[~]
Он не удосуживается купить нормальную подушку или постельное белье. В конце концов он всё-таки обзаводится полотенцами и мылом, продуктами, которые нужно хранить в холодильнике, пластиковыми контейнерами для хранения остатков еды и ещё кое-какой мелочевкой для остальной части квартиры. Кража или покупка ноутбука никогда не окупается, поэтому он пользуется телефоном для выхода в Интернет и возвращается к старым школьным методам отслеживания своей работы. Однажды в течение почти четырех часов он тщательно обрезал и распечатывал карту города, страницу за страницей, пока у него не получилась карта в нужном масштабе, которую можно повесить на стену, если правильно выровнять листы. В другой раз он тратит десять минут на распечатку того, что может найти в Интернете о хранилище Пандоры, не так уж много, и ещё два часа на изучение дальних полок городской библиотеки Эсэмпи, где хранятся архивы. Он не находит чертежей и подозревает, что ему, возможно, придётся обратиться за ними в мэрию, но он находит юридические документы о том, кто его построил и когда были получены разрешения. На самом деле, почти так же хорошо. На стене напротив пожарной лестницы его карта знаний постепенно обретает форму, начиная с заметок на ключевых местах и булавок, воткнутых в гипсокартон с привязанными к ним веревочками. Перед ним разворачивается картина, кусочек за кусочком, и Дриму просто нужно достаточно информации, чтобы вписаться в неё. Красные нитки для Шлатта, розовые стикеры для обозначения тюрьмы, Башни и особо охраняемого склада контрабанды, о котором рассказывают только десяти лучшим героям. Зеленые нитки для Дрима и лаймовые стикеры, чтобы отметить паб, Храм Прайма и несколько других мест, где он собирал информаторов для своего образа мстителя. Синие нитки Синдикат и голубой стикер для банка. Только один. Ему пока не соединить нити, потому что Синдикат после его исчезновения вёл себя странно тихо, но Дрим знает, что они каким-то образом связаны. Он это знает. Через две недели после того, как он начал выходить в свет, через три недели после смерти Ранбу, Дрим открывает ленту новостей и видит, что на него смотрит его собственное лицо. Не лицо Гермеса, на которое теперь кажется почти чужим; он смотрит на светлые волосы и мешки под глазами, веснушчатую кожу и человеческие черты в зеркале каждое утро, пока фальшивое лицо не становится похожим на собственное больше, чем когда-либо было на самом деле. Нет, на лице, смотрящем на него из глубины, вместо глаз две грубые точки, а на белой маске из папье-маше — дрожащий, тщательно прорисованный изгиб улыбки. Новое лицо в округе: Кошмарный линчеватель? — говорится в заголовке новостей, а Дрим очень, очень тихо думает про себя. — Блядь.. Когда он начинал это, то знал, что привлечёт к себе внимание. Он даже планировал это, потому что, если люди узнают, что тот ищет информацию, в конце концов они найдут к нему дорогу. Дрим хочет быть пауком в центре своей трёхцветной паутины, чувствовать вибрацию под пальцами ног и нападать только тогда, когда добыча будет по-настоящему поймана. Чего он не хочет, чего он не хотел, так это того, чтоб все новостные агентства с энтузиазмом обсуждали новую блестящую игрушку. Поэтому он и выходил на улицу только по ночам. Вот почему предпочитает расправляться с мелкими преступниками и заключать сделки с крупными мошенниками в обмен на информацию, а не на тюремное заключение. По его мнению, чем дольше Федерация будет оставаться в неведении, тем лучше, но у них нет возможности игнорировать это. Хуже того, СМИ, похоже, намерены превратить Найтмэра в реальность. Ужасное имя для героя. — Блядь. — шепчет скрюченный охранник, опускаясь перед ними на землю. — Блядь, это Найтмэр, блядь.. — Послушай, чувак. — умоляет водитель с открытым багажником и упакованными в нём наркотиками. — Я не хочу связываться с Найтмэром, ясно? Просто надень на меня наручники и сдай в полицию. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо. — визжит вор, прижав кошачьи уши, вскакивая на стену здания ненамного быстрее, чем это может сделать Дрим — Я не хотел ебаться с Найтмэром! И теперь у него есть репутация. Ещё лучше. Не то чтобы репутация — это обязательно что-то плохое, тем более что Дрим хочет, чтобы люди знали, что он их не убьёт, он просто… поколотит немного. Выиграй каждый бой. Входить и выходить из тех мест, куда он не должен был бы входить и выходить. Именно такая репутация ему нужна. На самом деле он не хотел этого, чтобы люди до усрачки боялись его, он даже не может использовать это для получения денег. Его миссия имеет приоритет, поэтому он сосредоточен на целях, которые могут предоставить ему информацию или открыть дыры для кого-то другого. У него было не так уж много остановленных ограблений банков, из которых он мог бы украсть деньги, и это сильно ударило по его финансам. Через месяц после смерти Ранбу Дрим садится за стол с блокнотом и сумкой с наличными, закрывающейся на молнию, и составляет свой бюджет. Это не очень здорово. Если он сам не начнёт понемногу заниматься ночными кражами, у него не хватит сил продолжать в том же духе. Он смотрит на стену, на то, что толкает его вперёд, несмотря на отчаяние, и вздыхает. С этим ничего не поделаешь. Дриму нужна реальная работа.[~]
Его логика примерно такова: 1.) У него нет никаких документов, удостоверяющих личность, или других примет (при том, что на нём надето кольцо). 2.) Техноблейд уже посеял в сознании Ники беспокойство. 3.) Ему очень понравился тот шоколадный круассан. 4.) Большинство предприятий здесь, в шестом округе, действовали на грани легальности. 5.) Так, может быть, Ники сможет дать ему работу? В лучшем случае, это слабая логика, но это всё, что есть. И он окутывает себя заботой, проявленной в этом шоколадном круассане, как одеялом, когда надевает свой самый красивый свитер и отправляется в пекарню. Его волосы растут быстрее, чем у человека, так что у иллюзии их достаточно, чтобы завязать их сзади. Дрим репетирует свою речь, шагая по тротуару, больше не прихрамывая. У него ушибленные костяшки пальцев и царапина на подбородке из-за того, что он съел дерьма, прыгая с одной крыши на другую, но в остальном он цел и невредим. И это хорошо, потому что он хочет создать имидж человека, который знает, что делает, и может стать ценным, пусть и нелегальным, дополнением к команде. Первая проблема заключается в том, что в пекарне Ники снова появился Техноблэйд. И он не один. Рядом с ним, ссутулившись, стоит ещё более высокий брюнет (что за шестой округ с его невероятно высокими людьми?), и болтает с Ники, которая стоит за прилавком. В остальное время в пекарне никого нет, и когда Дрим бросает взгляд на вывеску, то видит на ней весёлую надпись «Вернусь через пятнадцать минут!». Ну и чёрт с тобой. Вот и сработал план. Вероятно, он мог бы просто вернуться позже, но мозг просто отключается на несколько секунд, когда он пытается переделать своё расписание, и неожиданная перемена всё сбивает. Он приходит в себя, когда звенит колокольчик над дверью, и там стоит Техно, прислонившись к стене и уставившись на него своими розово-красными глазами. — О, привет. — говорит Дрим, опуская взгляд, когда агрессия пробегает по спине. Секундой позже он чувствует, как Техно отводит взгляд, и ему становится легче держать плечи расслабленными. — Я вернусь, раз уж Ники, похоже, занята?.. — Я имею в виду, да, она, но всё равно заходи. — говорит Техно, отодвигаясь, чтобы придержать для него дверь. — Она послала меня сюда за тобой. Хм. Это… ха. Дрим засовывает руки в карманы и ныряет внутрь, стараясь не вспоминать, каково это было — прижиматься к мускулистой груди Техно. На нём другая рубашка, на этот раз бледно-лавандового цвета, и она удивительно хорошо смотрится с его розовыми волосами. Долговязый улыбается так, что Дриму хочется ударить его, поэтому он не смотрит на эту улыбку и вместо этого обращает своё внимание на Ники. Она, по крайней мере, выглядит милой и дружелюбной, а не… какие бы эмоции ни были на лице её друга. — Я всё гадала, увижу ли тебя снова. — говорит она, её фартук перепачкан мукой, а рукав ягодным соком. Дрим интересуется, знает ли она об этом. — Давненько мы не виделись. — Да, у меня действительно не было лишних денег. — говорит он, и это правда, но также и времени. У него не было времени сидеть в пекарне с одной из лучших выпечек, которые он когда-либо пробовал, чувствовать себя комфортно и счастливо, вместо того чтобы искать способ отомстить убийце Ранбу. — И теперь есть? — спрашивает высокий мужчина с легкой насмешкой в голосе. У него акцент, напоминающий Дриму о Джордже, и от резкой боли, вызванной напоминанием, перехватывает дыхание. — Не совсем. — внезапно он понимает, что не может выступать перед аудиторией. Дрим стучит костяшками пальцев по столешнице, отступая на шаг. — Послушай, ты чем-то занята, так что… — Мы, да, так что уходи. — последнее слово, произнесённое брюнетом, имеет странную интонацию, но Дриму действительно не нужно повторять дважды. Он может сказать, когда его не хотят видеть, и Мечта всё равно пытался уйти. Но когда он поворачивается, чтобы уйти, то натыкается на тёплую грудь Техно, боже, почему у него такие крепкие мышцы, и замирает, хватаясь за мускулистую руку, чтобы не упасть. Он чувствует, как напрягаются бицепсы Техно под его пальцами, когда руки опускаются на плечи и мужчина говорит. — Уилбур. Прекрати. В воздухе чувствуется энергия, которую Дрим не может уловить, напряжение настолько сильное, что можно разрезать ножом. Затем с обиженным вздохом новый, самый высокий придурок в магазине, Уилбур, говорит. — Отлично. Ты можешь остаться. Но на самом деле, Техно, бедняга явно не хочет быть здесь, с нами. О боже, во что же он теперь вляпался. Дрим морщится, не в силах сдержаться, и чувствует, как руки на плечах сжимаются чуть крепче, прежде чем Техно отпускает его и снова отходит. Оставляя Мечту стоять там, в одиночестве, ощущая лишь призрачное тепло. — О чём ты хотел спросить? — голос Ники мягок, но взгляд, которым она одаривает Уилбура, совсем не такой. Дрим вздыхает, хотя и радуется, что она, похоже, на его стороне, и потирает переносицу между глаз. — Просто… я просто подумал, может быть, вы принимаете на работу кого-то. Посудомойкой, или ещё одним пекарем, или что-то в этом роде. — не то чтобы он действительно хотел мыть посуду, на этом пути его ждут ожоги первой степени, но всё равно. — А если нет, то, может быть, ты знаешь кого-то? Теперь она смотрит на него своими карими глазами. Дрим внимательно смотрит ей в затылок и не вздрагивает, когда она спрашивает. — Ты когда-нибудь раньше работал в пекарне? — Нет, но печь умею. Раньше я часто готовил для своих друзей, пока кое-что не изменилось. — Дрим переводит дыхание и смотрит ей в глаза достаточно долго, чтобы выполнить свой социальный долг, прежде чем снова отвести взгляд. — У меня нет никаких документов, и я не могу оформить прямой депозит или что-то в этом роде, но могу работать. Позади него раздается тихий, насмешливый звук, от которого у него вздрагивают плечи и начинает гореть шея, но улыбка Ники добрая и понимающая. — У вас есть хотя бы адрес, который я могла бы указать позже в своих налоговых декларациях? Он колеблется. Честно говоря, Дрим не совсем уверен, каков адрес его дома, и квартиры, в которую вошёл только через окно; есть ли там номер двери или даже почтовый ящик, неизвестно. И последнее, чего он хочет, это привлекать внимание к тому факту, что там кто-то живёт, на случай, если домовладелец поймёт и попытается его выгнать. — А почтовый ящик подойдет? — вместо этого он спрашивает, потому что его можно приобрести за наличные. Возможно. — Это сработает. — твёрдо говорит Ники, бросая ещё один тяжелый взгляд на Уилбура. Затем она достаёт из-под прилавка лист бумаги, заявление, и протягивает брюнету. Он немного запылился, как будто она давно не обращалась за помощью, и Дрим аккуратно складывает его втрое. — Заполни и верни мне, а приходи в… м, мы открываемся в семь, значит, в шесть? И я могу ввести тебя в курс дела. — Круто. Хм… Спасибо. — этого недостаточно для того, как много она для него делает, но девушка всё равно улыбается ему, и Дрим улыбается в ответ. Затем он убирается ко всем чертям, потому что Уилбур — придурок, и чем дольше он находится под гнетом этого насмешливого взгляда, тем больше хочется развернуться и наброситься на него. Дрим даже не может винить в этом свои инстинкты эндермэна, потому что он хотел бы врезать Уилбуру по физиономии, даже не глядя на него. Мудак. — Итак, эм.. — Техно прочищает горло, и Дрим подпрыгивает почти на фут в воздух. — …Ладно. Мне показалось, ты слышал, как я вышел вслед за тобой. В любом случае. У тебя, э, на самом деле есть почтовый ящик, или ты собирался его купить? Если бы на нём не было маскировки, волосы были бы взъерошены, а хвост хлестал. А так у него мурашки бегут по коже от призрачного желания ощетиниться, и Дриму требуется время, чтобы привести мысли в порядок, прежде чем сказать. — Как раз собирался сходить за одним. Я могу заплатить наличными, верно? — Тебе нужно удостоверение личности, чтобы получить его. — что-то похожее на сочувствие мелькает на лице Техно, когда Дрим напрягается из-за этого. — Да, я так и думал. Послушай, почтовое отделение находится не более чем в десяти минутах ходьбы отсюда. Я пойду с тобой, мы можем оформить заказ на моё имя, и я просто дам тебе ключ. — …Почему? — спустя долгое время спрашивает Дрим, сердце бешено колотится, а пальцы так крепко сжимают аппликацию, что она немного сминается. — Похоже, тебе нужна помощь. — говорит Техно. — Это правильный поступок. — Я не бездомный, ты же знаешь. — Ага. — У меня есть дом! — Я тебе верю.[~]
Первые пару дней он даёт себе передышку от работы в качестве надзирателя, сосредоточившись на том, чтобы поддерживать себя в форме для работы в пекарне. Ники берёт его в утреннюю смену, где он наиболее полезен, и отправляет на кухню помогать выпекать. Первый день — это просто изучение рецептов, инвентаря, того, как ей нравится работать на кухне, но как только она убеждается, что он не испортит еду, девушка начинает позволять ему брать на себя некоторые обязанности. Не все; она занимается более деликатной выпечкой, и всё, что выпекается после утренней подготовки или перед вечерним закрытием, принадлежит исключительно ей. Но ему приходится возиться с кофейными пирожными, кексами, брауни с ореховой начинкой и пирогами с заварным кремом, которые выкладываются на витрину. Украшенные торты по-прежнему прерогатива Ники, но она издает звуки, похожие на то, что в будущем может позволить Дриму заняться и тортами, и он вполне доволен этим. Это хорошая работа, и она успокаивает. Он меняет свой график сна так, что днём сворачивается калачиком и дремлет, а затем снова начинает работать по ночам. Создание информационной сети наконец-то принесло свои плоды, и через четыре дня после того, как он получил новую работу, Дрим оказывается в задних комнатах спутникового офиса Федерации, копаясь в файлах. По словам одного из его мелких преступников, в это место прибывало подозрительное количество курьеров Башни, и все они с тонкими коричневыми конвертами, которые никогда не забирают с собой обратно. Он никогда не был связан с административной работой, разве что помогал Капитану составлять расписание патрулей или организовывать обеды по сбору средств с важными спонсорами, но Дрим помнит курьеров. Отказ от карьеры героя не означал, что кто-то больше не мог работать в Федерации, это просто означало, что нужно было найти другой путь. Многие ребята, которые не смогли стать героями, в итоге стали курьерами, всё ещё опасная работа, потому что они перевозили секретные документы и посылки через весь город, но вероятность того, что их убьют, была меньше, чем если бы они столкнулись лицом к лицу со злодеем. Однако в файлах данного офиса нет ничего, что указывало бы на то, что сюда привозят. Или почему именно сюда. Это не самый близкий офис-спутник к тюрьме, поскольку он находится в седьмом округе, но это также и не самый близкий офис к Лас-Невадасу — это единственное, за чем в седьмом округе нужно следить. Если подумать, это совсем не похоже на офис в стиле ничего особенного. — Что они сюда притащили? — шепчет он сам себе в темноте, луч его фонарика прыгает по бумагам, в попытках найти какую-то связь. Он не получает ответов, но находит какой-то ключ к разгадке в кабинете менеджера на втором этаже. Эти отделения Федерации, разбросанные по каждому округу, предназначались для подачи заявлений о преступлениях, связанных со сверхспособностями, для подачи страховых требований, для подачи заявлений о вступлении в Федерацию и для подачи жалоб в систему. Поступает так много личной информации, что её уже нельзя удалить, поэтому кажется, что через каждые десять футов стоит измельчитель. У менеджера этого офиса за столом также есть измельчитель. В нём, к сожалению, находятся обрывки коричневого конверта и какие-то бумаги, которые были внутри. Он складывает всё это в мусорный пакет, затем завязывает его и поднимает. Достаточно лёгкий, чтобы без труда отнести его обратно на крышу, где он остановится, чтобы перевести дыхание и спланировать следующий шаг. Пойдёт ли он сразу прямо домой, чтобы склеить эти бумаги, или совершить небольшой обход? В его защиту можно сказать, что седьмой округ почти так же напичкан неоном и рекламными щитами, как и шестой, особенно с Лас-Невадасом на границе. Вот почему он не замечает розового свечения, пока не становится слишком поздно, и вместо этого его настораживает шарканье каблуков по крыше позади. — Так. — растягивает слова Протесилай. — Ты тот, о ком все говорят. Дрим поворачивается, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу, и пристально смотрит. Он лучше, чем кто-либо другой, знает, что Синдикат действует в темноте; таков старый график патрулирования: с семи вечера до четырёх утра, каждую четвертую ночь выходной, чтобы команда могла нормально поспать несколько часов. Он знает, что находится на территории Синдиката, потому что, если у Башни монополия в северной части города, Синдикат глубоко запустил свои когти в южную часть. Он знает, но всё же не ожидал, что так скоро столкнётся с их самым опасным членом. — Протесилай. — говорит он, стараясь говорить нейтральным и уважительным тоном. Сейчас он не герой Федерации, и это делает их кем-то вроде коллег. Судя по тому, как напрягся гибрид-визера, как дёрнулась его чёрная маска с черепом, возможно, это ошибка. — …Откуда ты знаешь это имя? — Так ведь тебя зовут, не так ли? — под маской Дрим потеет. Конечно, пресса называет его Кровавым Богом, как и большинство героев, да и вообще все, кроме Дрима и Капитана, но. ладно. Когда он думает об этом в таком ключе, возможно, он немного облажался. — А ты кто? — розовый огонь душ мерцает и струится вокруг его головы, словно волосы развевает невидимый ветер. — Мой кошмар? О, он действительно ненавидит это имя. В устах Протесилая оно звучит довольно заманчиво, что-то такое, что Дрим откладывает в сторону, чтобы распаковать позже, но он ненавидит это имя. И тут его словно молнией осеняет, что ему не нужно отключать связь. Не нужно быть профессионалом. Гермес должен был помнить, что всё записывается, и чем больше информации он передаст врагу, тем больше они смогут использовать против него. У Найтмэра такой проблемы нет. Итак, Дрим ухмыляется и говорит. — Если ты Протесилай, то, может быть, я твой Гектор. В пространстве между ними воцаряется тишина. Впадины на маске Протесилая встречаются с пустыми, невидящими точками на лице Дрима, и рука, сжимающая незеритский меч, не дёргается. Мечта беспокоится, что, возможно, он слишком явно представляет угрозу, не то чтобы он хотел угрожать Синдикату, но он не на их стороне. Он просто хочет прояснить это. Когда Протесилай снова заговаривает, в его голосе слышатся странные нотки, когда он спрашивает. — Ты хочешь быть Патроклом для моего Ахилла вместо него? Хочет ли он. Что же он делает? Дрим пристально смотрит на Протесилая. Тот смотрит на него в ответ, и даже если Мечта не видит верхней половины его лица, он может сказать, что человек умирает изнутри. Он мог бы просто развернуться и убежать, оставив их обоих страдать от неловкости, но тот сжалился над бедным социально отсталым ублюдком и снял свой топор с бедра. — Хочешь подраться и притвориться, что этого только что не было? — предлагает он. — Пожалуйста. — с болью в голосе произносит Протесилай, прежде чем выхватить меч и броситься вперёд. У него была пара недель, чтобы привыкнуть к ощущению топора в руке вместо меча, но это настоящее испытание. Несмотря на то, что Протесилай нанёс первый удар, он осторожен и не решается приблизиться, когда Мечта отступает. Если они собираются драться, по-настоящему драться, то ему придётся задать жару. Дрим ухмыляется под маской и делает выпад, опуская топор. Он цепляется за лезвие меча, отскакивает назад, и блондин уже замахивается для второго удара, адреналин бурлит в венах. Протесилай явно не ожидал, что он вот так бросится в атаку, и на то есть веская причина — люди избегают подходить слишком близко, когда малейшее прикосновение означает смерть. Но Дриму не стоит беспокоиться об этом, если Найтмэр в результате кажется немного суицидником, что ж. Это не повредит его репутации. И уж точно не заставит выглядеть хуже. — Хочешь умереть или что-то в этом роде? — спрашивает Протесилай, когда Дрим цепляет лезвие своего топора за рукоять меча, опуская руку и заставляя меч опуститься тоже. Маска находится всего в нескольких дюймах от полого носа и клыков черепа, покаявшихся на лбу Протесилая, огонь душ, струящийся вокруг них обоих, тёплый, как поцелуй, а не обжигающий. — Это ты прыгнул на берег раньше всех. — говорит Дрим, напрягая мышцы, чтобы не дать мечу взлететь обратно и перерубить ему шею. — А ты? Он видит, как приоткрываются губы Протесилая, слышит, как тот резко втягивает воздух, когда розовое свечение вокруг становится немного ярче. И затем внезапно он вырывается, выдергивая свой меч из-под топора Дрима и отскакивая на несколько футов. — Не лезь в наши дела, Гектор. — говорит он, прежде чем развернуться и прыгнуть на крышу, которая находится слишком высоко, чтобы Дрим мог за ней уследить. Во всяком случае, не без телепортации вслед за ним, и прямо сейчас Мечта хочет, чтобы все думали, что он просто самоуверенный человек. Хм. Он думает, что это первый раз, когда он был близок к победе в поединке с Протесилаем. Странно.