В новом году

      Тишина. Резкая, оглушающая, будто по ушам резко ударили с двух сторон. Их голоса стихли как-то слишком быстро, буквально за мгновение. Он кричал на него слишком громко. Вокс к этому привык, в конце концов, истерика — меньшее, что можно от расстроенного Тино ожидать, но сегодня Вокс был слишком уставшим. Слишком заебался, чтобы слушать, чтобы как-то адекватно защититься. Просто хотелось, чтобы он отстал хотя бы на минуту. Чтобы помолчал хоть чуть-чуть, потому что у Вокса был тяжёлый день, грёбаная машина застряла в грёбаном снегу и он добрался домой часа на три позже обычного, ноги едва держали и сейчас ему хотелось просто упасть в кровать и чтобы над ухом никто не орал.       Воксу уже стало практически всё равно на то, что ему там выкрикивают. Он и правда развернулся и направился в комнату, только его не отпустили. Тино ненавидит, когда его не слушают, а особенно когда игнорируют злостные тирады. Валентино не надо было хватать его. Воксу не надо было отбрасывать его от себя.       Кто же, в самом деле, мог знать, что на ногах он не удержится. Может быть, выпил чего-нибудь, поэтому такой нервный и неустойчивый. После последней пары криков и громкого удара на несколько секунд повисла гробовая тишина. И только тогда до Вокса стало доходить. — Эй… Тино, ты чего… Ну в самом же деле, хватит…       Вокс слегка трясёт его за плечи, будто это может как-то помочь. Будто Валентино перестанет на него обижаться, решит развернуться и ожить магическим образом. Открыть, наконец, глаза. — Да посмотри же на меня, блять!       Трясёт снова. Обычно это помогает. Помогало, когда Тино перебирал и терял связь с реальностью. Помогало, когда он опять поддавался особо острым приступам ненависти ко всему живому. Или к себе. В общем, всегда. Только не сейчас. До Вокса постепенно доходит, что больше ему ничего не поможет, и хуже всего то, что он сам довёл до этого. — Блять, нет… Нет-нет-нет-нет-нет, Тино, я же… Я не хотел, я же… Пожалуйста, посмотри на меня, — Вокс сам себе противоречит, после прижимая обмякшее тёплое тело к себе, лицом в шею. Иногда он так делал, пряча его неизвестно от чего или от кого. Ото всех. Сейчас он был бы рад, если бы их спрятали друг от друга, буквально несколько минут назад. — Не надо, прошу тебя, только не… Не делай этого, пожалуйста.       Он жмёт его к себе поближе, наклоняется и рефлекторно вдыхает как можно глубже, наверное, желая впитать себе в лёгкие все запахи, кроме кровавого. Он водит пальцами в разлохматившихся волосах, прижимает его к себе настолько крепко, насколько вообще может, окончательно сминая одежду, но Тино всё так же не отвечает и не смотрит на него. Остывает. Вокс это потихоньку чувствует, его тело пробивает дрожью и всё внутри медленно немеет. Дышать тяжело и больно. Он физически не может сдвинуться с места, ощущая, как каждую нервную клеточку медленно пронизывают иглы, в горле скапливается ком, а глаза начинают щипать.       Вокс вздрагивает, как от землетрясения, когда сзади доносится стук в дверь. Почему, блять, сейчас? За короткими тремя следуют два погромче, потом три потише и один погромче. Никакого практического смысла или кода… Просто это последний, который они утвердили. Когда они этим пользовались в последний раз?.. Лет десять назад? Но Вокс сразу узнаёт свой улыбающийся кошмар, явившийся не запылившийся. Пришедший, куда не звали. По зову, блять, сердца, по запаху крови, что более вероятно.       Что характерно, Вокс всё ещё не может двинуться. Почти вывернул шею в сторону двери, дрожит, как осиновый лист на ветру, но отпустить тело не может. И подняться тоже. Аластор повторяет короткую композицию, затем дёргает ручку двери. Не открывается, потому что Вокс и Валентино всегда запирают чёртовы двери. Потому что у них слишком много секретов, которые нужно за ними держать. Однако этот жест будто отрезвляет, и Вокс, нехотя, кладёт труп на пол, затем вставая на дрожащие ватные ноги и едва добирается до прихожей, отпирая все замки. В обычной ситуации он бы послал внезапного гостя куда подальше, потому что общались они дай бог раз в год, а про визиты по домам и речи не шло, но вот он здесь. — Бледно выглядишь, дружище.       Аластор ещё не зашёл, но уже будто знает, в чём дело. Потому что Вокс и сам от мертвеца мало чем отличается, включая размазанное кровавое пятно на воротнике.       Аластор туманным облаком проходит в комнату, теперь выглядя ещё ехиднее, чем обычно. Как будто доволен, грёбаный ублюдок.       А Вокс молча соглашается на всё, что он тут говорит, потому что он банально не слышит его.       Ночная тьма и снежная тишина скрыли их побег. После этого дня Вокс больше не мог вернуться домой. Больше не мог посмотреть Тино в глаза или прижаться поближе. Он вообще… Очень многое в тот день потерял. По крайней мере рассудок был всё ещё при нём… По крайней мере в декабре точно был.