***
Елена Максимовна никогда не считала деревню местом отдыха — может быть, из-за того, что в детстве в деревне в основном помогала своей бабушке — и потому не бывала там с того момента, когда стала жить отдельно. Дом в деревне унаследовал её старший брат и, судя по информации из его редких звонков, жилось ему неплохо. Что ж, Елена Максимовна была рада за него. Сама она собиралась сперва во Владимир к младшему брату с его дочерью, после — просто побыть дома, в Пензе, ну а перед подготовкой к новому году, если хватит сил, съездить в Карелию — Елена Максимовна давно хотела там побывать. Но пока что она просто наслаждалась спокойствием. Пройдя на кухню, Елена Максимовна досыпала немного корма коту, который сразу принялся за еду, и включила чайник. За окном темнело. Кажется, собирался дождь. «Ещё пару недель назад, — подумала Елена Максимовна, — из окна безумно пахло сиренью». Ей, как всегда, было жаль, что своё любимое время года, весну, она фактически пропускает из-за огромной нагрузки на работе. Но лето тоже было неплохим временем года. Выпив чаю, Елена Максимовна потянулась. В кои-то веки можно было не проверять чьи-то работы и не составлять учебные планы, а просто посидеть с книгой.***
На следующее утро Елена Максимовна проснулась привычно рано и довольно долго лежала в постели, глядя прищуренными глазами в окно. Оно выходило на запад, так что немного близорукой Елене Максимовне были видны ярко освещённые зелёные эллипсоиды — кроны деревьев, росших достаточно далеко, чтобы на них не падала тень от дома. Почему-то от этого зрелища Елене Максимовне стало радостно, как давно не бывало — как будто она не учитель, а только школьница, которую пока ещё не отвезли в деревню и которой уже не нужно в школу. Кот запрыгнул ей на живот и заурчал, топчась по нему лапами. Елена Максимовна согнала его, медленно встала и направилась на кухню. Кот вился вокруг её ног. Елена Максимовна любила такие дни, когда можно просто выпасть из жизни. Когда можно пить кофе около открытого окна, не надев очки и видя всё размытым, неподробным — в такие моменты облака выглядели гораздо материальнее, чем что бы то ни было на земле, и можно было даже вернуться в детство и придумывать, на что они похожи. Когда можно (а это получалось так редко) просто мечтать не о чём-то конкретном, а витать мыслями неизвестно где. «Казалось бы, — думала Елена Максимовна, — ну что так сильно изменилось? Всё такое же, как вчера. И всё же…» Всё же она чувствовала, что мир вокруг неё погружён в покой.***
Здорово было гулять по парку в одиночестве и без цели, просто разглядывая всё вокруг себя. Елена Максимовна надеялась не встретить никого знакомого — это разрушило бы то хрупкое ощущение покоя, которое снизошло на неё с концом учебного года. Парк был расположен едва ли не на другом конце города от школы, но здесь всё равно могли жить какие-то ученики. «Может быть, завтра побывать у реки?» — лениво размышляла Елена Максимовна. На самом деле ей было всё равно — куда бы она ни пошла, она была свободна.***
Конечно, Елена Максимовна съездила к племяннице. Та сильно подросла с последней их встречи, хоть и оставалась пока что ребёнком. «Так я всё её взросление пропущу», — с лёгкой грустью подумала Елена Максимовна. Она не жалела, что не родила детей сама — единожды побывав замужем и оставшись вдовой через неделю после свадьбы (муж очень неудачно поскользнулся в гололёд), уверилась в своей одинокой судьбе. Но детей Елена Максимовна любила — иначе не пошла бы работать учителем. Конечно, племянница радовалась ей, хоть Елена Максимовна и сомневалась, имеет ли она право принимать эту радость. Когда девочка была совсем маленькой, она успевала забыть Елену Максимовну за полгода-год, которые проходили между визитами. Сейчас Елена Максимовна старалась звонить брату почаще, но всё равно чувствовала, что для девочки она никто. Не то, чтобы её это беспокоило, разумеется.***
В Карелию Елене Максимовне съездить тоже удалось. И там, гуляя по горам, хоть и не забираясь высоко (высоты Елена Максимовна не боялась, но опасалась), она тоже чувствовала себя потрясающе свободной. «Одинокой», — робко поправил внутренний голос, но Елена Максимовна отмахнулась от него. Было хорошо смотреть в потрясающе чистое небо, чувствовать холодный ветер, какого нет в Пензе, читать финские названия на указателях. Впрочем, после окончания поездки было почти так же хорошо ехать в поезде, держась за горячий и дребезжащий в подстаканнике стакан чая и совсем-совсем не глядя на попутчиков — мать с двумя близнецами, на удивление тихими. «Интересно, как там мои не каникулах», — порой тепло улыбалась Елена Максимовна. Но это мысль редко задерживалась с ней.***
Елена Максимовна не думала, что такой свободный («Одинокий», — всё настойчивее твердил внутренний голос) отпуск может наскучить. Елене Максимовне он наскучил. В последние недели лета она всё чаще приходила в школу, готовясь к учебному году и вспоминая лица ребят из «своего» (она была классной руководительницей) класса. Хотя тридцать первого августа ей показалось, что вот-вот она снова затоскует по отдыху. Но этого не случилось.