— Ну мам, — обиженно произносит Коля, надувая щеки, как он привык делать в детстве.
— Не мамкай, — шикает женщина, обернувшись на сына. — Сам отказался в летний лагерь ехать с сестрой, так что не ной. Будешь бабушке на огороде помогать, а там глядишь — месяц пройдёт и ещё одна помощница приедет.
— Дочка, за что ты с ним так? — маленькая сгорбленная старушка с нежным, но немного охрипшим голосом, показалась из маленькой кухонки, в которой сама еле-еле помещалась, что говорить о других членах семьи. — Я и сама с огородом справлюсь. Не надо, Коленька, не надо.
— Мама, ты с ним как с дитём малым, а он уже в девятый переходит, — напомнила Мария, недовольно цокнув языком, а потом повернулась к сыну. — Раз уж приехал, то не прохлаждайся, а по хозяйству помоги.
Тут сделаем небольшое отступление. Семья Гоголей уже давно купила дачу, которая располагается в деревне. А эта деревня соседствует с той, в которой раньше жила Мария со своими родителями. Поэтому, как только наступают майские праздники, все медленно, но верно начинают стекаться в уютный домик. Бабушка приходит из соседней деревни, внуки и иногда их родители приезжают из города. Таким образом, как только учёба заканчивается и начинаются каникулы, то дом уже обустроен и пригоден к проживанию.
Вернёмся к нашим героям. Гоголя уже успели выгнать в огород, вручить инструмент, ведро и перчатки для того, чтобы парень повырывал сорняки. Но понятное дело, что занимался он этим с неохотой, и изредка поглядывал с ненавистью на открытую дверь дома, где до сих пор была та, кто его сюда привезла.
Пока юноша вырывал из земли сорняки, старушка уже выпроводила Марию за калитку и стояла на пороге. Потоптавшись там, она подошла к Николаю и ласково шепнула:
— Колька, мамку можешь не слушать, — бабуля усмехнулась, поймав удивленный взгляд внука. — Инструмент в сарайку унеси, перчатки в коробку брось, а ведро поставь рядом с бочкой пластиковой. На речку сходи, друзей возьми. Я слышала, что Сашка с Ванькой уже приехали. Серёжка тоже может здесь. Иди, иди. Вечером придёшь с ребятами — я вас пирожками угощу.
— Спасибо, бабуль, — улыбнулся Гоголь, обняв старушку. Та лишь отмахивалась, приговаривая, что для любимого внука ничего не жалко.
Сделав, как ему сказали, парень уже было хотел отправиться на участки к друзьям, но остановился, заметив какое-то движение на соседнем участке.
«Там несколько лет никто не живёт,» — вспомнил Коля, уставившись на щель в заборе, через которую было видно, что происходит на чужом участке.
Разбежавшись, он перемахнул через забор, встретившись взглядом с узкими аметистовыми глазами, которые с осуждением стали его изучать. Обладателю тех самых строгих глаз было примерно столько же, сколько и ему.
— Ты чего творишь? — как странно, школьник думал, что голос будет ниже, а тот прям подростковый. — Заняться нечем?
— Есть чем, — с усмешкой сказал беловолосый, — просто удивлен — тут не живут уже несколько лет. А здесь раз и-
— И? — только сейчас Гоголь обратил внимание — у незнакомца в руках был томик Толстого, открытый где-то посередине.
— Я Коля, — юноша протянул руку и чуть не упал с забора, съехав на бок.
— Фёдор, — сухо ответил темноволосый, — тебе ещё что-то надо?
— Пойдём с нами на речку, — предложил Николай, но больше это звучало как призыв к действию.
— С нами — это с тобой и твоими странностями? — да, чувство юмора у него своеобразное.
— Не-а, — парень с гетерохромией перегнулся верхней частью тела через забор, будто собирался залезть на участок. — Тут несколько ребят моего возраста есть, думаю, тебе они понравятся. Как минимум Серёжа, он такой же зануда.
— Ты меня не знаешь, — напомнил юноша, потянувшись к закладке для книги.
— Но по тебе видно, не отрицай этого, — хихикнул Гоголь, вздыхая. — В общем, жду тебя минут через двадцать у синих ворот. От них пойдём в лес, а через него к реке.
— Ты даже не спросил, согласен ли я, — похоже, что Фёдор начинал злиться.
— У тебя нет выбора! — крикнул Коля, спрыгнув с забора и удаляясь к дому.
***
Стоя у железных ворот с потрескавшейся от времени синей краской, четверка, состоявшая из Николая Гоголя, Александра Пушкина, Ивана Гончарова и Сергея Сыромятникова, ожидала ещё одного человека.
Как успел узнать Гончаров, фамилия Фёдора — Достоевский. И Гоголь не мог не пошутить на эту тему, когда новая личность их небольшого поселения появилась на горизонте.
— А ты и не Достоевский, — шутливо начал Николай, хитро сверкнув глазами.
— Ну, почем знать, почем знать, — хмыкнул в ответ юноша.
— Достоевский умер, — сказал Пушкин, повернувшись к воротам, чтобы их открыть.
— Как?! — воскликнул Сыромятников, покосившись на друга.
— Протестую, Достоевский бессмертен! — жестикулируя, заявил Иван.
Путь к мысу — любимому месту компании пролегал через густые лесные заросли. Выйдя за ворота, ребят тут же встретил сильный запах сырости, древесной коры и… мертвечины. Где-то в кустах валялась маленькая мертвая птичка.
Они не стали зацикливаться на лесном обитателе, и закрыв ворота, отправились к реке. С поляны, край которой оканчивался песочным обрывом, открывался потрясающий вид на другую сторону и железную дорогу, по которой ещё изредка ходили поезда.
Спустя десять минут прогулки по высокому берегу и болтовни об окончании учебного года, пятерка достигла пункта назначения. Расстелив заранее взятый плед, парни стали снимать футболки и спускаться по выступам к воде.
— Фёдор, — Сергей, аккуратно накрыв карманные часы полотенцем, обратился к юноше, — ты ведь из Москвы?
— Вообще, из Санкт-Петербурга. Но пару лет назад по обстоятельствам мы в Москву переехали, — он опустил взгляд, рассматривая лазурную гладь, которую то и дело тревожила троица, уже зашедшая по пояс в воду.
— В тридцать девятом лицее учишься, так? — продолжал уточнять Сыромятников, непонятно зачем.
— Верно, — кивнул Достоевский, а потом укоризненно глянул на парня, — а почему спрашиваешь?
— Перевожусь туда, — пояснил тот, тяжело вздохнув.
Они бы так и сидели молча на берегу, если бы не Гоголь, который решил, что посиделки в тишине можно и отложить.
— Давайте с нами! — уговаривал Коля, похлопывая ребят по плечам. — Вода теплая!
— Врёшь, как всегда, — буркнул Сыромятников, пряча лицо в коленках, — ледяная, словно в проруби искупаться решил.
— Я говорил, что вы подружитесь, — улыбнулся Гоголь. — Оба зануды. Ну, как хотите, а я пойду ещё искупаюсь.
***
Вечер. Солнце уже коснулось горизонта, а небо порозовело. Собрав вещи, компашка медленно побрела в сторону деревни, весело обсуждая уже заканчивающийся день.
Пересеча границу между лесом и жилой территорией, ребята пошли к дому Николая, который любезно предложил всем остаться у него на ночевку. Параллельно с этим они успели обворовать одного из жителей, стащив ягоды с куста жимолости.
В доме у Гоголей было очень тепло, пахло свежей выпечкой, душистыми травами. Пятерка расположилась в гостиной на диване, около старого радио, который ещё мог вещать хотя бы одну программу.
Тик-так, тик-так, тик-так. Равномерно тикают настенные часы, чья стрелка уже успела перевалить за десять. С каждой минутой небо за окном всё темнело и темнело. Поднявшись с уютного дивана, Достоевский поблагодарил хозяйку дома и пошёл к входной двери.
— Коля! — донесся звонкий крик из кухни. — Иди проводи гостя!
Выскочив на порог в одних лишь шортах и футболке, Гоголь обнаружил, что Фёдор ещё стоит на крыльце дома.
— Ждешь, пока проводят? — с усмешкой спросил юноша, потянувшись за кофтой.
Темноволосый, словно догадавшись, что парень хочет сделать, тихо произнес:
— Не надо, сам дойду.
— Ладно, — хмыкнув, Николай повесил одежду назад. — Приходи ещё, если захочешь.
— Обязательно, — он улыбнулся лишь уголками губ, но и этого было достаточно. — Хорошего вечера.
— Пока-пока! — помахал тот вдогонку Достоевскому, и громко хлопнув входной дверью, закрыл ту на замок.
На той ночевке Сыромятников чуть не придушил Гоголя подушкой за новое идиотское прозвище «Сигма», которое позже к нему прицепилось.
Но это уже совсем другая история…
