена ее отца приподняла ее лицо за подбородок, когда они остались вчетвером, — Ты дочка для всех нас, хотя ни одна из нас тебя не рожала. Дело даже не в том, что ты — сестра наших мальчиков… хотя и в этом тоже, — она закатила глаза и пожала плечами. — Мег просто хочет сказать, что если Деймон тебя обидит, яйца ему прищемлять будем мы втроем по очереди, — Лисанна развела руками, как будто говорила о чем-то само собой разумеющемся. — И только после этого отдадим своим сыновьям, — кивнула Мегара. — Если от парнишки что-то останется, — усмехнулась Джария. — Вы меня пугаете, — пролепетала Киара, хотя, на самом деле, ей стало очень тепло на душе. — А теперь давай, поднимайся, у нас много работы перед обрядом. Бог мой, никогда не думала, что и мне удастся выдать дочку замуж! Остальные женщины рассмеялись, и все трое, то и дело отпуская непристойные шутки и рассказывая ну совершенно неприличные истории из своей жизни, принялись за дело.***
Понятие традиционной валирийской свадьбы для жителей Эссоса весьма растяжимо. Стоя напротив Деймона и смотря на то, что творилось перед ней, Киара осознавала, что ее семья решила пуститься во все тяжкие. — Да, такое шоу нам переплюнуть будет трудно, — шепнул Деймон стоящей напротив него Киаре. — Я думаю, почему бы и нам с тобой тоже не сделать все… согласно традициям? — она лукаво улыбнулась ему из-под красной вуали. — Будет больно. — Полагаю, не больнее, чем рожать. — Тшш… — Да сама знаю… — прошептала она в ответ, наблюдая, как каждый из ее братьев режет руки над кубком вина. По идее, каждый должен был просто взять его в руки, максимум — кольнуть палец острием ритуального обсидианового кинжала и капнуть в вино кровью. Но, видимо, Бартоломью во время поездки в Асшай слишком сильно проникся духом Древней Валирии. Или ее братья решили в очередной раз продемонстрировать, как сильно ее любят. Это была самая негигиеничная вечеринка на ее памяти. Киара уныло подумала, что лучше бы они не ладони себе резали, а о ее психическом здоровье побеспокоились. В ортодоксальном варианте ритуала вино символизировало кровь мужчин, вода — слезы женщин. Патриарх семьи должен был по очереди омыть ими руки и ступни невесты, отпуская ее в чужую семью и как бы говоря, что род ее отца будет защищать ее при жизни, а род матери — после смерти. Но то, что с рук Киары будет буквально будет стекать кровь ее отца и братьев, повергло ее в шок — и не ее одну. Деймон старался дышать как можно медленнее, оглушенный запахом крови и видом Киары, похожей на жрицу древнего божества. Этот запах преследовал его всю жизнь — и вот он, снова вернулся. Кровавая нить между первой его женой и второй. Деймон прикрыл глаза. В этот раз все будет иначе. Киара посмотрела на братьев, чувствуя теплую, тягучую жидкость на своей коже и резкий запах красного вина и железа. Она сглотнула комок в горле. Маэгрос склонил голову. Бартоломью и Аарон прямо смотрели ей в глаза. Джаррен сжимал кулаки, выпрямив спину — Киаре чудилось, что она слышит стук капель о траву. Так они приносили ей свои извинения. Странно, дико, страшно. Она посмотрела на отца, зачерпнувшего кубком воду из глубокой чаши, которую держала Мегара. Киара вытянула вперед свои побагровевшие руки, позволяя смыть с них все — кровь, слезы, обиду, злость, усталость — чтобы осталась она одна. Столько боли в них накопилось, столько вязкой, спавшей глубоко под кожей боли друг за друга! Она зажмурилась, чувствуя, как глаза щиплют слезы. Как же сильно она любила их всех: своего отца, своих братьев, их матерей. Таргариенов, что появились в ее жизни лишь недавно, но без которых она себя уже не мыслила. Она любила даже Алисенту, пусть та и была сестрой человека, которого Киара презирала. Она любила Деймона и их дочь — никому не известную еще девочку, вновь соединившую судьбы своих матери и отца. Как же сильно она любила их всех — так сильно, что ее сердца не хватало, чтобы вместить эту любовь. Киара повернулась к Деймону, и он кивнул ей. Поклонившись Красному жрецу, она подошла ближе. Посмотрела в фиолетовые глаза человека, которого любила и который любил ее. Свой выбор она сделала. Капля за каплей их кровь стекала с соединенных рук в кубок с вином. Ее ресницы дрожали, все вокруг плыло, но Киара явственно видела, как на коже Деймона черта за чертой проявлялся валирийская руна огня. Ей чудилось, что в его зрачках она на мгновение смогла увидеть свою душу. Жидкость в чаше — обычное вино, в которое попало несколько капель их смешанной крови — без единой искры загорелась. Дыхание Киары сбилось, ее порезанная рука в стальной руке Деймона затряслась. Этого просто не могло быть. Не могло. Так не бывает. Жрец улыбнулся и кивнул толпе. У Джаррена отвисла челюсть. Бартоломью-старший радостно хлопнул в ладоши. — Mirros kostagon māzigon… — Деймон произнес первым. «И что бы ни было». Он улыбался, и улыбка эта была единственным, что держало ее на земле. Он тоже это видел. Он ее видел. Все, что между ними было — каждый вздох, каждая искра — все привело их к этому моменту, все это было для того, чтобы они оказались здесь. Каждая капля боли, пульсирующая в венах, каждое одинокое утро, наполненное чужими людьми, каждая холодная ночь, проведенная в чужой постели, — все это осталось там, в пустоте, где их никогда не было. Но теперь они здесь. Теперь они есть друг у друга — нашлись. — Mirros kostagon māzigon… — выдохнула она следом. Она в это не верила. Никогда не верила. Ее родители были родственными душами, но это не уберегло их от боли. Так почему ее судьба должна была быть лучше? Деймон верил — и это было его личной болью — верить в то, что где-то живет человек, который будет любить тебя за, вопреки, несмотря на, от того что и до тех пор, пока смерть не придет за одним из них — и за тридцать пять лет жизни так его и не встретить. Каким же он был слепцом. Каким трусливым глупцом он был, ведь она всегда была рядом — и для того, чтобы понять это, потребовалась одна капля крови. — Iksan perzys, — «я пламя». — Iksan ānogar, — «я кровь». — Nyke maghagon morghon, — «я смерть несущий». — Nyke maghagon glaeson, — «я жизнь несущая». — Iksan kepa, — «я отец». — Iksan muña, — «я мать». — Iksan zirȳla vēdros, — «я ярость ее». — Iksan zȳhon obūljarion, — «я смирение его». — Iksan zirȳla valzȳrys, issa ñuha ābrazȳrys, — «я ей муж, она — моя жена». — Iksan zȳhon ābrazȳrys, issa ñuha valzȳrys, — «я жена ему, а он — муж мой». — И да будет так, — раздался над ними голос жреца. Киара и Деймон улыбнулись друг к другу: справились. Он наклонился к ней, повернувшись так, чтобы закрыть ее лицо от сотен взглядов. Она привстала на носочки, прикасаясь к его плечу свободной рукой, другой чувствуя, как его кровь смешивается с ее, губами чувствуя, как воздух в ее легких смешивается с его, как их души загораются единым пламенем. Огненный шторм, что сжигал их заживо вот уже почти девять лет, наконец-то рассеялся, и остались только они сами. Послышались хлопки и радостные возгласы. Где-то радостно заголосили ее приемные матери. Расхохотались, обнявшись и запрыгав на месте, как дети, Лейна и Рейнира. Растроганно прижимала ладони к лицу Алисента. Улыбались все пятеро их старших братьев, пожимая друг другу руки — у четверых уже перевязанные. Кровь моя станет твоей кровью, и души наши, разделенные когда-то, станут одной душой. И да будет так.