Полуночная встреча

— Лучше? — спросил он, приподняв бровь, но девушка, похоже, была слишком шокирована, чтобы ответить после своего первоначального возгласа удивления. Она сидела на краешке кресла, вцепившись в подлокотники побелевшими костяшками пальцев, словно ей нужно было за что-то ухватиться, чтобы не упасть. Пальцами он пощупал свой нос, гадая, не ошибся ли он с трансформацией, но он был на месте, точно такой же, как он помнил. Прямой, хорошо сформированный, без уродливого клюва, как у Северуса, или как у Рабастана, который дергался, как у мопса. Честно говоря, он чувствовал себя довольно шатко, ведь настоящая Трансфигурация требовала огромной силы. Если обычная Трансфигурация казалась большинству людей сложной, то Трансформация была ее более хитрой и злой кузиной, не известной широкой публике за пределами мастеров этого дела. Это было слишком сложно и опасно для большинства ведьм и волшебников, это была магия, которую могли применять только лучшие из Мастеров. Девушка все еще тяжело дышала, глядя на него широко раскрытыми глазами, но потом заикнулась: — Лучше? Не знаю, да, наверное... Ты похож на него, но все же... другой. Волдеморт пожал плечами и снова сел за книгу, скрывая вздох облегчения от того, что смог откинуться на спинку стула. Девушка делала вид, что читает, но то и дело бросала на него взгляд, словно не могла поверить в то, что видит. Когда настало время ужина, она поднялась наверх, чтобы одеться, — все еще оглядываясь на него через плечо, на ее лице по-прежнему застыло недоверчивое выражение, — и, когда спустилась обратно, все еще таращилась на него. Ему очень понравился ее выбор вечернего туалета — серого шелкового наряда, который плотно облегал ее тело, подчеркивая красивую фигуру, и с бронзовой отделкой по вырезу и рукавам. Бронза очень красиво отражала блики ее волос, как будто сияющий золотистый свет струился по телу от вьющихся волн вокруг ее лица. Когда он протянул ей руку, она удивила его тем, что нежно положила свою ладонь на его руку, почти не колеблясь. Ощущение пронзило его, словно магический ток ожил и запылал в его жилах, и, судя по ее резкому вздоху, он готов был поклясться, что такой же толчок пронесся и по ее телу. Войдя в столовую, гости сегодняшнего ужина сделали глубокий реверанс, увидев своих Лорда и Леди. Здесь были и Малфои, и Августус с Антонином, а позади стояли Розье и Эйвери. Все они были одеты в свои наряды, нервно ожидая, какое настроение будет у него вечером. Хотя, как он полагал, отныне они будут нервничать и по поводу ее настроения, злобной маленькой стервы, какой она была. Они моргнули, увидев его, но ни один из них не осмелился сказать об этом ни слова. Однако он заметил, что Антонин и Августус обменялись взглядами, причем оба пытались скрыть ухмылку. Они поспешно скорчили гримасы, когда он бросил на них взгляд, и вежливо поприветствовали своих лорда и леди, как и положено. Его маленькая леди приветствовала его последователей надменно, словно они были недостойны даже лизать ее сапоги, и он снова поразился тому, как прекрасно она играет свою роль. И все же это настораживало, потому что он чувствовал через связь, что она не отказалась от мысли, что ей удастся выкрутиться из их сделки — сделки, которую она даже не хотела признавать. Она играла в игру, не так ли? Но и он тоже, и он был уверен, что в конце концов выиграет. Он недолго раздумывал над тем, чтобы позволить ей убить последователя, может быть, даже полноценного Пожирателя Смерти, но более бесполезного, чтобы привязать ее к своему делу. Если бы она это сделала, он бы также смог увидеть, как она отреагирует на действие Убийственного проклятия. Девушка уже пыталась использовать проклятие против него в прошлом, так что он полагал, что она не прочь убить человека, если считает, что для этого есть причина. В этом случае она будет смотреть на него звездными глазами, наполненными темной, сверкающей силой смерти, ее румяные губы разойдутся, тело затрепещет от напряжения, жаждущего разрядки, а он обеспечил бы... Волдеморт прочистил горло, отгоняя эти мысли, потому что это было бы просто неуместно, что во время ужина у него встал. У него был план, как пережить эти ночи, не снимая ее защиты, и это определенно касалось ее, связи и некоторых горячих мыслей, но все это было неуместно за обеденным столом. Сегодня на ужин был грибной суп, а затем телятина, и он заметил, что, в отличие от вчерашнего дня, девушка позволила себе допить бокал вина. Так было до тех пор, пока она не заметила, что бокалы незаметно наполняются сами собой. Она обвиняюще посмотрела на него, заставив его пожать плечами. Наклонившись, он прошептал ей на ухо: — Это все эльфы, а не я, дорогая. Знаешь, я не отвечаю за все в этом мире. — Понятно, — ледяным тоном сказала она и перевела взгляд на Нарциссу. —Скажите, миссис Малфой, — произнесла она с вынужденной вежливостью в голосе, — почему мой бокал наполняется без моего разрешения? Температура в комнате, казалось, резко упала, как будто она была наполнена острыми сосульками, а холодный гнев, исходящий от его колдуньи, словно ледник, тянулся, чтобы заморозить всех в комнате. И Волдеморт не мог не восхищаться: Она так быстро научилась властвовать над его Пожирателями смерти, и это — выражать свое настроение с помощью магии — было тем, что, он был уверен, она переняла от него. Нарцисса ахнула, ее вилка со звоном упала на стол, а лицо побледнело как снег. Люциус, сидевший рядом с ней, выглядел испуганным, но Волдеморт видел, что он сильно сжал руку Нарциссы, заставив ее ответить болезненной улыбкой: — О... Эльфам приказано наполнять бокалы всем нашим гостям. Таков обычай, миледи. Мы всегда так делаем... — Заставь их прекратить, — приказала она с недовольным видом, и Нарцисса взвизгнула: — Да, миледи! Немедленно, миледи! — и поспешно удалилась в сторону кухонь, ее широкие голубые юбки зацепились за дверь и порвались. На этот раз Антонин ухмыльнулся, и даже Августус, казалось, нашел ситуацию забавной, как будто они не ожидали, что его избранная ведьма будет спокойно приказывать людям таким образом. Что ж, это показывало, как мало они его знают: как будто он когда-нибудь согласится на слабую? Тем не менее он решил сменить тему и спросил Августа: — Пророк занимается этим делом, верно? — Да, милорд. Честно говоря, это было странно. Мне пришлось заставить Скитер, потому что она, похоже, очень не хотела писать эту историю. Не могу понять почему, но поначалу она была полна решимости не написать ни строчки о вашем... э-э-э... ну... обручении. Краем глаза он заметил, что колдунья ухмыляется, выглядя слишком самодовольно, как будто она каким-то образом причастна к нежеланию Скитер. Он отмахнулся от этой мысли: конечно, девушка не могла ничего сделать с Пророком из своего уединения в Малфой-мэноре. — Неважно, — продолжил Августус , пожав плечами, — Я все уладил обычным способом. Это будет первая полоса, плюс главная статья, а также объявление. Вы можете рассчитывать, что она будет опубликована не позднее, чем на следующий день после... ну, вы понимаете. Кроме того... есть вопрос... э-э... новых фотографий, — деликатно сказал Августус, взмахнув рукой, словно пытаясь не указывать на Волдеморта. — О чем речь? — спросила девушка, глядя с подозрением. Волдеморт не удержался и протянул руку, взяв ее за подбородок, и наклонился, дыша ей в губы: — История нашей свадьбы, дорогая. Я назначил дату на зимнее солнцестояние.

***

Когда его слова дошли до ее желудка, она почувствовала тошноту, и ублюдок воспользовался ее шоком, наклонившись, чтобы поцеловать ее в губы. Все еще застыв, она машинально раздвинула губы для его ищущего языка, и этим маленьким, непроизвольным знаком молчаливого согласия он издал тихое рычание, притягивая ее ближе, когда его рот двигался по ее губам, как будто он хотел поглотить все ее существо. Медленно она пришла в себя и злилась на монстра, целовавшего ее, обманывающего ее до конца, как злой ублюдок, которым он и был, независимо от его внешности, и попыталась вырваться с приглушенным стоном. Прошло немного времени, прежде чем она поняла, что он не отпускает ее, а его пальцы впиваются в ее подбородок и шею, как тиски. Вместо этого она изменила тактику, позволив себе раствориться в его объятиях, позволив ему одолеть ее своими поцелуями. Это было странно приятно, она должна была признать, что его большие теплые руки, обнимающие ее, его язык, дразнящий ее, зубы, покусывающие нижнюю губу, заставляли ее чувствовать запретные покалывания, которых она не должна была допускать, хотя она говорила себе, что это всего лишь непроизвольная реакция тела. Это совершенно не связано с тем, что он стал гораздо красивее, чем то змееподобное чудовище, которым он был раньше. Вскоре ее тактика сработала, потому что Волдеморт, похоже, вспомнил, что они ужинают и что вообще-то невежливо доводить свою неохотную невесту до бесчувствия за столом. Он отпустил её, отстранившись с раскрасневшимися щеками, и она поняла, что выглядит не лучше. Ее щеки тоже покрылись румянцем, а губы распухли после его поцелуев. Пожиратели смерти выглядели в основном смущенными таким необычным поведением своего Лорда, но двое из них — Долохов и тот мужчина, которого она приняла за Руквуда, — беззвучно тряслись от смеха. Она обратила внимание на десерт, так как это был соблазнительный итонский пудинг на вечер, но не могла не бросить взгляд на Волдеморта, особенно когда заметила, что он незаметно пристроился под столом. При этом взгляде из глубины ее души вырвалась ответная дрожь, словно тело вспомнило и захотело вновь ощутить его — почувствовать его — и заставило ее сжать бедра. Поразмыслив, она решила, что это результат связи. Передаваемая с его стороны эмоция, размытая в ее собственную, и уж точно не то, чего она хотела бы для себя. Нахмурившись, она позволила себе еще раз взглянуть на его новые черты. Сейчас он был красивым мужчиной, хотя все еще лысым, как яйцо. На его голове появилась темная дымка, как будто волосы недавно начали расти, но она не могла определить его возраст. Он был явно взрослым, но не старым, возможно, выглядел на тридцать-сорок с небольшим. У него не только каким-то образом вырос нос, отчего он стал казаться гораздо более нормальным, чем раньше, но он также изменил цвет глаз с красного на темный, который она помнила, и исправил свои ужасные неровные зубы. Это был приятный штрих, хотя она сомневалась, что он знал об одержимости ее семьи стоматологией. И тут она вспомнила о своих родителях. О боги, что она должна была с ними делать? Попытается ли он причинить им боль?

***

— Я не знаю, что ещё могу сделать, Альбус, — сказал Северус с серьёзным видом. — Это... — Я знаю, что это такое, — вздохнул Альбус. Они оба уставились на его руку. Она действительно была мертва, и кровь больше не текла по ней. За последние пару часов Альбус потерял способность двигать рукой, но она все еще беспокойно дергалась, как будто хотела схватить что-то по собственной воле. — Пожалуйста, Северус, — сказал он, понизив голос. — Не позволяйте мне... Мужчина вздохнул и посмотрел на небо, как будто там было что-то, что могло спасти его от обещаний. Вытирая лицо рукой, Северус пробормотал: — Я сдержу своё обещание. Не переживай. Я всегда так делаю. — Да, я знаю. Вот почему я выбрал тебя. Ты хороший человек, Северус, — кивнул Альбус. Зазвонил маленький колокольчик, возвещая о посетителе, а внизу послышался скрип горгульи. Они оба выпрямились, услышав, как лестница начала поворачиваться. Альбус спрятал свою бесполезную руку, как мог, в рукав, прежде чем дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался юный Поттер. — Сэр, она прислала мне еще одно письмо! — кричал мальчик, держа в дрожащей руке скомканный пергамент. — Она просит меня поверить, что не хотела идти с ним, но вы сказали мне... Она приняла метку! Я знаю, что она чертова предательница, но... но, сэр, на этот раз она говорит мне, что они в Малфой-мэноре! Я так и знал, он там, и Министерство должно знать, и... Орден... Сэр, мы могли бы поймать его! Мы могли бы начать атаку, и...! Альбус быстро взглянул на Северуса, который выглядел основательно раздосадованным появлением Поттера. Слишком раздраженным, чтобы заметить... Империо быстро, бесшумно и безжалостно врезался в Поттера с силой «Ночного Рыцаря», и плечи Поттера поникли. — Простите, сэр, просто... Знаете. Я скучаю по ней. Очень скучаю. Бедная Гермиона, я... Я даже представить себе не могу. Вы действительно думаете, что я должен послать ответ? Северус моргнул от такой внезапной перемены настроения Поттера, но, очевидно, списал это на обычную нестабильность подростковых эмоций Поттера. С усмешкой Северус удалился, бросив на Поттера такой взгляд, словно тот только что предложил помолиться за остатки души Темного Лорда. Или душ, как это было на самом деле. Когда Северус грубо захлопнул за собой дверь, Альбус напустил на лицо серьезное выражение, а затем решительно произнес: — Да, Гарри. Я считаю, что ты должен ответить на ее письмо. Помни, нам нужно знать, что там происходит. Но лучше подождать еще неделю, а потом... Я помогу тебе с письмом.

***

В ту ночь она проснулась разгоряченная и возбужденная. Связь пульсировала у нее под кожей, как будто ее обдавало обжигающим жаром, согревая ее тело и вызывая ощущение щекотки. Она перевернулась, вздохнув, когда шелковые простыни скользнули по ее коже, касаясь напряженных сосков и заставляя влагу между ног взывать о прикосновении. Это было похоже на призрачное прикосновение, как будто кто-то легкими кончиками пальцев гладил ее обнаженную кожу, пробегая мурашками по коже и заставляя ее выгибать спину, чтобы еще, еще, еще ощутить это чудесное ощущение. Она не была уверена, раздвинул ли ее воображаемый любовник ее ноги или они раскрылись сами по себе, но что–то — губы, язык — казалось, коснулось ее, горячее дыхание обдало ее влажное лоно и защекотало чувствительный бугорок. Задыхаясь, она вцепилась в простыни, извиваясь, пока этот невозможный, восхитительный призрачный язык ласкал ее тело, изгибаясь и поворачиваясь вокруг ее клитора, обводя влажные складочки, лаская ее, заставляя пропитать шелковую простыню под ее разгоряченным телом. Решив, что это сон — иначе и быть не могло, — она снова выгнула спину, хриплый шепот «пожалуйста!» слетел с ее губ, и на мгновение все прикосновения прекратились, прежде чем что-то, похожее на длинный палец, погрузилось в ее влажное лоно. — Да, еще! — простонала она, ее бедра задергались от нарастающего удовольствия, и еще один палец, а затем и еще один наполнили ее, в то время как влажные губы обхватили ее клитор, втягивая его навстречу кончику этого опытного языка. — А-а-а! — Крик прекратился, когда она поднялась с кровати, бессмысленные конвульсии сотрясали ее тело, заставляя ее видеть бесконечность черных звезд, пульсирующих на темном небосводе, как биение сердца, как будто они вот-вот взорвутся, превращая саму вселенную в темную материю, вызванную их вспышками. Когда она отошла от оргазма, по ее телу все еще пробегали легкие толчки, она зевнула, зная, что это определенно было наяву, несмотря на состояние сна. Потягиваясь в постели, она сонно размышляла, как ей удалось довести себя во сне до такого уровня возбуждения.  И тут ее осенило: это был не сон, это была связь.  Где-то там, по ту сторону связи, Волдеморт ласкал себя, обхватив кулаком свой большой член, сжимая его ствол, думая о том, что он хотел бы сделать с ней.  Приятное ощущение сразу же сменилось неприятным чувством вины. Она села в постели, ее сердце бешено колотилось от стыда и беспокойства, потому что это... это было непростительно.   Удовлетворение и триумф, пронизывающие их связь, сказали ей, что он полностью в курсе ее мыслей, и более того: он намеренно подверг ее этому, заставив кончить ради него через связь.