И вспыхнет любовь, как летнее солнце.

***

Пшеничное поле давно погрузилось в потёмки. Золотистые колосья тянулись к тёмно-синему небу, а луна освещала их бледным светом. Россия провёл рукой по пшену, щекоча. Было тихо и спокойно, атмосфера не давила на них, успокаивала и умиротворяла. Здесь были только они вдвоём, не остерегаясь поцеловаться прямо здесь и сейчас и не боясь быть застуканным за таким "позором". Оба парня лежали в этом пшеничном поле, размышляя каждый о своём. Спустя пару минут молчания Германия приподнялся, принимая полусидячее положения, смотря куда-то вдаль. Россия, услышав шевеление рядом с собой, принял ту же позу, что и немца, и начал рассматривать лицо подростка. — Ты чего? — спросил русский спустя долгие для него минуты молчания и, на его взгляд, странное поведение парня. — А, чего? — переспросил Германия, поворачиваясь к России. — А, нет. Ничего, всё нормально. — и опускает взгляд. — Но я же вижу, что не всё нормально. — Россия пододвигается ближе к возлюбленному, немного приобнимая за плечи. — Что-то случилось? — заботливо спрашивает он, заглядывая немцу в глаза. Германия тяжело вздыхает, потому что знает, что ему уже не отвертеться: — Да я вот думаю, — и видит заинтересованный взгляд на себе, призывающий продолжать рассказ, — А что, если когда-нибудь всё, что между нами есть, оборвётся? — неловко было об этом говорить, ибо не хотелось как-то нагнетать без особой на то причины. Просто этот вопрос встал поперёк горла ему и никак не выходить. Задумчивый взгляд России и тишина с его стороны — вот, что по-настоящему нагнетало сейчас. Кажется, прошли целые часы, пока русский не дал ответ: — Германия, — начинает тихо он, отстраняясь от парня и беря его за руки. — Я тебе обещаю, что то, что между нами есть, навсегда останется. Я всегда буду рядом, когда тебе понадоблюсь и всегда поддержу, когда это будет нужно. Я люблю тебя, — эти, казалось бы, простые три слова внушить доверие во всё, что сказал русский. Хотелось просто ему верить и идти за ним всю свою жизнь. И Германия собирается это делать. Это ведь называется любовью?